Buch lesen: «Сказка о волшебном художнике Ингваре и юной принцессе Марии»

1

Может кто знает, а может и нет, но только в те стародавние времена, когда на Земле правили славные короли, процветали доблесть и искусства, а честь ценилась выше, чем жизнь, в одном прекрасном городке на берегу живописного озера жил и творил непревзойденный маэстро кисти и холста молодой художник по имени Ингвар-Великолепный.

Ну, разумеется, приставка «Великолепный» появилась у него не сразу, а постепенно, со временем, хотя и оправдано. Вначале его звали просто и ласково – малыш Ингвар, и было ему тогда всего четыре годика. А его путь к великолепию начался в тот самый момент, когда он, гуляя вместе со своей матушкой по берегу живописного озера случайно взял в руки крохотную щепку от обломка ветки ракиты, коих кругом произрастало великое множество.

А так как на берегу озера имелся песок, то и первый рисунок Ингвара случился именно на нём. Лёгкими и сначала неловкими движениями маленький Ингвар быстро начертал на песке что-то на вроде лодки, которая в это момент проплывала по озеру. Ну а дальше больше, и уже через минуту рядом с лодкой Ингвар отобразил и само озеро, и его берега, и даже лес, что рос неподалёку.

Вот таким образом на свет появился первый в его жизни пейзаж. Матушка, разумеется, сразу же заметила, что сделал её сынок и какие возможности за этим скрываются, а потому тут же на ближайшей ярмарке купила ему краски, кисти и полотна, в общем, всё то, что необходимо для развития таланта у малыша. И вот тут-то Ингвар проявил все свои незаурядные способности. Его стремление к прекрасному было неудержимо, он с утра и до ночи только то и делал, что рисовал и рисовал. Настойчиво, мазок за мазком, осваивал он сложное и почётное ремесло художника. И эта его страсть к искусству превратилась в смысл всей его жизни.

А меж тем время шло, пролетели незаметно годы, и из маленького мальчика с ракитовой палочкой в руках, вырос непревзойденный мастер художественной кисти. И теперь в свои двадцать с небольшим лет, он по своей манере писать картины и отображать красоту природы, обогнал всех маститых художников, что на тот момент обитали в королевстве. Слава о его таланте неслась впереди его, а вести о его неподражаемых способностях побуждать в людях наилучшие чувства гремела по всему королевству.

И вот именно за эти его особенные способности народная молва и нарекла его «Великолепным». Все, от мала до велика, знали Ингвара и всегда восхищённо принимали его новые картины. Крестьяне, ремесленники и просто бедные жители королевства частенько встречали его в поле или лесу, где он писал свои пейзажи. И там же наблюдая, как он творит, нередко наслаждались его искусством. Ну а знатные богачи и вельможи зазывали его к себе в замки и дворцы писать их портреты и батальные сценки, в коих эти богачи выступали в роли победителей драконов или же троллей.

Уж такие были в королевстве времена, каждый, у кого имелись большие деньги, непременно мнил себя героем-победителем. Хотя, несомненно, наиболее важными и полезными для королевства, были простые люди; крестьяне-пахари, умельцы-кузнецы, ремесленники всех мастей, именно на них и держалась вся основа государства. Но и те и другие, и богатые, и бедные, очень почитали талант Ингвара и относились к нему с огромным уваженьем.

– Вон смотрите-ка,… опять наш Ингвар в поле пошёл, свои удивительные пейзажи рисовать… – не раз заприметив его идущего на природу, говаривали простые люди.

– А мне Ингвар-великолепный новый портрет написал,… там я на вороном жеребце гарцую! А мне он корону не хуже чем у герцога изобразил… – с особым гонором бахвалились меж собой богачи.

Однако самого Ингвара мало волновало, что говорят за его спиной, он с таким упоением относился к своему ремеслу, что всё остальное было для него полным пустяком. И более того, ему было абсолютно неважно, кто это говорил, богач или бедняк, он одинаково ровно почитал всех. А ещё его совершенно не заботило, сколько ему денег заплатят за его картины, он всё равно тратил их все на краски и холсты, ему хотелось только одного, рисовать и рисовать, на всё прочее у него просто не хватало времени. Да что там на прочее, у него даже и своей возлюбленной девушки не было, уж так он был предан творчеству.

Хотя, нельзя сказать, что он был какой-то там отшельник или же внешне не интересен. Как раз наоборот он был хорош собой, высок, строен и очень даже привлекателен. Многим девушкам он нравился, и непросто нравился, а так симпатизировал, что они его боготворили и влюблялись без памяти. Однако Ингвар был к ним холоден и всегда держался с ними корректно, уважительно и почтенно. И опять-таки, для него было неважно, кто был перед ним, крестьянка ли, ткачиха, дочь мясника или же молодая фрейлина из знати. Дальше чем до простого написания портретов дело не доходило, никаких любовных похождений лишь чистое искусство.

– Моя любовь, моя страсть – это творчество,… моё сердце на веке принадлежит живописи,… моя невеста – это палитра с красками,… моя жена, природа… – так он отвечал на вопросы любопытных почитателей, о его планах на женитьбу. И речи не было, чтоб он мог в кого-либо влюбиться и посветить себя чему-либо другому кроме как искусству. Вся его жизнь была подчинена только краскам, холстам, кистям и творчеству. И всё бы, наверное, так и шло дальше, и так бы оно продолжалось, как вдруг история приняла неожиданный оборот.

2

Пока Ингвар наивно полагал, что всё в жизни крутится только вокруг искусства и красоты, в это же самое время в королевском дворце шла своя жизнь, и в ней так же, как и во всякой другой были свои радости и грусти с печалями. Хотя надо признаться, радостей в дворцовой жизни было гораздо больше чем печалей.

Вот и нынешнее утро было ознаменовано радостным предвкушение приближающегося праздника. А праздник тот был ничем иным, как торжественным карнавалом по случаю дня рождения дочери короля, юной и прекрасной принцессы Марии. А исполнялось ей семнадцать лет, и такой возраст в королевстве считался возрастом совершеннолетия, а это означало, что принцессу пора выдавать замуж. И уж тут не трудно догадаться, что этот карнавал устраивался неспроста. На него было решено пригласить всех видных и значимых женихов из ближайших королевств. Различного рода виконтов, маркизов, баронетов, величественных герцогов, и прочих именитостей.

Однако наиважнейшим приглашённым, должен был стать родовитый принц из соседней державы. На него возлагались особые надежды. Он слыл наследником большого состояния, а потому в нём видели главного претендента на руку и сердце принцессы. Ну а чтобы этот главный потенциальный жених смог заранее улицезреть, к кому на смотрины он приглашён, король принял решение отправить ему роскошный и красочный портрет принцессы Марии. Ну и, разумеется, для написания его во дворец был приглашён сам Ингвар-Великолепный, ведь лучше его с этой задачей не справился бы никто.

Ингвар, несомненно, был польщён таким приглашением и, конечно же, не замедлил явиться во дворец. А там его уже ждали. В большом тронном зале, по такому случаю, специально для принцессы установили большое расшитое золотом кресло, а в качестве именитых гостей изъявивших желание созерцать сие творческое действо, были приглашены важные вельможи королевства. Здесь собрались, и гордые графы, и франтоватые маркизы, и придворные фрейлины, приковылял даже старый дядюшка принцессы, напыщенней седой герцог с сизой бородой. И все они горели желанием воочию увидеть, как будет написан портрет.

И вот, едва Ингвар вошёл в тронный зал, как тут же оказался в окружении столь великосветской компании. Однако это его ничуть не смутило, ведь многих из присутствующих он уже неоднократно отображал на холсте, и потому они были ему хорошо знакомы. Тепло и радушно, поприветствовав их, Ингвар быстро установил принесённый им мольберт, и удобно расположив на нём холст, принялся готовить краски. Сама же виновница торжества, принцесса Мария, как это и было у неё заведено, «слегка задерживалась».

А надо заметить, что это была одна из её наилюбимейших привычек, уж больно ей нравилось, чтобы её подольше подождали. Впрочем, принцесса и без этих своих привычек обладала невыносимо скверным и взбалмошным характером. Хотя внешне она была очень мила и приятна. Кукольное личико принцессы вызывало у многих обитателей дворца неописуемый восторг. Её голубые небесного цвета глаза, и светлые, словно пшеничное поле волосы, в сочетании со слегка вздёрнутым вверх прелестным носиком и алыми припухлыми губками, приводили в восхищение поголовно всех юношей, что когда-либо видели её.

И вот такая расчудесная красавица, вдобавок ещё и наделённая точёной, стройной фигуркой имела множество несносных повадок. Зачастую своими капризами она просто-таки сводила с ума короля и королеву, да и весь двор в придачу. Бывало, и то ей не эдак, и это не так. А уж как она любила издеваться над прислугой, так об этом вообще ходили легенды. То возьмёт да уколет какую-нибудь фрейлину булавкой, то ради смеха заставит кукарекать лакея. И ведь никто ей не мог дать отпора, а то как же, ведь она не абы кто, а принцесса.

По королевству даже пошли слухи, мол, ещё в её младенчестве, король нечаянно разозлил какую-то злую колдунью, а она, дабы отомстить ему напустила на принцессу порчу. Вот такая ходила молва. Но было ли это на самом деле или же то придумка, никто точно не знал. А тут такое дело случилось, возникла срочная необходимость написать новый портрет. Ну и, разумеется, принцессе вновь захотелось показать свой норовистый характер. Прошло уже полчаса, а её всё так и не было.

Ингвар неспешно закончил все свои приготовления, и изредка перекидываясь с окружающими непринуждёнными фразами, терпеливо ожидал её прихода. Можно было подумать что принцесса вовсе и не собирается появляться, до того медленно тянулось время. Но вдруг дверь, ведущая в спальные покои, резко отворилась и из неё на всём ходу выпорхнула принцесса.

– Ну что же, пора бы и начинать,… а то у меня сегодня ещё и конная выездка намечена! – даже не поздоровавшись, и не извинившись, слегка негодуя, воскликнула она. Однако, невзирая на это, все кто сидел, встали и, поприветствовав её, склонились в изысканном поклоне. Ингвар так же, как и все, спокойно и учтиво склонил голову. Но когда он её поднял и внезапно взглянул на принцессу, с ним произошло нечто невероятное. У него резко перехватило дыхание, во рту пересохло, а сердце забилось так, словно он без перерыва пробежал целую милю.

Невероятные ощущения охватили его. Какая-то теплая волна предвкушения радости прокатилась по всему телу, и, обдав его с ног и до головы трепетом, разнеслась пунцовым румянцем по щекам. Ингвар замер, и оторопело уставившись на принцессу, не смог вымолвить и слова. Такой красоты, такого очарования, он ещё никогда в жизни не видел, принцесса просто-таки сразила его своим великолепием.

Её красота стала для него полной неожиданностью. И это действительно было так, ведь до этого дня он никогда с ней не встречался, просто потому что никогда не был во дворце, а все детские портреты принцессы раньше писал старый придворный художник. Однако сейчас был особый случай, как-никак совершеннолетие, и потому позвали его. А он бедняга стоит, и пошевелиться боится. Ну а принцесса, словно ничего не замечая, усаживается спокойно в кресло для неё уготовленное, и тут же кривляться да жеманиться начала. И так-то повернётся, и эдак сядет, озорничает, дразниться, смеётся, и всё личико ему своё прекрасное показывает.

– Ну и как же мне художник для тебя лучше устроиться,… может так… или же вот так… – видя, в каком затруднительном положение он оказался, широко улыбаясь, спрашивает она. Ингвар же от её белоснежной улыбки ещё больше смутился, и от волнения уже совсем дышать перестал, стоит, только глазами хлопает. А король, почуяв такую заминку с его стороны, сразу на помощь ему поспешил. Встал рядышком, и приветливо похлопав по плечу, спрашивает.

– Ну что же ты Ингвар,… когда начнёшь?… давай уж дружок, приступай,… мы все тебя ждём… – тихонько так шепчет ему на ухо. Ингвар как от забвенья очнулся, головой встряхнул и дрожащим голосом отвечает.

– Да я ваше величество сейчас,… вот только дыхание переведу,… принцессу усажу,… да и начну… – сказал, и еле передвигая ноги, к креслу принцессы направился. Подходит, руку ей протягивает, и показывает какое положение надо принять. Но от такого близкого нахождения рядом с ней ему только ещё хуже стало. Румянец на щеках пуще прежнего выступил, сердце так затрепетало, словно выскочить захотело, ладошки вспотели, а язык заплетаться стал.

– Ох, принцесса,… сидите уж, как вам заблагорассудится,… а я постараюсь справиться… – пролепетал он да быстрей к мольберту отошёл. Берёт палитру с кистью в руки, и первый мазок нанести старается. А руки-то его не слушаются, он даже и этого-то сделать не может, а не то чтоб портрет целиком написать. Совсем смутился Ингвар, осознал, что ничего-то у него сегодня не получиться, уж настолько сильно волнение сказалось.