Buch lesen: «Тайна золотого орла»
Любое совпадение имен, фамилий и названий является случайным
Пролог
В рассветной сиреневой мгле проступали очертания бескрайнего леса. Широкие стволы деревьев, словно огромные солдаты неведомой армии, осторожно выныривали из сонно клубящейся мглы. Слева лесной массив резко обрывался, уступая место обширной покатой равнине…
Из чащи вышли двое, появились бесшумно, словно соткались из туманного воздуха. Их появление в этом месте в столь ранний час могло удивить любого, но некому было удивляться. Даже птицы молчали. Только сочная трава покорно прогибалась под напором четырех широких ступней.
Один был высокого роста и мощного телосложения, угрюмый и неприступный. Черты лица резки и неподвижны, будто высечены из камня. Глаза – как два бездонных провала. Нос с горбинкой, словно клюв хищной птицы. На могучем теле тускло поблескивала плотно облегающая сутана. Темный плащ бесконечными складками спадал с широких плеч и колебался на ходу дрожащими волнами. На левом боку, задевая кончиком траву, изящно покачивалась узорчатая золотая шпага.
Другой являл полную противоположность. Низкорослый, сутулый и хилый. Вроде поджавшего хвост шакала возле царственного льва. Черты лица тонки и крючковаты, волосы черны как смоль, а глаза колючие, словно разряд электричества. На худых плечах его болталась холщовая роба. Выцветшие шаровары были подпоясаны толстой веревкой, а на ногах красовались потертые хромовые в гармошку сапоги.
Путники остановились. Природа замерла. Даже ветер не шевелил листвой. Впереди открылось изрезанное ложбинами и утыканное холмами огромное поле. Вдалеке виднелась притаившаяся на обрыве одинокая крепость. Десятка два глинобитных хат под соломенной крышей да луковка деревянной церкви со строгим контуром святого креста, обнесенные высоким деревянным забором с островерхими сторожевыми башнями по углам.
Тот, что повыше, внимательно осмотрел поле, затем глянул на крепость. Скользнул взглядом по церкви, неприятно сморщился, словно крест ослепил его.
– Это и есть то поле, а то – Полтава? – гулким басом обратился он к низкому.
– Да, мой господин! – глухим, рыкающим голосом ответил слуга и слегка поклонился. Затем добавил: – Именно на этом поле под Полтавой скоро разыграется кровавая битва1. Жертвы будут огромны.
– Жертвы будут огромны, ха-ха, я знаю! – И господин залился громоподобным гоготом, но вдруг резко смолк. – Что за орел с золотым венком? Тот самый? – гневно спросил он.
– Где?! – в недоумении воскликнул низкий.
– Ты сквозь время смотри, сквозь время!
Подчиненный внимательно всмотрелся в даль. Наклонился, сощурился, даже руку поднес ко лбу. Через несколько секунд разогнулся. Перепуганные глаза его уставились на собеседника.
– Это символ Полтавы, памятник в честь победы русских над шведами.
– Я про венок спрашиваю! – Господин перешел на крик.
– Венок. Венок… – Низкий запнулся, шумно сглотнул слюну и дрожащим от волнения голосом продолжал: – Венок не земного происхождения… Это защита… Он оберегает город… – Тут он окончательно сбился под тяжелым взглядом Повелителя. – Гм… и не только город… гм, оберегает всю Землю… от сил Зла.
Наступила минута гробового молчания. Господин заметно помрачнел.
– И когда это… он… начал оберегать?
– С 1811 года2.
Повелитель сощурился. Каменное лицо его сделалось хищным. Из глаз вырвались языки черного пламени.
– Этого венка не должно быть! – свирепо прорычал он и энергично направился к лесу.
Низкий покорно засеменил следом. Странная пара исчезла так же внезапно, как и появилась, только там, где стояли собеседники, начисто выгорела трава. Над черными остатками стебельков и листьев клубилась серая дымка.
Прошло несколько минут, но легкое помутнение воздуха не развеялось, а продолжало крутиться с возрастающей скоростью.
Вскоре в клубах дыма стали заметны маленькие, быстрые змеи, запутавшиеся в собственных кольцах. Рептилии неистово рвались и отчаянно кусали друг друга, пытаясь освободиться.
Вдруг гады разом потемнели, тяжело опали на землю и проворно расползлись в разные стороны.
Как фотографию, рассвет все четче проявлял листья и траву. Тьма скрючилась, тускнела и таяла. На горизонте обозначилась узкая полоса белого света. Проснулся ветер, ожил лес. Деревья приветливо зашелестели листвой. Птицы дружно защебетали, и природа наполнилась веселыми звуками ясного летнего утра. Из светлой полосы на горизонте брызнули лучи восходящего солнца.
С первым лучом, в ореоле света, на равнине появилась стройная фигура ангела. Небесный вестник светил так ярко, что напоминал маленькое солнце. Белоснежная мантия грациозно колыхалась. Огромные крылья были неподвижны. Прекрасное лицо печально. Голубые глаза смотрели с грустью.
Ангел задумался, затем хлопнул могучими крыльями, медленно поднялся над землей и неспешно облетел по периметру равнины.
Из глаз небесного вестника обильно капали слезы. В том месте, где слезинка попадала в почву, мгновенно вырастал цветок, с лепестками цвета синего неба.
Облетев поле, ангел вновь спустился на землю, с тревогой глянул на мирно спавшую Полтаву. В точеных руках его сиял золотой лавровый венок. Небожитель поднял драгоценный обруч перед собой. От венка отделилась узкая полоска света и пролилась на купол церкви, затем на весь городок. Маленькие домики так и засветились в янтарных лучах.
Тем временем солнце взобралось на небесный купол. Ангел взглянул на светило, улыбнулся и исчез, оставив белый тающий силуэт.
Там, где стоял небесный вестник, появилась юная стройная липа, весело шелестящая нежной листвой.
Часть первая
Настоящее и прошлое
Глава 1
Таинственное исчезновение
Июньское утро раскрасило небо над сонной Полтавой в синий цвет и выгнуло его до немыслимой высоты. Солнце расплескало золотой свет на пробуждающийся город, и он засиял в ответ: изумрудным шумом парков, брызгами фонтанов, выпуклой позолотой храмов и белизной лепных украшений фасадов.
Вровень с крышами приветливо шелестели роскошные липы и каштаны. Город утопал в зелени. Деревья – неотъемлемая часть Полтавы, ее зеленая корона. И главным алмазом в этой короне, конечно же, являлась изящная липа.
С высоты птичьего полета были видны бесчисленные острова куполов и башен, омываемых зеленым бушующим морем. А по дну этого моря ходили люди и ездили автомобили.
На тенистых улицах даже в самую жару было свежо и прохладно, но их озаряли не только солнечные лучи, пробившиеся сквозь дырявый зеленый навес. Любому приезжему сразу бросалось в глаза огромное количество ослепительно красивых женщин, встречающихся на каждом шагу. Прекрасные, яркие лица, пышные, густые волосы, стройные длинные ноги заставляли восхищенно оглядываться мужчин разного возраста.
Воздух в Полтаве всегда хрустально-чистый, но раз в году, в период цветения лип, густой медовый аромат настолько насыщал атмосферу, что, казалось, вдыхаешь изысканный кислородный коктейль. Дышишь полной грудью, смакуя воздух, и не можешь надышаться.
В самом центре города, на улице Октябрьской, стоял массивный красный дом под номером 46, построенный в пятидесятых годах двадцатого века. Толстые стены плотно удерживали прохладу, а вокруг приветливо шумели развесистые липы. Одна старая липа имела причудливую форму: массивный, морщинистый ствол ее на уровне окна второго этажа расходился на три совершенно одинаковые ветки, растущие вертикально, образуя настоящий древесный трезубец. А за окном, в уютной двухкомнатной квартирке, вместе с мамой и бабушкой, жил Дима Томин.
Высокий, стройный и симпатичный. Овальное лицо с прямым носом и густыми бровями, копна непослушных каштановых волос, вдумчивый взгляд его серо-голубых глаз невольно привлекали внимание.
Невообразимый мечтатель – называли Диму друзья за любовь к фантастике.
Дима успешно закончил девятый класс, и, хоть уже наступил конец июня, лето для него только раскрывало жаркие объятия, маня тайнами и приключениями. Кровать Димы стояла возле самого окна. Комната наполнилась ароматом липового цвета. Озорной солнечный луч проник в помещение, защекотал Димино лицо. Томин покрутился на постели и открыл глаза.
Мерно колыхалась старая липа. Сквозь просветы листвы ярко сверкало солнце, играя смеющимися бликами на стенах и мебели. Рядом с кроватью, на тумбочке, лежал «Таинственный остров» Жюля Верна в толстом сером переплете.
Из кухни аппетитно пахло вишневым сиропом. Мама затеяла вареники. В сознании Димы возникли беленькие, пухленькие комочки из теста с ярко-красными ягодами внутри. Вареники с вишнями означали, что за окном бушует лето, заполняя сознание безраздельным счастьем…
После завтрака Томин отправился к своему лучшему другу Андрею Дорошенко, живущему в том же доме, только в другом крыле. Дом был хоть и старый, но удивительной постройки. Сверху напоминал растянутую букву «П». Очень длинная средняя планка на коротких, загибающихся ножках разной длины. Просто такса какая-то. На концах средней планки имелись две большие арки, а ножки были соединены решетчатой оградой, словно цепочкой. Получалась уже не такса, а гигантские очки.
Чтобы добраться до Андрюшиного подъезда, Диме нужно пройти триста метров мимо угрюмых гаражей, обширного палисадника и уютной спортивной площадки со стареньким турником, представляющим собой две толстых железных трубы, вкопанные в землю вертикально, и одну тонкую, приваренную к ним горизонтально.
На этом турнике утром и вечером Андрей занимался гимнастикой, стараясь и Диму привлечь к спортивным упражнениям. Но Томин приобщался к спорту с неохотой. Подтягивался не больше десяти раз и придумал железную отговорку, что у него слишком высокий рост для успешных занятий на турнике. На самом же деле он просто не хотел побороть природную лень. Куда приятнее допоздна почитать интересную книжку, а утром подольше поспать, нежели каторжанить себя на перекладине.
А Дорошенко свою лень поборол. В детстве худой и хилый, он полюбил гимнастику, а благодаря трудолюбию и упорству уже в восьмом классе подтягивался до шестидесяти раз за один подход, занимая только призовые места на городских и областных соревнованиях по подтягиванию.
Среднего роста, аккуратно подстриженный, с правильными чертами лица и фигурой атлета, Андрей напоминал древнегреческого олимпийца или звездного воина, пусть книжек прочитал намного меньше Димы.
Подойдя к спортивной площадке, Дима заметил товарища, висящего на турнике. Андрей резво подтянулся, зафиксировал голову над перекладиной и выскочил над турником до пояса.
– Привет, Андрюха! – крикнул Дима.
– Привет, Димка! – Андрей спрыгнул с турника, отдышался. Сильная мозолистая ладонь его плотно сжала тонкую Димину кисть. В глазах Дорошенко сверкали веселые искорки, на щеках играл яркий румянец – так и пышет здоровьем. – Вчера вечером с ребятами устроили соревнование, кто больше сделает выходов силой. Я сделал двадцать пять. Ты почему не пришел?
– Читал интересную книгу. – Томин с легкой завистью глянул на друга. Такой результат ему не под силу.
– Давай, разомнись? – Дорошенко кивнул в сторону перекладины.
Томин подпрыгнул. Пальцы плотно обхватили тонкую прохладную трубу. Подтянулся, качнулся и вынес локти над перекладиной. Затем медленно расправил руки.
– Молодец! – послышался снизу Андрюшин голос.
Дима повторил еще раз. Получилось. А на третий сумел вынести над перекладиной только правую руку и, невероятно изгибаясь и пружинно дергая ногами, наконец вынес левую и ощутил на поясе прохладную трубу поперечины.
– Ничего. Тренируйся, все получится, – утешил его Дорошенко.
Они учились в одном классе. Летом подрабатывали проводниками экскурсий для любителей экстремального отдыха (в основном шведов, немцев и англичан), проводя их тайными тропами короля Карла XII по местам следования шведской армии на подступах к полю Полтавской битвы. Экскурсии конные, с ночевкой в палатках или спальных мешках.
Еще с младших классов ребята посещали краеведческий кружок и излазили все окрестности Полтавы. Там же научились ездить верхом. Это помогло им найти работу на время каникул при Музее истории Полтавской битвы. Сегодня вечером Дима с Андреем должны вести с ночевкой большую группу шведов.
В свободное время – а его было достаточно – друзья ходили купаться на Ворсклу или гуляли по городу. Мир, переполненный красками, казался безграничным и невообразимо интересным. Родной город, с яркой, многовековой историей, несомненно, таил множество тайн, требующих разгадки.
Ребята спускались в мрачные полтавские подземелья и, не страшась опасностей, излазили целые районы. Поднимались на самый верх каркасной телевизионной башни, откуда Полтава была видна как на ладони.
В подвале одного старого дома, на полуобвалившейся штукатурке, нашли полустертые от времени настенные надписи. Оказалось – во время фашистской оккупации там было местное отделение гестапо. По этим текстам здешние краеведы смогли узнать судьбы многих людей и сообщить их родственникам.
Они любили родной город и верили: главная тайна Полтавы еще не открыта, а разгадка находится где-то впереди – за шумящей на ветру тонкой липой, или задумчивым обликом гипсового ангела, или в сверкающих водах тихоструйной Ворсклы, серебряным лезвием с севера на юг разрезающей Полтаву на две неравные половинки.
После физзарядки отправились к Андрею, в угловую квартиру на первом этаже. Квартирка неуклюжая: одна комната огромная, другая почти кладовка. Длинный извилистый коридор да кухня, похожая на кишку. Даже ванной нет. Вместо нее скромный поддон душа. Дима считал, что такие спартанские условия во многом способствовали сильному физическому развитию Дорошенко.
Расположились на кухне. Большое прямоугольное окно выходило на перекресток. Там броуновское движение прохожих и мелькание автомобилей. На противоположной стороне улицы была хорошо видна высокая строгая башня с массивным циферблатом. Красные угловатые цифры на черном фоне показывали без шести минут девять.
Из окна лился солнечный свет, озаряя прямоугольные трапеции суетливо порхающих пылинок. Солнечные зайчики весело поблескивали на приплюснутом чайнике, изогнутом водопроводном кране и других металлических предметах. Старенькое радио флегматично сообщало о ходе сельскохозяйственных работ на Полтавщине. Андрюшина бабушка хлопотала возле плиты. Она и Диму усадила завтракать. Томин хоть и перекусил дома, не смог устоять перед соблазном. Уж очень аппетитно пахло на дорошенковской кухне.
На столе исходили паром пузатые, сочные сосиски, живительным теплом дышала густая овсяная каша, в выпуклых чашках остывал крепкий чай.
– Вы на речку после завтрака? – поинтересовалась бабушка.
– Посмотрим, может, и пойдем, – нерешительно ответил Андрей.
– Ты, Дима, на него повлияй, – доверительно обратилась старушка, – нужно же и отдыхать, а то перезанимается на своем турнике. – И она кивнула в сторону внука.
– Бабушка! У меня все нормально! – В голосе Андрея послышалось раздражение.
Дима случайно глянул в окно и вскочил:
– Андрюха! Смотри!
С часами на башне творилось что-то невообразимое. Красный цвет цифр сменился ярко-желтым, затем – черным с огненной окантовкой. Быстро замигав, хранители времени потухли. Из циферблата повалил густой смолянистый дым, разрезаемый длинными языками пламени. Вскоре послышался истерический рев пожарных машин.
Башня с часами – один из символов города. Цифры хорошо просматривались на большом расстоянии. Meлодичный звон курантов ласкал слух. По этим часам сверяли время. Под ними назначали деловые встречи и любовные свидания.
– Нереальный какой-то пожар. Никогда не видел, чтобы цифры так меняли цвет. И такое странное пламя. Что скажешь, Дима?
– Сам удивлен. – Томин задумался. – Во сколько они загорелись? Что-то около девяти?
– По-моему, ровно в девять.
Дима стукнул себя по лбу:
– Слушай! Ты забыл, какое сегодня число?
Андрей лукаво улыбнулся:
– Ты, Дима, все сводишь к мистике. – Затем иронично добавил: – Часы загорелись не случайно! Это духи убитых шведов их воспламенили! А будет еще и не такое!!! – И тихо рассмеялся.
Сегодня действительно был не обычный день. Наступило 26 июня 2009 года – канун трехсотлетия Полтавской битвы. И город готовился к этому юбилею. Местные власти отремонтировали дороги и тротуары, отреставрировали фасады домов, благоустроили парки.
На празднование Полтава ожидала короля Швеции, президентов Украины и России, а также многочисленные делегации зарубежных стран. По всем телеканалам, во всех газетах не умолкали сообщения об этом событии. Многие гости начали прибывать еще за неделю…
После завтрака друзья отправились погулять по городу. Беседуя, прошли арку. На высоком полукруглом своде покачивался закопченный фонарь с внушительной цифрой 46. Вышли на Октябрьскую и направились к центру города. Наполненные туристами улицы так и манили.
На перекрестке, возле часовой башни, собралась большая толпа зевак. Прямо на тротуаре припарковались две пожарные машины. Пожарные уже потушили пламя и энергично сворачивали шланги.
Высокие каштаны, аккуратно высаженные вдоль тротуаров, скрестили древесные руки над проезжей частью, образуя бесконечный зеленый свод. Под ним респектабельно скользили иномарки, шныряли озабоченные «Жигули» и важно проплывали автобусы и троллейбусы. На уличных фонарях гордо развевались украинские, российские и шведские флаги. Поперек улицы были натянуты канаты с гирляндами из живых цветов и электрической иллюминацией. Слышалась английская, шведская, немецкая и польская речь.
Довольные иностранцы, в панамах и шортах, видеокамерами и мобильными снимали улицу и отдельные здания. Особенно понравился интуристам большой резной терем с двумя огромными каменными гарпиями, грациозно сложившими крылья на рельефных постаментах под стрелообразной крышей с обеих сторон массивного балкона. Проходя мимо терема, Дима невольно глянул, как толстый немец навел видеокамеру на свою фрау, решившую запечатлеть себя на фоне этого шедевра архитектуры. Фрау приняла картинную позу и, слегка подогнув правую ногу, широко обнажила два ряда крупных, как у лошади, зубов. В ее скуластом лице и впрямь появилось что-то лошадиное.
Томин отчетливо увидел, как правая гарпия слегка повернула голову и внимательно посмотрела на него. Замедлил шаг, присмотрелся. Нет. Каменное изваяние абсолютно неподвижно сидело под застрехой.
Дима повернулся к другу, но тот засмотрелся на двух симпатичных девчонок, идущих им навстречу. Подружки весело переговаривались и стреляли глазками. Поймав восхищенный Андрюшин взгляд, смолкли, застенчиво улыбнулись и картинно проплыли мимо. Только неизвестно откуда налетевший ветер весело всколыхнул их длинные пышные волосы.
Томин еще раз глянул на гарпий. Тщательно отшлифованный камень не выказывал никаких признаков жизни. «В такое сказочное утро что угодно может померещиться», – убедил себя Дима и перевел взгляд на Андрея. Тот еще провожал взглядом красивые фигурки, теряющиеся в уличной толпе.
Переговариваясь, невольно разглядывая иностранцев и симпатичных девушек, ребята подошли к Корпусному саду, зеленой стеной вставшему на их пути. Этот изумрудный остров представлял самое сердце Полтавы и назывался так благодаря Кадетскому корпусу, находившемуся когда-то в одном из прилегающих зданий.
Корпусный сад был разбит в форме правильного круга, от которого радиально-симметрично расходились восемь совершенно прямых, словно стрелы, улиц. С высоты птичьего полета зеленые насаждения и расходящиеся улицы напоминали солнце с симметричным узорчатым крестом от пересечения главных аллей.
Пять лет назад парк сильно проредили, вырубив множество старых и сухих деревьев. Срубили деревья и с клумб центральных аллей, а вместо них посадили молодые туи, сделавшие вид парковых дорожек грациозным и торжественным. В саду было еще множество маленьких аллеек, и одна дорожка обходила его по кругу, слегка изгибаясь возле выходов подземных переходов.
Площадь вокруг Корпусного сада была застроена белоколонными зданиями в стиле русского классицизма. А в самом центре этого бело-зеленого солнца, на пересечении всех улиц-лучей, возвышался величественный памятник в виде высокой колонны, с тонкой лепкой, установленной на массивном гранитном основании, с огромным золотым орлом наверху. Орел гордо расправил крылья и держал в клюве золотой лавровый венок. Взор благородной птицы был устремлен вдаль, в сторону поля Полтавской битвы. Белые колонны зданий, зеленая чаша сада и золотой орел в центре создавали неповторимый архитектурный ансамбль…
Войдя в парк, друзья увидели большую толпу, разноцветным обручем опоясавшую постамент памятника. Толпа мерно гудела. Виднелись как военные, так и штатские, как студенты, так и пенсионеры. То там, то тут шныряли озабоченные стражи порядка, буравя взглядом каждого. Удивленные иностранцы, развернув рекламные проспекты с изображением памятника, шумно сравнивали его с оригиналом.
Диме бросился в глаза один тип неприятного вида. Среднего роста, худой, сутулый, с острым горбатым носом и черными густыми усами. Но самое главное было в его глазах: колючих, холодных, пронизывающих насквозь. На его тощей фигуре болталась мятая коричневая рубаха и выцветшие джинсы. Привлекла внимание старинного вида зеленая холщовая сумка, небрежно переброшенная через плечо и закрепленная на поясе. Человек этот внимательно изучал орла, затем бросил на Томина взгляд, от которого мурашки побежали по спине, и быстро затерялся в толпе.
«Где-то я его видел, – мимоходом подумал Дима. – У него картинная внешность. Этому человеку больше подошел бы кафтан семнадцатого века, нежели современная одежда».
Ребята подошли ближе, подняли головы и ахнули. Золотой орел – визитная карточка Полтавы – сидел на вершине колонны растерянно и сиротливо, словно мокрая курица. В клюве у гордой птицы отсутствовал лавровый венок.
