Планета для всех, или Возвращение на Землю

4. ЧЕТВЕРОНОГИЕ ГЛАДИАТОРЫ
Второе путешествие в Прошлое

…Надо вам сказать, что в 80 году нашей эры римский Колизей выглядел совершенно не так, как сегодня. Правда, и Колизеем он тогда ещё не назывался.

…Вот что прочла Соня в Интернете перед поездкой…

«…Это был огромный Амфитеатр династии императоров Флавиев в Риме, построенный в ложбине между Эсквилинским, Палатинским и Целиевским холмами, в виде стадиона с большой ареной. Окружённый высокими стенами, многочисленными трибунами из травертина, туфа и кирпича, где собирались до 70 тысяч горожан.

Кстати, произошло название «Колизей» от латинского слова: «колосс», хотя это знакомое всем название Амфитеатр Флавиев получил лишь через 700 лет, в 8 веке.

Длина его составляла 188, ширина 156, а высота – более 48 метров.

Четыре основных входа, а также 80 арок, позволяли совершать быстрый проход на арену, всего за 10 минут, чтобы оказаться на пронумерованных зрительских местах.

Трибуны Колизея рассчитывались для различных сословий: чем ближе к арене – тем выше статус человека. Хотя некоторым людям было вообще запрещено появляться в Колизее, например, бывшим гладиаторам, актёрам и могильщикам.

Над Колизеем можно было выдвинуть большой козырек, который защищал зрителей от солнца в жаркую погоду.

Арена была из дерева и покрыта песком. Кстати, слово «песок» переводится с латыни как «арена». Под ней находился Гипогей – сложная подземная конструкция, с помещениями для гладиаторов и рабов, а также диких зверей. Там же находились различные механические устройства, с помощью которых осуществлялся подъем животных наверх, благодаря чему те появлялись во время боев в центре арены, для сражения с гладиаторами.

Чаще игры для горожан проводились бесплатно, за счёт императорской казны. Этим императоры хотели показать свою доброту и щедрость, что на какое-то время делало их популярными среди народа.

Представления и бои в Колизее длились помногу дней, и часто зрители приносили с собой еду из дома.

Древнеримская публика любила кровавые зрелища не только на гладиаторских боях, но и на обычных театральных представлениях. Если по ходу действия актёр должен был погибнуть, его могли в последний момент заменить на приговорённого к казни преступника и убить прямо на сцене.

Император имел свою ложу и собственный туннель для выхода из Колизея.

На самых верхних рядах сидели рабы, которые управляли лифтами. Таких подъёмников был 36. А выше рабов моряки императорского военного флота управляли огромным льняным холстом, покрывающим Колизей таким образом, чтобы арена всегда оставалась открытой, а в случае плохой погоды, скрывалась под тентом.

Возведение самого большого стадиона того времени начал Тит Флавий Веспасиан, в 71 году нашей эры. Однако после скоропостижной смерти, 24 июня 79 года, завершил строительство его сын – тоже Тит Флавий Веспасиан – полный тёзка своего отца, который в 80-м году и открыл Колизей.

Празднества, в честь открытия Амфитеатра Флавиев, должны были продлиться ровно сто дней.

Как писали свидетели: за три месяца, по случаю освящения Колизея, было убито тысячи диких зверей и множество гладиаторов.

А по скромным оценкам, за всю историю этого сооружения в нём погибло свыше 500 тысяч людей и более миллиона животных».

…Шёл второй месяц торжеств…

Со всех земель упрямо съезжалась в Рим разношёрстная публика, рискуя своим здоровьем и даже жизнью, чтобы стать очевидцем многотысячного восторга от очередного веселья.

Богатые колесницы, дорожные повозки и фаэтоны заполняли улицы Древнего Рима. Гостиницы были полны чужеземными постояльцами, их разнообразными языками и громким смехом.

На узких улочках иной раз было ни протиснуться, ни протолкнуться. Поэтому почти никто не заметил появление ещё одного экипажа, запряжённого четвёркой белоснежных арабских скакунов, который остановился неподалёку от Колизея.

В нём, как вы уже догадались, были наши герои – на этот раз СМВ приобрела вид богатой дорожной кареты, в которой передвигались знатные римляне. А четвёрка лошадей появилась из той энергии в «миллиард лошадиных сил» Машины, с успехом материализовавшись в стройных и красивых животных.

Если бы не возможность Машины появляться с максимальной точностью в том или другом заданном месте, то проехать через всю Римскую Империю вряд бы ли ей удалось, несмотря на тогдашнюю поговорку, в которой «все дороги ведут в Рим».

В те времена настоящих дорог ещё не было. Они появятся позже, в начале 300-х годов. Хотя уже кое-где высились «мильные столбы» с указанием дорожного пути, возле которых врывали в землю скамьи для отдыха с навесами, а также подводили к ним водопровод для питья или омовения. Строились первые дорожные станции – каждая со своим названием – где меняли лошадей, а путники могли отдохнуть. Словом, появилось ещё одно изречение: «Дорога – это жизнь».

Вместе с дорогами стали возникать частные постоялые дворы и гостиницы.

Однако в них было страшно ночевать. И не только от полчищ мышей, крыс или клопов, а также от сквозняков дырявых стен и крыш. Вероятность быть ограбленным была настолько велика, что многие путешественники предпочитали спать в своих дорожных повозках, набирая охрану на ночь из тех же грабителей и пройдох, включая хозяев таверн, гостиниц или их слуг.

Репутация владельцев частных гостиных дворов была даже хуже, чем у хозяев таверн – ни дня не проходило без каких-нибудь тёмных дел или мошенничества. А уж если хозяйка гостиницы была женщина, её непременно обвиняли в колдовстве.

…Итак, СМВ, превратившись в дорожную карету, оказалась рядом с гостиницей, что стояла недалеко от Колизея. На её воротах красовалась вывеска: «Любезная Лаура» – так звали молодую жену хозяина – седобородого и шумного римлянина, одетого в тогу из овечьей шерсти, на ногах из-под которой были видны перо – обувь чёрного цвета, с открытой пяткой и закрытой лодыжкой. Гостинщик был одноглаз и криворот. Левый глаз его был закрыт шёлковой повязкой.

– Прошу в мой приют, господа!.. – поклонился хозяин гостиницы Путешественникам-во-Времени. «Приютом» в Древнем Риме часто называли гостиничные покои. – Хозяин здешней гостиницы Сервий, с вашего позволения! – представился он. – В отличие от других подобных заведений, в моём доме… – гостинщик глянул на пса, кошку и попугая, – …разрешается ночевать вместе с животными… Всего один сестерций в неделю с одного постояльца. Плюс 10 ассов за завтрак и ужин… Итого… – он обвёл приезжих правым глазом, – …5 сестерций и 50 ассов… Сущая мелочь! Кстати, ночлег и кормёжка животных бесплатны… – И гостинщик тут же перевёл тему: – Приехали на открытие Амфитеатра Флавиев, я не ошибся?

– Ты прав! – ответил ему профессор Синичкин на «ты», как было принято обращаться в древние времена. – Я и мои друзья с удовольствием примем участие в городских торжествах.

Попросив у Сервия один сестерций и один асс, Синичкин сунул их в «неистощимый кошелёк» и затем достал из него нужное количество монет, включая монеты гостинщика, и всё это положил ему в ладонь.

Тот быстро пересчитал деньги и ловко спрятал их в кошель, висевший на груди.

– Откуда приехали? – поинтересовался Сервий. – Мой вопрос вовсе не праздный… Я должен вписать каждого из вас в «Гостевую Книгу».

– Мы из города Антиохии… – ответил Комаров.

– Слышал о таком… – ответил гостинщик и огорчённо добавил:. – Но быть не удалось…

– Нас тоже следует внести в «Гостевую Книгу? – спросил его жако.

У гостинщика отвисла челюсть:

– Нет, вас не нужно… – И он обратился к Синичкину: – Какой умный говорящий попугай! Мне бы такого зазывалу!

– Могу помочь, пока будем гостить в Риме, – предложил попугай. – А зовут меня Жак Ар-рркадьевич! – И, расставив крылья в стороны, поклонился гостинщику. – Для вас, господин Сер-ррвий, можно пр-рросто – «мсье Жак».

– Пусть попробует, – улыбнулся профессор Синичкин. – У нашего мсье Жака клюв с трудом закрывается в течение дня.

Гостинщик вновь поклонился богатым приезжим и позвонил в колокольчик, висящий на поясе.

Тут же появился мальчик-подросток лет пятнадцати, в короткой одежде, подпоясанной широкой лентой из серебряных нитей, в сандалиях.

Он оглядел гостей и, увидев среди них Соню, густо покраснел.

Та не выдержала и рассмеялась, чем ввела парня в краску бордового цвета.

– Мой сын Флор, – объявил Сервий гостям. – Сообразительный малый!.. Помощник во всех семейных делах… Проведи господ, Флор, в покои, выходящие в сад…

– Да, отец, – ответил тот и кивнул гостям идти за ним.

– За лошадей не волнуйтесь! – крикнул вслед Сервий. – Рабы их покормят!

Синичкин хотел сказать гостинщику, что их лошади не едят и не пьют, но промолчал, чтобы не услышать новые ненужные вопросы.

…Пять комнат, куда привёл гостей Флор, были небольшие, зато все выходили во фруктовый сад, в котором росли яблони, абрикосы и, конечно же, виноград. Каждому досталось по комнате. Кошку, пса и попугая взяла к себе Соня.

Все комнаты были с высокими деревянными потолками, в резных узорах, а стены в расписных сюжетах из городской жизни.

Везде стояла модная мебель того времени: кровати, в виде ложа, кресла со звериными мордами, такие же столики и низкие резные скамьи. На каждом окне висели тяжёлые шторы с геометрическим узором, которые легко задёргивались при надобности – от солнца или ветра.

На мраморном полу лежали цветные ковры. А по углам стояли напольные светильники с оливковым маслом.

Гости обошли комнаты.

– Если желаете позавтракать, – сказал постояльцам Флор, – тогда прошу в «обеденную беседку». Она находится в саду…

Синичкин обвёл друзей вопрошающим взглядом:

– Желаем позавтракать?… – спросил он.

– Ещё как желаем! – улыбаясь, ответил за всех Ноготков. – Почти две тысячи лет не ели.

Флор кинул на него изумлённый взгляд:

– Правда?!.. Наверное, вовсю проголодались!

Все невольно рассмеялись его наивным речам, чем заставили юношу вновь покраснеть.

– Я прикажу рабам накрыть для вас стол, – произнёс тот, ни на кого не глядя. – Из каждой комнаты есть выход в сад… – добавил Флор и поспешно вышел.

…Недаром в Древнем Риме десятую музу звали Кулинарией. Хотя можно называть и Кулинарией.

Накрыть стол и накормить гостей было действительно целым искусством, с которым, в полной мере, познакомились наши герои.

Гостевой стол украшали большие блюда, одни – с овощными салатами, другие – с жареными котлетами из рубленого свиного фарша, политые яблочным уксусом и мёдом; третьи – с нежными сырами, заправленными чесночно-медовым соусом; в четвёртых лежали куски варёной рыбы в кисло-сладкой подливке; остальные блюда были полны различных сладостей и фруктов. И, конечно же, как можно было обойтись без настоящего борща из капусты и моркови, сваренном на молодой свинине и свекольном квасе. Позже этот борщ станут называть национальным блюдом в разных странах, хотя, на самом деле, родился он в Древней Греции, а своей популярности достиг на столах жителей Древнего Рима.

Кроме того, среди блюд высились глиняные расписные кувшины и амфоры с молочными напитками и виноградными винами, разбавленными водой. Словом, завтрак удался на славу!

Закончив утреннюю трапезу, Путешественники с трудом поднялись из-за стола.

Тут-то Перевёрткин и спросил у Флора:

– Послушай-ка, парень! Где можно купить билеты на представление в Колизей?

– Билеты?… – удивился Флор. – А что это такое?…

После того, как ему объяснили, он сказал:

– В Колизее за каждым римлянином закреплено бесплатное место.

– А если мы из другого города? – спросил Перевёрткин.

– Тогда придётся сидеть на «чердаке». Там места для иностранцев, иногородних и рабов.

– Чудеса! – поразилась Соня. – А у нас в Зуеве за спектакли или концерты нужно платить.

– Разве это чудеса?! – воскликнул Флор. – Хочешь, покажу настоящее чудо?

– Хочу, – не задумываясь, ответила она.

– Тогда пойдём… Только отпрошусь у отца, чтоб меня не искал…

– Вот и отлично! – сказал внучке Синичкин. – Нечего тебе делать в Колизее… Кроме того, нам нужно решить главный вопрос, ради которого мы здесь… Итак, до встречи! Сама никуда не ходи. Рим – даже древний – весьма большой город. Если не ошибаюсь, под миллион жителей!.. В десять раз больше Зуева!.. Ходить только вместе с Флором или ждать нас в своей комнате. Поняла?

– Поняла… – вздохнула Соня.

Ноготков, Комаров и Перевёрткин отправились в Колизей вместе с Флэшкой и Айфоном. Профессор Синичкин отказался идти на кровавое зрелище, а отправился прогуляться по Древнему Риму, тем более, что ближайшей возможности из-за нехватки времени не предвидится.

– Отец разрешил! – радостно объявил Соне Флор, и они пошли смотреть «настоящее чудо».

А попугай мсье Жак, усевшись на гостиничных воротах, зазывал путешественников погостить в гостинице:

– Уважаемые гости славного гор-ррода Рима! Гостиница «Любезная Лаур-рра» приглашает новых постояльцев! Всего один сестер-ррций в сутки!.. Мягкие постели! Вкусные завтр-рраки, обеды и ужины! Всего один сестер-ррций, синьор-рры и синьориты! Лучшая гостиница в гор-р-оде хозяина Сер-ррвия и его жены Лаур-рры!.. Не будьте скупер-ррдяями!.. Всего один сестер-ррций!..

Любопытные приезжие спешили к гостинице, дивясь речам мсье Жака, на радость самой Лауре – хозяйке гостиницы.

…Пройдя на запад от центра города, Флор и Соня очутились на берегу Тибра.

Десятки парусных судов стояли у берега, столько же плыли в обе стороны величественной реки.

– Красиво! – воскликнула Соня. – Это и есть то чудо, которое ты хотел показать?

– Оно рядом, – ответил Флор и повёл её в молодую дубовую рощу, стоящую неподалёку.

Роща была окружена медным кружевом ограды.

Из ворот вышла небольшая толпа людей с печальными и даже мокрыми от слёз лицами, все были облачены в чёрные одежды.

– Что с ними? – спросила она у Флора, но тут же, войдя в ворота, всё поняла сама.

Это было старинное городское кладбище.

Со всех сторон, между дубами виднелись могилы с белоснежными каменными крестами.

Не говоря ни слова, Флор подвёл её к одной из них.

На могильном камне было выбито имя «Флора» и ещё несколько слов: «Покойся с миром…» Рядом с могилой рос неизвестный цветочный куст, с большими розовыми бутонами. Один бутон был крупней остальных.

– Здесь похоронена моя мать… – тихо произнёс Флор и рассказал Соне, что та умерла пятнадцать лет тому назад, при родах, и в её память отец назвал сына именем покойной жены.

Спустя годы отец женился на соседской девушке Лауре, в честь которой и назвал гостиницу.

Мачеха Флора была ни плохой, ни хорошей. Зато имела три неоспоримых качества, за которые гостинщик Сервий и женился на ней, – деловую хватку, молодость и красоту.

Флор посещал могилу матери довольно часто, и каждый раз, при его появлении самый крупный бутон неизвестного цветочного куста обязательно раскрывался, даря мальчику какой-нибудь подарок от его матери – жемчужину, золотой перстень или золотую монету, драгоценный камень или просто спелую ягоду.

Флор протянул руку к бутону, и он тотчас же раскрылся, к изумлению Сони. На этот раз в нём оказалась шоколадная конфета.

– Чудеса!.. – только и промолвила Соня.

– Это тебе, – сказал Флор, протягивая ей вкусный подарок.

– Нет-нет! – замахала руками Синичкина. – Это подарок тебе от твоей мамы…

– Мама знает, что я не люблю шоколад… А ты, наверное, его обожаешь…

– Соня улыбнулась и, взяв конфету, поклонилась могиле:

– Спасибо, синьора Флора!..

…Шёл четвёртый час смертельных представлений в Колизее. Уже прошло пять гладиаторских боёв, три из которых с дикими животными.

– Ave Imperator, morituri te salutant! – «Да здравствует Император, мы, пришедшие на смерть, приветствуем тебя!»

Пять гладиаторов были повержены и убиты под негодующие крики разгорячённой римской публики.

– Убей его! – вопил стадион. – Трус не заслуживает жизни!..

Вслед за боями гладиаторов два бурых медведя и барбарийский лев закончили свою жизнь на кровавом песке.

После того, как одни рабы унесли с арены восемь поверженных тел, другие привели в порядок арену, засыпав кровавые пятна новым слоем песка.

Был объявлен небольшой перерыв, чтобы зрители смогли немного передохнуть от криков и смертей, а также перекусить тем, что принесли с собой из дому.

…Ведя рассказ о гладиаторах, необходимо коснуться и тех Мифов, родившихся у стен Колизея, которые вот уже десятки веков живут среди людей, заменяя собой Истину. Особенно постарался Голливуд в своих «исторических» фильмах.

Итак, мифы, собранные в Интернете…

Миф первый: все гладиаторы были рабами.

На самом же деле, гладиаторами изначально называли воинов-телохранителей, которые охраняли своего господина в загробном мире.

Позже римляне превратили этот обычай в массовое развлечение. Первые бои гладиаторов прошли в Древнем Риме в 264 году до нашей эры, в который принимали участие всего три пары, но уже в 107 году нашей эры император Траян отпраздновал своё восшествие на трон пятью тысячами пар гладиаторов.

Миф второй: все гладиаторы были мужчинами.

Женщины тоже были гладиаторами. Имеются документы, а которых рассказывается о поединках женщин во время правления Нерона (37–68 н. э.). Впрочем, историки уверены, что бои между представителями прекрасного пола были раньше. Эти обычаи решительно осуждал Децим Юний Ювенал в Сатирах. Поэт считал, что таким образом патриции искали острые ощущения и удовлетворяли свои низменные чувства. Около 200 лет н. э. император Северус запретил женщинам участвовать в гладиаторских боях, но этот запрет часто игнорировался.

Третий миф «о пальце вниз».

Одно из главных заблуждений о гладиаторах, связано с жестом римского императора, который решал исход сражения. Считается, что большим пальцем вверх, правитель дарил поверженному бойцу жизнь, тогда как палец, направленный вниз – означал смерть. Этот миф прочно вошёл в сознание людей с лёгкой руки французского художника Жана-Леона Жерома, написавшего в 19 веке картину «Pollice Verso» (латинская фраза, дословно означающая «поворотом большого пальца».)

В реальности этот обычай регулировался совершенно другим жестом. Ряд историков утверждает, что открытая плоская ладонь говорила о пощаде, закрытая – об умерщвлении. Впрочем, есть и другое мнение, согласно которому, кулак означает меч, спрятанный в ножны, следовательно – милость. Конечно, эффективней смотрится жестикуляция пальцем, чем ладонью, но с арены проще разглядеть руку императора: разжата ли она или сжата в кулак.

Четвёртый миф гласил о «бесправии побеждённых».

Большинство людей уверено, что гладиаторские бои окончательно заканчивались смертью. Между тем, если гладиатор наносил удары в запале борьбы по своему беспомощному противнику раньше, чем император дал «приказ на казнь», то он предавался суду. По имеющимся правилам только император имел право миловать или казнить. Кстати, «палец вниз» всё-таки был, правда, как констатация смерти.

Миф пятый: о плохом отношении к гладиаторам.

Гладиаторов тщательно подбирали в пары с учётом семи имеющихся категорий, принимая во внимание способность к нападению или к обороне. Кстати слово «гладиатор» на латинском языке означает «фехтовальщик». Всё это снижало вероятность лёгкой или жестокой победы. Несмотря на рабское положение, имеющиеся правила (прежде всего, неписанные), щадили гладиаторов. Поэтому дрались они не чаще двух-трёх раз в году. Причём обычаи гладиаторских школ, предусматривали дарение свободы, правда, через три-пять успешных боёв на арене. Интересно, что в гладиаторы шли свободные римляне, прежде всего, за славой и благосклонностью женщин.

Миф шестой: о жестокости на арене.

Врачи Клаус Гросшмидт и Фабиан Каец исследовали 1800-летнее кладбище гладиаторов в Эфесе (Турция). Они обнаружили, что их скелеты отображают типичные рисунки травм, по которым можно определить категорию бойцов. Что, характерно, раны, несовместимые с жизнью, встречались крайне редко. И в самом деле, гладиаторские бои в большей степени напоминали состязание, за которыми следили судьи. Объясняется это тем, что красивые и зрелищные бои могли показать настоящие профессиональные пары, которые стоили слишком больших денег, чтобы позволить смерть одного из бойцов.

И, наконец, миф седьмой: о кровожадности гладиаторов.

Эти же врачи Гросшмидт и Каец обнаружили, что во многих случаях скелеты гладиаторов, с потенциально смертельными ранениями, имели ещё и одинаковые травмы черепа, по всей видимости, сделанные молотком. На основании этого немецкие врачи сделали предположение о том, что в составе гладиаторских школ был человек, добивающий тяжело раненых бойцов, дабы не «наносить душевных ран победителям». Скорей всего, это совершалось не на арене и только после окончательных диагнозов лекарей. Делалось это для того, чтобы избавить раненого от агонии.

…Пока зрители отдыхали, на арене появились комические артисты – мимы, чтобы без слов, одними лишь жестами, рассмешить и успокоить публику. Все они были в комических масках и ярких костюмах. Вместе с ними принимали участие «уроды» – карлики и лилипуты. Они сражались на деревянных мечах, сидя верхом на козлах и баранах, словно важные всадники. Это вызывало гомерический хохот всего Колизея.

Выступив, мимы и уроды покинули арену.

А на ней появился клоун. Хорошенько присмотревшись, каждый из вас узнал бы в нём Бориса Комарова. Тот был в том же костюме, в котором выступал когда-то на школьных концертах.

На голове сидел малиновый парик, на нём торчала нелепая зелёная шляпа с белым пером, на плечи Комарова был наброшен цветной балахон с огромными чёрными пуговицами, шею окружало белое жабо. Лицо клоуна, с прилепленным красным носом, было разделено на две половины – «печальную» и «весёлую». На ногах сидели огромные башмаки с загнутыми носами.

Ещё в школе Борис Петрович был уверен, что когда-то обязательно станет клоуном. Но, повзрослев, серьёзно занялся историей, хотя давнишнее хобби осталось в нём навсегда, и на каждом городском празднике перед зуевчанами выступал любимый всеми клоун «дядя Боря».

То же самое произошло и с Перевёрткиным.

Ещё учась в шестом классе, Миша точно знал, что станет иллюзионистом. Он показывал фокусы, выступая на школьных праздниках, как Боря Комаров.

Но спустя всего год его взял за руку Гиппократ и повёл в свою страну с названием «Медицина», хотя на городских концертах Перевёрткин продолжал выступать вместе с Борисом Петровичем – облачённый в «восточный халат» со звёздами и в светящемся колпаке.

– А вот и я-а-а-а!!! – весело закричал на весь Колизей «дядя Боря». – Приветствую вас, римляне и римлянки! А также гости «Вечного города»! – И он поклонился во все стороны.

Зрители на трибунах опешили и притихли. Такого в Колизее никогда ещё не было. Никто из артистов доселе не позволял себе такой весёлой и нахальной смелости. А «дядя Боря» продолжил:

– Разрешите представиться! Меня зовут Гайюс!

Надо сразу разъяснить Читателю, что древнеримское имя – «Гайюс» означало «радующий».

И тут же на арене появились Айфон и Флэшка.

– Мои помощники! – объявил клоун. – Пёс по имени Пёс! И кошка по имени Кошка!..

Кошка тут же запрыгнула на спину Псу.

«Клоун Гайюс» достал флейту и заиграл весёлую мелодию. Пёс стал танцевать на арене, а кошка приплясывать на его спине.

Этой наивный номер несказанно развеселил римскую публику, и все зрители стали смеяться и хлопать в ладоши.

Айфон и Флэшка, поклонившись огромному залу под открытым небом, поспешили прочь с арены.

А вместо них появился фокусник Перевёрткин.

– Прошу любить и жаловать! – крикнул зрителям «дядя Боря». – Мой друг-факир Магн!

На древнеримском это имя означало «великий».

После этого клоун последовал вдогонку за Псом и Кошкой.

А «факир Магн» вышел на центр арены.

Он взмахнул руками, и в Колизее, под восхищённый рёв зрителей, повалил снегопад, хотя за его стенами стояло жаркое лето. Не прошло и минуты, как песок покрылся толстым слоем снежного покрова. Факир стал лепить снежки и бросать их в зрителей, чтобы те убедились, что снег настоящий.

Затем в воздухе появились летающие рыбы. Они «плавали» над зрителями по воздуху, виляя цветными хвостами.

Рты зрителей были открыты в изумлении, и несколько рыб чуть не очутились во рту у зевак. И вдруг они исчезли, а вместо рыб над ареной появились разноцветные бумажные голуби, и даже раздалось голубиное курлыканье, после чего бумажные птицы превратились в голубей настоящих, и вся эта большая стая взлетела над Колизеем и в едином порыве вылетела наружу в проёмы арок.

А факир Магн исчез, будто его не было.

Как вы догадались, все эти чудеса на арене Колизея появились, благодаря способности Перевёрткина к массовому гипнозу. Как врач Михаил владел им в совершенстве.

Весь Колизей, в который раз, взорвался восторженными криками и рукоплесканиями. И вскоре зрители были уже готовы продолжить наблюдать за кровавыми боями гладиаторов.

И вновь раздалось:

– Ave Imperator, morituri te salutant! – «Да здравствует Император, мы, пришедшие на смерть, приветствуем тебя!»

…В это же время, пока Перевёрткин с успехом выступал перед древнеримской публикой, Флэшка и Айфон спустились под арену, где находился Гипогей – огромное пространство для зверей, рабов и гладиаторов.

В звериных отсеках, разделённых толстыми решётками, находились сотни обречённых на смерть животных – от бурых медведей до барбарийских львов. Дикие вепри, длинношеие жирафы, дикие туры, длиннорогие буйволы, тигры, леопарды…

Это было ужасное зрелище для попавших сюда впервые – вокруг страшные звериные морды, огромные тени по стенам и потолку от зажжённых факелов, сдавленный рёв зверей с мучительным хрипом и громким звуком когтей о железные прутья, как при заточке ножей.

Флэшка с Айфоном прошли мимо клеток с леопардами, тиграми и медведями. Завидев двух крошечных зверей, тигры раскрывали в злобе пасти и рычали им вослед.

Айфон чувствовал себя не в своей тарелке – он понимал, что звери его не достанут, но в то же время, ему казалось, что энергия запертой злобы вот-вот вырвется наружу.

– Львы, наверное, дальше… – предположила Флэшка. – Не отставай и не приближайся к клеткам.

Они свернули за угол длинного коридора, и сразу же попали в львиный отсек. Завидев крошечные создания, годящиеся им в пищу, львы забили лапами о прутья и широко раскрыли свои ужасные пасти, полные крепких клыков. Звери были голодны – их не кормили перед боем.

Двое Путешественников-во-Времени мужественно прошли до конца звериного отсека и, наконец, кошка нашла тех, кого искала.

В одной из последних клеток сидела львиная пара. Барбарийская львица была похожа на обычных львиц, а вот барбарийский лев отличался от своих собратьев густой и тёмной гривой.

Пока Флэшка думала и гадала, как и с чего начать с ними разговор, я вкратце расскажу о барбарийских львах, сведения о которых нашла в Интернете Соня…

«…Не только азиатские львы пострадали от бездумных действий людей. Их жертвами стали и африканские, в частности Барбарийские, львы. Это были крупные приземистые хищники, тело которых покрывала пушистая чёрная грива, полностью закрывавшая голову, плечевой пояс и даже брюхо.

Кончик хвоста львов и львиц был украшен маленькой кисточкой.

Длина тела взрослых львов достигала 3 м, а их масса составляла 120 кг.

Источником пищи для Барбарийских львов становилось всё живое. В голодные дни они могли с наслаждением поедать даже саранчу и мышей. Основной же рацион был представлен молодыми слонами, носорогами, бегемотами, антилопами, газелями, зебрами, бородавочниками, а также козами, овцами и крупным рогатым скотом. Как правило, на охоту выходила вся львиная семья. Однако не каждая охота приносила результаты. Бывали дни, когда бесстрашным хищникам приходилось голодать в течение нескольких дней.

Барбарийских львов, так же как и всех других, с уверенностью можно назвать «благородными» хищниками. Они никогда не нападали на жертву ради развлечения. Только голод заставлял львов выходить на охоту. При этом, как правило, добычей повелителей звериного царства оказывалось только одно животное. И лишь после того, как всё мясо было съедено без остатка, львы вновь выходили охотиться.

Люди редко становились жертвами Барбарийских львов. Напасть на человека могли только старые или больные животные, которые были уже не в силах справиться с более крупной добычей.

Напротив, человек всегда был главным врагом Барбарийских львов.

Кроме того, им следовало опасаться таких исполинов в мире животных, как слоны, носороги и бегемоты, которые, передвигаясь огромными стадами, представляли серьёзную угрозу для львов. Нередко львы, забывшись у водопоя, сами становились добычей кровожадных крокодилов, которые хватали сухопутных хищников, утаскивали их на дно реки и разрывали там на части.

В былые годы их можно было встретить в Африке, в северной части пустыни Сахара. Европейцами они были завезены и в Римскую империю, где использовались в развлекательных целях, а именно – в боях с гладиаторами.

В начале XVII века их популяция резко сократилась, в результате чего они были заметны только на северо-западе Африки. Из-за того, что в то время стало популярным использование огнестрельного оружия против животных, а также наличие целенаправленной политики против Барбарийских львов, привело к сокращению численности в этом регионе.

Последнюю особь убили в 1922 году в Атласских горах, на территории Марокко»…

…Флэшка, наконец-то, поняла, с чего начать разговор со львиной парой.

Будучи сама из кошачьего семейства, она учуяла, что львица ждёт детёныша. Это был редкий случай в Колизее, но именно он стал тем поводом, который заставил львов резко поменять свою жизнь.

– Рада приветствовать вас с моим другом!.. – улыбчиво сказала им кошка. – Долгих вам лет и благоденствия!.. А также радости вашему будущему детёнышу, который, как я уверена, родится весёлым и счастливым!..

На этих словах Львица тихо всхлипнула, а барбарийский лев сурово спросил:

– Что тебге нужно, пигалица?…

– Хочу видеть вас самой счастливой львиной парой!..

Тут Львица зарыдала навзрыд:

– Этого… никто никогда… не увидит… А мы… даже не увидим… нашего львёнка…

– Почему?! – спросила Флэшка, сделав вид, что не понимает, о чём говорит львица.

– Потому что нас…убьют гладиаторы… И наш… маленький львёнок… погибнет тоже… – Тут львица громко зарыдала во весь голос.

– Хватит ныть! – рявкнул на неё Лев и зло посмотрел на кошку с собакой, стоящих у клетки: – Прочь отсюда оба! Вы рвёте на части наши сердца и души!..

– Очень сожалеем… – с печалью произнесла кошка, – Но уйти отсюда, ничего для вас не сделав, мы просто не можем!

– Не имеем права! – твёрдо подтвердил Айфон.

– Что же вы хотите сделать? – спросил Лев.

– Спасти вас, – ответила Флэшка.

– Спасти от смерти нас никто не сможет… – с горечью сказал Лев.