Buch lesen: «Их судьба – шпионаж»

© Атаманенко И.Г., 2023

© ООО «Издательство «Вече», 2023

Предисловие

Который век кряду шпионская рампа манит жаркими огнями миллионы зрителей, и шпионские сюжеты всё так же самые востребованные в литературе и в мировом кинематографе.

Шпионаж сродни сценическим спектаклям в традиционном театре, но при этом его страсти реальные, а драматургия отрицает дубли, овации и цветы. Как и стрельбу. Ибо, «если шпион взвёл курок пистолета, значит, дело его уже проиграно» – эта хрестоматийная истина не потеряла актуальности и в наши дни. Потому что главным оружием шпиона всегда был, есть и будет интеллект, помноженный на знания, опыт и… удачу.

Многие факты книги неизвестны даже матёрым почитателям шпионских боевиков, и, чтобы в этом убедиться, достаточно не ответить на два вопроса:

– как звали советского разведчика, служившего главой дипломатической миссии латиноамериканской республики одновременно в трех европейских государствах?

– как имя нашего разведчика-нелегала, без чьей героической лепты СССР не выполнил бы план Первой пятилетки?

Не огорчайтесь, если не нашли ответа. Он – в книге.

Впрочем, есть куда более трудные вопросы. Например: стоит ли верить гипотезе, что литературная стезя для мировых знаменитостей: Даниеля Дефо, Сомерсета Моэма, драматурга Пьера Бомарше, служила лишь прикрытием главного дела их жизни – шпионажа?

Принять или отвергнуть гипотезу, как и узнать всё о сенсационных амплуа писателей, можно, разумеется, из книги.

И последнее. Представляя свою книгу, хотел бы отметить, что более 50 лет назад человечество воспринимало шпионаж как занятие грязное и даже подлое. С годами отношение к нему и к людям, в него вовлеченным, менялось, и ныне шпионы в иерархической системе координат мирового сообщества занимают достойное место. Примеры, вот они – под рукой: экс-президент США Джордж Буш-старший и президент РФ Владимир Путин.

Раздел I
Профессионалы-одиночки

Часть I
Короли шпионажа ХХ века

Глава первая
«Сапфир» – ударник царской охранки¹

ИЗ ИУДЕЕВ – В ЛЮТЕРАНЕ

Одной из самых крупных «голубых» звезд агентурного аппарата Третьего отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии был Иван Фёдорович Манасевич-Мануйлов, в платежных документах значившийся под псевдонимом «Сапфир».

В секретном архиве Министерства внутренних дел самодержавной России сохранилось объемистое дело коллежского асессора (чин, приравненный к воинскому званию майор) Ивана Фёдоровича Манасевича-Мануйлова. На обложке надпись: «Совершенно секретно. Выдаче в другие производства не подлежит. Хранить вечно».

Приключения и авантюры, главным фигурантом, а часто и инициатором которых был сам Манасевич-Мануйлов, начались еще в юности.

Его отец – раввин Тодрес Манасевич – был организатором подпольной фирмы по изготовлению и распространению фальшивых знаков почтовой оплаты. Нажив на этой афере миллионы, он, в конце концов, угодил на каторгу в Сибирь, где вскоре скончался, оставив круглым сиротой своего единственного сына Изю.

Трудно представить, как бы сложилась судьба юного и неискушенного отрока, не свались на него Божья благодать в образе богатого сибирского купца Фёдора Мануйлова, который усыновил и воспитал малолетку. После внезапной смерти Мануйлова Изя Манасевич наследовал 200‐тысячное состояние – стартовый капитал, который он умело использовал, чтобы совершить путь наверх.

Окончив омское реальное училище, он переезжает в Санкт-Петербург, где незамедлительно принимает лютеранство, превращается в Ивана Фёдоровича Манасевича-Мануйлова и избирает для себя вольную профессию журналиста. Горькая ирония судьбы: вчерашний иудей становится обозревателем славящегося своим антисемитизмом журнала «Новое время»!

…Красивый пухлый юноша обратил на себя внимание известных светских гомосексуалистов. Его осыпали подарками и деньгами, возили по шантанам и вертепам, у него рано развилась страсть к роскоши, кутежам и мотовству.

Вскоре юный выкрест вступает в «Голубой клуб» Северной столицы и с помощью гомосексуалистов, приближенных ко двору Его Императорского Величества, поступает на государеву службу в «Императорское человеколюбивое общество», получив чин коллежского асессора.

В личном деле «Сапфира» имеется Меморандум, отражающий черты его характера и деловые качества:

МЕМОРАНДУМ

«Агент “Сапфир” обладает незаурядными умственными способностями с развитым логическим мышлением. Быстро схватывает и понимает новое. Образованный, эрудированный, начитанный. Свободно владеет немецким и французским языками.

Исключительно доминантный и властный человек с ярко выраженными лидерскими наклонностями. Веселый, жизнерадостный. Самоуверенный и самонадеянный. Эгоцентричный и капризный до эгоизма. Легко нарушает правила общественной морали и бравирует этим. Из принципа никогда не говорит правды.

Склонен к лицедейству и перевоплощению. Умеет использовать актерское мастерство во вред окружающим. В спорах красноречив и убедителен, способен навязать оппоненту свою точку зрения.

В поведении присутствует безусловная ориентация на успех, в выборе средств его достижения неразборчив и вероломен.

ВЫВОД ПО МЕМОРАНДУМУ

В секретной работе надежен и аккуратен, весьма предприимчив. Может быть использован в качестве агента-вербовщика».

«САПФИР»: СОВМЕЩЕНИЕ ДВУХ ДРЕВНЕЙШИХ ПРОФЕССИЙ

По указанию руководства Охранного отделения «Сапфир» покинул «Императорское человеколюбивое общество», поступил на службу в Министерство внутренних дел и был откомандирован на учебу в Департамент духовных дел иностранных вероисповеданий.

На что агент ответил, как и подобает примерному адепту:

«Приемлю, благодарю и ни мало вопреки глаголю!»

И вновь каприз судьбы: Манасевич-Мануйлов, будучи по крови и по убеждениям законченным приверженцем иудаизма, вопреки логике, в январе 1901 года направлен в Ватикан, где становится защитником православных интересов при главе католической церкви. Вот тогда-то ему удалось ухватить Бога за бороду!

Там, в центре католицизма, участвуя в решении конфессиональных проблем, он попутно развил бурную шпионскую деятельность. Внедрился в редакцию газеты «Avanti!» – орган социалистической партии Италии, – завербовав массу журналистов в качестве агентов или секретных сотрудников (сексотов).

Одним из агентов влияния, состоявшим у него на связи, был не кто иной, как главный редактор «Avanti!», будущий диктатор Италии Бенито Муссолини собственной персоной!

Кстати, Муссолини уже тогда подписывал свои донесения псевдонимом «Дуче» (вождь, предводитель).

* * *

«Товарищи по оружию» считали, что у Мануйлова преобладает один ген – ген удачливости.

«Везунчик, – говорили они, – Богом помазанный, удачей помеченный. Там, где другие втрое сил вкладывают, а служебного продвижения чуть, ему валом валит…»

Однако руководство Охранного отделения не разделяло этих взглядов, считая «Сапфира» исключительно работоспособным, а потому плодовитым агентом-вербовщиком.

Завистники вешали на Ивана Фёдоровича собак, а начальство – ордена. И он благосклонно, как вердикт судьбы, принимал и то и другое.

Деятельность Манасевича-Мануйлова в Ватикане была высоко оценена, о чем свидетельствуют полученные им награды: орден Льва и Солнца и орден Св. Изабеллы.

ПРОЩАЙ, ВАТИКАН!

Оскар Уайльд прозорливо заметил: «Чтобы удержаться в великосветском обществе, надо либо кормить, либо развлекать, либо возмущать людей».

Манасевичу-Мануйлову с его безграничным тщеславием и высокомерием более по душе пришлась последняя установка: «возмущать».

Целый шлейф скандалов следует за «Сапфиром» в Ватикане.

И, как результат, 4 сентября 1901 года в Санкт-Петербург поступает агентурное сообщение о том, что «…на собрании русских и польских социал-демократов решено сделать российскому дипломатическому представителю при Римской курии Манасевичу-Мануйлову, гомосексуалисту, шпиону и начальнику заграничной политической агентуры, публичный скандал в пределах всей Западной Европы, выпустив для этого особую книгу о его похождениях…»

И такая книга под громким названием «Русский Рокамболь» вскоре вышла. В ней весьма красочно были расписаны «подвиги» Манасевича-Мануйлова на ниве шпионажа и бытового беспутства.

Особо была подчеркнута его страсть к стяжательству и мздоимству. Он часто задерживал платежи агентам, состоявшим у него на связи, пуская в оборот предназначавшиеся им деньги, а порой просто обсчитывал их.

Обманутые секретные помощники устраивали скандалы, обивали пороги российского посольства и консульства и даже поколачивали своего оператора на явочных квартирах.

Однако Иван Фёдорович был неисправим. На злобу момента он откликнулся, озвучив свое жизненное кредо двумя афористичными фразами:

«Каждый отрабатывает задание в меру персональных способностей и личной подлости».

И еще:

«Мне решительно наплевать, стану ли я миллионером. Главное – жить как миллионер!»

Руководство Охранного отделения, которое весьма высоко ценило сноровку «Сапфира» в качестве своего засекреченного сотрудника, считая, что он – один из немногих, кто умеет из «пронырливого браконьера сделать отличного егеря», вынуждено было перевести его из Ватикана во Францию. Там он принял от генерала Петра Рачковского парижскую резидентуру Охранки.

В Париже Манасевич-Мануйлов превратился в настоящего охотника за головами – вербовщика, – но, как и полагается по должности шпиону, прятался под ширмой человека с десятком лиц: распутник, повеса, игрок, скандалист, бонвиван, интриган и чревоугодник.

Успешно играя на «чужом поле», он возглавил созданную на деньги Охранки газету «Lazevue Russe» и занялся тотальной вербовкой французских журналистов из различных изданий, фактически став главой закордонной агентуры Охранного отделения. Да с таким блеском, что в личном деле агента «Сапфир» вскоре появилась запись:

«Государь Император Всемилостивейше соизволил причислить коллежского асессора Ивана Мануйлова к дворянскому сословию и пожаловать оному орден Св. Князя Владимира».

«Сапфир» был человеком вулканического темперамента, и, несмотря на то, что таинственный мир шпионажа требовал от него всецелой отдачи, он находил время и для сексуальных забав и для занятия журналистикой.

Так, много лет спустя стало известно, что Манасевич-Мануйлов выступил соавтором наделавшего много шума скандального антисемитского опуса «Протоколы сионских мудрецов»².

И ПЕРВООТКРЫВАТЕЛЬ, И ПРЕДТЕЧА…

Необходимо отметить, что в использовании издания «Lazevue Russe» в качестве «крыши» – учреждения прикрытия – и в деле проведения разведкой царской России «активных мероприятий» – дезинформации – в полную силу проявились новаторские дарования «Сапфира» и его интригабельный ум. Ведь до него никто ничего подобного не пытался сделать.

Таким образом, Манасевича-Мануйлова обоснованно можно считать первооткрывателем в отдельных методах деятельности современных спецслужб.

За доказательствами далеко ходить не надо. Начиная с середины 1960‐х и КГБ, и ЦРУ умело использовали некоторые наработки Ивана Фёдоровича, как то: проталкивание в общественное сознание выгодной им информации через купленные на корню редакции зарубежных газет и журналов в целях оказания давления на правительства и деловые круги иностранных государств.

А по части создания «крыш» для своих разведчиков Комитету госбезопасности среди спецслужб планеты не было равных. К примеру, использовались такие структуры, как Советский комитет защиты мира, ТАСС, Агентство печати «Новости», «Известия».

…Прожив бурную жизнь неуемного скандалиста, удачливого шпиона и авантюриста транснационального калибра, свой земной путь Манасевич-Мануйлов закончил как заурядный контрабандист.

В 1918‐м в районе Выборга при попытке нелегально перейти границу с Финляндией, имея при себе партию золотых украшений работы Фаберже, он был застрелен российскими пограничниками.

ВЕРБОВОЧНЫЕ НАРАБОТКИ «САПФИРА» ИСПОЛЬЗУЕТ НКВД

В 1914 году Муссолини был исключен из социалистической партии, в 1919 году он основал фашистскую партию, а в 1922‐м при содействии монополий, монархии и Ватикана он захватил власть и установил в Италии фашистскую диктатуру.

25 октября1935 года, вслед за официальным оформлением агрессивного военно-политического союза фашистской Германии и Италии, так называемой «Оси Берлин – Рим», Сталину стало ясно, что эти государства стали на путь подготовки и развязывания Второй мировой войны. Поэтому он лично приказал начальнику 4‐го Управления НКВД генерал-лейтенанту Судоплатову провести активные мероприятия в отношении Муссолини, то есть запустить такую дезинформацию, которая скомпрометировала бы последнего в глазах Гитлера.

– Нет ничего проще, товарищ Сталин! – бодро ответил Судоплатов

– То есть?

– С 1902 по 1914 год наш фигурант представлял письменные донесения царской охранке. Сейчас они в архиве НКВД…

– Сделайте так, чтобы фотокопии его донесений оказались на столе Гитлера!

Как только сведения о работе Муссолини на царскую Россию были доведены до Гитлера, последнего охватила безудержная ярость.

В бешенстве он избил ногами своих любимых доберманов, разбил пару китайских ваз, наконец, брызжа пеной изо рта, приказал адъютанту немедленно доставить Муссолини в Берлин, на каком конце света тот бы ни находился.

Встреча фашистских подельников была бурной и продолжалась более двух часов.

В итоге Муссолини, чтобы загладить свою вину перед братом-душегубом, вынужденно уступил часть территорий своих колоний в Африке и гарантировал участие не менее 10 полностью укомплектованных и вооруженных итальянских дивизий в военных акциях вермахта.

Вместе с тем холодок отчуждения и недоверие к Муссолини у Гитлера притупились только с началом войны против Советского Союза.

Глава вторая
Стяжатель в роли тираноборца

Историки считают, что революционное движение в Европе конца XIX века расширило понятие шпионажа, внеся в него элементы политики. Если раньше двойные агенты, работавшие в интересах государств или властных структур, в стремлении обогатиться были аполитичны, то с начала 1900‐х они шпионили за товарищами по партии, а свою страсть к наживе маскировали политическими убеждениями, коих в действительности не имели.

Подлинным виртуозом указанного шпионского промысла являлся двойной агент-провокатор, в революционных кругах известный как «инженер Азиев», «Иван Николаевич», «Валентин Кузьмич» или «Толстый».

Мало кто знал, что под этими кличками скрывался один человек – Азеф Евно Фишелевич. Лишь единицы – его полицейский псевдоним «Раскин». Годы спустя преступный промысел оборотня станет притчей во языцех, а его имя – нарицательным.

Следуя принципу «двойной лояльности», Азеф одновременно выступал и агентом полиции, и тираноборцем, то есть, ловко балансируя между Боевой группой эсеров и стражами Охранки, продавал последним информацию и своих «коллег по борьбе».

Другими словами, реализуя свое кредо «ласковый теленок двух маток сосет», Азеф брал деньги и у Департамента полиции, и у партии социалистов-революционеров.

ЭКСПОНАТ КЛИНИКИ ПРОФЕССОРА АДЛЕРА

Через год учебы в Политехническом университете Карлсруэ студент из России Евно Азеф из-за душевных терзаний утратил ценнейший дар жизни – оптимизм.

Просыпаясь среди ночи от тревожного сердцебиения, он не мог отогнать от себя черные мысли. В бешенстве, в бессилии кусал наволочку подушки, не в силах смириться с ничтожностью места, которое уготовила ему судьба.

Иллюзорные планы по преодолению пропасти между ним, бедным евреем-простецом, и обучающимися в университете отпрысками родовитых семейств сменялись кровожадными прожектами мести студентам-соотечественникам, имевшим недоступные ему материальные блага.

Душевные муки от сознания безысходности усиливались, когда он видел свое лицо в зеркале – истый Квазимодо! Из-за отталкивающего «экстерьера» проститутки брали с него двойную плату, и каждый поход в публичный дом на неделю лишал его обеда. А поскольку до продажных ласк был он зело охоч, то и голодал часто. На этой почве у Евно возникла неодолимая жажда наживы, ибо деньги сулили сытость и наслаждения.

Психологический портрет нашего героя будет неполным, если не сказать о его отвращении к общественно полезному труду в любых его проявлениях, о завышенной самооценке и непомерном тщеславии, которое подталкивало его окунуться в водоворот великих событий и пристегнуться к великим именам, а пристегнувшись, в знак мести вытереть о них ноги…

Словом, если бы родоначальник теории «комплекса неполноценности» профессор психиатрии и психологии Альфред Адлер был знаком с фобиями Азефа, он демонстрировал бы его на своих лекциях как наглядное пособие.

ВЕРБОВОЧНЫЕ ПОСИДЕЛКИ

Осенью 1893 года Азеф, чтобы изменить ход судьбы и, наконец, выбраться из безденежья, отправил в Департамент полиции письмо, где сообщил о планах студентов-россиян совершить ряд враждебных акций против властей Империи. Послание закончил заверением в преданности Царю и Отечеству и в своем твердом желании стать платным осведомителем.

Директор Департамента полиции генерал-лейтенант Петров Н.И. рвение корреспондента оценил и, увидев в нём потенциального предателя высокого полета, приказал вызвать его в Санкт-Петербург на вербовочную беседу.

Спустя месяц Азеф целовал перстень полицейского вельможи, который на последующие три года станет его повелителем и благодетелем.

На встрече, проходившей tet-a-tet на явочной квартире для приема ценных секретных сотрудников (сексотов), генерал Петров без предисловий выложил перед Азефом бланк с машинописным текстом:

ПОДПИСКА О СОТРУДНИЧЕСТВЕ

«Я, Евно Фишелевич Азеф, обещаю и клянусь перед Всемогущим Богом и Святым Его Евангелием, что все поручения и повеления, которые я получу от своего начальства, буду исполнять верно и честно по лучшему разумению моему и совести, что за всеми явными и тайными врагами государства буду тщательно наблюдать, объявлять об оных и доносить, как и где бы я ни нашёл их.

Равномерно не буду внимать внушениям личной ненависти, не буду никого обвинять или клеветать по вражде или по другому какому-либо противозаконному поводу.

Всё, что на меня возложится или что я узнаю, буду хранить в тайне и не открою ничего, уже бы это был ближайший мой родственник, благодетель или друг.

Всё сие выполнить обязуюсь и клянусь столь истинно, как желал я. Да поможет мне Господь Бог, в сей равно и в будущей моей жизни.

Если же окажусь я преступником против сей клятвы, да подвергнусь без суда и добровольно строжайшему наказанию, яко клятвопреступник.

Присвоенный мне псевдоним Раскин обязуюсь хранить пуще зеницы ока.

Во уверение чего и подписуюсь _______ (Азеф)».

Когда Азеф заверил своим рукоприкладством подписку о сотрудничестве, Директор отработал ему первое задание: сменить политический окрас и из либерала превратиться в убежденного террориста.

– Ибо есть опасение, – пояснил он, – что уцелевшие члены разгромленной «Народной воли» могут возобновить в России террористическую деятельность. Посему вы должны стать своим среди чужих и проникнуть в их планы…

– Я таки готов, ваше превосходительство! – на радостях новоиспеченный агент оборвал генерала, но тот, пропустив мимо ушей возглас, с пафосом изрек:

– Я распорядился поставить вас, то бишь господина Раскина, на денежное довольствие. Согласно ему, вы ежемесячно будете получать 50 рублей³…

От полицейских щедрот Азефа бросило в жар и в пот, что не ускользнуло от бдительного ока Директора.

«Интересно, – подумал он, – его соплеменник Иуда также вспотел, когда получил 33 сребреника?»

Мысль развеселила, и Директор бодро произнес:

– 50 рублей в месяц – это, Евно Фишелевич, лишь начало…

– Ваше превосходительство, хотя вы опять пошли с козырей, но я таки люблю, щоб меня называли Евгений Филиппович… – надув губы, сказал Азеф.

Чтобы осадить наглеца и показать ему, что полиции наплевать на то, что он любит, генерал тоном Понтия Пилата, огласившего смертный приговор Христу, сказал, как гвоздь вбил:

– На какое бы имя вы ни претендовали, размер жалованья будет зависеть не от имени, а от вашего усердия, ибо с каждого предотвращенного по вашему сигналу покушения на члена Царской семьи или государственного служащего ваша зарплата будет увеличиваться – слово генерала!

– Ваше превосходительство, вы таки не подумайте, що я бегу впереди паровоза, но как насчет черты оседлости? – теперь Азеф был сама покорность.

– Всё уже решено… Я приказал зачислить вас в гильдию печников при Петербургской палате ремесел и прописать в Северной столице. Теперь вы – не недоучка из еврейской слободки Ростова-на-Дону, а представитель уважаемой профессии с постоянным адресом, поэтому черта на вас не распространяется. С сего дня ничто не мешает вам выполнять функциональные обязанности нашего секретного сотрудника!

Затем генерал поведал новоявленному сексоту о ратном труде Охранки и проинструктировал по правилам конспирации и способам связи с ним – его оператором. Явку завершил напутствием:

– И последнее на сегодня… Хотя дело наше правое – мы чистим Авгиевы конюшни Империи – нам приходится лавировать между епитимьей и анафемой. Посему запомните наш девиз: «Никогда не думай о себе плохо!»

…Так 4 ноября 1893 года предержащие власти Российской империи в лице Директора Департамента полиции генерал-лейтенанта Петрова Н.И. правовым актом (подпиской о сотрудничестве) узаконили предательство 24‐летнего Евно Фишелевича Азефа, и оно стало доминантой всей его последующей жизни.

Генеральское же напутствие он мысленно повторял всякий раз, когда творил дела свои богопротивные.

ВАРЯГ В СОБРАНИИ ОФИЦЕРОВ ПОЛИЦИИ

В 1896 году в Саратове из нескольких уцелевших при разгроме «Народной воли» кружков был создан Северный союз социалистов-революционеров.

Его тактическая программа сводилась к проведению террора в сочетании с революционной агитацией. В 1897 году боевое ядро Союза перебралось в Москву и приступило к подготовке террористических акций.

Азеф, чей талант пролезть без мыла хоть сквозь Великую китайскую стену известен был всей полицейской рати России, получил приказ лично от главы МВД Горемыкина И.Л. выехать в Москву и влиться в ряды Союза.

В Первопрестольной Раскина принял на связь начальник Московского охранного отделения надворный советник Зубатов Сергей Васильевич.

…Родившись в 1864‐м в Москве, в семье офицера, он в 18‐летнем возрасте стал участником кружка, исповедовавшего идеи, близкие народовольческим. И хотя никакой угрозы государственному строю их собрания не представляли, но поскольку дело происходило после убийства императора Александра II, то директор гимназии счел за лучшее отчислить всех членов кружка.

Год спустя Сергей женился на дочери офицера Анне Митиной и превратил библиотеку тестя в клуб, где устраивались политические диспуты и хранилась запрещённая литература.

В 1885 году Сергея арестовали, и полгода он провел в тюрьме. Последний допрос вёл начальник Московского охранного отделения ротмистр Бердяев, мастер изощренных плутней и знаток юношеской психологии. Он не стал растекаться мыслью по древу, а, положив руку Сергею на плечо, почти ласково сказал:

«Сергей Васильевич, вы – сын и зять офицера, поэтому офицерская честь для вас не абстрактное понятие. И всё-таки наибольшее чувство вины и стыда испытываете не вы – ваши родные.

Да-да, им стыдно вдвойне – за вас и за себя! И сегодня все вы теряетесь в догадках, как завершится ситуация, в которую вы угодили. На мой взгляд, есть три варианта ее завершения…

Первый – оказаться на каторге и, значит, обесчестить имя своего отца и тестя. Второй – застрелиться, чтобы не позорить род Зубатовых и Митиных!»

С этими словами Бердяев извлек из кобуры табельный «Smith & Wesson», вынул из барабана патроны, кроме одного, и положил револьвер перед Сергеем.

«И, наконец, третий вариант: помочь мне разоблачить ваших товарищей.

О вашей помощи буду знать только Я – слово офицера! А вести себя с вами я буду, как с любимой женщиной, с которой состою в нелегальной интимной связи…

Я буду беречь вас, как зеницу ока, потому что один мой неосторожный шаг, и вы будете расшифрованы и… опозорены. А это не входит в мои планы. Словом, выбирайте!»

…Так 13 июня 1886 года Сергей Зубатов, вольнослушатель Московского университета и служащий Центральной телеграфной станции, был завербован Департаментом полиции в качестве платного агента внутреннего наблюдения.

Следующие три года он исправно исполнял свои обязанности, и «наверху» его оценили соответствующим образом: едва он перестал представлять интерес для полиции в роли агента, его приняли в штат, причем сразу на должность помощника начальника Московского охранного отделения.

Однако к офицерскому званию Зубатова не представили. А всё потому, что профессия агента (даром что прошлая!) у офицеров Департамента полиции вызывала жгучее презрение, переходящее в отторжение.

И пусть ты умница и ярый приверженец режима, и даже гениальный создатель подконтрольных Охранке профсоюзов, всё равно в офицерском собрании ты нерукопожатен.

Карьеру в полиции Зубатов завершил в 1903 году. Известие об отречении императора Николая II получил 15 марта 1917 года, сидя за обеденным столом. Мгновенно осознав, что не сможет вписаться в поворот Истории вне самодержавия, он прошел в свой рабочий кабинет и выстрелил себе в сердце из наградного «браунинга».

…Признание пришло много позже. В наши дни наработки С.В. Зубатова используют все спецслужбы мира при отслеживании настроений в обществе и манипулировании ими.

АГЕНТ НА ВЕС ЗОЛОТА

Как только Азеф познакомился со всеми членами Союза в Москве, добыл список связей, конспиративные адреса и пароли, начались поголовные аресты. Проводились они исключительно с его одобрения и по согласованию с ним, чтобы исключить его расшифровку как наводчика.

Полицейскими облавами вместе с Зубатовым руководил генерал-лейтенант Добржинский, новый Директор Департамента полиции. Завершив разгром Союза, он высоко оценил работу Раскина, назвав его «образцовым секретным сотрудником».

Интригабельный ум Азефа мгновенно подсказал, как обратить в свою пользу генеральскую блажь – вербальную похвалу превратить в материальную субстанцию. Со слезой в голосе он произнес:

«Господин генерал-лейтенант, прошу вашей помощи, ибо из-за скудной зарплаты я таки вынужден питаться Святым Духом и Солнечной Энергией. Хочу заметить, ваше превосходительство, что при таком некошерном рационе, до разгрома еще одного Союза я таки не дотяну!»

Ложь! Жил Азеф припеваючи, ежемесячно получая 200 рублей (конверт с двумя «катеньками» – кредитными билетами с ликом Екатерины II, каждый номиналом в 100 рублей), за предотвращенные по его наводкам теракты на государственных чиновников.

В деньгах он стал нуждаться, поскольку сверх своей традиции чинить набеги в бордели и питейные заведения пристрастился к карточным играм и часто проигрывался в пух и прах.

…Слезы Азефа возымели действие, и Добржинский назначил ему зарплату в 500 (!) рублей.

Так дорого российской казне еще не обходились услуги полицейского агента, и низшие чины и филёры охранных отделений обеих столиц заклеймили Директора как «волюнтариста».

Зубатов С.В., столп политического сыска, тот и вовсе решил саботировать выплату заявленной Добржинским суммы. Но сначала он опробовал свое оружие (аргументы) в открытом поединке с Азефом.

ОТПОВЕДЬ

На явке Зубатов протянул агенту традиционный конверт с жалованьем, где лежали только две «катеньки».

– Это противоречит тому, что назначил действительный статский советник Добржинский! – заявил Азеф и отказался расписываться в ведомости на получение зарплаты.

Нет, он не собирался доказывать Зубатову, что он не мальчик, подающий мячи на поле, а самодостаточная личность, добытчик информации, коего ценят на самом верху полицейской пирамиды. Гражданский же чин Добржинского упомянул не для того, чтобы «уесть» своего оператора, подчеркнув разницу между его гражданским чином «надворный советник» и чином Директора Департамента. Отнюдь! О противоречии Азеф заявил, лишь желая получить 500 рублей. Сегодня и впредь.

Однако Зубатов был нацелен на победу, поэтому стал убеждать агента, что шансов на увеличение жалованья у него нет.

– Евгений Филиппович, ученые всей планеты вот уже кои веки безуспешно бьются над вопросом, что первично – курица или яйцо, яйцо или курица? Похоже, тот же вопрос возник и у вас: что первично – добытые вами сведения или наши деньги, наши деньги или ваши сведения?

Действительно, наши с вами отношения – закольцованная конструкция, и невозможно определить, «где круга этого начало, где конец». Вместе с тем, без наших денег не было бы вашей информации, то есть вы бы не стали напрягаться, если бы мы вам не платили. Разве не так?

Следуя этой логике, смею утверждать, что в вашем конкретном случае первичными являются наши деньги, а ваши усилия и представленная вами информация – вторичны.

Вы – умный человек, Евгений Филиппович, и, поразмыслив над моими словами, придете к выводу, что прав Я.

Кроме того, хочу напомнить вам, что не генерал Петров первым сделал шаг навстречу, нет! Вы написали письмо и предложили свои услуги – это раз! Во-вторых, он ничего не навязывал вам, ни к чему вас не принуждал. Разве не так?

Николай Иванович лишь высказал пожелание овладеть определенными сведениями о некоторых персоналиях, носителях зла, с которым мы сообща, хотя и каждый на своем месте, боремся, и вы в ответ стали поставлять ему информацию…

Да, некоторое время вы находились в «свободном поиске» – честь вам и хвала, что тот период вы закончили с блеском. Но время «коротких штанишек» для вас закончилось, и теперь вы замыкаетесь на меня…

Я предвидел, что со временем, вкусив от запретного плода – получив в свое распоряжение большой объем свободных от налогообложения денег, – ваш аппетит разгорится. Я не ошибся, вместо 200 рублей вы требуете 500, посему я заявляю: не надейтесь!

Да и зачем вам такие деньжища? Чтобы промотать на танцовщиц-кокоток и шансонетных певиц в европейских вертепах и в питейных заведениях? Мне не раз докладывали о вашем низкопоклонстве Эросу и Бахусу. Любить и пить, Евгений Филиппович, надо в меру!

– Я таки однажды заглянул в Толковый словарь, – процедил Азеф, – и узнал, что русская мера – это единица объема, равная 26 литрам. Нормально, Сергей Васильевич?

…В спор между агентом и оператором по просьбе генерала Добржинского вмешался министр внутренних дел П.Н. Дурново.

Зубатов уступил, сказав:

«Русь не разорилась, столько лет выплачивая оброк Золотой Орде, а уж от 500 рублей в месяц для сексота не обеднеет и подавно!»

Свое слово сказал и Азеф:

«Мне таки наплевать на мнение евнуха о любви и трезвенника о вине!»