Катастрофа

© Игорь Ассман, 2017

ISBN 978-5-4483-7115-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ЧАСТЬ 1. Неудача

Глава 1. Бразилия

Том не раз уже был в Бразилии, но в основном в ее нижней половине. Два раза ему посчастливилось летать в командировку не куда-нибудь, а в само Рио де Жанейро, и даже провести несколько дней на знаменитых пляжах Копа Кабанья и Ипанема. Командировка в Сан Пауло не так его прельстила, это был крупный промышленный город. Естественно, это был южноамериканский город со всеми его колоритами и прелестями, но с Рио его нельзя было сравнить. Два огромных города, и не очень далеко друг от друга, а какая разница!

Был он и в Флорианополисе, и в Порто Алегре, но после Рио они уже не производили какого-то особого яркого впечатления. Да, ему нравилась Бразилия, и в своей коммерческой фирме, где он работал заместителем начальника коммерческого отдела, его считали специалистом по этой стране, и обычно именно его и направляли туда для подписания или новых договоров, или для урегулирования любых проблем по старым. К тому же, он если не в совершенстве, то очень даже неплохо говорил на португальском. Испанский он знал еще лучше, но почему-то руководство фирмы ни разу не послало его ни в одну испано-язычную страну Южной Америки, а просто прикрепило его к Бразилии, да так прочно, что он не только смирился с этим на свою будущую перспективу, хотя бы лет на пять вперед. Том прочно уверил себя, что лучше Бразилии в Южной Америке нет страны. И где бы он ни был, он старался не замечать недостатков, зато прелести нового, посещенного им города, долго смаковал в своей голове. Кроме того ему очень нравилась пестрота местного населения. Здесь были чисто былые, смешанные, темновато-шоколадные и даже черные люди. Естественно, все белые были эмигрантами, вернее их родители или дедушки и бабушки. Они были из разных стран, в основном из Европы. На этой базе появились смешанные расы, а уж шоколадные или просто черные, по мнению Тома, были предками аборигенов, или рабов, которых сюда завезли столетия назад. Но таких было меньшинство, особенно в той части страны, которую он всегда посещал.

Тому было уже под сорок, вернее тридцать семь, но через пару месяцев ему должен был прибавиться еще годик, и именно поэтому он сам себе установил такой возрастной рубеж: под сорок. Признаки будущей лысины не волновали его, он был реалистом и даже иногда радовался, что смог обогнать своего отца. В тридцать семь у того уже была лысина, а у Тома – только ее признаки. Его родители были живы и здоровы, и Том навещал их раз в год на рождество, летая в Швейцарию, в небольшой и тихий городишко. К сожалению, после того как он с отличием окончил Университет и попал в эту фирму, отношения с родителями перешли на второй план. Нет, они не ухудшились, а просто затихли с его стороны. Естественно, были звонки и письма, и он всегда на них отвечал. Но цель найти свое место в жизни, и желательно неплохое, отодвинуло родителей на планку вниз. Беда была еще в том, что он был единственным ребенком в семье, и его родители, особенно мама, ждала внуков. Естественно, для этого первоначально надо было бы создать семью, а с этим у Тома никак не получалось. Да, после Университета прошло уже более десяти лет, и он сам иногда задумывался об этом. Это происходило иногда, тогда, когда он с кем-то встречался, вернее, с очередной симпатичной, а иногда просто красивой девушкой.

Том не считал себя обиженным судьбой. Он был умным, социальным, симпатичным. Плюс, попал сразу после Университета в такую известную фирму, где он работал все это время, и за десять лет достиг должности заместителя, а в будущем он и не сомневался, что станет и начальником отдела, так как Вальтеру, его начальнику оставалось до пенсии всего два года. Другой кандидатуры на его место Том не наблюдал в своем отделе, да и в разговорах начальства он чувствовал, что других планов, кем занять место Вальтера не было и у них. Все шло как нельзя лучше. Да, по работе. Но не в личной жизни.

Здесь у него были серьезные проблемы, и он знал их. Знал, так как тысячи раз о них думал, так как планировал когда-нибудь измениться, но не сделал ни шагу в этом направлении.

Том считал себя редким типом, ни хорошим, ни плохим, а просто не совсем обычным. Если прикинуть, то с последних лет колледжа до сегодняшнего дня через него прошло более пятидесяти подружек. Был ли он бабником? Наверное. Но он всегда находил себе оправдание. Большинство девушек или женщин сами находили его, сами набивались, а он только выбирал с кем идти, а с кем нет. Да, в редких случаях он мог сам закадрить любую, на это у него была и красота, и обаяние, и что-то еще, что их к нему притягивало. Но делал он это крайне редко. Ему сполна хватало инициативы с их стороны.

Был ли он эгоистом? Наверное, а может быть и точно. Новая девушка притягивала его до их первой совместной постели. А уже через неделю он бросал ее под любым предлогом, даже не задумываясь и абсолютно не жалея. То, что вспыхивало в его сердце при первых встречах, никогда не перерастало в любовь. Именно этим Том всегда оправдывал себя. Он оправдывался еще многим, поэтому все брошенные девушки никогда не легли камнем на его сердце. Он никогда не был ревнив, может потому, что никогда по-настоящему не влюблялся. Но у него была еще одна особенность. После знакомства с очередной красоткой, он разными обходными путями интересовался ее прошлым, а именно почему-то ее предыдущими интимными связями. В большинстве случаев, его хитро спланированные отвлеченные вопросы приносили положительные плоды и девушка, нехотя, открывалась ему. Иногда, после знакомства он расставлял уши и внедрялся в тот круг, где она училась или проводила время. Он делал это незаметно, втихаря, как бы со стороны и с абсолютно равнодушным видом. Поэтому, результаты не заставляли себя долго ждать.

В любом случае, со сколькими бы парнями у девушки не было связей, она была кончена для Тома. В его представлении она просто отдавалась ему в постели, может лучше, а может и хуже чем кому-либо из ее прошлых парней. Он уже не верил ей, а через неделю-две, все было кончено. Да, он осознавал, что сам никогда не был девственником, а ему бы понравилась именно такая. Но такой он так и не встретил. Эгоист чистой воды, но убрать это из себя он не мог, да и, наверное, не хотел.

Том осознавал, вернее, знал, что это – плохо, что это – нечестно и несправедливо. Будучи в Бразилии он тоже имел несколько связей, но кроме пылкости местных женщин ничего нового для себя не осознал.

Том был умным мужчиной и хорошим аналитиком. И он был честным, вернее он сам так считал. Брошенные им девушки не попадали в рамку его понятий о чести. По-крайней мере, бросал он их, честно, говоря об этом прямо в глаза. Но даже в этих случаях, он хранил свои прошлые связи, вернее репутацию брошенной девушки как свою личную. В отличие от большинства ребят, которые привыкли хвастаться своими амурными победами, он презирал их и никогда этого не делал. Иногда очередная брошенная девушка сходилась с новым парнем, а тот приставал к нему с всякими глупыми расспросами об их отношениях в прошлом. Том всегда врал, и врал твердо. Никаких отношений, тем более интимных не было и в помине. Просто подружились, а потом разошлись.

Да, он прекрасно знал свои недостатки, но отдавал себе отчет и в своих положительных чертах, которые иногда мешали ему, хотя менять их он даже и не думал. Он был чувствителен к чужой беде, чем мог, помогал любому, кто обращался к нему с любой просьбой или проблемой, будь та личного или рабочего характера. И делал он это, не зная почему, осознавая только что таковым было его сердце. Его любили в отделе, он был спокойным и рассудительным, никогда никого не закладывал, а в некоторых случаях даже врал начальству, чтобы просто помочь сослуживцу. Поэтому к нему обращались часто и даже просто по пустякам. Да, он переспал с двумя девушками из своего отдела, но они просто не давали ему прохода. После очередного разрыва, они сначала ненавидели его, а потом постепенно становились друзьями. То, что было когда-то между ними, раскрывали какие-то особые рамки в отношениях. Они знали друг друга не только на работе, но и в постели. А то, что говорится ночью в объятиях или просто лежа рядом друг с другом, было зачастую высокой ступенью искренности.

Том курил, мог выпить, не увлекаясь этим, и очень любил кофе. В общем, он считал себя везунчиком. Работа ему нравилась, зарплата его устраивала, и в отношения с девушками проблем не было. Вернее, именно последнее было тем, что и удовлетворяло его физически, но и являлось костью, которая засев в сердце иногда давала о себе знать. Скоро тридцать восемь, потом сорок, сорок пять, и что потом? Одиночество? Он чувствовал, что это – неправильно, несправедливо. Жить с кем-то рядом каждый день, недели или годы не заменят недельные постельные утехи. Пока он еще молод, он так и жил. А что потом? Тот же самый его эгоизм говорил, что когда-то это кончится, и его пока еще хорошее здоровье, и его мужская сила. Кому он будет нужен в сорок пять? А в пятьдесят? Он верил, что родился в этой жизни не только как хорошо отлаженный коммерческий компьютер, чтобы когда-нибудь занять место в кресле директората фирмы. Он родился мужчиной, и это его или чья-то вина, что рядом с ним до сих пор не было женщины, не просто в постели, а его и никого другого спутницы жизни. Но где же такую взять? И почему за всю его жизнь не появилась даже претендентка на это место? Это был единственный вопрос, на который он не мог себе ответить. Ни он, ни его рассудительность, мозг и даже сердце. Ответа просто не было.

Том очнулся от мыслей и посмотрел перед собой. Вернее, задумавшись, он и так смотрел перед собой, но только сейчас вспомнил, что перед ним стоит чашка кофе, и может быть, оно уже остыло. Сколько времени он думал, размышлял? Он не знал этого.

Кофе было еще теплым, но не горячим. – Минут десять, – подумал он о своем мимолетном затмении и одним глотком опустошил чашку. Оставив на столе купюру, он поднялся и направился к выходу.

Выйдя на улицу, Том зажмурился от яркого солнца, а к телу через одежду пробирался необычный жар. Да, эта командировка уже была необычной. Впервые он попал в свою же Бразилию, только на этот раз в ее северную часть: город Форталеза. Здесь все было по-другому, даже я зык чем-то отличался. Было невыносимо жарко, повышенная влажность, и совсем другая Бразилия. Если на юге преобладали белые или мешанные, то здесь – темнокожие и шоколадные. Нет, он никогда не был расистом, даже и не думал об этом. Но цвет населения был уже другим. Все было проще, может беднее, но океан был рядом и таким же теплым и ласковым, даже теплее. Наверное, солнце жарило и его.

Улицы в центре города, где он находился сейчас, были почти безлюдными. У всех был перерыв, только отдельные кафе и киоски продолжали работать при простых вентиляторах, которые не охлаждали, а просто гоняли горячий воздух из угла в угол. Это кафе, откуда он только что вышел, было единственным, или одним из немногих, которые имели кондиционеры.

До его гостиницы было рукой подать, но попав в номер, Том первым делом снял прилипшую к телу рубашку и включил кондиционер. Ему платили хорошие командировочные, и он этим пользовался, соблюдая меру. Он никогда не селился в шикарных отелях, но выбирал поскромнее, хотя с полным набором тех же самых услуг и сервиса. В Форталезе он был уже четвертый день, и собирался возвращаться назавтра, хотя командировка была на неделю.

Бросившись на кровать, он включил телевизор и просто на него смотрел. Его не волновала ни программа, ни канал. Тому надо было просто дотянуть до шести вечера, чтобы забрать подписанный контракт. Все было уже сделано, просто хозяина фирмы куда-то срочно вызвали, и он уехал. Том был доволен, все, что от него требовалось, он сделал, и даже немного больше, но это всегда было так. К тому же он вернется на два дня раньше, показав, что экономит деньги своей фирмы на командировочных. Мелочи, но вся жизнь из них состоит. Да и что ему делать в этой жаре? Девушки? Да, ему встречались и хорошенькие, но на этот раз он их немного боялся. Эта Бразилия очень сильно отличалась от той, привычной. Может в следующий раз.

Он незаметно задремал под португальскую речь, но уже в шесть вечера был на месте. Забрав подписанный контракт и попрощавшись, он вышел из здания и взял первое такси.

Аэропорт был скромным и полупустым. Прямого самолета в его город не было, сюда он прилетел через другой город, Сальвадор, но возвращаться ему захотелось с пересадкой в другой стране, желательно не в Южной Америке. Он подошел к справочному бюро, и симпатичная улыбающаяся и очень приветливая шоколадная девушка набросала на листике бумаги все возможные варианты. Их был пять, то есть выбор был небольшой. Три варианта Том сразу же откинул: в транзитном аэропорту ему пришлось бы ждать конечного рейса более восьми часов. Оставались два, и один из них улетал завтра в десять утра, другой же был вечерним.

Недолго думая, Том купил билет на утренний рейс, и на такси вернулся в гостиницу. Собирать ему было нечего, так, пустяки. Все вошло в один небольшой чемодан. Бумаги он всегда возил с собой в бессменном черном кожаном дипломате и, естественно, никогда не сдавал его в багаж.

Поужинав перед сном в местном ресторане, он вернулся в номер, и, не включая телевизора, разделся и забрался в кровать под простыню. На улице было темно, и жара немного спала, но кондиционер он все же включил.

В семь утра его разбудил телефонный звонок, о чем он попросил еще вчера, и Том уже через полчаса был готов. Рассчитавшись за пребывание в отеле и свои междугородние звонки, он сразу же поймал на улице такси и уже мчался в аэропорт. Людей было гораздо больше, чем вчера, но их контингент, вернее цвет кожи посветлел. Видимо местные жители не так часто пользовались услугами самолетов, а предпочитали автобусы. У шоколадных пассажиров в зале аэропорта в основном были с собой кейсы, и они явно занимали высокие должности в каких-то фирмах. Остальные светлокожие походили на него самого, командировочного, хотя были и пожилые пары, которые явно путешествовали. Очень похожую картинку он видел во всех своих командировках на юг Бразилии, и Тому стало спокойно и привычно. Понравилась ли ему Форталеза? Да, конечно. Он увидел страну с другой стороны, и эта сторона, как ему казалось, была не меньше той, привычной. Ему всегда нравилось все новое, хотя первый раз получался немного напряженным.

Он увидел, как ожидающие начали подниматься, и только сейчас услышал объявление на посадку. Том никогда не выбирал места в самолете, вид из окна уже не завораживал его как в те первые полеты, а летал он уже лет пятнадцать. Пройдя в салон и ожидая, пока люди в проходе рассядутся, он мысленно вычислял свое место. Странно, самолет был заполнен примерно наполовину, но его место оказалось почти в конце. Тому было все равно, просто это было курьезно, и он даже улыбнулся. Видимо у них была какая-то странная система распределения мест, а может, ее вообще не было.

Глава 2. Самолет

Самолет был средним, и в нем было только два ряда по три места. Когда же все расселись, и началось обычное приветствие со стороны команды, Том понял что все три места, включая и его собственное, принадлежат только ему. – Что же, – подумал он, – и хорошо, и плохо. Поболтать не с кем, но и терпеть неудобного соседа тоже не придется. Он пододвинулся к окну и равнодушно смотрел на последние приготовления. Все было как всегда, но когда самолет взлетел и убрал колеса, он еле заметно вздохнул. Смотреть на город и пригород сверху было интересно, но вскоре их заменил голубовато-серый цвет океана, и Том пересел на среднее место. Потом, как всегда и везде подошла опрятная и уже немолодая стюардесса со столиком с напитками. Том взял банановый сок и попросил кофе.

С момента вылета прошел час, или около того. Сок и кофе были выпиты, и Тому захотелось курить. Это была его беда. Он выкуривал примерно пачку в день, и какие-то три-четыре часа сигареты его не волновали. Но перелеты в Бразилию длились всегда значительно дольше, и под конец полета у него просто заканчивалось терпение. К тому же, его организм уже давно связал кофе с сигаретой, и сейчас он пожалел, что так рано попросил кофе. К туалету, который находился в конце салона, он был ближе всего, и, поднявшись, направился туда, скорее всего для того, чтобы отвлечься от мысли о сигарете. Там он сделал свои дела и еще долго разглядывал свое лицо в зеркало, поймав себя на мысли, что больше времени все-таки смотрит на признаки пробивающейся лысины. Наконец с каким-то равнодушием, он поправил галстук и открыл дверь.

Самолет неожиданно качнуло, притом серьезно, и Том чуть не грохнулся на пол, зацепившись рукой за ручку двери. Он выругался про себя, и поплелся к своему месту. Качнуло еще раз, и Том передвинулся к окошку. Под ними был океан, но он скосил взгляд вперед вдоль самолета, пока не увидел турбину двигателя. Смотреть было неудобно, но он все же разглядел необычный шлейф серого цвета, который исходил явно из турбины и быстро рассеивался в воздухе.

Нет, он не испугался, а просто почувствовал себя неуютно. Может так и должно быть?

Но видимо те, кто сидели с его стороны у окошек почувствовали себя по-другому. Начали вызывать обеих стюардесс, задавая один и тот же естественный вопрос. Те мягко улыбались и старались их успокоить. Тому трудно было слышать весь разговор, он улавливал лишь некоторые слова. Неожиданно самолет пошел на резкий поворот налево, и Тому стало немного не по себе. – Разворачивается? – сразу пришла мысль. – Значит, что-то все-таки произошло с двигателем?

Самолет явно развернуло в обратную сторону, или Тому так показалось. Прильнув к окошку, он увидел уже не серый, а темный дым, вырывающийся из турбины. К тому же, в салоне появился запах горелой пластмассы. Возбуждение пассажиров нарастало, и в какой-то момент он услышал голос одной из стюардессы, говорившей на весь салон через микрофон. Самой ее видно не было.

– Уважаемые пассажиры, прошу вашего внимания. – Голос не был тревожным. – На борту самолета произошли непредвиденные неполадки, и командир экипажа взял на себя решение о возврате в аэропорт Форталезы. По его словам, нет причин волноваться, но ради вашей же безопасности самолет возвращается. Не волнуйтесь, сразу после возвращения вы будете пересажены на другой самолет. Попрошу вас сохранять полное спокойствие и пристегнуть ремни всем без исключения. Экипаж приносит свои извинения за эту непредвиденную задержку.

Том вздохнул. Неполадки могут быть везде, а вот решение командира правильное.

В салоне стоял гул голосов. Нет, никто не впал в истерику, но все обсуждали случившуюся ситуацию, и это было естественно.

Тем временем, едкий запах, как показалось Тому, стал сильнее. Глянув в окно, он увидел уже просто черный дым, валивший из той же злополучной турбины. – Это – не гарь из двигателя, – подумал он, – знакомый запах, когда горит электропроводка, или какие-то синтетические материалы. Значит двигатель – одно, а запах – совсем другое. А все вместе говорит, что дело дрянь.

Самолет тем временем уже шел на снижение, по крайней мере, рябь океана стала более различима. К тому же уже появилась резь в глазах от этого паленого запаха. Том сжал руки. Он понимал, что дело плохо, но надеялся, что самолет дотянет до Форталезы или какого-либо другого аэропорта.

Потом все было как во сне. Дышать стало тяжело, а в окошко Том видел не только рябь, но и волны. Самолет летел прямо над поверхностью океана, метров может на тридцать выше. Стюардессы в спешке раздавали и надували спасательные жилеты на всех пассажирах, начиная с первых рядов. Появился и мужчина из экипажа. Потом все просто полетело перед глазами. Видимо салон разгерметизировали, потому что где-то в его середине тот же мужчина в летной униформе, попросив пассажиров пересесть, явно открыл дверь аварийного выхода, и ворвавшийся воздух просто прижал всех сидевших в хвостовой части самолета к их креслам. По салону полетели разные веще и бумажки. Том с трудом мог двигаться, но все же переполз к окошку. То, что он увидел, заставило его сердце сжаться. Самолет летел так близко к поверхности океана, что казалось, любая большая волна, поднявшись, смогла бы попасть в салон. Он и не заметил, как пассажиров из носовой части по одному подводили к открытой двери и аккуратно сталкивали. Вернувшись к окошку, Том уже следил, как откуда-то спереди появлялись и тут же исчезали оранжевые жилеты. Такие же, как и на нем. Турбина уже не коптила, наверное, она просто умерла.

Потом дело стало хуже, сбрасывали пассажиров хвостовой части. Подвести их благополучно к открытой двери, было мягко сказать затруднительно. Странно, но паники не было. Люди были испуганы, но покорны и молчаливы. Том, закрыв глаза, ждал своей очереди, так же покорно, как и все. Нет, у него не возникли мысли о смерти, ведь он видел, что всех спасали и был уверен, что к этому месту океана уже спешат и вертолеты, и корабли.

Неизвестно сколько прошло времени, но он вздрогнул от неожиданного голоса:

– Сэр, ваша очередь, поспешите, вы – последний. – Он открыл глаза и увидел знакомую стюардессу.

– А вы? – почему-то спросил он.

– Весь экипаж остается на месте, до посадки. Мы – тоже.

Она помогала Тому подняться, когда подошел мужчина и с трудом ухватил его за другое плечо. Том видел открытую дверь, а надутый жилет плотно сжимал его торс. Понадобилось меньше минуты, когда он уже оказался почти у двери, но в этот момент самолет резко пошел вверх. Ни одна сила не могла удержать всех троих на ногах, но Том успел заметить каким-то углом зрения явно зеленый цвет за дверью внизу, но никак не голубой. Он больно ушибся головой, наверное, о туалетную дверь, а поверх себя ощутил еще одно тело. Пока все пришли в себя и расползлись, прошло несколько минут. Все трое, он и мужчина со стюардессой сидели на полу, опираясь о пластиковую стену.

– Мария! – послышался голос с носовой части, и Том узнал его, – все свободны? Можно закрывать дверь? Альберто, вы меня слышите? – Это была вторая стюардесса.

– Закрывай, Элена! – крикнул мужчина.

Почти сразу же порыв ветра исчез, и Том увидел, как пожилая стюардесса возится у аварийной двери. Он и его соседи начали подниматься. Салон проветрился и запах гари хоть и не испарился, но дышать не мешал.

– А это кто? – вдруг испуганно спросила Элена, добравшись до туалетов и упершись в Тома взглядом.

– Не успел, – мрачно сказал Альберто. – Когда он был готов спрыгнуть, самолет уже влетел на материк. Что там? Что говорит командир? Как он, и что будет? – Том удивился, что в голосе мужчины не было никакого испуга, только деловитость.

– Самолет почти не управляем, ни налево, ни направо. Только выше или ниже. Командир тянет его где-то посадить, но надо истратить горючее. Ты ведь знаешь, что самолет заправлен на всю катушку. – Ее голос был сух, но страха в нем тоже не было. – А что делать с этим? – Повернулась она к Тому. – По инструкции мы должны спасти его в первую очередь. А уж потом подумаем о нас. – Извините, мистер, – вдруг спохватилась она.

– Пойду в кабину, – мужчина отправился, опираясь на спинки сидений.

– А вы уверены, что сядете? – вдруг спросил Том. Видимо отсутствие страха в голосах экипажа каким-то образом его успокоило.

– Конечно, сядем, – грустно ухмыльнулась женщина, – только неизвестно где, когда и с каким исходом. Это зависит от командира. И как повезет. – Добавила она.

– Мистер! – услышал Том голос Альберто, тот возвращался из кабины. – Вас надо сбросить до того, как командир решится на посадку. Это приказ.

– Как сбросить? – глаза у Тома полезли наверх. – Просто так, взять и сбросить как чемодан?!

– Нет же, мистер. Парашют. Вы когда нибудь с ним прыгали?

– Нет, – настроение у Тома упало. – Никогда. Я лучше останусь с вами….

– Идите за мной, я вас экипирую и все объясню. – Его слова не терпели возражений, это был приказ, и Тому стало еще хуже.

– А куда хоть прыгать? – безразлично спросил он.

– Амазонка. Джунгли. Самолет вернулся на континент и идет вовнутрь. – Он развел руками. – Согласен, идея не из лучших, но то, что вы останетесь живы, гарантировано.

– А у вас такой гарантии нет? – Том поднял глаза.

Тот ничего не ответил и, повернувшись, пошел по проходу. Том покосился сначала на одну, а потом на вторую стюардессу. В их глазах была какая-то грусть, смешанная с надеждой. Но грусть перевешивала, и обе старались потупить взгляд. Том, наконец, все понял и пошел по проходу.

Дверь в кабину была закрыта. В служебном отделении Альберто помог надеть Тому рюкзак, закрепил уйму тесемок, еще раз осмотрел его и вздохнул.

– Понимаю, что значит впервые. Мистер, вам надо только вовремя дернуть за это кольцо. Досчитаете до десяти и дергайте. Вот и вся хитрость. – Он посмотрел Тому в глаза. – У вас в кармане маячок, вас найдут скоро. Командир сам выберет место и отдаст команду, где вас сбросить. Естественно, это не будет река. Наверное, он постарается сделать это и не над лесом, хотя если встретится большая опушка….

– Какая разница, – махнул рукой Том. – Просто я всегда думал, что я – везунчик. А вот сейчас я так не думаю.

– Поверьте, по сравнению с нами вы действительно везунчик. Извините, другим утешить вас я просто не могу. – Он повернулся. – Будьте у аварийной двери, как только поступит приказ, у нас всех будет одна минута, чтобы вас сбросить, не больше.

Том тоже повернулся и пошел по салону. Многие забыли или просто оставили свои вещи. – А как быть с моим дипломатом? – вдруг подумал он. – Может, и вправду быстро найдут? Нет, глупо, надо просто забрать из него все бумаги. Он вернулся к своему сиденью, выпотрошил дипломат, сложил бумаги в несколько раз и засунул во внутренний карман пиджака. Потом он также спокойно прошел по салону и уселся недалеко от аварийной двери. Чуть позже недалеко от него присели и две стюардессы. Тому хотелось о многом их спросить, но глядя на их потухший молчаливый вид, он не сделал этого. Да, он знал, что выживет, скорее всего, останется жив, а они этого не знали. Но сидели сейчас рядом в полной готовности помочь ему. Его сердце сжалось, эти две стюардессы были настоящими героинями. И у них, наверное, есть семьи…. А у него – не было. Как-то несправедливо все получалось.

– Можно я закурю? – неожиданно спросил он.

Старшая просто махнула рукой.

Том курил сигарету за сигаретой, пока не почувствовал, что тот же запах или дым горелой пластмассы опять не начал щипать глаза. Прошел, наверное, час или больше, но из кабины никто не появлялся.

Том поднялся и направился к туалету. На этот раз его взгляд в зеркало был мимолетен, он как бы просто запоминал свое лицо.

– Сэр, на выход! – услышал Том, как только открыл дверцу. – Альберто уже бежал по салону.

Разум ужаснулся и вмиг отключился, последнее, что он помнил, был легкий толчок в спину, и он обрушился в никуда.

– Раз, два, три…. – Том услышал счетчик, он был явно установлен в его мозге и отсчитывал свое. На десять, рука Тома сама подобралась к кольцу и дернула его со всей силы.

Потом он летел. Сердце замерло так, что он не ощущал себя ни живым, ни мертвым. Ощущение падения вызывало тошноту. Глянув вниз, он увидел, что спускается как-то наискосок к какой-то одинокой поляне, ярко зеленого цвета. Ее окружал густой лес. А позже, когда ноги коснулись земли и неожиданно стали мокрыми, его все равно куда-то потащило, пока он не стукнулся головой обо что-то твердое и не потерял сознание.