Buch lesen: «Ты только вернись, Скворец»

Глава 1. Старт в прошлое

Скворец опаздывал. Мелентьев немного нервничал, хотя особых причин не было. Все отлажено, тысячу раз проверено самим Юрой и готово к работе, но руки продолжали выстукивать нервную дробь по столу.

Наконец из приемной послышался знакомый голос:

– Анюта, Иван Андреевич у себя?

– У себя, Юрий Михайлович. Уже дважды гонял меня в лабораторию вас искать, ребят в отделе на уши поставил. Все ругается, что вы мобильный отключаете и забываете включить.

– Ах, я опять не включил? Да, точно! Вот я рассеянный. Хотя, конечно, все равно пора отвыкать от благ цивилизации.

– Юрий Михайлович, не боитесь?

Мелентьев не выдержал и с треском распахнул дверь в приемную:

– Юра, сколько можно! Хватит болтать, пошли к тебе. Уволю я тебя как-нибудь за опоздания!

– Ой, грозный начальник, не увольняй, пожалуйста.

По коридору атомным ледоколом несся руководитель проекта Мелентьев, Скворцов еле за ним поспевал.

– Ваня, что ты нервничаешь. Все будет хорошо.

– Конечно, все будет хорошо, но я таблетки уже горстями пью. Тебе хорошо – уйдешь и все, переживать будет некогда. А что прикажешь делать мне и Петровскому? Что важным чиновникам говорить?

– Я все бумаги подписал, за все риски несу личную ответственность. Что они тебе сделают? Езжай в санаторий с Любашей, отдохни, подлечи сердце, а там и я уже скоро вернусь, опять начну тебе надоедать своими идеями.

– Юра, заткнись, по-хорошему прошу.

Остановившись перед дверью с табличкой «Скворцов Ю.М.», под которой кто-то остроумный фломастером подписал «стучать три раза, или получишь по башке», Мелентьев со всего размаха бухнул в нее кулаком:

– Открывай свою кибитку, паршивец.

– Это отчего же я паршивец, гражданин начальник? – довольно улыбаясь, Скворцов приложил к замку электронный ключ.

– Отвали, Юраша, если не хочешь смерти моей немедленной.

– Ну, вот. В экспедицию иду я, а ты, оказывается, от этого при смерти.

– Вот да, Скворец. Почти при смерти я из-за того, что ты идешь непонятно куда. Куда ты лезешь? Робот-исследователь все бы разведал, потом через год по его следам уже можно было бы идти и человеку.

– Ваня, мы тысячу раз об этом говорили, – Юрий обреченно вздохнул, – нет у меня лишнего года в запасе. После смерти Маруськи мне вообще ничего не нужно. Не забудь, кстати, смотреть за могилкой.

Ты же все знаешь. Врачи дают мне два года жизни, максимум. Не дождусь я возвращения робота, сдохну безо всякой пользы для науки. Буду подыхать и укоризненно на тебя смотреть, что ты не дал исполнить мечту сходить в прошлое.

– Что ты будешь делать, если вдруг болезнь ускорит течение после выхода в точке? Как справляться будешь? В наши дни еще не умеют с твоей болезнью бороться, а двести лет назад – тем более.

– И на этот вопрос ты знаешь ответ, Ванюшка. Если совсем будет плохо, то уйду в капсулу, буду ждать возвращения домой. В капсуле обезболивающих средств – завались.

– А если потеряешь рюкзак, мобильного переводчика с навигатором, не сможешь вернуться на место открытия стационарной капсулы?

– Жить буду, а потом умру. Все, как у всех людей. Не я первый, не я последний. И многие мучаются перед смертью от боли. Даже лучше, если никаких лекарств нет, которые продлевают агонию. Тогда чик – и готово, ты уже холодненький.

Мелентьев от возмущения не знал, что сказать, потом махнул рукой и резко бросил:

– Все, хватит болтать, Скворец. Смотрим снарягу.

– Смотрим, Ваня, смотрим, – стал серьезным Скворцов и направился к сейфу, в котором находился единственный в мире образец выносного блока мобильной капсулы аппарата «МаВр Z-Э».

***

Сделали все возможное, чтобы о дне запуска никто не знал. Особо опасались появления СМИ, но режим секретности удалось сохранить. Важные товарищи из серьезных организаций были, но они ни во что не вмешивались и не выходили из роли простых зрителей. Мужчины с любопытством рассматривали стоявший посреди зала серебристый куб, похожий на кабину лифта, множество непонятных им приборов и большой экран, на котором шел обратный отсчет и демонстрировался внутренний вид пока пустой стационарной капсулы. Только на небольшой тумбе стоял наготове крошечный робот-исследователь, которого все ласково называли Маврик.

Робот должен был действовать по своему плану, двигаться по своей траектории и раз в тридцать дней передавать данные на мобильную капсулу аппарата. После возвращения экспедиции все эти данные должны были попасть в руки специалистов.

Скворцов, по обыкновению опоздав даже на медосмотр, стремительно ворвался в демонстрационный зал, по которому злой фурией метался Мелентьев, и радостно заорал:

– Братцы! Неужели сегодня все свершится, и меня целый год этот злой гений не будет шпынять! Пацаны, остаетесь без меня, начальника берегите. Его бесить могу только я. Если он на вас потом будет жаловаться, я за себя не отвечаю. Всех поувольняю, как вернусь.

– Зараза ты, Юра! Ты вернись, а потом можешь уволить и меня, если я не сдохну раньше.

Скворцов носился по демонстрационному залу, временно превращенному в стартовую площадку, обнимался с техниками, целовался с допущенными к запуску девочками из обслуживающих служб, издали помахал группе важных товарищей, которые пришли в сопровождении директора института Петровского, и упорно старался избежать Мелентьева.

Наконец, его поймала докторша Зоя:

– Юрий Михайлович, вы ведь понимаете, что я могу вам запретить запуск по медицинским показаниям?

– Зоинька-заенька, не нужно мне ничего запрещать. Я же прошел медосмотр, все нормально у меня. Сил нет терпеть!

– Вот, и посидите пока спокойно. Это мы вокруг вас должны носиться, а вы сидите.

– Сижу, – покорно согласился Скворцов, – скоро мне будет совсем не до отдыха. Если наши расчеты верны, то весь ближайший год я буду в окружении знойных красоток, весь в любовных приключениях и дуэлях. Эх, развернется моя душенька! Люблю, знаете ли, шпагой помахать и за девоньками поухаживать!

Группа важных товарищей стояла с каменными лицами в углу зала, наблюдая за суетой и непонятными для них манипуляциями. Насупившийся директор института Петровский переминался рядом, ему нечего было сказать гостям, все уже тысячу раз говорено и продумано. В конце концов, он извинился и пошел к Мелентьеву и Скворцову. По пути прихватил стул, со стуком поставил его рядом со Скворцовым и тяжело уселся.

– Братцы, мне сегодня ночью опять скорую вызывали. Юраша, я не знаю, как переживу этот год.

– Анатолий Васильевич, что вы все так переживаете, все отлично и даже весело будет!

– Анатолий Васильевич, этот шкет собирается за чертой за девками ухлестывать. Сил моих больше нет с ним общаться.

– Юраша, сам знаешь, что возможны варианты, – фыркнул Петровский, – красавиц тебе никто не обещал. Не исключены и звездные войны, и стихийные бедствия, и восстания, и все, что угодно. Что я говорю, ты и сам все знаешь. Погрешность в расчетах слишком велика. Нельзя было пренебрегать этой одной десятитысячной. Пугает она меня.

– Вот я и посмотрю, насколько можно было пренебречь этой одной десятитысячной. Все-то вы меня разочаровываете, Анатолий Васильевич. То Ваня зудит, то мальчишки – айтишники вчера прикалывались. А я ведь весь последний год работал в надежде на красавиц в пышных платьях. Страсть как люблю красоту старинную! И чтобы такая томная дамочка в этом… как его… кринолине и фижмах… такая… ах, Юраша, я вся горю!

Не надо так обламывать меня. Стихийные бедствия я как-нибудь до возвращения в зону входа потерплю. Кто девяностые годы двадцатого столетия пережил, тот все переживет.

– Должен тебе напомнить, девяностые ты пережил у мамки в животе и у большого семейства – в любимчиках. Сложностей не видел. В общем, кончай трепом заниматься.

– Юраша, ты и сам все знаешь, но напоминаю, что мобильной капсулой ты сможешь воспользоваться только дважды. В третий раз она может открыться, а может и нет. Поэтому береги эти возможности. Еще учти, несмотря на сверхпрочный корпус, выносной блок может повредиться, и тогда никто не знает, что будет с открытием. Если станет очень худо, то забирайся в нее и не выходи никуда. Лучше в капсуле вернешься домой через год, чем пропадешь в этом долбанном историческом прошлом.

Внезапно раздался металлический голос:

– До старта осталось шестьдесят минут. Всем приготовиться.

Движение в зале на секунду прекратилось, а потом все понеслось с удвоенной скоростью: техники, инженеры, лаборанты носились, как будто от скорости их передвижения что-то зависело. А ничего уже ни от кого не зависело. Это понимали все: и технический персонал, и инженеры, и начальники, и важные гости. Все решено, запуск сегодня состоится.

За сорок пять минут до старта Скворцов, коротко обнявшись с Петровским и Мелентьевым, решительно вошел в промежуточный отсек капсулы. Он даже не остановился в дверях, зато в зале движение замерло. Все было готово, больше ничего сделать невозможно. Все застыли, напряженно глядя на экран.

Двадцать томительных минут – и на экране показался Скворцов, уже прошедший дезкамеру, которую все называли баней, и одетый в продуманный до мелочей костюм, который изготовили из сверхпрочных материалов специально для этого выхода. За плечами у него висела единственная в мире выносная камера мобильной капсулы аппарата «МаВр Z-Э», выполненная в виде обычного заплечного мешка блекло-коричневого цвета. В руках исследователь держал винтовку, за поясом висели нож, легкий топорик, фляга с водой, а в каждом сапоге было спрятано по ножу. Если что случится в первые секунды выхода, надо иметь возможность защититься.

Он прошел к небольшой двери и остановился рядом с тумбой, на которой примостился робот Маврик. На табло над дверью неумолимо бежали цифры, показывающие время, остающееся до старта. Скворцов был сосредоточен и готов к действию.

– Четыре минуты, 3 минуты, 2 минут, 1 минута…

Дверь поползла в сторону, пропуская человека и взлетевшего робота.

– … сорок секунд, тридцать секунд.

Дверь за спиной Скворцова поползла назад, закрывая стационарную часть капсулы. Анализаторы компьютера оценивали состояние воздушной среды в зоне выхода.

– … пять секунд… четыре… три… две… старт.

Для тех, кто был в демонстрационном зале, ничего не изменилось. Только на экране заморгало изображение, и на него вывелась картинка того, что зафиксировал робот в первые секунды нахождения на планете Земля двести лет назад. Должно быть двести лет, если не подведет погрешность в одну десятитысячную.

Картинка скоро пропадет, когда Маврик отлетит немного дальше.

Мелентьев, Петровский, ребята, участвовавшие в запуске, важные товарищи из вышестоящих органов, затаив дыхание, смотрели на то, как перед камерами робота разворачивалась картина того, что должно было быть районом Адриатики двести лет назад.

Густая растительность, изредка вздымающиеся скалы, снова лес. Наперерез роботу вылетела группа птиц странного вида. Когда они подлетели ближе, потрясенный Мелентьев прошептал:

– Твою мать, твою ж мать. Скворец, ты только вернись.

По экрану пошла рябь и картинка пропала.

Глава 2. Первые странности

Юрий помедлил несколько секунд, выслушал вердикт анализатора, что воздух в пределах нормы, и сделал шаг вперед. Робот-исследователь сорвался с места и отправился по своей траектории.

Все, капсула закрылась, обратной дороги нет. На ближайший год место жительства Юрия Скворцова по прозвищу Скворец – этот мир и это время. Главная задача сейчас – снять и сохранить координаты для возвращения. Конечно, можно воспользоваться мобильной капсулой, но всегда есть риск или утерять ее, или она может не сработать.

Настройка на наличие обильной флоры сработала. Все же лес. Было бы хуже появиться из ниоткуда посреди улицы на глазах у изумленной публики или инквизиторов. Кажется, солнце клонится к горизонту, надо сразу искать место для ночевки. И душно, очень душно.

Металлический голос в наушниках, который уже доложил результаты анализа воздуха, отчитался еще о снятии координат геолокации и отправке их на мобильный переводчик, совмещенный с навигатором, и отключился навсегда, полностью отработав свою задачу. Скворцов снял респиратор и засунул его в бездонный заплечный мешок мобильной капсулы. Он ему уже не понадобится, потому что ничего вредного для организма анализатор не почувствовал. Странный предмет только может навести на него подозрение местных жителей, а задача стоит быстрее ассимилироваться.

Высокотехнологичный костюм Скворцова чисто внешне выглядел максимально просто и универсально. Такие мешковатую куртку, штаны на завязках и рубаху могли носить в разные эпохи люди разного достатка. Это задумывалось на всякий случай, ведь не было четкой уверенности в том, что он попадет именно в выбранное время и место. Под рубахой на тонком кожаном ремешке висел простой мешочек-ладанка со смесью сухих трав, маскирующих кустарно выполненный деревянный неровный кубик. Это был электронный переводчик, специально стилизованный под простой оберег. На нем же лежала функция навигатора, управления мобильной капсулой и компаса.

Компьютер капсулы аппарата послал на навигатор координаты места высадки, и через триста шестьдесят пять дней этот навигатор приведет Юру к месту ожидаемого открытия капсулы. На функции переводчика и навигатора были заложены аккумуляторы огромной мощности, ведь зарядки должно хватить на год при активном использовании функции перевода. В одном из кармашков заплечного мешка лежала самая простая деревянная ложка, в ручку которой был вмонтирован запасной аккумулятор.

На ногах исследователя были довольно простые на вид сапоги с высокой износостойкостью и прочностью. Юрий осмотрелся по сторонам в надежде запомнить визуально это место и сделал несколько зарубок-указателей на деревьях.

Главное: дышалось нормально, хотя было душновато, как это бывает во влажном жарком климате. Вряд ли двести лет назад на земле случались проблемы с воздухом, но о такой возможности все же подумали.

Первый вывод напрашивался сразу. Погрешностью в одну десятитысячную для точного выхода пренебрегать было нельзя, или это просто случайно занесло в такую глухую чащу. С одной стороны хорошо, что лес, а с другой плохо, если район уж очень глухой, и его придется с трудом отыскивать для возвращения на место открытия капсулы аппарата.

Вообще чаща леса интересная – сплошные реликтовые деревья. Во всяком случае, так сразу, с наскока, Скворцов не смог определить названия ближайших деревьев. Большинство из тех, что находились рядом, походили на огромные папоротники, причем, самые пушистые части росли очень высоко над головой, метров в тридцати-сорока от земли, ниже были голые стволы, как на пальмах.

Чуть дальше виднелось несколько хвойных деревьев, выглядевших немного странно, но Юра решил разобраться с этой странностью позже. Еще более низкий ярус занимали кустарники с очень большими, даже огромными листьями, чем-то похожими на листья клена. Абсолютно все они были густо усыпаны крупными белыми пахучими цветами. И над этими цветами летали бабочки и стрекозы гигантских размеров, куда больше земного воробья.

Скворцов сначала не поверил своим глазам и пробормотал:

– Эк вас разнесло, чешуекрылые членистоногие! Неужели в те времена существовали в этих краях такие экземпляры? Надеюсь, здесь комаров такого же размера нет.

Зря он вспомнил про комаров, все же что-то летало, только гораздо больше привычных комаров. Насекомые на Юру пока не садились. Неужели не нравился суперстерильный, только что из «бани» дезкамеры человек из будущего?

Он медленно пошел, пристально вглядываясь вперед, насколько давала такую возможность густая растительность. Хорошо, что шел медленно, потому что чуть не упал в довольно глубокий провал – выворот после падения дерева. Само дерево оказалось странным. Ветки росли перпендикулярно стволу, после падения толстые ветки не дали ему упасть и придерживали в наклоненном состоянии. Густые лианы оплели упавшее растение, и все вместе это производило впечатление домика какого-то лесного существа.

«Ну его, вдруг медведь какой живет» – подумал исследователь, подаваясь чуть в сторону, и чуть не наступил на какое-то существо. Оно было маленькое, неповоротливое, и лежало, свернувшись калачиком. Блеснули крохотные злые глазки, и существо потопало на толстых лапах в ближайший кустарник, покачивая наростом на носу, напоминающим хобот.

Лучше бы Скворцов не видел этот кустарник. Почти на каждой ветке колючих кустов висели небольшие извивающиеся змейки зеленого цвета. Присмотревшись, Юрий увидел, что некоторые змейки расползлись с кустов в разные стороны. Высокая трава почти не шевелилась, пропуская юркие тельца.

– Вот уж кого не люблю, так это вас, гады ползучие, – бормотал Скворцов, стараясь быстрее пройти неприятное место. Возможно, оно еще и ядовитое, ведь сразу не получилось вспомнить, что это за змейки.

Приходилось внимательно смотреть под ноги, чтобы не наступить на такую зеленую ползучую гадость. И хорошо, что внимательно смотрел, потому что почти сразу наступил в огромную кучу, которая могла быть только продуктом жизнедеятельности очень крупного животного, очень-очень крупного.

– Фу-ты, ну-ты, и куда же я попал, математики хреновы. Неужели в районе Адриатики двести лет назад были такие существа, которые могли делать такие кучи?

Скоро стало совсем не до вопросов, потому что прямо над головой Скворцова, медленно размахивая перепончатыми крыльями, пролетели две птицы. И птицы эти были невероятных размеров. Они летели на высоте не менее пятидесяти метров, но он рассмотрел и страшные клювы, и перепончатые крылья, согнутые в предплечьях, и длинные шеи, и узкие тела, похожие на высушенных мумий. Даже с такой высоты были немного слышны голоса, надтреснутые, хриплые, похожие на звуки трения ржавого железа.

– Чтоб им пусто было! Птеродактили! Двести лет назад? Не может быть! То есть, нет. Птеродактили были меньше размером. А эти? Как же их звали?

Скворцов проводил изумленным взглядом пару местных птиц и совсем другими глазами посмотрел на местную растительность. И почему-то сразу стало понятно, что именно такой лес был в те времена, когда в небе над землей летали птеродактили или кто-то на них сильно похожий.

– Так, дамы и господа, нет времени на экскурсии, пора устраивать убежище. Если в этом мире есть такие пташки, то могут случиться и другие милые создания.

Почти сразу он вышел на берег небольшого озера. Рядом с ним пока никого не было, но следы… Следы говорили о том, что это место часто посещается, и скорее всего чуть позже туда потянется зверье на водопой. Юрий старательно отводил глаза от затоптанной песчаной площадки, потому что то, что она там видел, ему совсем не нравилось. Пришлось вернуться под прикрытие деревьев и двигаться дальше.

Через полчаса интенсивного движения сквозь кустарник Скворец в просвете между растениями увидел странное. Впереди была саванна с достаточно многочисленными группами деревьев, а за ней виднелись холмы или горы, достаточно высокие даже издали. Где-то очень далеко виднелись какие-то движущиеся силуэты. Юрий досадливо отмахнулся от новой проблемы. Все – завтра. А сегодня надо было решить вопрос с ночевкой. Глубоко в лес решил не возвращаться, ему пока хватило впечатлений от падавших на него со всех сторон насекомых, червячков и маленьких неизвестных зверьков. Все завтра.

После недолгих поисков удалось отыскать удобную развилку между тремя близко стоящими деревьями совсем недалеко от опушки. Юрий срубил несколько тонких деревьев, обрубил ветки, набрал лиан, огромных листьев, и вскоре небольшой шалашик был готов. В качестве спального места свалил целую кучу немного странного лапника, сверху прикрыл большими листьями, похожими по форме на обычные большие лопухи, но росли они на деревьях. Все больше становилось ясно, что флора вокруг совсем непривычная. Ни одно из деревьев и кустарников, которые ему встречались, он не смог опознать точно, хотя напротив его временного убежища было дерево, напоминающее платан.

Мысли, которые он обдумывал то время, пока занимался обустройством места ночлега, были преимущественно изумленными, но не пессимистическими. Что делать, черт возьми, и как так могло получиться?

Ответ вырисовался однозначный:

– Пренебрегать погрешностями – вредно для здоровья. Как минимум, что-то похожее на птеродактилей здесь есть. Надо выжить и вернуться в свое время, и уже там накостылять математикам.

Оглядывая ладное жилище, Скворцов резюмировал:

– Ну вот. В этом мире дом я уже построил.

Потом набрал побольше дров на ночь и забрался в свою хижину. Голова слегка болела от влажного воздуха, густого аромата огромных белых и желтых цветов, изобильно растущих повсюду, от новой обстановки и от стоящих задач. Конечно, звездных войн вроде нет, стихийными бедствиями пока не грозит, а вот птеродактили или еще какие птахи – это да! Возможно, это не самое удивительное, что придется встретить.

Пока были еще сумерки, сидел без костра, жуя сухарь из запасов мобильной капсулы «МаВр Z-Э» и запивая водой из фляги. Когда стало темно, развел костер. При таких страшных местных жителях без костра нельзя. И при такой странной местной флоре и фауне очень резко встает вопрос с пропитанием. Кто его знает, кто из местных шустриков съедобен, а кто опасен для жизни, да и растительность вызывала вопросы. Пока ничего знакомого увидеть не удалось.

***

Уснуть не получилось. Сначала пытался адаптировать разработанный примерный план первых дней нахождения в новом мире. Казалось, что предусмотрели большинство сценариев развития событий, но никому в голову не могло придти, что исследователю придется столкнуться с настолько древним миром. И знания в этом вопросе у Скворца – на уровне хорошо забытых школьных увлечений. Попросту говоря, очень слабые знания. И тема выживания в этом мире в связи с этим стоит очень остро.

Глядя на разгорающиеся языки пламени, Юрий думал:

– А вдруг это единичные экземпляры? Вдруг в это время двести лет назад можно было встретить такие существа и зоны с такой растительностью? Что в двадцать первом веке знают о том времени? Только то, что сохранилось в немногочисленных письменных источниках. А кто сказал, что древние кошмарики тогда не встречались? Может, какой-нибудь граф в своем замке их разводил как кур и отпускал полетать.

Эх, Юраша, если бы! Что-то подсказывало, что не все так радужно. Одни звуки ночного леса чего стоили! С наступлением сумерек умолк немного непривычный и грубоватый гомон птиц, зато все чаще раздавалось рычание и завывание. И нет, аналогов тем, кто мог бы издавать такие звуки, в животном мире двадцать первого века не было.