Buch lesen: «Невидимый мир. Последний шанс. Книга первая»
Глава 1
Планета Мирвар.
***
– Совсем не держишь удар, Ганимед? – весело приветствовал оранжевый монах улыбающегося мальчика, который бежал к нему по залитой солнцем бескрайней зелёной поляне.
– Не-е-ет! – смеясь, выкрикнул тот и упал в траву перед стариком.
– Что на этот раз? Как получилось? Рассказывай!
– Да-а, – затянул Ганимед, сорвав травинку, – это Калатит. Я зарядил ему в колено.
– У-ух, – поморщился монах.
– А он мне… – чуть нахмурился Ганимед. – Помню кулак – и потом темно.
– По лицу ударил?
– Наверное, – кивнул мальчик.
– Ну ты чего? Надо держать удар.
– А я старался. – Ганимед расплылся в сияющей детской улыбке. – Но он меня старше на пять смен!
Монах усмехнулся и похлопал мальчика по плечу.
– Послушай меня, парень. Тренировки – серьёзное дело. Ты ведь готовишься стать воином?
– Ну да, – ответил Ганимед и проводил взглядом бабочку, что вылетела из травы и умчалась с дуновением ветра.
– Ты уже большой. Посмотри на себя: тебе семь, а ты уже больше, чем я. А что дальше будет?
– Стану как все воины Мирвара. По сравнению с тобой, Нарада, я буду просто великаном.
– Это точно, – улыбнулся монах. – Ты станешь сильным зелёным великаном. Я, наверное, буду тебе по пояс.
– Ага, – согласился Ганимед.
– А знаешь что? Ты ведь будешь не таким, как все: с виду, конечно, страшным, но с добрым сердцем… Очень добрым, Ганимед.
– Почему это страшным? – посмотрел на старика семисменный гигант. – Мирварианцы очень красивые.
– Красивые, конечно, – задумчиво ответил Нарада. – Только вашу бы красоту да в мирное русло… Знаешь, Ганимед. Я слышал выражение на планете Земля: «Красота спасёт мир». Хорошее, правда?
– Интересное, – кивнул мальчик.
– Вот и я про это говорю. Но красота Мирвара не спасает мир, она разрушает его.
– Война – это разрушение. Я знаю.
– Верно, – вздохнул монах. – Оказывается, всё ты уже знаешь.
– Нарада, – мальчик посмотрел в добродушные глаза старика, – расскажи мне про солнце.
– Что, опять? – вздёрнул брови тот.
– Опять. Расскажешь?
– Конечно. Давай садись нормально.
Ганимед сел рядом с монахом, и их бритые головы оказались вровень друг с другом. Мальчик прищурился, глядя прямо на солнце.
– Больно смотреть? Правда?
– Больно, – шёпотом ответил Ганимед. Глаза его заслезились.
– Всё правильно, это очень яркое солнце. Не то что на Мирваре. В вашем мире солнце – тусклый фонарь, на который можно смотреть, не щурясь, сколь угодно долго. У вас мало света, а здесь очень много. Здесь очень тепло, и посмотри вокруг, Ганимед, – как много красок.
– Да-а. Всё очень красивое, Нарада. – Ганимед проморгался и стал смотреть на траву, прогоняя солнечных зайчиков. – Давай дальше.
– Это солнце, Ганимед, светит для хороших людей, таких, как ты и я. Оно доброе и ласковое. Под этим солнцем всё расцветает и становится лучше.
– Как же я хочу жить здесь, чтобы каждый день видеть это хорошее солнце, – посмотрел на Нараду Ганимед.
– Когда-нибудь будешь, – улыбнулся старик в ответ.
– Да-а. Буду, – ответил малыш, прикрыл глаза и, казалось, о чем-то задумался.
– Во сколько сегодня встал? Поди, рано?
– А? – очнулся Ганимед. – Да, ещё пяти не было.
– И сразу на тренировку?
– Конечно. Почти сразу, – кивнул мальчик.
– Это хорошо, – дружелюбно улыбнулся Нарада.
– Не-ет. Надоело. Ничего хорошего в этом нет. Я не хочу заниматься.
– Да ты что? – изобразил удивление Нарада. – Заниматься надо. Ты же хочешь стать сильным?
– Не особо. Зачем? – сгримасничал мальчик.
– Что значит зачем? Ты ведь должен освоить лихо.
– Лихо… Нарада! Как ты по-другому его называл? Скажи. Я забыл.
– Намерение, Ганимед. Лихо – это намерение. Так что хочешь не хочешь, а заниматься надо. Когда ты станешь взрослым, лихо тебе очень пригодится. Ты пойдёшь в армию, станешь сильным воином.
– Нарада! Ты что, забыл? Я уже в армии. Я же сержант.
– Да? – удивился монах. – И вправду забыл. Вас, мирварианцев, нелегко понять.
– Но ты же такой умный! – сверкнул большими глазами в сторону старика Ганимед.
– Умный-то умный. Дел просто очень много. Всего и не упомнишь.
– Ну давай я тебе расскажу! – воодушевлённо воскликнул мальчик.
– Расскажи, – улыбнулся Нарада и медленно отвёл взор в синюю небесную даль. Он стал задумчивым и даже серьёзным.
– У нас все служат в армии. Только мама не служит, и ещё несколько женщин из дворца. А остальные все солдаты. Мы рождаемся со званием сержанта, а умираем в том звании, которое заслужили. И смерть для нас высшая награда. И хоронят нас с почестями за доблестную службу империи.
– Я вспомнил. – Лицо Нарады смягчилось, и он ласково посмотрел в глаза Ганимеда. – Значит, все у вас тут служат, и тебе придётся служить. А для того чтобы стать хорошим воином, надо хорошо заниматься.
– А ты, когда был маленьким, хорошо занимался?
– Я? – брови Нарады поползли вверх.
– Ну ты ведь тоже служишь. Только не империи, а Богу.
– Верно, – улыбнулся монах. – Я хорошо занимался и очень старался. Я и сейчас занимаюсь. Каждый божий день.
– Но ведь ты уже старый, – мальчик недоверчиво посмотрел на Нараду. – Ты ведь и так должен всё знать.
– Мне просто этим нравится заниматься.
– Читать свою мантру? Да? Можешь сказать мне её ещё раз.
– Ты что, не запомнил? – улыбнулся Нарада.
– Ну скажи, скажи! Мне очень нравится, как ты её произносишь.
– А знаешь, почему нравится? – улыбнулся монах.
– Потому что у тебя очень хороший голос
– Хм. У тебя лучше, Ганимед.
– Нет, Нарада. Самый лучший голос у тебя. Ну что? Скажешь мне свою мантру?
Нарада внезапно помрачнел и оглянулся. Немного прищурился и шумно втянул ноздрями воздух.
– Не сегодня, Ганимед. Ты должен идти.
– Что, опять? – округлил глаза мальчик.
– Да не расстраивайся ты так. Может, завтра тебя ещё раз по голове ударят, и мы увидимся снова. Кто их знает.
– Но сегодня было так мало, – опечалился Ганимед. – Мы даже ни о чем не поговорили.
– Сегодня быстро, да. Но если бы ты не спрашивал про солнце, я бы тебе успел дальше рассказать про добро и зло. Там, знаешь, сколько всего интересного.
– Мне просто так сильно нравится твоё солнце.
– Оно не моё, Ганимед. И не твоё. Солнце светит для всех.
– Жаль, что до Мирвара его прекрасные лучи не доходят, – повесил голову мальчик.
– В следующий раз не спрашивай меня о том, что мы уже обсуждали. Я всё пытаюсь тебе как можно больше рассказать, а ты со своей травой да солнцем.
– Мне ещё небо нравится! Да мне всё здесь нравится.
– Да, небо очень хорошее, как и ты, Ганимед. Ну всё уже, иди. Занимайся хорошо. И ни на кого не вздумай обижаться. Понял?
– Понял, Нарада. Надеюсь, скоро увидимся.
– Увидимся. Но удар учись держать. Терять сознание – это не очень хорошо.
– Потому что сознание дал Бог? Да?
– Да, Ганимед, поэтому.
– Нарада!..
Ганимед стал беспокойно оглядываться по сторонам. Появился запах крови и пота, звуки стихли, в глазах помутнело.
– До встречи! – улыбаясь, кивнул монах, и мальчик исчез.
***
– По коленям бить нельзя, щенок!
Ганимед очнулся оттого, что кто-то хлестал его по щекам. Весь перепачканный кровью он лежал на деревянном полу спортзала, а перед ним стоял здоровый подросток.
– Ещё раз промахнёшься, я тебя убью! Понял?!
– Я не специально, Калатит! – Ганимед сел и замотал головой. Круги перед глазами постепенно исчезали. – Я не хотел.
– Мне плевать, что ты не хотел. Я тебя предупредил.
– Прости, Калатит.
– Я тебя не собираюсь прощать, слабак. За колено ты ещё ответишь.
Глава 2
Императорский холм. Крепость – дворец правителя Мирвара.
***
Прошло несколько спинов. Рано утром на пороге покоев императрицы появился заплаканный Ганимед. Опершись плечом на косяк, он стоял на одной ноге, а вторую, полусогнутую, держал на весу.
– Мам, мне нужна помощь, – сдавленно произнёс мальчик.
– Что случилось, Ганимед? – тревожно спросила мать. – Подойди.
– Калатит мне ногу сломал, – пробормотал мальчик.
Морщась от боли, он еле доковылял до матери и неуклюже примостился на диване.
– Да, теперь вижу, – без особого сочувствия сказала она, – сломана голень. Ничего. Пригласим колдуна, и скоро всё станет нормально. Ты ведь знаешь, Ганимед, сломанные кости становятся крепче, когда срастаются.
– Знаю, мам, – поморщившись, кивнул тот. – Больно. Просто не понимаю, зачем так жестоко бить.
– Бьют, чтобы ты стал сильнее. Мы рождаемся с хрупкими костями, они полые, рыхлые, и сильный враг может легко их сломать. Но когда вы тренируетесь, набиваете руки и ноги, они становятся только сильнее. Когда ты повзрослеешь, твой скелет станет подобен крепкому металлу, и его уже невозможно будет сломать. Пока враги будут пытаться это сделать, ты будешь думать, Ганимед. А думать в бою – значит одержать верх. В драке губит не отсутствие навыков, а отсутствие времени. Пока твой враг в горячке будет суетиться, ошибаться, ты хорошенько подумаешь и нанесёшь один точный и сокрушительный удар. И сколько бы их ни было вокруг, против такого воина, как ты, славного и сильного воина Мирвара, с холодным умом и невосприимчивым к боли, никто не сможет устоять.
– Мам, зови колдуна. Меня надо ставить на ноги. Завтра опять на тренировку.
– Завтра пропустишь занятия, а может, ещё и послезавтра. За три спина кость хорошо срастётся. Раны у тебя заживают быстро, как и у твоего отца… Прислуга! Лекаря сюда! – мощным басом прогремела мать.
За пределами покоев возникла суета. Кого-то послали за заклинателем лиха.
– Уже скоро придёт помощь. Пока посиди. Не суетись. Познакомься с болью.
– Голень намного больнее, чем нос, – зажмурился Ганимед. – Хотя…
– Да, сынок, про нос я уже и забыла. У тебя и твоих братьев столько травм, что всё и не упомнишь. Дай посмотрю. – Ганимед повернул к маме грязное, заплаканное лицо. – Нос в порядке. Синяк практически сошёл.
– Неправильно всё это.
– Не начинай, Ганимед, – нахмурилась мать. – То, что ты говоришь, – вот это неправильно. Ты ещё маленький. Не тебе судить о традициях Мирвара.
– Мам, я не про тренировки. Я про жестокость и бесконечную войну. А что, если я не хочу воевать? Не хочу никого убивать. Я не такой агрессивный, как все остальные ребята. Даже когда бью, я бью с уважением. И мне жалко тех, кому приходится причинять боль.
– Откуда в тебе это, Ганимед? Ты же сын правителя. Мирвар воюет всю жизнь. И хочешь ты этого или не хочешь, но тебе тоже придётся. И помни, Ганимед! Мирвар не убивает тех, кто принимает его власть и смиренно склоняет перед ним голову. Он безжалостен лишь к тем, кто смеет выступать против него. Прекращай эти разговоры, и не вздумай ни с кем делиться такими взглядами. Со временем ты вникнешь в суть войны. И пойми – агрессивным быть вовсе необязательно. Можно убивать врага со спокойным сердцем.
– Суть войны, мам? А что там вникать? Я и так всё знаю.
– Значит, ты в курсе, сынок, что Мирвар воюет во славу Господа.
– Мам, там, где вы ищете, нет никакого Бога, – покачал головой Ганимед.
– Нет, есть! – сверкнула глазами мать. – И наш флот его обязательно отыщет!
– Он ищет Бога, а находит лишь боль и смерть. Я не понимаю, почему Бог позволяет вам делать такое. Порой я думаю, что его не существует.
– О чём ты говоришь, Ганимед! – возмутилась мать. – Что значит не существует? На Мирваре и в любом другом мире мы находим одни и те же свидетельства существования Бога: священные писания, храмы, могущественные колдуны. Бог столько рассказал нам о себе. Откуда, по-твоему, взялось лихо? Вся эта магия, все эти удивительные технологии, мистическое Чрево?
– Мирвар отнял это у других, – хмуро ответил Ганимед.
– Нет, сынок. Сам Бог дал это Мирвару. Мы действуем в рамках дозволенного и никогда не выходим за его пределы. Почтение к Господу – основополагающая идея Мирвара.
– Бог не позволял вам убивать жителей других планет. Вы это разрешили себе сами.
– Нет, Ганимед. Бог с нами. Ведь он никогда не выступал на стороне противника, не пытался нас остановить. Он просто желает, чтобы мы становились сильнее. Впитывали инопланетные культуры, духовные традиции, обогащались нравственно и научно. Путь к Богу не такой простой, как тебе кажется. Чтобы добраться до духовного мира, требуется много ресурсов. Мы их получаем, аккумулируем и двигаемся дальше. И будем это делать до тех пор, пока однажды наш корабль не достигнет границ божественной обители и правитель Мирвара не предстанет перед создателем во всём своем праведном могуществе.
– Где Мирвар ищет Бога? Подумай, мам. Это такой бред… – покачал головой Ганимед и болезненно поморщился. Перелом доставлял ему сильные страдания, а колдуна всё не было.
– В священных писаниях сказано, где его искать. Сам Господь поведал нам об этом. Указал чёткое направление. С тех пор мы постоянно ищем путь и составляем карты Вселенной. Одно известно нам наверняка: если мы движемся вверх, значит, мы движемся в правильном направлении.
– Вверх, да?
– Бог там, – уточнила она, направив указательный палец вверх.
– Нет, мам. Бог живёт здесь, – и Ганимед положил ладонь себе на область сердца.
– Где это здесь? – смутилась мать.
– Внутри. В сердце.
– Это кто тебе такое сказал? – Она грозно посмотрела на сына.
– Никто, – отвёл взгляд Ганимед.
– Никто, говоришь? Да? А ведь ты опять его видел.
– Никого я не видел.
– Видел, видел. Ты так и не научился врать. Значит, опять он? Воображаемый друг Нарада? Когда?
– Когда нос сломали, – сдавленно ответил Ганимед.
– Теперь ясно… Господи, да сколько можно. – Она прикрыла глаза и тяжело вздохнула. – Ты болен, Ганимед. Ты не отличаешь вымысел от реальности.
– А Нарада не вымысел, мам. Он настоящий, живой.
– Нарада – вирус Ганимед, – прошипела мать, коснувшись указательным пальцем своего виска. – Он забрался тебе в голову и ведёт тебя к смерти.
– Да ты чего? – улыбнулся Ганимед. – Какая ещё смерть? Нарада говорит только о хорошем.
– О нет! Бред, который несёт твой оранжевый друг, на Мирваре смертельно опасен. Стоит тебе по неосторожности поделиться этими соображениями с кем-то кроме меня, и тебя пристрелят.
– За что? Я же не делаю ничего плохого?
– А ты всё еще не понял, мой мальчик? Нарада – это твоя слабость! Нет никакого Нарады, а есть лишь твоя слабость. Ты как-то умудрился оживить её в своем воображении. Смог заставить её говорить с тобой. А потом решил её ещё и слушать.
– Нет, мам. Нет, – испуганно замотал головой Ганимед.
– Ну как нет? Ты вспомни, что ты мне про него рассказывал. Маленький, беспомощный дедушка. Добрый такой. Перед всеми извиняется. Всем кланяется. – Ганимед зажмурился изо всех сил и опустил голову. – Так выглядит слабость. Жалкая, мелкая сущность, что пробралась в моего сына и уничтожает его изнутри. Я сегодня же поговорю с твоим инструктором по рукопашному бою и скажу ему, чтобы тебя больше не били по голове!
– Не надо, мама! Это позор для меня!
– У меня нет выбора! Я тебя просто теряю. Тебя убьют, сынок, понимаешь? Если это не остановить, ты проболтаешься. Да даже если и будешь молчать… Ты и так не такой, как все. Это очень заметно. Ты жив до сих пор, потому что ребёнок. И наш сын, прости меня Господи. Хоть и младший, но сын правителя.
– А что я делаю не так? – На глазах у мальчика показались слёзы.
– Ты носитель опасного вируса безумия. Ты исповедуешь слабость, а на Мирваре за это смертная казнь. Представляешь, какую тень ты можешь бросить на своего великого отца, если будешь так унижаться? История ещё не знавала таких, как ты. Слабость, сынок, это величайший грех. Она погубит тебя.
– Нет, мам, – утёр слезы Ганимед. – Слабость здесь ни при чём. Вы просто меня не понимаете.
– Да вот прямо сейчас в тебе говорит твоя слабость. Бог в сердце… Да ты просто хочешь, чтобы так было, но это миф. Бог ясно рассказал нам о своём местоположении. И оно не внутри, а в духовном мире. Это совершенно объективная реальность. Со своими координатами и точками выхода из Чрева. Когда мы найдём их, ты всё поймёшь, потому что очевидные вещи нельзя уже будет отрицать.
– Ваши идеи – это безумие, в котором я не хочу принимать участия. Почему вы лишаете меня выбора?
– Нет другого выбора, кроме доктрины Мирвара, Ганимед. Тысячи смен наш мир процветает и развивается только благодаря ей. Идея Бога, наша вера – это бесконечный источник энергии. Посмотри вокруг, Ганимед. Вся эта мощь, все эти великие подвиги, потрясающие достижения возникли только благодаря нашей несгибаемой вере. Только благодаря Господу нашему.
– Ваша доктрина – это оправдание ваших злодеяний. Флот Мирвара – это банда разорителей. Он опустошает миры, прикрываясь Богом. Идеей, что как будто там, наверху кто-то есть и ждёт их с распростёртыми объятиями. Но я не верю во всё это. Я чувствую, что это не моё, мам. Вся это злость, агрессия, убийства. Я вижу много неправильных вещей. Каждый спин.
– Ты видишь Мирвар. А Мирвар не может быть неправильным. Наш мир – это дом сильных и доблестных воинов, по силе духа которым нет равных во всей известной нам Вселенной. Народы преклоняются перед могуществом Мирвара. Мирвар абсолютно правилен, и наша победоносная тысячесменная война тому прямое подтверждение.
– Я слышал, на других планетах Господа ищут по-другому.
– Нарада тебе сказал?
– Да, он, – бросил Ганимед.
– Да пусть будет он. Но, видишь ли, у каждого свои взаимоотношения с создателем. Нашим правителям Господь вложил в головы совершенно ясную и понятную идею. И мы следуем ей. А что там в других мирах, не наше дело.
– Ты права, мама, – склонил голову Ганимед, рассматривая опухшую голень.
– Ну вот и славно.
– Нет! – резко повернулся он к ней. – Ты права, что, если бы я не был сыном правителя, меня давно бы убили за то, что я другой и не согласен с вами.
– Ты опять? – недовольно поморщилась мать. – Сейчас придёт лекарь, и ты увидишь всю славу Господа. Мистическое лихо, дар Бога, залечит твои раны. Это ли не доказательство? Что ещё тебе надо, сынок? Иди ко мне. – Она подсела к мальчику поближе, обняла его и прижала к груди. – Не отчаивайся, Ганимед. Отчаяние – это очень плохо. Твою проблему нужно срочно решать. Надо прогнать Нараду.
Она держала сына в объятиях, а сама смотрела в сторону двери потерянным, разочарованным взглядом.
– Что мне надо, мам? – вздрогнул в усмешке Ганимед. – Я хочу потерять сознание и никогда больше сюда не возвращаться. Потому что, если я выживу, мне придётся стать таким же, как вы. А я не хочу быть злом. И тот мир, который я вижу в своих видениях, намного лучше вашего Мирвара!
Руки её разжались, и голова Ганимеда запрокинулась вверх. Взгляды их встретились.
– Да что ты такое говоришь, сынок? Замолчи. Слава Богу, лекарь уже на подходе.
За дверьми появилось зелёное зарево.
Глава 3
Планета Луакра.
Восемнадцать смен спустя.
Двадцать восьмой спин оккупации Мирваром.
***
Корабль тряхнуло. На лице Кентару застыла недовольная гримаса.
– Помягче, Серена, пожалуйста, – прошипел старый воин, обращаясь к пилоту. – Мы что, куда-то спешим?
– Прошу прощения, генерал. Облака. Турбулентность, – взволнованно ответила она.
– Как всегда перестарались, – проворчал Кентару.
Он щурил глаза и всматривался в мрачную луакрианскую атмосферу. Сквозь плотные серые облака пробивались вспышки молний. До поверхности ещё было далеко.
– Проклятая Луакра, – нахмурился генерал беззвучно шевеля губами, – так далеко меня ещё не заносило… Я летел несколько раванов в чреве… Одно лишь это сводит с ума… Нет связи с домом, неизвестная галактика, планета, что угнетает разум и душит отвратительным воздухом… Что ты хочешь от меня, лихо?
– Повелитель! – окликнул его полковник Генау.
– Да, – чуть повернулся генерал в кресле.
– Только сейчас передали с крейсера: два корабля не вышли из чрева. Остальная армада благополучно добралась и ожидает на орбите ваших распоряжений.
– Стоило только отлучиться, – недовольно произнёс Кентару. – Спасибо, Генау. Хорошие новости.
– Не совсем, повелитель, – после короткой паузы произнёс Генау. – На одном из этих кораблей летел Ганимед.
Кентару резко развернул кресло и оказался лицом к полковнику.
– Серьёзно?
– Да, повелитель. Сын нашего правителя Ганимед. – Кентару оскалился в зловещей улыбке.
– Рядовой Ганимед, значит. Хм. Не повезло.
– Да, повелитель. Скорее всего, опять авария, – сказал Генау.
– Между нами, полковник. Новости и впрямь хорошие. Я ведь знал его. Ганимед… Младший сын правителя. Отвратительный тип. Позор семьи. Слабый, мягкий, трусливый щенок. – На лице генерала застыла маска гнева
– Я тоже знал его. Полностью с вами согласен, – кивнул полковник.
– Мирвар ничего не потерял. Даже напротив. С первым кораблём в сторону дома передайте эту трагическую весть отцу, – фыркнул Кентару.
– Организуем, повелитель.
– Пусть Тикитуан обретёт покой. С таким-то сыном, – поморщился Кентару, – он мучился, Генау. Не представляешь, как мучился.
– Хвала правителю! – гордо поднял подбородок полковник.
– Хвала правителю, – кивнул Кентару и развернулся к окну. Полхайвы серого тумана, и корабль вырвался из очередного слоя облаков.
– Вот это место, – указала пальцем в окно Серена. Из чёрной ваты грозовых туч торчал одинокий каменный зуб.
– Высота четыре тысячи. Заходим на посадку, – сообщила она, и корабль стал затормаживаться.
– Удивительно. Это прямо здесь? – спросил Кентару.
– Храм на вершине, – подтвердила Серена.
– Очень странное место. Не правда ли, повелитель? – раздался из-за спины голос полковника. Генау чуть склонился вперёд и навис над креслом генерала. – Только посмотрите какой красивый монумент. Трёхкупольный. Редкость. Белоснежный мрамор, самоцветы, сияющие золотом шпили. О-о! Какие барельефы! А какие скульптуры на стенах! Превосходно!
– У Луакры богатые духовные традиции, – поддержала Серена.
– Да, – кивнул генерал, – мощно. Один только вопрос: что они там прячут?
– Скоро узнаем, – сказал Генау.
Корабль вплотную приблизился к лестнице, раздувая пыль с её древних ступеней. Один её конец терялся внизу в облаках, другой венчался просторной террасой у самого входа в луакрианскую обитель.
– Ближе, Серена. Как можно ближе. Давай прямо сюда, – небрежным взмахом руки указал генерал на террасу, где их ожидали массивные ворота.
– Вот это я понимаю – двери! – продолжал восхищаться Генау. – С виду десять сотеров в высоту. Кстати, повелитель, это очень редкие породы дерева, – указывал полковник на храмовые створы. – А вон те петли из неизвестных нам металлических сплавов.
– Приятно с тобой путешествовать Генау, – кивнул генерал. – Ты большой знаток инопланетной архитектуры. Благодаря тебе я уже испытываю религиозный трепет перед всем этим великолепием… Ты поаккуратнее с посадкой Серена.
– Да, повелитель, – бросила та, и корабль микроманёврами достиг указанной цели.
– Командуй! – Кентару дёрнул головой в сторону полковника, и тот разразился грозными приказами в десантный отсек.
На ступени у самой террасы рухнул тяжёлый трап. Из корабля вырвались бронированные воины Мирвара вооружённые бластерами. Агрессивные, возбуждённые, они заняли позиции и направили стволы в сторону двери. Следом не спеша вышли Кентару, Генау и Серена.
– Совсем ничего не видно. – Заложив руки за спину, генерал заглянул в пропасть.
– Очень плотные облака, повелитель, – сказал Генау.
– Ясно, – задумчиво покачал головой тот. – Здесь не пахали?
– Нет, повелитель. Это северные широты. Внизу ничего нет. Бескрайние пустынные степи.
– Воняет, – поморщился Кентару.
– Потому что очень высоко. На поверхности полегче, – ответил Генау.
Кентару достал из кармана назальные фильтры и засунул их себе в нос.
– Давай покончим с этим и вернёмся на крейсер, – сверкнул он глазами в сторону полковника.
– Обеспечить вход! – заревел Генау, и воины бросились к дверям.
– На! – с разбегу впечатался сапогом в дверь первый спецназовец, а за ним и остальные.
– Отставить! – заревел Кентару.
Он медленно пересёк террасу в сопровождении своего высокопоставленного эскорта и подошёл к одному из воинов.
– Ты идиот?
– Виноват, – растерянно ответил воин и стыдливо склонил голову.
– Откуда такое невежество? – важно произнёс генерал. – Ладно солдаты. Но вы, элита. Как ты думаешь, что там? – Он кивнул в сторону двери.
– Не могу знать, повелитель, – ответил воин. Остальные стояли неподвижно.
– Неучи! Это храм. Надо проявить хоть немного уважения, – сказал Кентару и повернулся к воротам. Его руки вновь сцепились в замок за спиной.
– Серена, преподай им урок этикета.
Серена подошла к двери и несколько раз стукнула кулаком. Ворота вздрогнули и стали медленно раскрываться. Воины Мирвара отшагнули и, как только проём стал достаточным для прохода, ворвались внутрь. Целеуказатели бластеров быстро пробежались по всем потенциально опасным объектам интерьера.
– Полковник, – усмехнулся Кентару. – с нетерпением жду продолжения экскурсии.
– О-о! – затянул Генау. – С большим удовольствием. – Военачальники пересекли порог храма.
– Обратите внимание на убранство святилища, – начал Генау. – Поразительно! Просветленные мастера живописи украсили стены и потолки изображениями райской жизни, ликами святых, полубогов, самого Господа и его вечных игр в духовном мире. – Кентару с интересом вертел головой.
– А вон там, на алтаре, посмотрите, в лепестках роз и цветочных гирляндах стоят статуи божеств. Возле их стоп подношения в виде разнообразных фруктов и сосудов с молоком. Так же стоит упомянуть, что в этом высокогорном храме отсутствует отопление, но несмотря на это здесь очень тепло. Это объясняется мистической природой луакрианского мрамора и особенностями архитектуры.
– Замечательно, – сверкнул глазами Кентару. – Но, пожалуй, хватит.
Генерал грозно посмотрел на солдат. Те разделились на две группы. Одна целилась в луакрианина, другая – в неопознанное существо, маленького антрапоморфа в оранжевом облачении, сидящего в медитативной позе лицом к входу, на вид очень слабого и старого.
Военачальники пересекли просторный атриум и направились прямиком к луакрианину. Мирварианцам он казался смешным и нелепым: бледно-голубая кожа, вытянутая овальная голова, тонкие черты лица, большие глаза и ни единого намёка на волосяной покров – полная противоположность их собственному образу.
Луакрианин выглядел как священнослужитель: дорогой наряд, богослужебные принадлежности. Он стоял рядом с огромным стеклянным шаром, сияющим синим светом.
Кентару и свита приблизились. Встревоженный неожиданным появлением гостей луакрианин принял смиренную позу: скрестил пальцы в замок на животе и слегка склонил голову. В отличие от маленького существа, сидящего на полу, он был примерно такого же роста, что и его гости.
– Серена, – тихо пробасил Кентару.
Серена извлекла из кармана небольшое устройство и, совершив несколько манипуляций с клавишами, выпустила его из рук. Прибор поплыл по воздуху и замер чуть ниже уровня лиц, заняв позицию между священнослужителем и мирварианской делегацией.
– Можем общаться свободно, – кивнул луакрианину Кентару. По мимике синеликого он понял, что прибор с безупречной точностью перевёл информацию.
– Приветствую вас, генерал Кентару, в нашей скромной обители, – поклонился священнослужитель.
– Приветствую, – прищурился Кентару. – Знаешь меня? Польщён. Это упрощает дело.
– Как не знать вас, генерал? Каждый на Луакре знает ваше имя, – покачал головой священнослужитель.
– Ну а ты кто? Назовись, – дёрнул подбородком Кентару.
Луакрианин выпрямился и произнёс:
– Мое имя Махадев. Я настоятель этого храма. Чем могу быть вам полезен?
Кентару вздохнул, посмотрел на сферу, посмотрел на оранжевое существо, окинул взглядом высоченные потолки и вновь обратил свой взор на священнослужителя.
– К тебе возникли вопросы, Махадев. Мы пришли пообщаться.
– Пожалуйста. Я весь внимание.
Кентару выдержал паузу и заметно расслабился:
– Война не коснулась этих мест. Я вижу, здесь всё в порядке.
– Слава Богу, да. Храм достаточно удалён от остального мира. Здесь не было боевых действий, – ответил Махадев.
– Очень рад. У тебя здесь красиво.
– Спасибо, генерал, – улыбнулся священнослужитель.
– Кто-то кроме тебя есть в здании?
– Никого. Я один.
Кентару покосился на маленького инопланетянина:
– А это что?
Махадев с тревогой посмотрел в ту же сторону:
– Не знаю. Он появился незадолго до вашего прихода.
– Появился? – с недоверием переспросил Кентару.
– Материализовался, – взволнованно ответил Махадев.
Генерал сделал глубокий вздох и поиграл челюстями:
– Послушай меня. Я хочу быть уверен, что ты искренне отвечаешь на мои вопросы. Выполни это условие, и, возможно, всё пройдёт тихо.
– Безусловно, генерал Кентару. Я бы не стал вам врать. Говорю как есть. Незадолго до вашего появления эта личность материализовалась здесь, и вот, пожалуйста, теперь сидит и будто медитирует.
– Ты не знаешь его? – сверкнул глазами Кентару.
– Бог – свидетель. Я вижу его в первый раз, – тревожно ответил Махадев.
– Вы говорили о чём-то?
– Нет, генерал. Он не сказал ни слова. Я, конечно, собирался у него спросить, но вы стали стучать в дверь, и я пошёл открывать.
– Это весьма интересно, – поджал губы Кентару. – Генау, полный контроль за этим существом.
– Не спускать с пришельца прицелы! – заревел полковник. Метки целеуказания собрались на неподвижной фигуре.
– Надо же, какой интересный вид мелких гуманоидов. Никогда таких не встречал, – задумчиво проговорил Кентару. – Но я сейчас не об этом. – Взгляды мирварианца и луакрианина вновь пересеклись.
– Да? – тревожно произнёс Махадев.
– Я прилетел проверить кое-что. С недавних пор мы фиксируем энергетические возмущения как раз из этого места, – Кентару обвёл рукой пространство храма. – Можешь ли ты объяснить, чем ты тут занимаешься?
– О, генерал, ничем особенным, – ответил Махадев. – Я по призванию учёный и всего лишь провожу некоторые эксперименты с фундаментальными природными стихиями.
– Это здесь? – кивнул в сторону сферы Кентару.
– Да. Это моя установка для исследований.
– Алтарь, религиозная утварь… Совсем не похоже на лабораторию. – Генерал задумчиво посмотрел на сияющую сферу. – Удобно тебе в храме заниматься научной деятельностью?
– Приходится совмещать служение Господу и науку, – изобразил улыбку Махадев. – Не такие уж и разные вещи. Ищу компромиссы. Хотя это непросто.
– А почему так светится? – спросил Кентару.
– Стихии, генерал. Химическое взаимодействие, – ответил Махадев.
– Колдуешь здесь? – внезапно грозно спросил Кентару.
– Колдовство? Нет. Конечно, нет.
– Какой-то реактор? Да? – спросил Кентару.
– Нет. О чём вы? Какой реактор? Это просто сосуд, который я наполнил различными энергиями, – ответил Махадев.
– Неубедительно, – недовольно покачал головой генерал. – Ты ведь обещал не врать мне.
– Я не вру, я пытаюсь объяснить, – растерялся священнослужитель.
