Двухголовая химера

– Да сколько же это будет продолжаться?

Под ногами мерзко хлюпало. Сырость пробиралась под одежду, вызывая озноб.

– Сначала холод и снег, а теперь эта вонь и мерзкая жижа! Когда уже будет нормальная кровать?

Сгущающиеся сумерки постепенно поглощали окружающий пейзаж, скрывая в тумане редкие деревца и островки растительности, торчащие из грязной воды. Где-то неподалёку кричала одинокая выпь. Укоротившийся осенний день умирал, давая жизнь набирающей силу ночи.

– Знал же, ничего хорошего не будет. Сидел бы дома, так нет же, попёрся с вами!

– Всё, привал, – скомандовал я, игнорируя привычное нытьё гнома.

Мы вышли на очередной островок земли, заросший чахлым багульником и болотным миртом. Чтобы устроить стоянку, пришлось расчистить немного места. От всеобъемлющей сырости даже сушняк горел очень неохотно, но всё же это было лучше, чем в горах. На огонь почти сразу попала лысуха, убитая Рэном после обеда.

– Я так понимаю, это ещё не болото, – высказался я за ужином.

– Да, судя по всему, основные топи впереди, – отозвался Рэн. – Местность понижается, воды становится всё больше.

Гном только закатил глаза и закинул в рот кусок утки.

– Ты уверен, что мы найдём дорогу? – я поднял глаза на пуэри.

– Могу гарантировать, что не утонем, если никто не будет лезть впереди меня. Поблуждать придётся, конечно, как без этого… Сколько, говоришь, лиг до западного края болота?

– Не меньше сорока.

– Большое… За месяц, думаю, выберемся. Если повезёт – меньше.

– Если повезёт? – не вытерпел Кир. – Повезёт?!

– С едой особых проблем быть не должно, – продолжал пуэри. – Многие виды птиц остаются до самых снегов. Кроме того, есть несколько видов ягод, которые вполне съедобны. Может, наткнёмся на лося, если они здесь водятся. Вот с питьевой водой могут быть проблемы.

– Насчёт этого не переживайте, – кивнул я. – Немного поигравшись с нужным заклинанием, можно создать очищающее.

– Не нравится мне здесь, – с кислой миной проворчал Кир.

– Это мы уже давно поняли, – невозмутимо отозвался Рэн.

– Нет, я не о том, – отмахнулся гном. – Здесь тянет чем-то не тем. Бородой чую, огребём мы здесь.

– С чего ты взял? – удивился пуэри.

– Интуиция подсказала! – огрызнулся в ответ копатель.

– Кто подсказал?

Я удивлённо взглянул на охотника. Вид у него был недоумевающий. Похоже, он действительно не понимал, о чем речь.

Однако я прекрасно понимал, о чём говорил гном. Ко мне тоже приходила беспричинная тревога – почти каждый раз, когда мы выдвигались с привала. Но слишком уж эта тревога была ненавязчивой, так что я просто от неё отмахивался. А между тем мерещилось не мне одному.

– Ты, наверное, ещё не знаешь это слово, – предположил я.

– Да нет, я, похоже, схватил его смысловую нагрузку, – задумчиво проговорил Рэн.

– Но?..

– Но, боюсь, пуэри не могут похвастаться наличием чутья или интуиции.

– В смысле? – опешил я.

– Я слышал и читал о том, что наши далёкие предки могли предчувствовать некоторые… события. Это какой-то древний биологический механизм, неразрывно связанный с выживанием. Но мой народ совершенствовался десятки тысяч лет, необходимость в выживании отпала у нас давным-давно. Так что и эти предчувствия… исчезли. Пуэри не руководствуются наитием, потому что его у нас не бывает, – Рэн пожал плечами. – Видимо, у остальных рас это не так.

– У остальных рас ещё много чего не так, – со вздохом согласился я.

А про себя добавил: «к сожалению».

– Не знаю, – поразмыслив, с сомнением протянул гном. – Я без своей чуйки давно бы на корм глубинным тварям пошёл. И сейчас она мне подсказывает, что лучше бы нам поскорее из этого болота свалить.

– Тут я твою чуйку полностью поддерживаю, – вздохнул я. – Нам некогда особо блуждать.

Кир с Рэном переглянулись, и охотник спросил осторожно:

– Думаешь, она в беде?

Все понимали, что он имеет в виду Лину. Мои спутники будто приняли негласное правило не говорить о ней, словно это была какая-то больная тема. Все знали, что мы идём на поиски моей ученицы, но у каждого, видимо, имелось мнение, которое он оставлял при себе. Это бы раздражало меня, не скажи я с самого начала, что никого не держу. А так они просто вели себя как чудаки – ну чего, спрашивается, изображать тактичность там, где это не требуется?

Но на этот раз пуэри, видимо, просто не выдержал.

– Сам знаешь, – ответил я. – Надейся на лучшее, готовься к худшему.

– В худшем случае она уже мертва, – брякнул Кир и, обожжённый взглядом Рэна, пожал плечами: – Что? Он сам это понимает.

– Да, понимаю, – согласился я, глядя в потухающий костёр. – Но на лучшее всё равно надеюсь. И исхожу из того, что она жива.

На этом разговор закончился. А потом мы легли спать, и мне снова приснился сон, в котором я слышал смех Лины среди леса зеркал. Он снился мне почти каждую ночь, в разных вариациях, но каждый раз всё заканчивалось тем, что я бежал к Лине, стоящей ко мне спиной, брал за руку, и это снова оказывалась не она. Кто угодно, только не она. Будто разум мой насмехался над наивностью души, дразнил её, щёлкал по носу – смотри, какая ты глупая! А душа только металась в беспокойстве, не обращая внимания на издевательства. Она и в самом деле глупая, что ж теперь поделаешь? И сон повторялся, каждый раз словно впервые.

Наутро я ощущал себя словно блаженный нищий. Без Лины мне было плохо, я переживал за её судьбу и вообще всё время находился в напряжении. Но само наличие этого напряжения говорило о том, что у меня есть кое-что за душой. Сколько бы трудностей и тягот мне не выпало, в какой бы грязи или холоде я не просыпался, существовало нечто, отодвигающее всё остальное на второй план. И это нечто было не где-то, а у меня внутри.

А что будет, когда Лина найдётся, я старался не думать.

*      *      *

Мы день за днём пробирались вглубь болот. К счастью, без особых приключений. Как и предсказывал Рэн, воды становилось всё больше, и теперь нам редко удавалось высушить обувь – идти порой приходилось по колено в болотной жиже. Растительность редела, живность мельчала; мы оказались в вотчине мхов и мошкары, которая тучами звенела вокруг нас на протяжении всего пути. Хуже всего было то, что эти мелкие кровососы зверели день ото дня – ведь их время уходило вместе с остатками летнего тепла.

Я уже побаивался угробить здоровье в этом путешествии – сначала постоянный холод и ветер в горах, а теперь промозглость и грязь в болотах. В таких условиях даже безупречно здоровый человек может обзавестись целым букетом хронических болезней. Правда, у нас была профилактика: Рэн при каждом удобном случае собирал целебные травы и коренья, а потом заставлял нас пить горькие отвары. Я не знал, насколько они эффективны, но очень надеялся, что давлюсь этой гадостью не зря.

Больше недели минуло с тех пор, как мы вошли в Чернотопье. Идти становилось всё сложнее – и вовсе не из-за зловонной жижи или колючек. На каждом привале наваливалась усталость, которая накапливалась даже несмотря на отдых. Каждый день приходилось прикладывать больше усилий, чем в предыдущий – чтобы встать, чтобы шагать, чтобы говорить. То ли походная рутина нас доконала, то ли ещё что, но настроение у нашей компании основательно подпортилось. Разговоры не клеились. Даже постоянное нытьё гнома, иногда поднимающее настроение, приелось и превратилось в фон. Это было странно. Обычно первым уставал я: у Кира была его гномья выносливость, а у Рэна – более совершенное во всех отношениях тело и многолетние тренировки. Но в последние пару дней усталость подкосила даже моих друзей. Словно треклятое болото вытягивало из нас душевные силы.

– Сколько мы прошли? – остановившись, спросил я.

Рэн опустился на болотную кочку и с прищуром огляделся. По сравнению со мной он выглядел неплохо, но по большому счёту на него жалко было смотреть. Мы вообще напоминали компанию унылых бродяг, ночующих в выгребной яме. Впрочем, пейзаж к этому очень располагал.

– Кто знает, – сказал пуэри, вытягивая натруженные ноги. – Я бы сказал, что около десяти лиг. Но путь был извилистым, так что по прямой намного меньше.

– Не думал, что когда-нибудь скажу это, но жду не дождусь, когда уже начнутся людские селения, – пробурчал гном, развязывая охапку хвороста.

Сумерки уже начали скрадывать очертания топей, поэтому мы остановились на ближайшем островке твёрдой земли на ночлег.

– Не уверен, что там будет намного лучше, – отозвался я, ударяя кресалом по кремню.

Подсохший мох начал тлеть, и я быстро набросил сверху пару хворостин.

– По крайней мере, не так сыро, – пожал плечами Рэн. – Ну и там всяко интереснее, чем здесь.

Я поднял на него взгляд.

– Хочешь поближе познакомиться с человечеством?

– Конечно. Я же читал о нём только в манускриптах.

Усмешка сорвалась с моих губ помимо воли.

– И что же там было написано?

– Много чего. Пуэри изучали людей исключительно со стороны. В разрезе нашего понимания мироустройства вы выглядите… чудиками. Впрочем, это должно быть взаимно.

– Так и есть. Но ты можешь сказать точнее, что о нас писали?

– Например? М-м, дай подумать. Что в вас сильно животное начало. Что у вас очень развиты стадные инстинкты, но атрофировано общевидовое сознание. Что в одном мире, населённом людьми, из-за разрозненности и разобщённости могут встречаться десятки и даже сотни разных культур, которые восходят к одним и тем же истокам. Ну и много ещё чего, не вижу смысла перечислять дальше. Всё равно это всего лишь книги. Одно дело читать о вас, и совсем другое – увидеть воочию.

Кир хрюкнул в бороду, но воздержался от комментариев. А я смотрел на Рэна и не мог понять: он что, правда совсем не понимает, что такое люди?

– А ты не боишься разочароваться? – осторожно спросил я.

– Да брось! – улыбнулся пуэри. – Я наслышан о людских странностях. Вы как тролль в посудной лавке – воплощение хаоса. Никакого сравнения с другими расами. От людей нужно ожидать чего угодно, это ясно, как день.

– Так-то оно так, – я с сомнением почесал в затылке. – Но одно дело быть наслышанным, и совсем другое – столкнуться воочию. Ты бы лучше не недооценивал наше умение разочаровывать. К этому у нас большой талант.

– Как-то это непатриотично звучит из твоих уст, – вздохнул охотник. – И всё же я думаю… Эй, что там?

Он вглядывался правее моего левого плеча. Мы с Киром как по команде обернулись и довольно долго вглядывались в темноту, но так ничего и не увидели.

– Где?

– Как будто тень какая-то промелькнула.

– Да птица небось, – копатель махнул рукой. У него это получилось настолько небрежно и буднично, что мы с Рэном тоже успокоились и отвернулись.

Однако когда позади меня раздался отчётливый всплеск, все трое вскочили на ноги и вооружились.

– Не слишком-то похоже на птицу, – встревожился охотник.

– Может, большая птица? – с заметной долей сомнения продолжил гном.

– Не-е-ет, – протянул я. – Шлёпнуло будто веслом. Широким таким веслом.

Мы напряжённо вглядывались во мрак. Как назло, к вечеру небо затянуло, так что темнота стояла, хоть глаз выколи, и даже Рэн не мог ничего разглядеть. А я всё думал: что за болотная живность может издавать такой звук? И в голову никто не приходил.

Со стороны топей, чуть левее места, откуда был всплеск, раздался стрёкот. Естественно, совсем не похожий на трескотню насекомых. Слишком уж хищный.

– Что за чертовщина? – гном покрепче стиснул в руках топор.

Видимо, он сказал это слишком громко, потому что в ответ ему прозвучал приглушенный рык и тот же стрёкот – с запада, юга, востока. Мы тут же встали спина к спине, выпучив глаза в темноту, которая в один миг угрожающе нависла над нами.

– Их много, – сказал Рэн. – И они поняли, что их заметили.

Знакомое чувство тревоги всплыло откуда-то с глубин сознания, только на этот раз прихватило с собой изрядную долю страха. От него даже шевелиться стало труднее.

– Они нас окружили, – выдавил я сквозь зубы.

Почему-то на меня накатила злость.

– Ну и что будем делать? – спросил гном.

– Поглядим, что за твари.

*      *      *

Рэн вглядывался в темноту. Если бы хоть что-то шевельнулось в ней, он бы тотчас это заметил, но даже его зрение ничего не могло различить. На слух выходило, что врагов не меньше пяти, но сколько ещё их прячется неподалёку? Был бы свет костра чуть ярче!

Едва он подумал об этом, как темноту вспорола ослепительная вспышка. В спину ударил жар, и пуэри в испуге отпрыгнул, обернулся: их маленький костёр ударил в небо ревущим огненным столпом.

– Да вашу ж мать! – рявкнул гном, поскользнувшийся от неожиданности. – Что за херня?!

– Зато теперь их видно, – процедил человек сквозь зубы.

Пуэри резко обернулся и столкнулся взглядами с монстром. Весь в толстой чешуе, похожий на крокодила с чрезвычайно развитыми конечностями, мутант стоял на самой границе видимости. Широкие и длинные стопы, руки снаряжены острыми костяными наростами и перепонками, туловище согнуто, образуя горб, из которого торчат заострённые шипы. Глубоко посаженные маленькие глаза, массивные надбровные дуги, вместо носа – вытянутое отверстие чуть пониже глазниц, пасть широкая, челюсть не смыкается до конца из-за нескольких мощных клыков. В уголках пасти трепетал широкий язык, который и издавал тот самый стрёкот.

– Ну и уродина! – Кир перекинул топор в другую руку. – Ну и как, образина, драться что ли будем?

– Это вряд ли, – бросил Энормис.

Хищник внимательно смотрел на самого высокого двуногого в отряде, изредка порыкивая и беспрестанно стрекоча. Чародей отвечал ему взаимностью, глядя исподлобья. Рэн видел, как другие мутанты двигаются по самой границе света, обступая маленький отряд со всех сторон. Их было не меньше дюжины.

– Мне кажется намерения у них самые серьёзные, – сказал охотник. – Будьте готовы…

Он не успел договорить, потому что Энормис шагнул навстречу хищнику и сам вдруг вспыхнул, как факел; языки пламени, объявшие его со всех сторон, были ярко-фиолетовыми.

– А ну-ка свалили отсюда! – рявкнул чародей не своим голосом.

Даже у Рэна сердце ёкнуло от страха от этого выкрика. Монстр же вздрогнул, напружинился, рыкнул. Решительности в нём явно поубавилось; мутант постоял немного, попятился и растворился в темноте. Другие тени, словно нехотя, тоже постепенно исчезли, стрёкот отдалился. Едва стихли последние шлепки плоских лап, Энормис снова стал человеком, а костёр вернулся к прежней яркости. Болото снова погрузилось во мрак.

В этой полутьме чародей не спеша вернулся на своё место и сел, как ни в чём не бывало. Воздух парализовала тишина, нарушаемая только треском догорающих дров.

– Здорово ты их испугал, конечно, – сказал гном подчёркнуто нейтральным тоном. – Но нас-то мог бы и предупредить.

– «Сейчас буду пугать»? – спросил Энормис, жуя мясо. – Сработало ведь.

– Да уж, сработало. Был миг, когда я сам тебе чуть череп не раскроил с перепугу!

Человек только пожал плечами. Кир постоял немного и вернулся на своё место, продолжив уже спокойнее:

– Это уже тревожит, знаешь ли. Ты пришёл ко мне с просьбой отвести тебя на Глубины. Знаешь, насколько это странно? Потом ты в одиночку валишь тролля и каким-то чудом выживаешь со смертельными ранами. Говоришь с Тенью. Протаскиваешь нас через залы. Вытворяешь всякое. И всё это время с такими замашками, будто… – гном запнулся, подбирая слова.

– Будто я не человек? – спросил Энормис с вызовом.

Копатель засопел, но промолчал.

– Ты даже половины не знаешь, – бросил чародей. – Я и есть не человек, Кир. Не смотри, что я на него похож.

– И кто ты тогда?

– А не знаю! – всплеснул руками Энормис, и голос его дрогнул. – Ты думаешь, меня самого всё это не тревожит? Думаешь, оно мне нравится – быть чёрт знает кем? Однажды я уснул, будучи чародеем девятой ступени, а проснулся уже одиннадцатой. А ещё я говорю на любом языке – хочешь, пожелаю тебе доброго вечера на древнегарадском? И это всё ерунда по сравнению с тем, что я узнал у Оракула. У меня нет родителей, Кир! Их нет, и никогда не было! Как мне прикажешь себя чувствовать? Нормально?

Гном молчал.

– Я сам себя иногда боюсь, – продолжил чародей уже спокойнее. – И это не такой страх, как «Ох, да что же я творю?». Это страх «Да что же я такое?», и он намного хуже, потому что ответа на этот вопрос у меня нет. Я с ним живу все эти годы, приятель. Мне даже себя нечем успокоить, не то, что тебя.

Гном молчал.

– Мне иногда кажется, что это всё – сон, и что я скоро проснусь в своей нормальной, обычной жизни, в которой у меня нет совершенно никаких странностей. Мне очень хочется, чтобы это оказалось правдой. Вот только это не сон. Нет у меня никакой другой жизни, где всё хорошо и понятно. Мне кажется, лучше с этим смириться уже. И смириться с тем, что я не человек. Уж скорее я химера. И теперь у нас два варианта. Либо ты, как и я, с этим смиришься, либо лучше нам разбежаться.

Гном молчал. Рэн тоже молчал – чувствовал, что разговор Энормису крайне неприятен, что эти слова зрели внутри него уже давно, а он всё надеялся, что ему не придётся их произносить. И теперь чародей, несмотря на показное спокойствие, сидел как на иголках. Кир же то ли этого не замечал, то ли умышленно игнорировал.

Повисло неловкое молчание. Пуэри выждал немного и решил вмешаться.

– А мне не важно, как ты хочешь себя называть, – сказал он. – Ярлык можно приклеить любой. Если обращать на них слишком много внимания, правды в этом мире не найти. Меня вполне устраивает то, какой ты без словесной шелухи.

Энормис вздохнул, не поднимая головы. По его изменившейся позе стало понятно, что утешение Рэна вышло слабым, но всё же действенным. Он будто бы даже расслабился.

– Да меня в целом тоже устраивает, – подал голос Кир. – Просто я всё никак не привыкну к этим безумным выходкам.

Насчёт безумств у пуэри тоже было своё мнение, но он решил его не озвучивать – как и то, что сказали ему в горах Муалим и не-Энормис. Рэн терпеть не мог тайн и недомолвок, но ради всеобщего спокойствия одну готов был хранить.

– Зато подействовало, – хмыкнул охотник и, желая подвести черту под этой темой, завёл новую: – Как думаете, что это за существа?

– Мутанты, – пожал плечами человек. – Я про таких не слышал.

– Да уж. На обычных зверей не похожи, – согласился гном.

– Ведут себя, как стая волков. Сегодня я их отогнал, но не похоже, что они сильно испугались. Их было не так уж много, завтра они могут вернуться большим числом, и тогда красочными иллюзиями мы уже не отделаемся.

– Думаешь, вернутся?

– Мы вошли в их владения, – вставил Рэн. – Если они хищники, то чужаков терпеть не будут.

– И каков план?

– А что тут придумаешь? – всплеснул руками чародей. – Пойдём дальше, не поворачивать же в самом деле назад. Вдруг обойдётся?

– А если не обойдётся, ты нас предупредишь, прежде чем херачить своей магией? – не унимался Кир.

– Предупрежу, предупрежу. Давайте уже спать ложитесь, я первый подежурю. Мутанты могут объявиться в любую минуту.

*      *      *

Вопреки опасениям отряда твари не напали ни на следующий день, ни через один. Они только ходили где-то поблизости ещё три дня, стрекотали из густого тумана и подступающих сумерек, но не появлялись на виду, словно выжидая.

Троица упорно шла дальше, но напряжение росло. Рэн всё чаще озирался по сторонам, гном за его спиной всё цветистее ругался сквозь зубы, а в глазах человека то и дело мелькал мрачный огонёк. Их будто сопровождали, на расстоянии, но ни на минуту не давая забыть о том, что где-то неподалёку притаился хищник, который может напасть когда угодно.

Три полных дня маленький отряд готовился к нападению. Как назло, болота окутал туман, в котором даже на сотню аршинов редко что было видно. Холодало, временами моросил дождь, не дававший одежде высохнуть. Три полных дня длилось молчаливое, напряжённое шествие, пока к концу третьих суток Рэн не заметил, что вода пошла на убыль.

– Земля уже не такая мягкая, – сообщил он товарищам перед ночлегом. – Мы поднимаемся.

– Неужто болота кончаются?

– Нет, – покачал головой охотник. – Больше похоже на то, что впереди возвышенность.

– Большая?

– Не знаю.

– Странно, – сказал Энормис. – Возвышенность среди топей.

– Но нам это на руку, – возразил гном. – Если мы взберёмся на холм, обороняться будет хоть как проще.

– Если только на холме не их гнездо.

– Да с чего ты взял? Это же явно болотники какие-то.

– Это-то и настораживает. Они не нападают, только ведут нас. А впереди возвышенность. Если я не ошибся в подсчётах, мы сейчас примерно посередине Чернотопья, какие тут могут быть холмы?

– О, – отозвался гном. – Хм…

Именно в этот момент над болотами разнеслось приглушённое рычание. Сначала одного существа, потом нескольких. И всё оттуда, откуда пришёл отряд.

Все тут же оказались на ногах.

– Началось, – чётко выговорил Энормис. – Собираем манатки.

Нападения ждали долго, поэтому дважды повторять не пришлось. Пока в шесть рук спешно сворачивали лагерь, Кир обернулся и с удивлением воскликнул:

– Мне кажется, или они только с одной стороны?

Рэн прислушался.

– Кажется, да, – он затянул завязки на своём мешке. – Придётся взбираться на холм!

– Давайте, бегом! – крикнул чародей и первым сорвался с места.

– Стой! – окрикнул его охотник. – В трясину же угодишь.

Но он зря волновался. Земля почти сразу приобрела наклон, и чем дальше они бежали, тём твёрже становилась почва под ногами. Склон уводил на север; беглецы, не сговариваясь, повернули, чтобы бежать чётко наверх. Преследовали рычали позади, оставаясь под прикрытием темноты и тумана, но и не отставали. А Рэн подумал: «Почему? Они ведь запросто могли бы нас догнать…» И его тут же осенило.

– Они просто гонят нас! – крикнул он. – Гонят наверх!

– Просто боятся напасть в открытую! И боятся того, что наверху! – Эн на бегу зажёг люмик.

– Там что-то есть! – Кир указал вперёд.

Там из-за полосы тумана выглядывало нечто высокое и правильное. Слишком правильное.

– Да это же стена! – изумился гном, когда они подбежали поближе. – Сожри меня Бездна, крепостная стена! В центре топей!

Камень растрескался и замшел, кладка покосилась и местами осыпалась, но для беглецов стена всё ещё оставалась неприступной, возвышаясь на два с лишним человеческих роста.

Сзади раздался рык, и все трое оглянулись. В трёх саженях за спиной Кира, бежавшего последним, стоял болотный монстр, уже готовый к прыжку и скалящий свою уродливую пасть. Он оттолкнулся от земли, и без сомнения покрыл бы всё расстояние, если бы не заклинание Энормиса: тугая воздушная волна обрушилась на мутанта и ударила его о землю, да так сильно, что он отскочил от неё точно мяч.

Но этого оказалось недостаточно, чтобы свалить чудовище. Болотник, разрывая землю когтистыми лапами, перевернулся и попытался встать.

– До чего живучие, твари! – сердито прокричал копатель. – И как тихо передвигаются!

– Давайте за мной! – чародей бросился вдоль стены. – Если это крепость, то где-то есть ворота!

Они снова бежали. Теперь рык хищников раздавался не только сзади, но и справа, так что единственным спасением могла стать только брешь в стене. Положение ухудшалось с каждой секундой, но через полминуты все поняли, что может быть намного хуже.

Люмик вдруг вырвал из темноты массивную внешнюю башню с несколькими бойницами. Она выступала из стены как обломанный каменный клык; обойдя её, отряд остановился.

– А вот и ворота, – сказал, точно сплюнул, человек.

За первой башней высилась вторая, а между ними действительно обнаружились каменные ворота. Вот только они были закрыты и давно вросли в землю, а вокруг валялось множество костей. Человеческих.

Кир первым вышел из оцепенения и толкнул ворота.

– А, Бездна! Они заперты с той стороны! Бежим дальше!

– Поздно, – бросил Энормис. – Слушайте.

Рычание раздавалось со всех сторон. На самой границе тьмы и тумана мелькали тёмные фигуры мутантов, подходящих всё ближе и ближе. Судя по всему, они подбирали момент для стремительной атаки.

– Но здесь мы тоже не пройдём! – гном яростно пнул створки. Те даже не шелохнулись. – Возьми да перенеси нас на ту сторону, тут же недалеко совсем!

– Это вряд ли, – покачал головой чародей. – В эту крепость, к сожалению, можно попасть только через ворота.

– Почему?

Вместо ответа Энормис подобрал с земли косточку и бросил через стену. Та взлетела намного выше стены, но отскочила, встретившись с невидимой преградой. Человек молча развёл руками.

Рэн и сам чувствовал, что замок этот скрывает в себе нечто недоброе – от него тянуло магией, которую пуэри не мог назвать иначе, как тошнотворной. А ещё здесь чувствовался страх, который будто въелся в сам камень. Страх и смерть.

– Ну и какие наши варианты? – сварливо выкрикнул гном.

– Наш единственный вариант – драться.

– Не совсем, – сказал охотник, подбежав к одной из башен. – Здесь трещина, довольно широкая.

Через секунду Кир и Энормис стояли рядом с ним. Именно в этом месте в башню, похоже, угодил тяжёлый снаряд: он сломал кладку и вдавил несколько блоков внутрь. В темноте внизу явно было какое-то помещение.

– Ничего не выйдет, – заключил гном. – Здесь слишком узко, я просто не пролезу.

– Я тоже, – сказал Эн. – Тут протиснешься только ты, Рэн.

Болотники рычали всё ближе. Кир от души выругался.

– Рэн, лезь! – чародей перехватил меч поудобнее. – Найди выход во внутренний двор, открой ворота. Мы тут справимся. Давай, пошёл!

Не тратя больше времени на слова, он отбежал к воротам и взмахнул руками; между башен тотчас вспыхнула бледно-голубая стена магического щита. Мутанты, отрезанные от добычи, застрекотали и начали бросаться на преграду точно безумные.

Прежде чем отвернуться, пуэри успел увидеть, как Кир и Энормис, изготовив оружие, встали плечом к плечу против бешеной стаи.

*      *      *