Это было в царстве Чу в 3 веке до н.э. Книга 1. Наложница генерала, приносящего мир. Часть 3
TextОни шептались в темноте.
Когда свет вспыхивал на лице Цуо Су, оно казалось совсем юным как у школьника.
Когда свет угасал, лицо Цуо Су казалось старым, с черными резкими тенями, как у призрака.
ГЛАВА 44. Смерть Уи-уи
– Диди!
– Юй-цзецзе, – Сян Чжуан поклонился еще раз и улыбнулся, так что у него глаза сложились радостными загогулинами. – Ты виделась с братом?
– Да уж, – Бай Юй помрачнела и повесила голову.
Увидев ее печаль, Сян Чжуан исполнился сочувствия и сказал:
– Юй-цзецзе, не переживай. Цзи-гэгэ*[117] просто вспылил и сказал немного лишнего. Он вообще-то на семью не орет… только на тебя, – честно добавил Сян Чжуан, безуспешно попытавшись вспомнить, видел ли он еще когда-нибудь брата в таком состоянии.
Вопли Сян Юя были слышны на том конце Учжуна!
– У него еще, знаешь, вена на виске часто дергается… вот здесь… – доверительно сообщила брату Бай Юй. – Может, у него что-то с нервами?
– Ни разу не замечал, – сказал Сян Чжуан, подумав.
– Кстати, Чжуан-диди, – спросила Бай Юй. – Как получилось, что стихи, которые я для тебя написала, оказались у Сян Юя?
А! – вспомнил Сян Чжуан. – Я ему дал.
???
– Я уже переписал, зачем было пропадать таким хорошим стихам? Я сказал гэгэ, что ты прислала их со мной из Учжуна… Я подумал, Сян Юй обрадуется, когда получит нежное письмо из дома.
Ага, обрадовался он.
Сян Чжуан, Сян Чжуан, ты неисправимый романтик.
И полный лопух.
Как тебя только угораздило родиться в семье Сян?
– Послушай, Чжуан-диди, – сказала Бай Юй…
Она рассказала ему всю историю про отравление Ми-фужэнь испарениями киновари и про эксперимент с крысой.
– Ты можешь мне помочь убедить господина и Фэн-иши?
Старый шарлатан Фэн Цзы жил в Утуне, но днем всегда ошивался в усадьбе у Сянов. Его быстро нашли и привели ко входу в холодный двор.
Фэн Цзы заявил, что знать ничего не знает и не было никакой крысы – все это дочка Бай придумала от безысходности, потому что ей никто не верит. И правильно не верят, где ей, бестолковой женщине, тягаться в учености с самим Фэн Цзы! Подлые шарлатанские глазки радостно блестели.
– Тогда повторим опыт, – сказала Бай Юй, которая заранее знала, что так оно все и получится.
– Вот еще! – ответил Фэн Цзы. – Я тебе не верю, дочка Бай! Все знают твою жестокую и подлую натуру, да! Сама отравишь крысу, а потом будешь говорить, что лак ядовитый.
– Хорошо. Ладно, – ответила ему Бай Юй. – Тогда пускай нас рассудит Сян Чжуан. Сян Чжуан, будешь судьей?.. Мы поставим коробку с подопытным животным в отдельной комнате – в подсобке в длинном дворе, я даже не буду туда заходить.
Конечно, Фэн Цзы не мог отказать ей при Сян Чжуане.
С приездом хозяина, в усадьбе порядки стали строже и наложницы не могли больше ходить, где вздумается, и лазать через забор. Только на следующее утро Юй Ваньсин смогла прийти к Бай Юй.
Юй Ваньсин была полна раскаяния и досады на себя.
– Это я во всем виновата! – говорила она. – Это я перепутала коробки!
– Да ладно, – сказала Бай Юй. – Ты мне только скажи – что у тебя за навязчивая идея была с этим подарком?! У тебя что, глаз нет? Как можно такое дарить?
Бай Юй расправила на столике наплечник с зайцами. Юй Ваньсин протянула изящную руку и отвернула краешек, стараясь не касаться ближнего монстра.
Ужас отразился в персидских глазах Юй Ваньсин.
– Я думала, это изнанка, – жалобно сказала Юй Ваньсин.
Тихо потрескивал хворост с жаровне.
Зайцы, злобно оскалившись, взирали на мир.
Бай Юй не выдержала первая:
– Ха-ха-ха-ха!
Бай Юй, Юй Ваньсин и Ли Лэ хохотали, пока слезы не потекли. Все-таки, генерал Сян, получивший в подарок крысу, был слишком смешной – особенно, когда он был далеко и не мог их слышать!
– Я хотела попросить за тебя, – утирая веселые слезы, сказала Юй Ваньсин, – Но наш господин и слушать не хочет. Ты не волнуйся, он не будет долго злиться. Это неправда, что он больше никогда не захочет тебя видеть…
– Как будто я его очень хочу видеть, – буркнула под нос Бай Юй.
Однако, Небесный дао непредсказуем и жесток.
Очень скоро она снова увидела Сян Юя.
После этого их с Юй Ваньсин смех стал ее последним смехом на долгое время…
К вечеру, как ледяной поток, с неба упал холод. Он загнал людей в теплые дома и убил в них надежду, что весна когда-нибудь придет. Он проморозил до сердцевины кусты и деревья. Два глупых розовых цветка на дикой сливе замерзли и умерли, и упали на снег.
В такие ночи только неприкаянные души бродят по улице.
В такие ночи равнодушная луна молча смотрит на замерзающую землю.
Бай Юй уже засыпала, но тут Ли Лэ влезла к ней в постель. Наверно, она замерзла на своем сундуке. При этом сама Ли Лэ продолжала мирно спать, даже пока шла от сундука до кровати.
Бай Юй снова закрыла глаза, но на улице начал лаять Уи-уи.
Потом, ей показалось, он заскулил, и минуту было все тихо.
Потом Бай Юй услышала вой. Это был крик, вынимающий душу, полный боли и страха, поднимающийся до визга и обрывающийся, потому что у того, кто кричит, остановилось сердце.
Она замерла, оглохшая и испуганная.
Вой снова раздался, уже слабее. Он закончился скулящими жалкими звуками.
Бай Юй вскочила и выбежала на улицу.
Почему-то запах горелого масла и паленой шерсти наполнял воздух.
Ночь была, как черная прорубь. Снег был серый, как пепел, покрывший землю. В его середине, словно живое, шевелилось желтое пламя. Оно как будто скулило и ползло к Бай Юй.
Бай Юй боялась подойти ближе и остановилась.
В зимней темноте на земле горело что-то бесформенное и страшное. Она не сразу поняла, что это был Уи-уи.
Он уже не выл и не мог ее видеть, потому что ни глаз, ни горла у него больше не было. Он мог только издавать жалобные звуки, похожие на стоны, это все, на что хватало его сил, но последнее, что он смог почувствовать, это что хозяйка рядом, и он попытался поползти в ее сторону.
Бай Юй потеряла способность двигаться.
Рядом с Уи-уи стояла огромная темная фигура в зеленом чхане, по пояс освещенная пламенем.
Мужчина поднял ногу и раздавил сапогом горящий собачий череп. Жалобные звуки оборвались. Больше ничего не было слышно, только тлел труп собаки.
Огонь гас.
Темнота сгущалась вокруг Бай Юй и Сян Юя.
Она перевела бессмысленный взгляд с того, что осталось от Уи-уи на лицо мужчины. Последний отблеск пламени вспыхнул на нем и погас. Осталась только чернота, заслонявшая звезды.
Бай Юй, не понимая ничего, отшатнулась. Ее расширенные, полные ужаса, глаза были прикованы к черному лицу Сян Юя. Как будто из этой черноты на нее смотрело первобытное зло, какого она раньше не знала.
Сян Юй молча смотрел, как она пятится от него, как она споткнулась и чуть не упала на пороге.
Он вошел за ней в комнату.
– Бай Юй… – сказал он – и тут он увидел, что подбородок у нее поджался и трясется.
Истерика, как демоническая ци, окутывала ее жалкую фигурку. Он почувствовал запах страха, исходивший от нее. Этот запах хорошо был знаком ему. Его многие боялись.
– Бай Юй…
Она вжималась в стену и не могла остановить дрожь.
Гнев захлестнул Сян Юя.
Он медленно нагнул голову и исподлобья посмотрел на потерявшую рассудок наложницу.
Потом опустил глаза.
Он снял с пояса кинжал с костяной рукояткой и шагнул к ней. В свете догорающей жаровни она видела его расширенные ноздри и сузившиеся от ненависти зрачки. Ее тошнило от запаха гари, которым он был пропитан.
– Возьми, – глухо проговорил он.
Она не понимала, что ей говорят.
Он протягивал ей кинжал, держа его за лезвие.
– Возьми, – повторил он со злобой.
Бай Юй, не понимая, что делает, схватила кинжал трясущимися руками и тут же уронила его.
– Подними, – сказал Сян Юй.
Она начала шарить по полу, как будто незрячая, нашла кинжал и осталась стоять на коленях, стиснув костяную рукоятку и вжимая голову в плечи.
Сяе Юй положил ладонь на сундук, растопырив пальцы, тыльной стороной вверх, и дернул к себе Бай Юй за запястье, так что она чуть не упала и снова не выронила кинжал.
Он приставил лезвие к своей руке и сказал:
– Давай, воткни.
– Нннеее…
У нее дрожали губы.
Тогда он положил свою другую ладонь на ее руки, державшие кинжал, и надавил вниз, так что лезвие медленно прошло между пястных костей и воткнулось в крышку сундука.
Бай Юй в отупении смотрела на разрезанную руку.
Сян Юй с непроницаемым лицом вытащил кинжал, вытер его о рубашку и убрал на место.
– Теперь я должен облить тебя маслом и поджечь, – равнодушно сказал он, поднимаясь с колен.
Больше он на нее не смотрел.
Он повернулся и пошел к выходу. По пальцам стекала кровь и капала на землю.
Бай Юй поняла, что он хотел ей сказать.
Когда собака кусает, какой дурак станет кусать ее в ответ?*[116]
Ей дают пинка и забывают про нее.
Бай Юй вела себя так, как будто он ночью пришел в заброшенный двор и заживо сжег щенка.
Так она подумала в своей убогой женской голове.
Генерал Сян не воюет с собаками и женщинами, они слишком ничтожны в его глазах.
Как и Бай Юй, она тоже ничтожна, все равно что собака. Он хорошо ей это показал.
Бай Юй бессмысленно смотрела, как капли крови падают на пол.
Она подняла глаза и смотрела на массивную спину уходящего мужчины.
Она очнулась, она побежала за ним.
– Господин, – сказала она. – Дай я перевяжу тебе руку…
Она попыталась удержать его за рукав.
– Это ничего, – не оборачиваясь, сказал Сян Юй и ушел.
Бай Юй растерянно остановилась и не знала, что делать дальше.
Она оглядела пустую комнату и открытую дверь, впускавшую холодный воздух с улицы.
С кровати послышались всхлипывания.
Ли Лэ пряталась за занавеской и зажимала себе рот рукой.
Бай Юй поспешила к ней, обняла, и они обе плакали всю ночь, пока хватило сил.
Убитая горем и страхом, один только вопрос не задала себе Бай Юй: кто мог ее настолько ненавидеть, что убил ее Уи-уи?
––
*[116] 被狗咬了一口，难道你还要咬回去 – Если тебя укусила собака, разве ты захочешь укусить ее в ответ? (т.е. не стоит опускаться до выяснения отношений с ничтожествами)
*[117] 籍 Цзи – детское имя Сян Юя
––
ГЛАВА 45. Эта дочка Бай не умеет сидеть в засаде
Они долго оплакивали Уи-уи.
Лицо Бай Юй опухло от слез, она не выходила из своей комнаты. Даже если бы она не была под домашним арестом, она все равно не хотела никуда выходить.
Невозможно было выразить словами, как ей было жалко Уи-уи.
Еще ей было стыдно перед Сян Юем.
Он не был хорошим человеком: он был жесток, мстителен, упрям, коварен, злопамятен и мелочен. Ему было все равно, кого убивать, собаку или человека.
Однако, Бай Юй знала его высокомерный характер. Сян Юй был будущим правителем царства Чу, все Чу смотрело на него снизу вверх. А он смотрел на всех сверху вниз.
Сян Юй мог сварить человека живым в кипятке, но не стал бы опускаться до того, чтобы мстить собаке.
Бай Юй это знала.
Просто она испугалась.
Просто страшная картина, когда Сян Юй в тусклом свете пламени топтал сапогом череп мертвого Уи-Уи, была слишком ужасной. Горе, и смерть, и ночная темнота, и его огромная фигура слились вместе и перевернули все в душе Бай Юй. Она была как безвольный сухой листок во власти страха.
Ее страх оскорбил Сян Юя.
Теперь он действительно не хотел видеть ее.
Наверно, это к лучшему, подумала Бай Юй.
Но над сердцем нависло черное облако.
Той ночью они с Ли Лэ побоялись выйти на улицу, а наутро уже не было и следа от ночного кошмара, слуги все убрали. Они даже не смогли похоронить Уи-уи. Бкз него уютный маленький двор стал пустым и печальным.
Бай Юй три дня не выходила из своей комнаты.
Она даже потеряла интерес к эксперименту с крысой, но Сян Чжуан о нем не забыл, дело было в его руках.
Сян Чжуан установил в указанной подсобной комнате две большие печки и приказал расставить на полу три лакированных ящика с крысами, для надежности результатов. Там, где оказывался Сян Чжуан, всегда надо было ожидать отличной организации и масштабного подхода.
Он каждый день присылал рапорты о состоянии крыс, которые, как и следовало ожидать, сначала были здоровыми, потом потеряли аппетит и желание жить. Через пять дней одна из крыс снова ожила, потолстела на глазах и сожрала паек, который ей выдали, и заодно то, что не доела за предыдущие дни.
На следующий день две другие крысы тоже поправились.
Это было очень странно.
– Как такое может быть? – сказала Бай Юй.
– А Фэн-иши случайно не заходил в комнату за это время? – спросила она потом.
Фэн-иши не заходил. Сян Чжуан установил такие правила, что, если Бай Юй не допускается в помещение, то Фэн Цзы тоже не допускается. Фэн Цзы вынужден был согласиться, что так будет справедливо. Днем он всегда был на виду, к тому же в длинном дворе, где была комната с крысами, часто находились люди, поэтому у него не было возможности проникнуть туда. Ночью его в поместье не было, потому что он жил в Учжуне.
Почему сначала выздоровела одна крыса, а остальные в это время не показывали никаких признаков улучшения? И откуда такое стремительное выздоровление? Что за чудо?
Какие тут еще могли быть чудеса кроме наглого деда Фэн Цзы?
– Может быть, Фэн-иши обратился за помощью к духам? – Сказал Сян Чжуан. – Может он лечить на расстоянии?
Твой Фэн-иши может мышиным говном людей мазать, вот все, что он может!
Бай Юй закатила глаза.
Потом она посмотрела в простое лицо своего младшего брата.
– Я спрошу у охраны, не возвращался ли Фэн Цзы в усадьбу ночью, – тут же сказал Сян Чжуан.
Конечно, возвращался.
Приперся ночью, подменил захиревшую крысу на здоровую, но не знал, что крыс три штуки! Молодец, Сян Чжуан! Можно себе представить, как разозлился подлый Фэн Цзы! Ему пришлось на следующую ночь опять идти в усадьбу и подменять оставшихся крыс. Естественно, солдаты, которые стояли в карауле на воротах, видели, как он шляется взад-вперед, но у них не было причины его останавливать.
Проблема была только в том, что никто не видел, как меняют крыс, потому что в длинном дворе охраны не было. Свидетельство солдат было только косвенной уликой. Нельзя же, в самом деле, возводить клевету на почтенного человека – заслуженного шамана, познавшего путь дао.
– Я могу поставить охрану прямо в комнате, – предложил Сян Чжуан.
– Подожди, Чжуан-диди, не ставь пока охрану, – сказала Бай Юй, а про себя она подумала: "Я поймаю тебя с поличным, старый ползучий гад!"
В ту холодную ночь, когда умер Уи-уи, зима потратила последнюю силу. Каждое дуновение ветра приносило тепло и влагу с юга. Так устроена природа, что за холодом и темнотой наступает весна.
Однако, по ночам приходили заморозки. Бай Юй оделась в теплое бархатное пао и тапочки из свиной кожи с шерстяными носками. Старик Фэн Цзы мог появится в эту ночь, или в одну из следующих, чтобы разница между больными крысами и здоровыми не была слишком разительной.
Бай Юй сидела в засаде.
Она спряталась за ящиком в подсобной комнате и ждала Фэн Цзы.
Угли тихо угасали в печках, все слабее освещая доски стен.
Иногда в лакированных коробках скреблись крысы.
Прошел примерно час.
Бай Юй была тепло одета, но холод все равно пробирал ее, потому что ей приходилось сидеть неподвижно. Вдобавок, угли совсем потухли.
В комнате стало темно и холодно.
И страшно.
В черной комнате тлел сквозь металлическую сетку один бесполезный уголек.
Потом он тоже потух.
Тепло быстро испарялось сквозь щели в досках.
Первыми замерзли ноги.
Потом замерзли плечи и спина.
Потом замерзли руки.
Бай Юй шевелила пальцами на ногах и дышала на ладони. Она считала, сколько ей еще придется так сидеть. Получилось, часов пять или шесть, до маоши* (卯時 5 часов утра). Твою мать!
Разные неприятные мысли лезли в голову. Тени шевелились в углах. Странные скрипы доносились из темноты. Грабли щерились, как голодные челюсти Таоте.*[118] Прутья торчали из метел и извивались, как щупальца.
Наверно, все-таки надо было взять с собой Сян Чжуана или хотя бы Цуо Су. Но она не могла встречаться ночью с мужчинами и прятаться с ними за ящиками!
А если старый хрен Фэн Цзы будет отбиваться? Вдруг он нападет на нее и зарежет?
Потом Бай Юй поняла, что в комнате кто-то есть.
Левая половина ее тела перестала мерзнуть. Кто-то бесшумно возник рядом с ней, как будто появился из ниоткуда. Она могла поклясться, что дверь не открывали!
– Бай Юй! – прозвучал над ней возмущенный низкий шепот.
Пять часов одной в холодной комнате сразу показались потерянным раем.
Тишина.
Может, решит, что я померещилась, и уйдет?
Как он меня увидел?
Я же прячусь!
Откуда он вообще взялся?!
– Сян Юй, – обреченно прошептала Бай Юй.
Молчание.
– Сян Юй, – повторила Бай Юй.
Молчание, полное презрения и нежелания с ней разговаривать.
(Бай Юй:) – … (неловко ерзает в темноте)
(Бай Юй:) – Сян Юй!
– Ты должна говорить "господин", – хмуро сказал Сян Юй, опускаясь в темноте на одно колено.
Хвала небу, генерал еще функционировал. Она боялась, он по гроб жизни ей больше ни слова не скажет.
Конечно, она не считала его своим настоящим господином и усадьба Сян не была ее настоящим домом, это было для нее просто временное пристанище, чтобы освоится в новом мире, и уже скоро ее здесь не будет, но все равно она переживала. В конце концов, Сян Юй был герой, которым она восхищалась с детства, живая история Китая. Было бы обидно попасть в древний Китай и разругаться с легендарным героем, так что он даже смотреть больше не хотел в ее сторону.
– Господин, как ты узнал, что это я? – спросила Бай Юй в темноте.
– Кто еще будет сидеть ночью в сарае с граблями? – злобно прошипел Сян Юй. – Так ты уважаешь своего господина!.. В усадьбе двести человек, почему кроме тебя никто не сидит в сарае?..
Слушая, как он ругается, странное умиротворение поднималось в душе Бай Юй. Как будто лодка, потерявшаяся в бурном океане, наконец, вернулась в родную гавань. Злобное рычание господина распугало все тени, которые клубились по углам, так что они содрогнулись, уползли и спрятались. Оно говорило, что в усадьбе Сян все в порядке. Оно смывало из памяти картины той страшной ночи – черный Сян Юй над догорающим Уи-уи и его равнодушная широкая спина, скрывающаяся в дверном проеме, пока кровь капает на пол.
(Сян Юй, скрежеща зубами:)– Я тебе сказал не выходить из дальнего двора!.. Р-р-р!
– Господин сказал не ходить в большой зал, – сказала Бай Юй, пытаясь незаметно засунуть замерзшую ступню ему под колено. – Господин сказал…
– Сиди тихо! – прорычал Сян Юй, нарочно прижав колено к полу, чтобы под него ничего нельзя было подсунуть.
– Все, все, все, я молчу, – торопливо забормотала Бай Юй.
Она была очень рада, что Сян Юй ее не выгнал.
К тому же, Сян Юй рядом – это даже лучше, чем Сян Чжуан! Если он своими глазами увидит, как сволочь Фэн Цзы меняет крыс, все дело сразу решится в пользу Бай Юй, и Ми-фужэнь, наконец, переселят в другие покои.
И потом, сидеть ночью в темном сарае, полном издыхающих крыс, вдвоем с Сян Юем было намного приятнее, чем одной, хотя он и испускал желание убить ее на месте.
Страшный сарай сразу стал нестрашным.
Но все равно в нем было очень холодно.
Бай Юй пробирала дрожь.
Правый бок у нее окончательно заморозился, левый бок был не такой замерзший, потому что с той стороны был Сян Юй.
Почему она до сих пор не замечала, какая у Сян Юя привлекательная температура тела?
Бай Юй немного подвинулась влево.
Сян Юй молча отодвинулся.
Ты что делаешь?!
Ты вон какой большой и теплый, а я сейчас окочурюсь от холода!
Ты господин или ты не господин?!
Что ты, как неродной?!
Прошло минут пятнадцать – и Бай Юй готова была признать Сян Юя настоящим господином и служить ему до гроба, лишь бы разрешил погреться об него!
Еще через пятнадцать минут она готова была признать его царем небесным, Властелином Востока, Матерью Запада и кем угодно!
– Господин, я замерзла, – прошептала она.
Один раз на маршруте в Тянь-Шане их группа была отрезана от лагеря, потому что на тропу обрушилась снежная лавина. Никто не пострадал, но за три часа, пока завал расчищали, они все изрядно замерзли в своих легких свитерах и флисах, рассчитанных на короткую активную прогулку. У нее до сих пор теплело на душе, когда она вспоминала, как по белому снегу к ним бегут люди с одеялами и термосами.
Чужие люди торопились их согреть!
Неужели ты, мой господин, не сойдешь ко мне с облаков?!
И бросишь меня умирать от холода?!
– Так тебе и надо! – злым шепотом ответил Сян Юй.
Бай Юй его злость была сейчас до лампочки, потому что мозги у нее замерзли и отключились. Она была, как подснежник, распустившийся раньше срока на весенней проталине, который всем естеством ищет тепла и света.
Она поползла налево.
Сян Юй презрительно фыркнул и отполз подальше.
Петух кричит перед рассветом.
Вороны просыпаются и начинают каркать.
Они зовут новый день.
Сян Юй сердито ухватил Бай Юй под мышки и потряс ее в воздухе, чтобы проснулась. Наглая девчонка всю ночь продрыхла, навалившись на него, и во сне даже залезла к нему под локоть! Эта дочка Бай никогда не умеет вести себя! В засаде сидеть точно не умеет.
– А? – спросила Бай Юй, открывая глаза.
– Бай-цзи, иди домой. И больше сюда не приходи, – велел Сян Юй.
Бай Юй сонно похлопала глазами, потом нахмурилась и сказала:
– Но как же Ми-фужэнь…
– Иди. Я разберусь, – сказал Сян Юй.
Бай Юй медленно пошла к выходу из двора, но через несколько шагов остановилась. Она посмотрела, как Сян Юй, не обращавший больше на нее внимания, завернул за угол здания и скрылся из вида.
Она проснулась.
Она медленно сузила глаза и нахмурилась.
––
*[118] 饕餮 (букв. "прожорливый, всепожирающий") Таоте, один из четырех китайских апокалипсических зверей
––
Благодетели, ставьте лайки, это полезно для кармы!