Buch lesen: «Мамлюки-вайнахи. Часть I»

Schriftart:

Об авторе

Эскарханов Лема Усамович (псевдоним – Хасан Шар) родился 22 августа 1951 года в селе Филипповка Жарминского района Семипалатинской области Казахской ССР в семье спецпереселенцев. Трудовую деятельность начал с обучения в ГПТУ–10 г. Грозного в 1967 году, по окончании трудился рабочим в монтажном управлении г. Грозного до 1974 года. Получил образование в Народном университете журналистики г. Фрунзе (1977 г.) и Сельхозинституте г. Фрунзе (1982 г.).

Работал в Киргизском научно-исследовательском институте АПК, с 1991 года – в Чечено-Ингушском государственном университете. Сейчас – на пенсии.

Автор более двухсот научных работ, в том числе учебных пособий, методических рекомендаций, монографий по аграрной экономике и проблемам экономической теории. Опубликовал несколько литературно-художественных произведений.

Женат, есть дети.

Живет в г. Грозном (Чеченская Республика).

Основано на реальных событиях

Посвящается доблестным воинам – кавказским мамлюкам: вайнахам (чеченцам и ингушам), черкесам (адыгейцам), грузинам, дагестанцам (аварцам, лакцам, лезгинам, даргинцам, кумыкам и другим), ногайцам, карачаевцам, балкарам, терским и кубанским казакам, попавшим в неволю и отдавшим свои жизни за чужой народ, за чужую страну. А также многострадальному вайнахскому народу

От автора

Историю о нашем предке – мамлюке – мы слышали множество раз от старших представителей фамилии. Рассказывали по-разному: одни могли говорить часами, другие – бросить пару предложений, сравнивая нас с потомками, третьи старались передать какой-то эпизод из жизни доблестного воина-мамлюка. Но многие из нашего рода практически не знали о предке, а если кто и знал, то имели смутные представления.

В основном рассказывали баба Аружа, баба Бекисат и двоюродная сестра моего отца – Хаважи. Самыми интересными рассказчиками я считал бабушек, Аружу и Бекисат. Бабушка Аружа вела повествование, ссылаясь на рассказы своей свекрови, которая, в свою очередь, слышала из уст своего свекра эти родовые истории.

«Ваш предок, – говорила бабушка, – десяти лет от роду был похищен грузинскими абреками и продан туркам, а те перепродали его мисрийцам (мисрийцы – египтяне. – Прим. авт.). Они воспитали его, обучая военному искусству, и сделали его прекраснейшим воином, который участвовал в войне с Даджжалем (Даджжаль – лжемессия, человек, который придет в дни, предшествующие наступлению Судного дня. – Прим. авт.), появившимся в Мекке и Медине». (Имелось в виду возникновение ваххабизма на Аравийском полуострове. – Прим. авт.)

«Ваш предок участвовал в войне с христианским царем, который напал на Мисар. Этот царь был маленького роста, но с большими амбициями. Он носил полутораметровую шапку для того, чтобы скрыть свой маленький рост. Убив его, ваш предок вернулся на родину спустя двадцать лет после того, как он был похищен», – и так далее: бабушка рассказывала часами о подвигах праотца своего мужа.

В детском возрасте, наслушавшись историй о мамлюке от разных людей, я был охвачен желанием узнать побольше о своем предке. Я стал интересоваться и спрашивать. Когда обращался с просьбой рассказать, люди отвечали скудно и в лучшем случае могли рассказать лишь несколько эпизодов. Как ни странно, старушки знали больше и с огромным удовольствием рассказывали о предке-воине. Когда из категории «знающих» оказывалось более одной, обязательно бывали разные истории – и без споров не обходилось.

С детства до зрелого возраста я не переставал интересоваться историей о предке-мамлюке. Еще в школьные годы я старался найти материал о мамлюках, горя желанием узнать еще что-то. В 80-е годы, во время отпуска (в то время я жил, учился и работал в Киргизии), я как-то подумал о том, что из более-менее знающих и из тех, кто рассказывал эту историю, осталась одна – двоюродная сестра нашего отца. На сей раз я не только слушал, но и тщательно записывал каждое слово ее повествования – рассказы о предке-мамлюке Хан-Бахаде. И весь свой отпуск провел я, слушая и записывая историю о предке-мамлюке, уже совсем не по-детски. Двоюродная сестра отца была весьма осведомлена и рассказывала последовательно и доступно о нашем общем предке. С искренним состраданием слушали не только дети, но и старики о судьбах совсем незнакомых им людей. Возникали вопросы: «Кто этот герой, воевавший в чужой стране? Почему он защищал чужие земли и народ? А правда, что его раны кровоточили до самой смерти? А правда, что он был человеком-великаном? А почему его называли разными именами – Хан-Бахад, Али, Мисри?»

Истории о мамлюке Хан-Бахаде были основаны на реальных исторических событиях, на жизнях конкретных людей. Рассказчики могли ошибаться в названиях местностей, датах и именах в силу того, что не знали правильного произношения многих слов, местностей, имен. Многим были неинтересны судьбы чужих людей из чужих стран, хотя встречались и те, кто с большим увлечением слушал и переживал за незнакомых героев.

С десяти лет от роду похищенный, проданный в рабство и разлученный с родителями и родными местами, ставший воином-мамлюком, Хан-Бахад сражался в чужой стране и защищал чужих людей, умиравших в безызвестности. Со следами ран, которые до последнего кровоточили и давали знать о себе всю оставшуюся жизнь, Хан-Бахад, сын Топси – сына Ал-Бахада, по прозвищу Мисри, из тейпа (родовое сообщество. – Прим. авт.) шарой (шарой – чеченская этническая общность. – Прим. авт.), через двадцать с лишним лет разлуки возвратился на родину. Отважный воин, защищавший чужбину, бесстрашно шедший в атаку под огнем противника, готовый умереть за чужие для него земли, за чужих людей, за братьев-мамлюков, которые, как и он, оказались в этих краях не по своей воле. Воин, который видел, как его товарищи погибали с оружием в руках. Которому пришлось хоронить не только воинов-мамлюков, но и членов их семей – жен, детей.

Их боль, слезы и горечь ему пришлось видеть и пережить как свои личные, и все – и радость, и горе, и печаль своих товарищей и их семей – слилось с его собственной жизнью. Через много лет он часто вспоминал тех, с кем прожил двадцать лет на чужбине. Осознанные годы, которые прошли рядом с ними. Хан-Бахад часто говорил: «Хасан, Дато, Бохатур, Андрей, Гудант, Пхарч-Бах, Сурхо, Сергей и многие другие, которые с самого детства были рядом, которые воевали не жалея себя, которые погибли на войне, которые умерли от ран. Мне пришлось видеть смерть многих в бою и на одре от ран. Все они по большей части были лучше меня, несмотря на мой внушительный вид, крепкое телосложение и высокий рост, и добивались больших успехов во многих битвах. Здесь смысл простой: по предопределению каждому была уготована такая судьба, а мне суждено было видеть все это, переживать и ждать своего конца. Мои боевые товарищи остались лежать в сырой земле по воле Всевышнего. А мне суждено было вернуться сюда. Я практически забыл язык, на котором мне пела колыбельную мама. Не рос в чеченском обществе и что-то потерял из традиций и обычаев. Стыдно признаться, но не помню лица родных. Но я вернулся, несмотря ни на что, потому что жил мечтой о родине, желал найти своих родных и жить до конца своих дней среди них».

К его двадцати годам он имел более двух метров роста и большой вес. К тому же, как у многих его товарищей, у него была проблема, связанная с выбором боевого коня, так как не каждый конь выдерживал его вес долго.

К тридцати годам у Хан-Бахада насчитывалось множество ран на голове, лице, руках, на его громадном теле не существовало места без шрама от ран. К тому же он приобрел знание религии – ислама от его основ до высшей философии, и без семьи, то есть без жены и детей, возвращался домой, откуда был увезен не по воле много лет назад. Он практически позабыл родной язык и обычаи, не имел представления о родных, но решительно добирался в родные места с целью найти своих близких и жить до конца своих дней на родине – таким был Хан-Бахад, которого на родине прозвали Мисри.

Лишь в преклонном возрасте Хан-Бахад позволил себе слабость – рассказать о себе и своих боевых товарищах. Свои истории он излагал в устной форме и записывал на бумаге на арабском языке, говоря: «Пусть останется как пример, как назидание для будущего поколения. Хочу, чтобы то, что я буду рассказывать, слушали и из этого извлекали пользу».

После ухода из жизни тех, кто знал хоть малость истории о предке-мамлюке, в свободные часы я периодически просматривал записи и делился рассказами при удобном случае. Однако быт и каждодневные заботы не оставляли времени на дальнейший поиск знаний о мамлюках-вайнахах.

С давних времен и особенно с развитием научно-технического прогресса ощущается и необходимость осмыслить с позиций сегодняшнего дня историю, события и факты прошлого. В эпоху скоростных технологий не ослаб интерес к историческому прошлому человечества. Уровень современных исторических знаний позволяет существенно расширить круг проблем за счет использования новейших достижений науки, в том числе археологии, этнографии, языкознания и других познаний – по мере возрастания роли человека в развитии научно-технического прогресса. В настоящее время как никогда ранее высок общественный интерес к историческому прошлому современных народов, в том числе вайнахов (чеченцев, ингушей и др.). Хотя до сих пор существует огромное количество нерешенных вопросов по данной проблеме, к их числу относятся: происхождение, включая как начальные этапы возникновения, так и дальнейшее формирование; особенности расселения; динамика развития и численности. К изучению истории своего народа люди всегда проявляли огромный интерес не только с научной точки зрения, но и на уровне простого общения – в быту, в разговорах.

Периодически просматривая записи и рассказывая другим, я не решался написать об этом, к тому же мне не хватало времени из-за учебы в вузе, работы в научно-исследовательском институте, аспирантуры, диссертации – и потому я все откладывал. Когда родственники и друзья стали интересоваться жизнью нашего предка, его товарищей-мамлюков – и особенно после содержательного рассказа о Хан-Бахаде родственником Супьяном, сыном Юсупа из Урус-Мартана, я наконец решился написать о мамлюках-вайнахах. А история жизни мамлюка, выходца из высокогорного Шароя, не оставит равнодушным никого.

Шаройцы. Переселение на равнину, новые места поселения

Нохчи (самоназвание чеченцев) и галгаи (самоназвание ингушей) – представители одного народа. Народа, имеющего общие корни, происхождение, язык, культуру и общее название – вайнахи, что в переводе означает «наши люди – наш народ». Тем самым под этим общим именем подчеркивается единство вайнахов.

Старинная страна вайнахов расположена на северном склоне хребта в северо-восточной части Северного Кавказа с древнейших времен – на землях, в которых обитали чеченцы (нохчи) и ингуши (галгаи). В силу исторически сложившихся обстоятельств прежде целый народ разделился на два отдельных. При этом вайнахи в своем национальном самоназвании осознают свое единство как целостного народа.

С возрастом, прокручивая в голове рассказы старших, сопоставляя их с рассказами других и сравнивая с историческими событиями и фактами, я пришел к определенным выводам и получил более уточненную картину, основанную на реальных событиях.

Нередко по объективным причинам вайнахам приходилось на неопределенное время оставлять свои земли, аулы, семейные и родовые хутора. Они вынуждены были бросать их из-за разных болезней или эпидемий, охватывающих плоскогорные районы плоскости Северного Кавказа, из-за нашествия иноземных народов и по многим другим поводам.

При возникновении малейшей угрозы (эпидемии, нашествия чужеземцев, мора и так далее) народ уходил с равнинной части Чечни в горы. Так случилось во время нашествия монголов – и повторилось через сто лет, при нашествии Тамерлана: предки чеченцев вынуждены были покинуть равнинные районы, уйти в горы и оттуда вести военные действия. Эти передвижения периодически повторялись, когда появлялась опасность исчезновения народа и вайнахского государственного образования. К примеру, при очередном нашествии чужеземцев – полчища Тамерлана – было уничтожено государственное образование под названием Симсир, которое более не восстанавливалось.

В далекие времена после великих потрясений для кавказских народов, особенно после нашествия потомков Чингисхана и хромого Тамерлана, и после относительного векового спокойствия люди стали переселяться на плоскогорные земли за северным склоном кавказского хребта. После распада и исчезновения Золотой Орды и Тамерлана временно пустовавшие равнинные земли предгорных районов Чечни заселились кабардинскими и дагестанскими феодалами, а также кочевыми и полукочевыми тюркоязычными племенами. Начиная с XIV века чеченцы вынуждены были освобождать свои земли, контролируемые чужеземцами, без войн и взаимоуничтожения.

С незапамятных времен существовал у вайнахского общества совет старейшин, который решал вопросы, касающиеся в общем целого народа и в частности тайпа, села или конкретного человека. Также совет старейшин занимался проблемами, касающимися взаимоотношений с соседями, адатами (законами), вопросами войны и мира и так далее. Вынесенные решения должны были выполняться безусловно – независимо от положения человека в обществе.

В основном границами между народами, племенами или родами служили реки, горные хребты и другие природные особенности, не сотворенные людьми; рубежи определялись рукотворными предметами лишь за редким исключением.

Переселение одной части рода – племенного союза, то есть тейпа – формально зависело от решения собрания старшин племени. Если какая-то часть рода – семья (имеется в виду, родители, сыновья, внуки) или сообщество нескольких семей, связанных родственными узами и происходящих от одного предка в третьем-четвертом поколении (гаар – ветвь. – Прим. авт.), – решалась переселиться по субъективным или объективным причинам, им не мешали, и старейшины давали разрешение.

В те времена (XIV–XVIII века) происходили значительные изменения в размещении коренного населения на землях своих предков, возникали новые хутора, села, обязательно на берегах рек, где когда-то находились поселения. Как уже упоминалось, вайнахам по разным обстоятельствам приходилось покидать свои хутора и села, и, естественно, назад они не торопились возвращаться. Тем, что вайнахи под воздействием экономических, климатических и политических ситуаций вынуждены были уходить в горы, пользовались чужаки. Заселенные ими территории вайнахов приходилось освобождать от незваных гостей через пятьдесят, шестьдесят и даже сто лет.

XVIII век считается у вайнахов веком, который завершил процесс массового возвращения с гор на равнину – на свои исконные земли. Хозяйственный уклад жизни вайнахов и характер ведения хозяйства к этому времени изменились – так произошло и с представителями тейпа шарой, о котором далее пойдет речь. Издревле шаройцы занимались строительством, гончарным ремеслом, изготовлением одежды. В горной местности пахотных земель не хватало, и шаройцы в основном промышляли животноводством. Излишки выращенного урожая после обеспечения внутренних нужд вывозили в соседние районы и даже за пределы Кавказа.

До излагаемых событий несколько родственных семей из тайпа шарой, родоначальником которого являлся Магомед-Эмин, сын шейха Мухаммада (шейх Мухаммад Шаройский жил в конце XIV века), к концу XIV века переселились на низменную часть Чечни. В те далекие времена ветвь из древнего вайнахского племени шарой спустилась с горной котловины на чеченскую равнину. Это было очередное переселение разных тейпов с гор на равнинные земли. Люди создавали населенные пункты, тем самым организовывались большие села, складывавшиеся в границах ущелья, плоскогорья или речных долин.

В поисках лучших земель шаройцы останавливались то у одной реки, то у другой, пока не нашли благоприятное место для создания хутора – ныне там находится современное селение Гойское – у истока реки, где из маленьких ручейков образовалась река Гойта, превращавшаяся через несколько верст в бурную и мутную реку. Вдоль нее уже существовали поселения, хутора разных размеров с одинаковыми названиями по тайпу (роду), так как тейповые и родовые структуры вайнахского общества во все времена стояли во главе угла.

Через несколько лет другая часть семьи из шаройского тейпа основала хутор на востоке – там, где находится нынешний Урус-Мартан, – и расселилась, как и другие чеченские племена. Населенные пункты в вайнахском обществе были неравнозначны по количеству и размерам занимаемой территории, а также по уровню своего хозяйственного развития.

Шаройцы заняли также свободные земли, которые пестовались многие десятилетия после изгнания вайнахской дружиной непрошенных гостей из числа разных соседних народов.

Вайнахи играли активную роль в экономической, военной и политической жизни всего Кавказа. Между вайнахами и народами Грузии во все времена складывались добрые отношения. Ряд вайнахских вождей и старшин имел дружеские, союзнические отношения с грузинскими царскими домами, они помогали грузинским посольствам, оказывали военную помощь.

Вайнахские отряды не раз оказывали военную поддержку Грузии в борьбе с иностранцами, особенно при царствовании Ираклия II. Из Грузии вайнахам поступали разнообразные товары, сами грузины вывозили от горцев хлеб, бурки, войлоки.

Взаимоотношения вайнахов с народами Дагестана имели давние религиозные, хозяйственные, экономические и политические связи. Продолжался торгово-политический союз с адыгскими народами (кабардинцами и черкесами), осетинами, нагайцами и другими.

С давних времен у вайнахов было развито натуральное хозяйство.

Производимую продукцию в основном потребляли сами, однако с развитием товарообмена как внутри вайнахского сообщества, так и с соседями возник новый вид взаимоотношений – меновой.

Вайнахи доходили по торговым делам за пределы Кавказа – в Россию, торговля с которой имела для них особое значение, равно как и с Крымом, и на восток – в Иран, Турцию. За пределы территории вывозили в основном зерно, фрукты, скот, меха, воск, шелк-сырец, лес, нефть, холодное оружие, сукна, бурки, войлоки и ковры и другие виды товара. Завозились же главным образом ткани, пряности, оружие, сахар, краски, сталь, железо, серебро, медь, посуда и так далее.

Даже по прошествии многих лет после перехода предков на низменность их потомки не теряли связь с родиной. Причин тому было две: во-первых, родственные отношения и, во-вторых, производственные необходимости, связанные с промыслами и производством разных товаров.

Как было сказано, шаройцы, помимо животноводства и земледелия, занимались строительством, гончарным ремеслом, изготовлением одежды. Они производили порох, чернила, краски, изготавливали мыльную продукцию.

И так веками, из года в год, в суровых условиях жизни в горах вайнахи вырабатывали сходные черты в хозяйстве, бытовом укладе (с учетом климатических, национальных и других условий), как и у всех народов, живших по соседству.

Несмотря на то, что родные места шаройцев находились далеко в горах, многие переселившиеся на равнину не бросали свое ремесло, продолжали заниматься промысловым производством.

Каждый год в определенное время года на долгие дни и недели люди уходили в шарой и собирали специальные травы, которые после долгой обработки превращались или в мыло, или в краски (красители делали из корней особых растений), или в чернила, или в порох из особой древесины. На сборы нужного сырья, изготовление и продажу уходили два-три месяца.

После изнурительного труда по производству продукции люди искали рынки сбыта. Если мыло и порох не надо было вывозить за пределы Чечни, то чернила и краски покидали ее пределы – их отправляли в Дагестан и Грузию, а также по возможности в южные районы России.

Однако основным рынком сбыта оставалась Грузия – Кахетия, побережье Черного моря.

Особенности изготовления и производства чернил и мыла были связаны с особыми травами, корой особых деревьев, камнями и многим другим, что шаройцы держали в секрете и передавали из поколения в поколение – при этом женщин в секреты производства этих товаров не посвящали.

Особенность изготовления чернил и красок заключалась в том, что было необходимо собрать мох с особых деревьев – не весь подряд и не в любое время, а весной до летних жарких дней – и гладкие камни не больше человеческой головы. В закрытых помещениях камни клали по-особому, так, чтобы они касались друг друга очень умело, чтобы основная площадь была свободна для накопления копоти, а мох служил вместо растопки. Часами, сутками поддерживали костер, не давая гаснуть и заставляя ярко гореть, мох жгли так, чтобы он не горел, а тлел. В итоге накопившуюся копоть снимали с камней, поочередно добавляли жир каких-то полевых грызунов, отстаивали определенное время, добавляя еще какие-то приправы, – и получался особый сорт чернил.

В качестве одного из полезных ископаемых горцы использовали природную серу и выпаривали селитру для выработки пороха. Его производили из вербы. Корни дерева жгли, превращая в уголь, и потом сушили, после чего измельчали. Другой компонент – березовый гриб (чага), его тоже варили до превращения в вещество в виде ваты, а потом сушили, добавляли серу – и порох был готов.

Мыло тоже готовили по своим особым рецептам и также способ приготовления держали в тайне. К секретам и методам изготовления допускали не всех членов семьи, в том числе, как уже упоминалось, женщин (жен, дочерей, снох): считалось, что если довериться женщинам, то все секреты и методы станут известны и другим. Говорили: «Если будет знать жена, она поделится со своей сестрой, или дочь, выйдя замуж, поделится со своим мужем» и так далее.