Голем

В этот раз рецензия будет совсем краткой. Потому что... Потому что это такая волшебная мистическая книга, любые попытки комментировать которую будут её портить.

Здесь и правда много мистики, непонятного происходящего на грани сюрреализма, часть из которой будет объяснена, а чему-то придётся давать толкование нам самим. Очень готично и атмосферно. Мне из Чехии привезли издание "Голема" с тёмно-зелёно-серой обложкой, на которой сквозь туман видна каменная стена дома, дверь и какие-то полурассыпавшиеся детали архитектуры в тёмном переулке. Вот такое впечатление от Праги Майринка и остаётся после прочтения романа, какое-то специально сумрачное место, где мистика, предрассудки и интриги достигли такой густоты, что можно вешать топор. Забавно, что очень многие книги, фотографии и прочие предметы искусства до такой степени "работают" на этот образ, что для человека, ни разу в Праге не бывавшего, это становится чуть ли не константой, невозможно уже представить себе Прагу как обычный город.

Наверное, это книга очень на любителя, потому что большая её часть — это не экшн, а какие-то полубезумные разрозненные кусочки мысли, которые можно собирать, как паззл, в совершенно разные картинки действительности (или, наоборот, недействительности). Причём эти кусочки мысли принадлежат не автору, а персонажу, который сам запутался в себе и в окружающем его мире. Кто же он всё-таки такой? Существует ли Голем из плоти и крови, или он только плод воображения многих поколений? Что за всеобщее безумие носится в воздухе еврейского квартала Праги? Почему людей швыряет, как бумажный пакет на ветру, так что к концу романа мы ничего уже не можем узнать? Загадки, загадки... Хотя одно несомненное и изящное решение с "вменяемостью" рассказчика всё же есть, конец заставил безумно порадоваться.

А вот теория насчёт того, что Майринк выразил в романе политические идеи, витающие в то время в воздухе, что изобразил толпу серой массой, внимающей чему-то там непонятному мне не нравится. Может быть, он и правда какой-то политический и глубокий социально-общественный контекст в роман заложил, но мне совершенно не хочется рассматривать книгу с этой точки зрения. Для меня это останется прекрасным полубезумным и романтическим романом, который заставляет задумываться не о проблемах социума, а о проблемах сознания и самосознания человека. Ну и, в конце концов, это просто слегка ирреальный захватывающий дух рассказ о странных вещах.

Итог. Советую, но не всем и каждому, а только тем, кто любит подобные вещи.

Классика мистической литературы 20го века. Каждый, кто бывал в Праге, слышал историю про еврея-оккультиста, создавшего голема. Вот это оно. Книга для людей образованных, со множеством религиозных отсылок, тонкой философией и прекрасно очерченными образами.

Книга чтит традиции своего времени и передает мир воссозданный писателем в невероятно точных темных оттенках, что полезно для более живого восприятия жизни.

Есть у меня одно досадное качество. Или свойство. Или черта. Или симптом. Мерзну я, холод не переношу. Всем нормальным людям зима - снежочки и варежки, все будто в вате, как в уютной коробочке и мягкий свет из окон, а у меня скелет леденеет. Вот правда. Одеваюсь, кутаюсь, а все равно мерзну.

Все нормальные люди любят Прагу, а я была в ней три или четыре раза зимой. А те места, где я была зимой, мне никогда не нравятся. Ну вот сами посудите, идешь в лыжном костюме, все нормальные люди в пальто. Топаешь лыжными ботинками по мостовой… На площади пар изо рта, голову надо задирать, что б на башни посмотреть, а шея тоже замерзла, звуки сыпучие в голову отдают когда все-таки задираешь. Спускаешься вниз, мост с фигурами, сквозняк такой что зубы стучат. Красота, конечно, но не сфотографируешь - руки закоченели, экран смартфона включается только носом. Ну ладно, дотрястись бы до «Трех медведей», там абрикосовка и грушевка хоть чуть согреют, ну и карпы по-старочешски. Выберешься из «Трех медведей», вроде отпустило и жизнь наладилась, так нет - уже темно, хоть и не ночь. Вот всегда мне это было не понятно, как человек может бодрствовать, когда темно? Когда темно, холодно и сил уже нет, самое то - на диван, под плед и книга - лучший друг, если другого нет поблизости. Нет! Снова холодно, снова надо задирать голову уже на волшебные часы, не помню как их зовут, ярмарка эта новогодняя. Каждый уважающий себя торговец продает этих, нет, не големов, сумасшедших ведьм на метле, которые заливаются мерзким хохотом и дополняют неуют рекламных огней и фонарей площади. Одно приятно - запах горящих бревен - крутят трдельники на вертелах. Раз, подходим к самому ароматному лотку и говорим: - Два трдельника, пожалуйста. А нам оттуда обижено: -Это не трдельник. Это трдло! Трдельник как трдельник. Вот как это объяснить? Не знаю… Все потому что холодно и скорей бы кончилось. Ни трдло, ни даже чешские гранаты, сияющие из витрин не тянут меня больше в Прагу. Раз поехали в апреле. Опять снег выпал… Разве что дурацких ведьм не хохотало на площади.

Теперь еще и голем. Нетушки! Им всем там тоже холодно как и мне было, я поняла. Только я в отеле по стандартам гостиничного бизнеса, а они в гетто. В вонючих комнатках, на мешках, набитых соломой и трухлявыми лестницами. Холодно, холодно. Две трети повествования я сопротивлялась ее гипнозу. Не возьмет меня этот подавляющий сон замерзания, не дамся! Но этот текст из одних согласных подсознания, который впивается и вводит в состояние созерцания с закрытыми глазами. Черный ворон, я не твой! А потом, сразил, гад. Сначала были детские грибочки, потом не помню, дошел до точки.(с).Не помню, что со мной было, где читала и когда закончила. Только лунный холодный свет отражался от ридера. Лунная подсветка, та самая... Утро: «Эту» Наталью Г. - решаю я - «я должна найти во что бы то ни стало, хотя бы мне пришлось рыскать три дня и три ночи…» (с) Нашла конечно, хоть и холодно. Хоть и зима. Но с меня хватит. Никаких каббалистических учений я изучать не буду. И с големами завязываю. И даже любовной линией меня заманишь. Мне здесь хватило. Наголодаются вечно от воздержания, а потом пылают вожделением то к блудницам, то к неверным женам, не замечая достойных женщин, либо замечая, но не в этой жизни, потому что ту проиграли по дешевке. Пусть носители големов не пристают к моему ледяному скелету. Пойду сливовицу поищу в привезенных из странствий запасов.

Когда я никак не могу разобраться в происходящем чисто на уровне событийности, у меня закрывается канал восприятия глубинной метафоры. Поясню - например, фильм Тарковского "Зеркало" не доставил с месяц назад мне ожидаемого удовольствия от философских идей именно потому, что на протяжении всего фильма я тратила все усилия на то, чтобы разобраться что за ипостась сейчас у Тереховой - жены или матери и мальчик на экране - сын главного героя или он сам в детстве. Не было возможности расслабиться и проникнуться - только после того как уже посмотрев до конца я изучила трактовку скачков между героями произведения на пальцах, сумела "опосля" поразмышлять над мыслью о текучести женщины, остающейся собой вне зависимости от смены образов. На всякий случай уточню - я, конечно, далеко не гений, чтобы понимать все сложное в этом мире, но тот же "Сталкер" мне был ясен (как погода - в "Зеркале" облачно и затянуто небо, в "Сталкере" же ясная стоит). И вот "Голем", если выбирать "полюс притяжения", куда больше до финального объяснения относится к категории "зеркальности" - намек на шляпу в самом начале совершенно не объяснил мне происходящего.

Тем не менее, довольно высокую оценку этой книге я поставила не только понимая, что, возможно, причина неполной удовлетворенности кроется лишь в том, что не разглядела подсказок, а в большей, куда большей, степени в силу идеи книги о "сомнамбулическом передатчике", так сказать, подразумевающем возможность ментальной связи (в существовании которой я уверена). Сюжет пересказывать смысла нет, поскольку структура произведения состоит из резко сменяющихся обыкновенностей и фантасмагорий - в одну минуту мы наблюдаем, как к герою приходит персонаж, в следующую уже окунаемся в видения и фантазии, наполненные философским смыслом.

Однажды проснувшийся никогда не умрет. Сон и смерть единосущны. Любой вопрос, который может задать человек, в тот же миг есть и ответ, когда он созрел в уме. Душа не есть просто нечто «единичное», она должна только такою стать, и тогда это называется «бессмертием»; ваша душа составлена еще из многих «я», так же как муравейник из многих муравьев; вы носите в себе духовные остатки многих тысяч предков — пращуров вашего рода. И так обстоит дело со всеми существами.

Переплетение фабулы "Голема" с известнейшей легендой об одноименном существе, наверное, заключается в аналогии главного героя, так называемой сомнамбулы, проживающей жизнь "хозяина". Голему из легенды эта жизнь дарована создателем, контролируема им, у "альтер-эго" Атанасиуса Перната связь с человеком, чья жизнь проживается во сне вместо своей, заменяет собственное существование, также поглощая, как это делает властитель Голема. Отсутствие своих воспоминаний, присутствие чужих томных влечений и видений, невозможность контролировать не только то, что происходит с тобой, но и то, что делаешь и выбираешь ты сам, - такая вот судьба големская - марионетки, откровенно подчиненной или покоренной случаем...