Buch lesen: «Поворотные элементы»
Поворотный элемент
Трое школьников возвращались с занятий домой, когда один из них, Петька Самсонов, заметил на стене бойлерной странный рисунок.
– Эй, ребята, глядите-ка!
Он подошёл ближе и поманил друзей к себе. Те встали рядом.
– ЧуднОе граффити, – сказал один, Вася Ежов.
– Обычная каляка-маляка, – резюмировал второй, Толян Сидоров.
– Ничего вы не понимаете! – заявил Петька и, ткнув пальцем в рисунок, продолжил: – Это знак!
– Знак чего?
– Какой ещё знак?
– Не знаю. – Петька пожал плечами. – Может, из другого мира или измерения.
– Ха-ха!
– Ха-ха-ха!
Оба его друга рассмеялись и наперебой заголосили:
– Знак!
– Ну конечно!
– Ври больше!
– Выдумщик!
– Обчитался книжек!
– Фильмов насмотрелся!..
Петька действительно слыл фантазёром, но в этот раз он был более чем уверен в собственной правоте.
– Не верите? – Он прищурился.
– Конечно, нет.
– Тогда я вам докажу!
– Как?
Он не ответил. Но поставил мысленную отметку: больше с ребятами об этом не разговаривать. Всё равно не верят.
А знак действительно был весьма странный. Смесь линий, прямых и ломаных; самых разных геометрических фигур; и всех цветов радуги, причём те переходили друг в друга удивительно плавно. Где в этом городе найти обладателя столь необычной краски, с помощью которой можно создать такой поразительный эффект? Да и разве кому-нибудь в голову пришло бы подобное дикое сочетание цветов, фигур и линий? Кому-нибудь из нашего мира?
Петька был уверен, что знает ответ на этот вопрос.
«Конечно, нет! Этот знак нарисовали ОНИ… кем бы они ни были. В этом нет ни малейших сомнений».
Он сфотографировал рисунок на мобильный телефон и позже частенько разглядывал, пытаясь разгадать его тайну. Пока что безрезультатно.
Погоня за разгадкой настолько увлекла Петьку, что он стал проводить целые часы за письменным столом, записывая в толстую тетрадку все предположения, связанные с таинственным знаком. Родители думали, что он занимается, и паренька это полностью устраивало.
Иногда, но с течением времени всё чаще, он выходил из дома один и в одиночестве же бродил по улицам и переулкам в поисках новых знаков. Ни родители, ни друзья ни о чём не подозревали.
Однажды он чуть не натолкнулся на Васю с Толяном, однако успел вовремя укрыться в подворотне.
А затем, буквально пару дней спустя, когда надежда найти что-нибудь важное и неизвестное уже потихоньку слабела, Петька вдруг наткнулся на ещё один знак. Абсолютно идентичный первому, только меньше размерами. Он был нарисован на фонарном столбе.
Вначале появилась мысль, что это чья-то шутка, розыгрыш. Некто прознал о поисках Петьки и срисовал с первого знака его подобие.
Мальчик достал телефон и открыл сохранённое фото. Всмотрелся; сравнил, сличил.
«Нет, – решил он, – невозможно до такой степени подробно и точно перерисовать то, что прежде никто не видел. И опять же: откуда бы у неведомого шутника взялась та самая, странная, переливчатая краска?»
А посему Петька заснял новое изображение и поспешил домой.
На следующий день история повторилась, правда, на сей раз знак находился на тротуаре, прямо под ногами. Петька сфотографировал и его.
Ещё через день он нашёл знак на стене дома. Потом – на стенке голубятни… На крыле отъездившей машины… На канализационном люке…
Люк был приоткрыт, и изнутри несло крайне неприятными запахами. Петька сомневался – но недолго. Мужик он или нет? Кто-то ведь явно зовёт его туда, вниз. Кому-нибудь, возможно, требуется его помощь. Поэтому, отбросив сомнения, Петька присел на корточки; поднатужившись, отодвинул люк и спустился по опасной, пошатывающейся лесенке в канализационную утробу.
Подсвечивая телефонным фонариком, он двигался по длинному и чрезвычайно мерзко вонявшему туннелю. Темнота настораживала и пугала, но долг перед незнакомцем, угодившим в беду, словно подталкивал в спину. Ориентировался Петька по то и дело попадавшимся на стенах канализации загадочным знакам.
Наконец он упёрся в тупик. Петька не сразу понял, что это тупик, потому что вместо стены увидел перед собой нечто громоздкое и металлическое. Кто-то копошился внутри, но при приближении мальчика прекратил свою деятельность и выбрался наружу.
И взору юного искателя явилось обрюзгшее, казавшееся даже желеобразным существо зелёного оттенка. Из округлой головы без шеи торчало несколько подвижных отростков. Многочисленные складки пупырчатой кожи усеивали амёбообразное тело. Три широких и круглых белых глаза внимательно, пристально глядели на Петьку. Широкий рот оставался неподвижен.
Но тут существо заговорило:
– Слава Агр-анку, кто-то меня нашёл!
Оно попыталось приблизиться к Петьке, однако тот отступил назад.
– Не бойся меня, – тогда сказало существо.
– Да я и не боюсь, – смело заявил Петька.
– Понимаешь, – горько вздохнув (во всяком случае, так показалось мальчику), продолжало непонятное нечто, – мне не хватает поворотного элемента.
– Поворотного элемента?
– Ну да. Это очень важная деталь. Без неё летунчага не схрапывается и не зигует. Что уж говорить о перебоксации!
– А ты неплохо знаешь наш язык, – вдруг подметил Петька.
– Да уж, – грустно согласилось существо. – Было время выучить. Язык не самый сложный, но кое-какие запутанные моменты в нём есть.
Тут пришелец ещё более заинтересованно взглянул на мальчика.
– Слушай, млацех, а у тебя случайно нет с собой поворотного элемента? А то братья окажутся здесь ещё очень нескоро…
– Откуда мне знать, – честно ответил Петька. – А как этот элемент выглядит?
– Ну… примерно вот так.
Существо хлюпнуло, затряслось, и прямо посреди канализации появилось трёхмерное цветное изображение незнакомого Петьке устройства. Впрочем, в самом ли деле незнакомого?..
– Кажется, я могу тебе помочь, – проговорил он.
– Да? – обрадовалось зелёное существо.
– Да. Только… у тебя есть отвёртка? Просто у папы брать я опасаюсь. Если заметит, начнутся расспросы…
– Отвёртка? А что это?
Петька объяснил…
– …Ну зачем, вот скажи, зачем ты отвернул ручку у входной двери? – допытывалась мама. – Чем она тебе помешала? И куда ты её дел? Что ты молчишь? – Так и не дождавшись от сына ответа, мама возвела очи горе. – Ну вот погоди, придёт отец, он с тобой по-другому поговорит.
Однако даже после этих слов Петька только и делал, что безмолвствовал. И улыбался. Улыбался, потому что вспоминал счастливое лицо своего нового, космического друга, когда тот увидел дверную ручку. А особенно – когда друг ручку подсоединил и потерпевшее крушение транспортное средство вновь заработало. Потом они попрощались (на ощупь новый знакомец оказался довольно мягким и вовсе не противным). А затем корабль засветился и исчез.
«Перебоксировал», – догадался Петька…
…Видя, что сын её не слушает и, похоже, опять пребывает в каких-то своих выдуманных мирах, мама всплеснула руками и ушла на кухню.
А Петька стоял на месте, не двигаясь, потому что одна картина захватила его разум. Значит, Толян с Васей ему не верили? Сомневались, что разбросанные по городу знаки – это всамделишные указатели, оставленные осторожным пришельцем для глаз того, кто мог видеть и понимать? И кто в конце концов пришёл ему на помощь.
Но самое приятное – даже несмотря на предстоящую взбучку от отца – случится чуть позже, когда троица друзей вновь увидится в школе. Петька отведёт Васю и Толяна в сторонку, туда, где никто не заприметит, и покажет им свежую фотографию на мобильном телефоне. Фото двух таких разных, но всё же нашедших взаимопонимание существ: улыбающегося белобрысого школьника и весело раззявившего рот зелёного инопланетного пришельца.
Вообще-то у Петьки, помимо прочего, в кармане лежало средство связи, которое на всякий случай оставил ему новоиспечённый знакомец. Однако об этом мальчик решил не распространяться.
А вот интересно, подумалось вдруг Петьке, что скажут о нём соотечественники инопланетянина – скажут там, на далёкой, неизведанной и наверняка прекрасной родине этого незадачливого странника?..
«Вот новый поворот, – сама собой заиграла в голове известная песня. – И мотор ревёт! Что он нам несёт?..»
Кажется, по крайней мере у одного жителя Земли наконец-то появилось в жизни что-то вроде смысла.
Вирус образованности
(предостережение словеснику)
PreS. Ввиду сложившихся серьёзных обстоятельств, которые и опишу далее, нижайше прошу ознакомиться с моим посланием как можно раньше.
Здравствуйте, уважаемый N!
В наше крайне непростое время, когда любой инакоговорящий и инакомыслящий может быть с лёгкостью деструктирован, всё-таки отправляю вам очередное телепатическое письмо. В нём хочу не только поблагодарить за слова, которыми вы, несмотря ни на что, продолжаете меня снабжать, и попросить новых знаний, но и, помимо прочего, озвучить необходимые предостережения.
Дело же вот в чём: с недавних пор за моим сознанием началась слежка. Могу ошибаться, но связываю это с лексиконом, возросшим благодаря вам неизмеримым образом. Впрочем, всё не так просто…
Несомненно, слова, что я покупаю у вас по весьма приемлемой цене, вполне обоснованно покажутся служителям власти ненужными и опасными. Однако я, как настоящий хай-энд-сапиенс, не мыслю жизни без живого и обширного лексического запаса. Я даже состою в оппозиционной, если не сказать реакционной, партии «За свободу слова!», борющуюся за права речи, мысли и письма в чересчур быстро развивающемся мире. И тем не менее, обращаясь к вам, пусть себе во вред, постараюсь использовать достаточное количество единиц панроссийского языка. Хотя бы как дань уважения к вашему трудному, рискованному занятию и поскольку современная грамота (разговорная, письменная, деловая…) вызывает у меня острый приступ негодования, разочарования и изжоги.
Известно, что Словарная полиция способна просканировать любой разум при помощи новейших достижений техники и науки, вроде имплантированного телесканера. Поэтому зашифрую данное письмо на всех возможных каналах и пошлю по частям, вразнобой, на неосновной ваш адрес.
Ситуация у меня сложилась чрезвычайно неблагоприятная. Недавно, как вы наверняка знаете, был подписан закон о скорейшем всеобщем оскудении словарных средств, который я, будучи работником экрана и клавиатуры, вынужден соблюдать особенно рьяно, чтобы не попасться на глаза карающим структурам. Мало этого, ещё и X, мой коллега, сосед и БЫВШИЙ друг, написал на меня донос. В одном из предыдущих писем я подробно изобразил собственное недовольство, и более того – ярость, вызванную принимаемыми в последнее время законами. Просто не осталось сил терпеть все эти циркулирующие в большинстве общества сухие фразы, постоянные неологизмы, заимствования, коротенькие предложения, нецензурщину, сленг, косноязычие и слова-паразиты: «легендарные», «гениальные», «на самом деле», «истории» – и иже с ними! Люди тупеют и отупляются, и становятся сами себе врагами, палачами, предателями!
Конечно, ум и его сопутствующие чуть ли не превзошли действие и проникли всюду: в управление, наказание, развлечение, спорт, досуг… Телегонки, мыслевикторины, ментопытки, прокачка сознания и прочее, прочее. Разум пытается главенствовать над телом. Однако при всей своей мощи, свободы изъявлению мыслей категорически не хватает. И точно бы нет тому исхода!..
Пишу столь подробно, дабы вы ясно представляли, что именно подвигло разумного человека прибегнуть к в высшей степени радикальным мерам. Кроме того, в случае возникновения у меня ещё более серьёзных проблем – а сложность ситуации очевиднее некуда! – это письмо может послужить пускай слабым, но оправданием в глазах представителей Официального Суда Линча.
Итак, мне пришлось сделать многие из приобретённых у вас и полученных иным образом слов общедоступными. (Повторюсь: нет возможности далее выносить творящееся вокруг!)
Однажды, воспользовавшись служебным пропуском по благовидной причине – мне якобы требовалось загрузить чисто техническую информацию в один из отделов Главного компьютера Города, – я подсоединился к центральному процессору. Работая писателем вот уже пару веков, я заслужил отличную репутацию и многие привилегии. Но если бы вы только знали, насколько опостылило создавать и публиковать лишь разного рода документацию и прочую бюрократию! Отчасти и потому решил я подарить людям истинное, подлинное Слово. Чётко понимаю, что далеко не все и отнюдь не сразу примут граничащее с революционным бунтом самопожертвование, однако убеждён, что в будущем описываемые действия отзовутся наилучшим образом.
Что же я сделал. Всё очень просто: перегрузив на мгновение память и процессор Главного компьютера огромным объёмом никогда не существовавших, заготовленных заранее слов, забил в базу данных несколько десятков тысяч слов «позабытых» из нескольких десятков языков, на территории Земного содружества почитающихся «умершими». А после – открыл к указанной информации доступ всякому желающему.
Тут вы воскликнете: что же ты натворил, безумец! И будете тысячу раз правы. Я и сам не сразу осознал, что сделал, прежде чем последствия, вначале микроскопические, но с течением времени всё более ощутимые, не вторглись в мою жизнь. Да и не мою одну, конечно, – жизнь целого многомиллиардного народа, а не только отдельного города.
Вы наверняка замечали новые, а вернее будет сказать, старые слова, то и дело появляющиеся в вездесущей рекламе, опостылевших документах и практически исчезнувшем с лица планеты настоящем творчестве. Сложные определения и причастия на баннерах, «дражайший» и «милейший» в передачах и трансляциях, нетехническую лексику в потихоньку возрождающихся литературных произведениях… Короче говоря, бессчётные и, казалось бы, неуместные единицы речи в различнейших областях. Так вот, всё это моих рук и мыслей дело.
Теперь-то картина происходящего ясна мне в полной мере – или хочется в это верить. Но, поймите, уважаемый N, тогда мной правила злость.
…Что ж, сделав своё «чёрное» дело, я закрыл и зашифровал все каналы, выполнил работу, для которой будто бы пришёл, и удалился…
Бедные госструктуры! Как же они силились понять, кто запустил вирус образованности в годами выглядевшие предельно защищёнными каналы! И народное правительство, наверняка оно было вне себя!.. Ну что ж, вот его гнев, возможно, и добрался до вашего покорного слуги.
Что бы ни послужило причиной моих бедствий: словарный запас, коий я при общении с разными людьми всячески стараюсь контролировать, либо, быть может, выдуманный, высосанный из пальца донос X… или, не исключено, моё членство в партии «За свободу слова!», а возможно, и просчёт в описанных только что безумно рискованных действиях… Словом, мной заинтересовалось следствие.
Началось всё с «банального»: «Мы зададим вам пару вопросов», а завершилось тотальной слежкой и дистанционным прочёсыванием разума и психики. Вернее, не завершилось – продолжается… И я мыслю правду, ведь подобное нельзя не заметить, особенно если ты эмпато-телепатическая личность. Не исключено, что где-то в верхах уже, без лишних сомнений, подмахнули нематериальный приказ о моём безоговорочном стирании.
Вот почему я пишу вам. Да, вокруг полным-полно людей нехороших, злых и завистливых – но верю, что не меньше и правильных, честных, добрых. Надеюсь, что передаваемые знания не повредят вам. Как успел выяснить из нашего ментального общения, вы человек искренний и борющийся за правду. Потому и вверяю с чистым сердцем собственную судьбу в ваши руки и голову.
От ошибки же никто не застрахован. В любом случае, где бы ни всплыло позже это письмо – а оно обязательно всплывёт, будьте уверены, – последствия, вызванные причиной его написания, ИМ вряд ли удастся так уж просто нивелировать. По крайней мере, в ближайшее время. Мы ещё поглядим, кто победит в этой новейшей войне!..
Остаюсь искренне ваш
технический каллиграф первой ступени
Л. Н. Т.
P. S. Если совсем прижмёт, попытаюсь сменить место жительства, внешность, голос, образ мыслей и т. д. Так что, думаю, вам не имеет смысла и даже рискованно связываться со мной. Существующий канал закрою, а когда создам другой, напишу сам. Надеюсь, вы поддержите моё смелое начинание, хотя сознаю, что, ввиду обстоятельств, риск для вас колоссален. Высылать свежие слова можно, тем временем, на прежний пато-адрес; оплату гарантирую. Viva Grammata!
Наркотик жизни
Игла нашла вену и аккуратно вонзилась в неё. Пальцы нежно нажали на поршень, и красная жидкость влилась внутрь организма. Потекла, зациркулировала. Не кровь, но новый, мощный наркотик. Игорь Фомин ввёл себе всю дозу целиком.
Сделав это, мужчина откинулся на спинку дивана, в котором полулежал. Сколько ждать «прихода», он не знал: наркоторговец не сообщил. Когда Игорь заподозрил, что тот не до конца честен, низкорослый толстяк с поросячьими глазками сказал, что сам ещё не пробовал «новинку». Да, так эта штука и называлась – «новинка». Предельно ёмко и честно.
– Не в курсе, – ответил торговец, имея в виду, когда красная хрень начнёт действовать. – Но, говорят, ты сразу почувствуешь.
– Кто говорит?
– Те, кто продали мне его.
– И кто это был?
Наркоторговец промолчал.
– А может, ты вовсе не специалист в… хм… этой области? – усомнился Игорь.
Тогда мужчина вытянул руки и показал исколотые иглами вены. Все вопросы были сняты.
Игорь скривил губы. Что-то останавливало его от покупки и даже тянуло прочь, назад, домой. Но он всё же достал из кармана деньги – весьма приличную сумму, тем более для одной порции. И купил шприц с залитой в него красной жидкостью.
– Приятно иметь с вами дело, – весело произнёс наркаш – и подмигнул.
Никак не отреагировав, Игорь развернулся и пошёл прочь. Сел в мобиль, взлетел и направился наконец к дому, где проживал.
Его квартира располагалась на сто двадцатом этаже небоскрёба. Чего только она не перевидала за сорок с лишним лет жизни владельца. Неожиданные взлёты и болезненные падения. Красивых (и не очень) женщин. Весёлые, безудержные, опасные попойки. Сомнительных личностей. Полицейских, врачей… И ещё кучу всего. Но, если торгаш не врал, то, что ожидало Игоря, затмит любые возможные переживания.
«Надеюсь, что так, – думал он. – В противном случае, придётся искать этого негодяя, чтобы заставить вернуть деньги. Возможно, их даже придётся выбивать, при помощи кое-каких знакомых. А это опять проблемы, опять заботы и треволнения, которые, честно признаться, сильно утомили…»
Рассуждая об этом и о прочих превратностях жизни, Игорь слушал размеренное тиканье настенных часов. Он не мог бы сказать, сколько прошло времени, только вот, по словам торговца, «новейший и удивительно сильный наркотик», кажется, и не думал начинать действовать. Игорь закатил глаза: значит, всё-таки придётся устраивать разборки. Ладно, во всяком случае, он был к этому готов.
Он решил встать с дивана, чтобы выпить воды, поскольку в горле ужасно пересохло, как вдруг понял, что не может двинуться с места.
«Началось, что ли?» – без особого ажиотажа подумал опытный нарконавт Игорь Фомин.
Ну хотя бы так в общем-то.
Игорь лежал, недвижимый, словно оцепеневший. Состояние и не думало проходить, а лишь усугублялось. Озноб растёкся по членам, и они отяжелели, будто налившись свинцом.
Он хотел было подумать, что не ожидал чего-то конкретного, но при этом происходящее его совсем не радует… однако все мысли будто выветрились из головы. Сосредоточиться не получалось; мыслительный процесс не просто замедлился – остановился.
А затем кто-то поздоровался с ним:
– Привет!
Огромное красное пятно, похожее на громадное кровяное тельце, парило впереди. Какое-то время – может, пару секунд, а может, несколько лет – оно висело неподвижно, но потом внезапно раздалось, отрастило голову и конечности и превратилось в человечка метр ростом. Красный человечек, выпуклый и смехотворный, смотрел на Игоря вроде бы изучающе – сложно быть уверенным, когда у того, кто с тобой разговаривает, нет лица.
«Интересно, а у него есть передняя сторона и задняя? – неожиданно задался вопросом Игорь. – Или только передняя? Или две задних?»
Игорь знал, что нужно делать, когда видишь красного человечка. Или зелёного, если на то пошло. Но он и так лежит, недвижим – куда дальше-то? Да и человечек, ему явившийся, ежели разобраться, не очень тянет на привычного, сто раз замеченного в светофорах…
– Привет! – повторил человечек с тем же выражением.
– Привет! – в тон ему откликнулся Игорь, впрочем, не разжимая губ.
– Как тебе тут? Ничего?
– Ничего. Правда, не развернуться.
– Понятно. Ну ладно, бывай, мне пора.
И красный человечек развернулся, чтобы уйти.
– Погоди! – попытался остановить его молчащий и одновременно разговаривающий Игорь.
Но человечек не слушал. Он двигался вперёд… вернее, туда, где раньше было такое направление, потому что теперь мужчина не был уверен в том, где находится. И что в принципе существуют понятия вроде «вперёд» и «назад».
Словом, человечек удалялся. И Игорь осознал, понял, догадался: того надо остановить. Непременно, во что бы то ни стало. Иначе – всё!
Ко «всему» Игорь был не готов, а потому ринулся вслед за уменьшающимся в размерах незваным гостем – естественно, не вставая с кровати. Человечек тем временем становился меньше и меньше и уходил дальше и дальше, а Игорь бессмысленно, но отчаянно пытался его нагнать внутри гигантского расплывшегося пятна, в которое превратилась квартира. Вопросы «Где я?», «Что случилось?», «Есть ли на свете Бог?» или, допустим, «Что я ел на завтрак?» не слишком волновали мужчину. Главное – догнать человечка.
А тот был быстр. Чертовски быстр! Только Игорь стал думать, что настигает бегущего (или удаляющегося, или исчезающего), как время растянулось в одну бесконечную линию, на одном конце которой находился сам Игорь, а на другой – возмутитель его спокойствия. Сжав зубы – образно, наверное, а возможно, и взаправду, – он гнался и гнался, и гнался за проклятущим человечком сквозь кисель из времени. Затем – сквозь кашу из пространства. Сквозь первозданный хаос. Сквозь целую вселенную…
«Да он специально старается мне помешать! – мелькнула догадка. – Издевается, надо думать?»
И тотчас, следом, появилась мысль, что к нему вернулись мысли. Или, по крайней мере, возвращаются.
– Зачем я тебе? – вопросил человечек, оборачиваясь и застывая на миг – а может, на вечность.
Но Игорю только того и надо было. Он ринулся вперёд, прыгнул, наскочил на мерзавца – и наконец-таки поймал его!
– Что ты натворил, сумасшедший! – раздался с противоположной стороны полный самых разных чувств голос. Боль, отчаяние, непонимание, страх… чего только Игорь в нём не услышал.
Обернувшись, Фомин понял сразу несколько вещей.
Во-первых, что он опять способен двигаться. Во-вторых, что он стоит, а не лежит. И в-третьих, что его комната окончательно пропала вместе с негодяйским красным человечком, а им на смену пришло некое техногенное помещение. Судя по всему, центр управления или что-то наподобие того. Просторная «комната» с металлическими стенами и потолком, помигивающая лампочками, ощетинившаяся рычагами, выпирающая разноцветием кнопок и работающих экранов. Откуда-то сверху лился яркий свет.
– Где я? – не до конца придя в себя, вопросил Игорь.
– Он ещё спрашивает! – воскликнул, вероятно, тот же, кто обращался к нему ранее. Человек. С виду, самый обычный; возможно, учёный. По крайней мере, он был сед и носил белый халат вроде тех, что надевали учёные мужи в мире, оставшемся где-то позади погони за трудноуловимым человечком.
По бокам гипотетического учёного стояли ещё двое таких же, как он: примерно того же роста и комплекции, в похожей одежде.
– Я ничего не делал! – на всякий случай уведомил Игорь.
– Ну конечно, ничего! Очень подходящее слово! – продолжал изливать эмоции неизвестный учёный. – Именно в него мы все и превратимся!
– Почему? – тупо спросил Игорь.
– Потому что один чёртов идиот сломал генератор, дёрнув рычаг перегрузки, и скоро квантовая станция взорвётся, разметав по вселенной…
Он что-то ещё говорил, и кричал, и вопил… а потом плакал… и все остальные тоже рыдали… Кроме Игоря: он не кричал и не рыдал. Он даже не слушал. Он пытался понять, что же случилось.
И с трудом, но ему это удалось, когда он повернулся и на глаза попался здоровенный КРАСНЫЙ рычаг.
– Так это в тебе всё дело, – с непонятным выражением проговорил Игорь.
Его рука будто сама собой опустилась в карман куртки, которая почему-то была на нём надета… и пальцы нащупали внутри что-то длинное, пластмассовое и острое. Шприц!
Не веря глазам, Игорь извлёк из кармана неначатую дозу «новинки». Наркотик озорно поблёскивал жидким красным телом в свете горящих лампочек и экранов, а также в отблесках и искрах начавшей распадаться реальности.
Учёные стояли на коленях и истово молились.
А Игорь закатал рукав куртки и вколол себе всю дозу наркотика. Как тогда, в первый раз. И принялся терпеливо, даже с некоторой скукой, ждать, когда «новинка» подействует. В процессе он с удовольствием наблюдал, как от реальности откалываются светящиеся, люминесцентные куски и, под аккомпанемент творящегося вокруг звукового ада, гаснут, обращаясь в ничто.
Перехода на сей раз не случилось – просто кто-то вырубил свет. Вместе со светом исчезло и всё остальное: молящиеся учёные, металлическое помещение, рушащаяся реальность… цвета, звуки… Короче говоря, ВСЁ.
– Эй! – крикнул Игорь, но не услышал ни себя, ни ответа.
Темнота, между тем, пропала, и осталась лишь пустота. Пустота была всеобъемлющей. Удивительно ненаполненной и такой же скучной.
Что делать, чем себя занять, Игорь не имел ни малейшего представления. Скрестив руки на груди, он отдался на волю ожидания.
Когда в очередной раз прошло неведомое количество времени, к Игорю обратился новый голос – теперь уже до кошмарного звучный, раздающийся отовсюду и явно не человеческий:
– Зачем, Игорь?
Тот пожал плечами. И спросил первое, что пришло в голову:
– Ты – Бог?
– Можешь считать и называть меня так. Теперь это уже не имеет значения.
– А точно?
– Ты не веришь собственному Богу?
Игорь опять пожал плечами – и вдруг ощутил явный дискомфорт при этом движении. Он обратил взор на руки и с очень неприятным чувством узнал, что они исчезают. Увидеть подобное в пустоте, когда не убеждён до конца в существовании самого себя, – весьма маловероятно. Ну, по крайней мере, крайне затруднительно. Однако что-то подсказало Игорю правильный ответ.
– Это был я, – уведомил «Бог».
– Ну спасибо, – отреагировал мужчина, постепенно перестававший быть мужчиной. Да и человеком, если на то пошло. – И что дальше?
– Ничего, – ответил «Бог».
– Как ничего?
– С этого всё началось, и к этому всё приходит, потому что…
– А покороче?
– А покороче: не надо гоняться за кем ни попадя, и дёргать всё подряд тоже не стоит! – немного выйдя из себя, если вы меня понимаете, прокричал «Бог». – Ясно?
– Ясно, – сказал довольно умиротворённо почти растворившийся Игорь. – Чего ж тут неясного?
И исчез.
Исчезло и всё остальное…
…Прежде чем появиться.
Раздался крик. Потом – голоса: взволнованные… радостные…
Руки потянулись и взяли ребёнка, и прижали к груди. Младенец истово верещал. Люди в белых халатах, окружившие женщину и дитя, довольно улыбались.
«Что это? Где я? Почему?» – задавался извечными вопросами ребёнок.
И тут его взгляд упал на пустой шприц, который держал в руках один из докторов. Рядом с медицинским работником, на металлическом подносе, лежало ещё несколько таких шприцев. Каждый – полный какой-то неизвестной красной жидкости.
– Спасибо вам! Спасибо! Спасибо!.. – говорила и говорила мать, целуя новорожденного в лобик.
– Я знал, Марк, что впрыскивание активированной крови поможет, – сказал врач, стоявший слева.
– Это было очень опасно! – откликнулся его коллега, такой же седой и одетый в белый халат. – Заряженная кровь потенциально способна усиливать реакции организма, пробуждать его к жизни, но её влияние на человека, тем более новорожденного, до конца не изучено.
– Однако всё обошлось, – вступил в разговор третий. – А вообще, коллеги, это можно обсудить и позже.
Но мать ребёнка всё равно их не слушала; её внимание было полностью сосредоточено на любимом розовом комочке.
– Игорь, – произнесла она. – Я назову его Игорь.
– Прекрасное имя, – отозвался один из врачей.
Младенец увлечённо сосал грудь. Он силился понять происходящее – и не мог. Голова словно опустела; мысли не просто замедлились – исчезли. Окружающий мир превратился в патоку, в кисель.
Врач, стоявший посередине, продолжал радостно и доброжелательно улыбаться.
После чего – исчез. Исчезли и остальные.
А уставший, но сытый, младенец закрыл глаза. И заснул.
Заснул, чтобы увидеть свой новый сон.
