Buch lesen: «Убийство в старом городе»

В тот день супруги Кару отправились на прогулку позже обычного. Калев, которому до конца части оставалась пара страниц, не хотел отрываться, пока не допишет последнюю, и поставил точку только в два с лишним часа дня, более того, минутная стрелка уже перевалила через половину третьего, Диана же, воодушевленная несбывшимся на данный момент прогнозом погоды, предрекавшим на ближайшие трое суток дождь, дождь и дождь, расправилась со всеми домашними делами в ударном темпе и чуть ли не с полудня пребывала в томительном ожидании. Как только Калев с шумом отодвинул в спальне стул от письменного стола, она вскочила с дивана в гостиной, и оба почти одновременно выглянули в окно, узрев по две стороны флигеля, в котором располагалась их квартира, безоблачное небо и неяркое, но все-таки присутствующее солнце, озарявшее тощими лучами еще не совсем облетевшие разноцветные листья на кленах, отделявших их двор от соседнего. Правда, ветер был, покачивал ветки, иногда отрывая от них листочек-другой, но какой Таллин без ветра, Таллин без ветра это то ли нонсенс, то ли сон умалишенного. Так что супруги быстро оделись, и где-то в половине четвертого подходили неспешным шагом к торговому центру Виру, на подступах к которому Диана, как это нередко с ней случалось, вспомнила, что некогда отсюда, с Гонсиори, был замечательный вид на Старый город, закрытый ныне громоздкой стеклянной коробкой, подвешенной над темным ущельем стиснутой в жестких объятьях Каубамая улицы. Что конкретно было видно, она уже и вспомнить не могла, как не старалась. А был ли он, этот вид? Может, его и не было, как того мальчика, если процитировать когда-то обязательного, а теперь прочно забытого Горького? О Горьком, правда, Диана не тужила, поскольку особо нежных чувств к нему не питала, а коли уж погружаться в цитаты, она скорее припомнила бы Мопассана, ежедневно обедавшего в ресторане на ненавистной ему Эйфелевой башне, ибо это было единственное место, откуда железное чудище не просматривалось… Парижское железное чудище, впрочем, Диане нравилось в отличие от местного стеклянно-пластикового, потому она всякий раз с облегчением вступала под своды (фигурально выражаясь) торгового центра. Входили они в центр со стороны Лайкмаа, пройдя мимо гостиницы, украшенной колоннами, обернутыми в фольгу – как еще эту облицовку назвать, правда, фольга Диану не раздражала, а забавляла, она с удовольствием гляделась в металлические кривые зеркала. Пройдя сквозь торговый центр, они свернули на улицу Виру и через несколько минут обходили Ратушную площадь. Уличных кафе уже не было, собственно, их свернули давно, раньше, чем обычно, наверно, все из-за тех же дождей, которые этой осенью, как, впрочем, и летом, лили с таким настырным постоянством, что осточертели, кажется, даже дождевым червям, потому Калев с Дианой без помех прошествовали по широким тротуарам вдоль выкрашенных в пастельные тона домов, одного, другого, третьего, обогнули площадь по длинной дуге, потом миновали свежеочищенную молочно-белую… или это слишком?… ну пусть цвета слоновой кости… ратушу… Обычно они выходили на площадь по улице Виру и, описав круг, по ней же и возвращались, но сегодня день был очень уж хорош, хотя, конечно, безоблачность оказалась относительной, там и сям виднелись тучки и тучи, однако солнце все-таки еще светило, а завтракали они поздно, ибо поздно же легли и встали, так что Калев на голод пока не жаловался, и они свернули в сторону, углубились в закоулки Старого города. После некоторого рассеянного блуждания они обнаружили, что находятся у маленькой картинной галереи, одной из тех, в которых проходят всякие выставки художников типа их приятеля Матса Теллера. На окне висело многозначительное объявление «Эротические произведения эстонских художников». Надо сказать, главное достоинство подобных мероприятий – бесплатный вход, то, чего в этом мире становится все меньше и меньше, даже в иные церкви ныне пускают по билетам, особенно, если там есть на что посмотреть, и Диана с Калевом остановились.

– Заглянем? – спросил муж, и жена с готовностью кивнула.

Эротики на самом деле в галерее почти не оказалось, если не считать таковой обнаженную натуру, но зато было несколько неплохих в общем-то работ, и супруги провели в пяти-шести небольших комнатках больше получаса, а, когда вышли, солнце успело скрыться, воцарился серый полумрак, тучи сгустились, более того, мостовая мокро блестела, там и тут виднелись немаленькие лужи, то есть приговор метеорологов был под шумок приведен в исполнение, один дождь уже прошел, и, судя по небу, угроза нового нависла над их непокрытыми головами. Непокрытыми и беззащитными, учитывая, что недавно сломался последний зонтик, и супругам Кару уже целую неделю было нечего противопоставить разгулу стихий. Потому они заспешили, но едва отошли от галереи, как закапало, потом заморосило, они натянули на головы капюшоны курток и ускорили шаг, однако когда попытались выйти к Вируским воротам наикратчайшим путем, это не получилось, узкая улочка, на которую они собирались свернуть, была перегорожена, за красно-белой пластиковой лентой, а вернее, у нее, толпились люди, над головами виднелось нечто вроде прожектора, и Диана предположила, что снимают кино.

– Под дождем? – сказал Калев скептически.

– Почему нет? Дождь ведь для Таллина вещь обычная, – заявила Диана. – Если фильм реалистический, то все правильно.

– Может быть, – не стал возражать Калев. – В любом случае, придется идти кругом.

И они пошли кругом. Дождь, к счастью, на какое-то время стих и начался снова только тогда, когда они были в полусотне метров от дому, и, пока тот обрел силу, они уже добежали до подъезда.

О перегороженной улице и прожекторе они забыли еще до того, как добрались до улицы Фельмана, и только утром Калев, севший за четверть часа до того за компьютер, окликнул прибиравшую кухню Диану.

– Представь себе, это была не киносъемка, – крикнул он из спальни.

– А что? – рассеянно спросила Диана, занятая решением жизненно важного вопроса: не поменять для разнообразия местами комбайн, кофемолку и тостер? Или оставить все, как есть?

– Убийство, – ответил Калев лаконично, и Диана, тут же забыв о затеянной перестановке, отправилась в спальню.

– Я думала, ты работаешь, – заметила она, взглянув на монитор.

– Так и есть, – сказал Калев. – Хотел выяснить, когда в Эстонию попал пенициллин, а напоролся на это. Знаешь ведь этот интернет, он сам решает, что тебе подкинуть. Зацепился за какое-то слово и выдал.

– А кого убили? – поинтересовалась Диана.

– Некого бизнесмена.

– За что?

– Непонятно.

– Ограбили, наверно? Стукнули по голове, забрали бумажник, а человек умер.

– Не стукнули, а застрелили.

– О господи! Грабители уже пистолетами обзавелись? Все, Калев, больше никаких прогулок в темноте. Только через мой труп!

– Этого бедолагу застрелили средь бела дня, – возразил Калев, с некоторых пор затеявший одиночные прогулки после ужина, для лучшего сна, как он это мотивировал. – И потом мобильника у меня нет, а бумажник я оставляю дома. Да и если б не оставлял, наличными у меня никогда больше ста крон нет.

– Грабитель не будет спрашивать, при тебе ли бумажник и сколько там наличных, – заметила Диана, – сначала выстрелит, а потом только начнет шарить по карманам… Странно как-то, – добавила она, немного помолчав. – Стрелять в людей, даже не зная, есть ли у них при себе хоть какие-то деньги… В самом деле, кто теперь носит с собой приличные суммы?

– Во-первых, его как будто не ограбили, – сказал Калев. – Бумажник оказался в кармане, правда, без крупных купюр, но вряд ли убийца вынул деньги и сунул бумажник обратно. Во-вторых, если он это все-таки сделал, значит, знал о наличии приличной, как ты говоришь, суммы. Следовательно… – Он умолк и добавил нетерпеливо: – Ладно, не мешай мне работать.

– Это я мешаю? – возмутилась Диана. – Сам оторвал меня от важного дела.

– Ну вот иди и займись им, – сказал Калев и взялся за мышку.

Диана махнула на него рукой, вернулась на кухню и снова стала обдумывать, переставлять кофемолку и прочее, смотри выше, или оставить все, как есть.

Посещение галереи, благодаря которому супруги Кару покинули Старый город позже обычного и посему оказались невдалеке от места происшествия в момент, когда там, по всей видимости, разбиралась полиция, случилось в середине недели, среду или четверг, через пару дней Диана уже не могла вспомнить точно, собственно, и не пыталась, это убийство ее занимало мало, разве что, как «очевидца». Правда, ей очень не понравилось «перевооружение» класса грабителей… если, конечно, тут все-таки имело место ограбление… естественно, имело, наверно, преступник просто не успел залезть в карман убитому, кто-то появился в конце улицы или помешало еще что-то… само же преступление давно стало обыденным, практически в каждом номере «Линналехт» перечислялись нападения на прохожих, правда, людей, как правило не убивали, но сбивали с ног, избивали до потери сознания и тому подобное. В этих заметках обязательно приводилась сумма ущерба и даже возраст пострадавшего, вот только упоминаний о поимке хотя бы одного бандюги или, как мягко выражались журналисты, хулигана, Диана не встречала ни разу. Конечно, ловить уличных грабителей – дело непростое, если, разумеется, кто-то вообще пытался этим заниматься. Путь тут виделся один – поставить везде камеры видеонаблюдения и выставлять изображения заснятых ими преступников в интернете… впрочем, это не самое сложное, всего лишь вопрос денег, труднее было бы другое: убедить народ, что опознание преступника и доносительство – не одно и то же. Так ли? Разумеется, писать доносы нехорошо и даже неприятно, особенно, если узнаешь в грабителе своего соседа. Но что делать? Она вспомнила недавний случай, очередной, в расследование которого Андрес вовлек Калева, тогда убийцу не выдали люди вполне законопослушные… да, их можно понять, это ведь было не совсем обычное убийство… И вообще Диана считала, что для оправдания или, скажем так, понимания убийцы иногда можно найти вполне веские аргументы, но вот грабителя оправдать невозможно. Что же касается доносов… Видимо, она по натуре та еще стукачка, ибо ей частенько хочется на кого-то донести, например, записывать номера машин, водители которых не соизволивают пропускать прохожих по зебре и звонить в дорожную полицию (которой это наверняка неинтересно), или зимой жаловаться на неубранные тротуары. А что, спрашивается, почему перед их домом всегда чисто, а пройди по городу – везде снег да лед, почему их товарищество должно платить за уборку, а другие нет, и никого это не колышет… Но ладно, она отвлеклась от… Хотя отвлекаться было не от чего, происшествие в Старом городе особого интереса у нее так и так не вызывало, она даже не искала сообщений на эту тему в газетах…

Во вторник Диана и Калев обычно ходили в бассейн, уже второй год они старались посещать его раз в неделю, реже было бы слишком мало, а чаще чересчур дорого, да и времени потребовало бы больше, чем его можно было б на сие благородное дело выделить. К тому же плавание в тех условиях, в которых приходилось плавать, было отнюдь не абсолютным удовольствием, в бассейне, снабженном, как и все, надо полагать, нынешние искусственные водоемы, неким устройством, создававшим жуткую вибрацию якобы для массажа, плескалась куча немолодых женщин, почти перманентно подставлявших вибратору груди и задницы. И все бы ничего, но, во-первых, Диана отлично помнила муки соседа матери, некогда работавшего во вредном цехе и страдавшего вибрационным полиневритом, а, во-вторых, агрегат создавал мощное встречное течение, и плавать становилось попросту невозможно, приходилось торчать у дальней стенки, ловя моменты, когда онанистки, как Диана их окрестила, для разнообразия займутся чем-нибудь другим, например, попытаются поплавать. Единственным утешением было представлять полиневриты и полиартриты, которые эти дамочки в объятьях вибратора зарабатывают, но это, увы, могло случиться еще нескоро, так что успокоить расходившиеся в тяжелых бассейнных условиях нервы было нечем. Потому раза в неделю оказывалось более чем достаточно.

Итак супруги Кару в очередной раз посетили бассейн, поплавали и понервничали. Они только вернулись домой и переодевались, когда зазвонил телефон, Калев снял трубку, и до Дианы, менявшей неподалеку уличные брюки на домашние, донесся возбужденный голос Андреса, слов она, правда, не разобрала, но поняла, что произошло или происходит нечто чрезвычайное. Калев по обыкновению ограничивался односложными ответами типа «да», «нет», «ладно» и только напоследок удивленно произнес странное словосочетание, которое Диана перевела, как «фамильная честь». В конце стоял, то есть подразумевался, вопросительный знак.

– Что случилось? – спросила Диана, когда Калев положил трубку.

– Думаешь, я понял? – ответил тот философски.

– Но это был Андрес?

– Андрес, Андрес.

– И чего он хотел?

– Чтобы я наконец обзавелся мобильником.

– Калев, я серьезно!

– Ему нужна моя помощь. Срочно!

– В связи с чем?

– С очередным убийством, конечно.

– Каким?

– Придет, расскажет.

– А при чем тут фамильная честь?

– Придет, расскажет, – повторил Калев флегматично.

– Сейчас придет?

– Угу.

– На обед? Но у меня ничего такого…

– Это нет, – остановил ее Калев. – Не суетись. Ему не до обедов. Это, пожалуй, единственное, что я понял из его сумбурных выкриков.

Андрес примчался через четверть часа, торопливо скинул в прихожей верхнюю одежду и быстро прошел в комнату, забыв на полу у шкафчика для обуви свой любимый и единственный портфель свиной кожи, что лучше всего свидетельствовало о его растрепанных чувствах.

Он сел в ближнее к двери кресло и произнес мрачно и без всяких предисловий:

– Калев! Ты должен немедленно пустить в ход свою пресловутую интуицию! Мы в отчаянном положении.

– Мы это кто? – осведомился Калев.

– Мы это Кару.

– Хм!

– Да. Не знаю, слышал ли ты, может, читал где-то об убийстве в Старом городе?

– Так, краем уха. Точнее, глаза, – ответил Калев неопределенно. – Ты о том бизнесмене, которого застрелили средь бела дня в нескольких десятках метров от улицы Виру?

– Именно. Так вот, этот бизнесмен – компаньон Мадиса. И улики указывают на него.

– Под «ним» ты подразумеваешь Мадиса? – уточнил Калев.

– Да.

Диана громко ахнула. Три брата Кару предыдущего поколения, не сделав достойного вклада в демографию, произвели тем не менее на свет каждый по сыну, и теперь братьев Кару было опять-таки три, только не родных, а двоюродных. Калев был младшим из них, Андрес средним, а старшим Мадис, который в прошлом году справил пятидесятилетний юбилей с размахом не то чтобы купеческим, но немалым, сняли ресторан, гостей набралось полсотни, от одноклассников и однокурсников до сотрудников и родственников, тогда еще экономический спад не начался, и Мадис прилично зарабатывал, принадлежавшая ему ремонтная фирма была нарасхват, сейчас дела как будто шли хуже…

– Разумеется, Мадис его не убивал, – сказал Андрес после недолгой паузы.

– Разумеется.

– Но против него имеются довольно веские улики.

– Подробнее, – бросил Калев.

– Погоди. Понимаешь, сегодня вторник. Если до конца недели мне не удастся придать делу иной ход, я буду вынужден передать его кому-то другому. Поскольку главный подозреваемый – мой родственник… Понимаешь?

– Понимаю.

– Это хорошо, – вдруг успокоился Андрес. – Тогда слушай.

Он задвигался, рассеянно пошарил у кресла, искал портфель, не иначе, потом махнул рукой и стал говорить без шпаргалки, Диана удивилась, но не очень, обычно Андрес то и дело заглядывал в свои бумаги, но в действительности он всегда знал все наизусть и сверялся с записями только для порядка.

– Так вот, этого Силтника, компаньона Мадиса то бишь, Лембит Силтник его звали, не просто застрелили. Его ограбили.

– В газете, – заметил Калев, – было сказано, что бумажник жертвы убийца не забрал.

– Бумажник не забрал, да. Но прихватил кое-что другое. Убитый имел при себе четыреста тысяч наличными.

Диана присвистнула.

– Сумма кругленькая!

– И пухленькая, – добавил Калев. – Такую кучу денег в бумажник не впихнешь. Ясно. И где же он эту кучу держал?

– В спортивной сумке.

– В спортивной сумке? – переспросила Диана недоверчиво.

– Да. Не в большой, конечно, вроде саквояжа, а такой, которую носят на длинной лямке через плечо, более компактной. «Адидас», кажется. Так, во всяком случае, считает его жена, сам я, понятно, сумку не видел, но ее приметили в банке. Он получил деньги и положил их туда.

– Странно, – сказала Диана.

– Почему же, – возразил Калев. – В дипломате носить их даже опаснее. А угадать, что в спортивной сумке четыреста тысяч? Это, извините, надо знать.

Андрес кивнул.

– Скорее всего, убийца шел за ним из банка.

– И это был не случайный человек. Случайный стукнул бы его чем-нибудь по голове. А у этого было оружие. Значит, готовился заранее.

Андрес снова кивнул.

– А какого черта он пер с такими деньгами пешком? – осведомился Калев. – Почему не на машине? Машина-то у него есть, я думаю?

– Естественно.

– Ну и?

– Понимаешь, он в Старом городе и живет. Деньги он взял в СЭБ, том, что на Вана Пости. Пешком ему оттуда до дому было минут десять. А ехать надо кругом, час пик, к тому же он вернулся с объекта уже к двум, на работу не пошел, поехал домой обедать и машину поставил в гараж. Ну и не стал ее выводить, отправился так.

– Но тогда, – заметил Калев, – убийца должен был за ним следить от дому. Да еще и знать, что он собирается забирать деньги.

– В том-то и дело!

– Хочешь сказать, Мадис был в курсе?

– Ну!

– Быть в курсе, – сказала Диана, – недостаточная причина для того, чтобы убивать и грабить собственного компаньона.

Андрес вздохнул.

– Все не так просто. Калев, ты когда-нибудь был у Мадиса в конторе?

Калев покачал головой.

– Хотел, но как-то не собрался.

– Она у них не в специальном офисном здании, какие теперь строят, а на первом этаже старого дома, в переделанной квартире, таких тоже хватает. Евроремонт, окна, двери, ковролит и прочее, но на самом деле обычная квартира. Даже ванная и кухня остались, правда, вместо ванны душевая кабина, но на кухне есть плита, стол со стульями, они там себе кофе варят, перекусить можно, если обедать идти неохота. Ну и комнаты. Кабинет Мадиса, кабинет Силтника этого, еще в одной комнате секретарша сидит, ну и бухгалтерия. Перегородки тонкие, чуть повысишь голос, везде все слышно. Представил?

– Представил, – сказал Калев.

– В день убийства один из бригадиров… у них четыре бригады из разных мастеров, каждая на одном объекте… как правило, случаются и всякие комбинации, не всегда все делается параллельно, но это к делу отношения не имеет. В одной из ремонтируемых квартир возникла ситуация, когда надо было посоветоваться с начальством. Ну там некая дамочка вдруг решила переиграть, выломать уже наполовину поставленный кафель, передумала, видишь ли, цвет оказался не совсем тот, какой она хотела…

– Деньги есть, ума не надо, – заметила Диана.

– В этом роде. Словом, человек приехал в офис, вошел, услышал, что Мадис и Силтник разговаривают в одном из кабинетов, лезть не стал, решил подождать. Посмотрел, нет ли на кухне кофе, там у них обычно все время кофеварка включена, налил себе и сел. А поскольку кабинет был рядом, разговор шел, во всяком случае, моментами, на повышенных тонах, а перегородки, как я уже говорил, тонкие, он и услышал.

– То есть подслушал, – поправил его Калев.

– Услышал, подслушал, все едино.

– Ну и что за откровения дошли до его не в меру чутких ушей?

– Силтник сказал Мадису, что в контору с объекта не вернется, отправится в банк, решил, мол, забрать вклад, какой-то приятель шепнул, что банк не сегодня-завтра рухнет, лучше вынуть денежки, пока не поздно. А денежки, мол, немалые, в гарантии он не очень верит, если всем придется возвращать, откуда государство так вдруг возьмет подобные суммы, может, придется ждать второго пришествия, словом, выдал целую декларацию.

– А сумму назвал? – поинтересовался Калев.

– Нет. Впрочем, Мадис и так знал, сколько там у него.

– А ты это откуда знаешь?

– От Мадиса, естественно.

– Понятно. Дальше.

– А дальше пошла ссора. По словам этого мужика, конечно, Мадис-то говорит, что это преувеличение, ну повысил слегка голос, но называть разговор ссорой он бы лично не стал.

– А в чем дело-то было? – спросил Калев нетерпеливо.

– Сначал подоплека. Силтник этот играл на бирже. Удачно. То ли нюх хороший, то ли сведения какие-то имел, или просто везло, этого Мадис не знает. Но знает одно: года три назад этот тип позаимствовал деньги фирмы, пятьдесят тысяч, срочно были нужны, как он потом признался. Позаимствовал и купил некие акции, хорошо заработал и стал заниматься этим делом дальше.

– Но пятьдесят тысяч он вернул? – спросил Калев.

– Вернул. Мадис узнал, припер его к стенке. Вернул. И однако эти деньги лежали в основе его…

– Понятно! Дальше.

– Дела фирмы плохи. Сам знаешь, работы мало, строителей, которые без дела болтаются, полно, конкуренция, они часто простаивают, нечем зарплату платить, словом, срочно нужны деньги. Мадис предложил Силтнику вложить какую-то часть той суммы в дело, чтобы удержать фирму на плаву. Силтник отказался. Ну Мадис и напомнил о его… об основах его благосостояния. А этот заявил, что не будет в такой момент рисковать собственными деньгами. Словом, поговорили.

– И это, по-твоему, улика? – спросил Калев и перебил сам себя. – А кто там был еще? Кроме бригадира этого?

– Никого. Секретарша с бухгалтершей ушли обедать.

– Так рано? – удивился Калев. – Это в котором часу было?

– Около полудня.

– Нда.

– У них система такая, – пояснил Андрес. – Утром Мадис с Силтником обычно в офисе, а во второй половине дня ездят по объектам, и тогда секретарша и бухгалтерша сидят в офисе безотлучно, принимают клиентов, в первом приближении как бы, потом, конечно, договариваются хозяева…

– Весьма нелепо, – буркнул Калев. – Почему бы не ездить по очереди? В первой половине дня один, во второй – другой. И клиентов соответственно принимать.

– Это уже не наша забота.

– Не скажи. Брат-то наш. И если у него организация труда хромает…

– Мне своей работы хватает, – остановил Калева Андрес. – И если я ее худо-бедно не сделаю, Мадису придется потрудиться там, где организацией займутся другие. Ладно, не отвлекайся!.. Словом, там никого не было. Собственно, они и не стали бы при подчиненных такие разговоры вести, лучше меня знают, какие у них перегородки. Не было никого.

– Но бригадир-то был.

– Да. Однако о его приходе им было неизвестно. Так. Пошли дальше. Тут есть и другое обстоятельство.

– Какое?

– Оружие, – ответил Андрес кратко.

– Только не говори, что оно принадлежало Мадису! Умру – не поверю!

– Не говорю. Не ему. Но лежало в его сейфе. То есть сейфе фирмы.

– И сейчас лежит?

– Сейчас не лежит. Убийца бросил его рядом с трупом. Но лежало, установлено точно, по номеру. А шифр знали только Мадис с Силтником.

– Не может быть! А секретарь и бухгалтер?

– Нет. Только они.

– И что они там держали?

– В основном, документы. Бумаги, дискеты, компакт-диски. Ну и деньги. Сам знаешь, в этом бизнесе нередко приходится иметь дело с наличными. Обычно небольшие суммы, но иногда и немалые. Документы и деньги.

– И оружие, – пробормотал Калев. – Как оно туда попало?

– Силтник, – объяснил Андрес хмуро, – в молодости занимался спортом. Стрельбой из пистолета. Турниры всякие выигрывал. Потом от спорта отошел, но постреливал иногда в тире. Для собственного удовольствия. Пистолет принадлежал ему, а держал он его обычно в офисе, поскольку в тир ездил в будние дни, после работы, а может, и вместо работы, кто его знает.

– А разве Мадис умеет стрелять? – поинтересовалась Диана.

– Умеет, – вздохнул Андрес. – Тот же треклятый Силтник его и научил, к тому же из этого самого пистолета. Правда, не только его, как я понимаю, у него были задатки тренера и масса энтузиазма, он таскал с собой в тир чуть ли не всех сотрудников. Конечно, Мадиса таким уж ловким стрелком не сделаешь, но управляться с оружием он более-менее наловчился.

– Черт побери! – вышел из себя Калев. – Что за идиотизм! Как нарочно все сходится!

– А что я тебе говорил!

Андрес сердито стукнул кулаком по журнальному столику. Диана, стараясь действовать незаметно, переставила с него вазу с цветами на обеденный стол и сказала бодрым тоном:

– Ладно, допустим, Мадис умеет стрелять. И он мог взять пистолет. И мотив у него худо-бедно имеется. Но как он мог следить за этим вашим Силтником чуть ли не часами, ходить за ним по пятам, и тот его не узнал? Это же абсурд!.. Собственно, это не только Мадиса касается, а любого знакомого Силтнику человека, – добавила она, подумав.

– Во-первых, – сказал Калев, – в наше время узнать кого-либо даже на небольшом расстоянии мудрено. Сама ведь без конца ужасаешься, как одинаково все одеты. Сплошные джинсы, куртки, и все темное, черное, серое, фасон на всех тот же, что у мужчин, что у женщин, поди отличи одного от другого, знакомого от незнакомого. А тут еще дождь, капюшон на голову – и маскировка почти как у киношного гангстера с чулком на лице.

– А во-вторых? – спросила Диана.

– Во-вторых, можно представить и другую картину. Идет, допустим, Силтник по улице, и тут Мадис нагоняет его, восклицает: «А!..» Как его там, Андрес? Петер? Пауль?

– Лембит.

– «А, Лембит! Ты куда, домой? А я с двоюродным братом тут, в „Аполлоне“, договорился встретиться». И идет с ним рядом, поглядывает по сторонам, выбирает удобный момент, выхватывает, а скорее, осторожненько вынимает пистолет из кармана, стреляет другу в спину, хвать сумку и вперед. Как?

– Жуть, – поежилась Диана.

– Очень возможно, что так оно и было, – заметил Андрес. – Ранение-то контактное. Пистолет к спине приставили. Потому и звук был тихий.

– Но человек-то наверняка был рисковый, – сказала Диана. – А Мадис ведь тюфяк натуральный.

– Рисковый уж точно, – согласился Калев. – Днем, в Старом городе…

– Так темнело уже, – возразил Андрес. – В эту пору в четыре, считай, вечер, к тому же густые, низкие тучи. Да и дождь шел. Я пару дней назад в примерно то же время и погоду проходил по Пикк мимо «Маясмокк», обратил внимание, что на сто метров в обе стороны ни одного человека. На Пикк! Летом там целые толпы шныряют, да и зимой в хорошую погоду… Я думаю, он… убийца то бишь… собирался в более укромном месте напасть, ближе к Силтникову дому совсем тихий переулочек есть и двор темный, но когда увидел, что вокруг никого, переиграл… Еще вопросы имеются?

– Вопросы? – Калев поправил очки, побарабанил пальцами по подлокотнику кресла, помолчал. – Сначала маленькое резюме, – сказал он наконец. – Как я понимаю, отправная точка в этом деле – пистолет. Да, отпечатков, разумеется, нет?

– Нет. Грабитель был в перчатках.

Калев кивнул.

– Так я и думал. Итак, пистолет. Надо начинать с того, кто вынул его из сейфа. Так?

Андрес кивнул.

– Тут мы имеем три возможности. Первая – Мадис, вторая – сам Силтник и третья – некое лицо, знавшее или вызнавшее код, шифр, как его там…

– Мадис с пеной у рта утверждает, что кроме них с Силтником никто шифра не знал, – заметил Андрес. – Поскольку сам Мадис не в счет, остается один Силтник.

– Почему бы нет? – оживилась Диана. – Может, он взял оружие, так как знал, что пойдет за деньгами. Тогда пистолет должен был лежать у него у кармане. Неглубоко, чтобы быть под рукой. И вот вам пожалуйста! Почти та же картина. Знакомый Силтнику человек нагоняет его, что-то там говорит, идет рядом, потом незаметно выхватывает пистолет, и готово.

– Чтобы незаметно выхватить пистолет, – сказал Калев скептически, – надо быть вором-карманником. Вряд ли у Силтника имелись подобные знакомые.

– Ну хорошо, – уступила Диана, – картину можно чуточку изменить. Скажем, первоначально грабитель и не собирался никого убивать, просто вырвал сумку, а Силтник схватился за пистолет. Завязалась драка, и грабитель одолел. Завладел оружием и пристрелил Сильтника. А?

Теперь покачал головой Андрес.

– Драка дело не секундное. Кто-нибудь на улице появился бы, все-таки Старый город. И перчатки… не та погода, чтобы разгуливать в них просто так… К тому же мне трудно представить человека, который в драке одолел бы Силтника.

– Это почему же? – спросила Диана.

– Потому что Силтник был мужик большой и сильный. Вы, кстати, с ним встречались. На юбилее Мадиса. Не помните? Он сидел напротив меня, опрокидывал рюмку за рюмкой, хохотал на весь зал, еще и тосты пытался произносить, долго и нудно нес какую-то ахинею…

– Ахинею?

Диана призадумалась.

– Широкий такой тип, да? – спросила она. – Не толстый, а именно широкий. Как шкаф. Волосы очень светлые и борода. То есть бородка. Шкиперская. Он?

– Он, – подтвердил Андрес.

– Теперь и я вспомнил, – вставил Калев. – Правда, не бороду, а речи его. Глупые шутки. Детские, я бы сказал.

Шуток Диана не помнила, как и вообще ни слова из Силтниковых тостов, только то, что нес он действительно ахинею. Но плечи его припомнились живо, она поняла, что имел в виду Андрес, такого одолеть и вправду сложно. Наверно, потому и грабитель, замышлявший нападение, не решился просто хвататься за сумку с деньгами, как обычно поступают грабители, а вооружился. Точно человек знакомый.

– Скорее, – сказал Андрес, – пистолет попал к убийце недавно. Наиболее вероятно, что накануне.

– Почему накануне? – спросила Диана.

– Потому что в день ограбления Мадис всю первую половину дня просидел в кабинете. А раньше? Конечно, он не помнит, когда в последний раз видел оружие в сейфе. Собственно, он и в сейф не каждый день заглядывал. Однако, как выяснилось, в понедельник Силтник посещал свой тир, стрелял, то есть тогда оружие было у него.

– Иными словами, ты копаешь именно в этом направлении? – осведомился Калев. – Вокруг Силтника?

– А где же мне копать? Допустим, пистолет взяло третье лицо. Но и оно должно было узнать шифр от Силтника. Мадис тут никаким боком.

– А ты уверен, – спросил Калев, – что он никого не покрывает?

– Мадис?!

– Он ведь человек мягкий, может кого-то и пожалеть, – сказал Калев задумчиво.

Андрес промолчал.

– А как насчет жены Силтника? Она знала шифр?

– Утверждает, что нет.

– А где Мадис? – поинтересовался Калев после короткой паузы. – Не в кутузке, надеюсь?

– Пока нет, – буркнул Андрес. – Но может там оказаться, если мы…

– Да понял я, понял! Так где он? В конторе, дома?

– На объекте. У него дел по горло, вкалывать ведь теперь приходится за двоих. Где-то в Мустамяэ. Я ему звонил по дороге сюда. Так и думал, что ты захочешь с ним пообщаться, и договорился на шесть.