Перстень прелюбодеев

Классик – тот, кого хвалят не читая. Несправедливости тут нет; это просто уважение к выводам и вкусам человечества. / из сборника «При всем при том»/

Литература – роскошь, потому что она впитала в себя все лучшее, что есть в нас. /эссе «Вымысел, нужный как воздух»/

Хочет мать того или нет, она всегда навязывает ребенку свои взгляды. /эссе «О новых веяниях»/

– Это ведь так очевидно, – настаивал мистер Понд. – Настоящие

В действительности как раз самые сильные мужчины всегда оказываются в подчинении у женщин. Как однажды очень точно подметил один мой знакомый, по-настоящему трусливы только те мужчины, которые не боятся женщин. /эссе «Макбеты»/

Истинному, прирожденному гению дано создать произведение искусства из ничего. Микеланджело мог вылепить статую из грязи, а Джейн Остен – высосать роман из чашки чая, материала куда более эфемерного, чем грязь. /эссе «Вымысел, нужный как воздух»/

Всякий, кто помнит содержание своей любимой детской книжки, навсегда сохранит ощущение ее цельности, богатства, удержит в памяти мельчайшие ее подробности, и, если уже взрослым человеком ему случится перечесть ее, он будет потрясен, насколько скупы и однозначны были слова, породившие когда-то бурные и противоречивые эмоции. /эссе «Вымысел, нужный как воздух»/

Мы слишком часто забываем, что не только нарушения условностей, но и сами условности могут быть ненормальными. /эссе «Безумие и ученость»/

Взрослые не могут избежать ответственности воздействия на своих детей, даже если они берут на себя тяжкую ответственность не воздействовать на них вовсе. /эссе «О новых веяниях»/

Когда новаторство ставится под сомнение, обыкновенно ссылаются на то, что великие произведения прошлого также претили современникам своей новизной. Между тем более чем очевидно, что далеко не все новое и своеобычное может претендовать на право называться великим. /эссе «О вкусах»/