Buch lesen: «Какао»

I

– Привет.

– Здравствуй, – я жадным взглядом вцепился в ее губы.

Природа замерла в этот июньский вечер: золотые лучи, которые видно невооруженным взглядом сквозь густые хвойные кроны, и ни ветерочка.

Поднявшись на три ступеньки, она сравнялась со мной и замерла в проеме, потянув ко мне руки. Даже через одежду я почувствовал вновь ее ледяные, до одури холодные пальцы. Но током меня не ударило как в прошлый раз, хотя все мое тело моментально сжалось: каждая вена навыпуск, жилы в напряжении и пульсация скул, которые я не мог контролировать.

Она что-то несвязно прошептала мне на ухо про какао. И я застыл как статуя, без чувств и эмоций, ощутив безумную взволнованность. Я не мог скрыть, что она что-то для меня еще значит, что во мне еще тлеет прошлый огарок нашей странной любви. Это означало лишь одно – время не лечит, а я не умею совмещать в себе несовместимое. Я понял, что ее образ не размылся сотнями дождей разлуки. А еще то, что какао все еще ждет розу где-то в глубине кухонного шкафа с банками моего кофе, к которому я должен был направить свое мятое тело. И пошел.

Она обняла меня. Я моментально дотронулся ее ладоней, чтобы расцепить замок из ее рук на своем поясе. Их холод был для меня как колючее воспоминание начала моей любви. И потому я с силой сжал их, что бывшая девушка даже вскрикнула. А меня накрыло странным желанием – мне хотелось трахаться как перед преждевременной смертью. В груди было ощущение, что в данный момент – это единственное на свете, что я хочу. Это как последнее желание, которое необходимо выполнить перед переходом в новое состояние. Но я не обернулся. Так и стоял к ней спиной, прожигая взглядом металлическую банку с сухим порошком какао. А когда я почувствовал, как стучит ее сердце через торчащие соски, прижавшиеся к моей спине, кровь в жилах заиграла как в старые тревожные времена наших отношений. Затрудненное стесненное дыхание выдало мое скрываемое возбуждение. И только тогда я повернулся к ней.

Она приблизила свое лицо впритык к моему. Ни миллиметра пустого расстояния. Кожа к коже. Только дыхание иногда освобождало из плена друг друга на мгновение. До одури красивые губы были все такими же желанными, как и в первый день. Я вспомнил их вкус и тепло, отчего закрыл глаза. Мы слились в поцелуе. По телу побежала долгожданная дрожь.

Я покрывал ее лицо и плечи ворохом страстных поцелуев, иногда усасывая кожу в себя, пытаясь выжать нектар из ее тела. Я целовал ее как в последний раз, истошно и больно. Всхлипы с ее пухлых губ томили мой воспаленный разум. Упоительный вкус бархатной розы сводил с ума. Я терял контроль над происходящим. Был не властен над своим разумом и телом. Я давно никого не хотел так, как хотел сейчас бывшую возлюбленную. И, проведя руками по ее бедрам, вцепился пальцами в мякоть ее ягодиц. Да так, что она задрожала, словно в ее сознании всплыли все наши горячие ночи разом.

Я не помню тот момент, когда я раздевал желанную женщину. Все прошло настолько быстро, что только кульминация секса включила разум. Никакое сплетение рук и тел, не дало ощущение начала новой главы в отношениях, только прощальную сцену довольно грустного финала бурной половой связи. Пощечина наотмашь.

Время не лечило от сильных чувств. Эмоции были с искалеченным потенциалом. Желание любить эту женщину стало другим – с сотней обид и параличом души. Любовь в сердце уступила место пустоте, а себя покрыла льдом, который бывшей возлюбленной было сложно растопить такими холодными руками. Но вкус ее губ и запах розового масла все так же кружил мою голову, несмотря на то, что сейчас я ощущал себя бесчувственной статуей. Все эмоции, которыми накрыло меня с ее приходом, – только воспоминания, как привычка реакций.

Меня отпустило после близости. Напряжение ушло вместе с финалом секса. Спешный трах между нами сильно разрядил обстановку. Каждый из нас выдохнул: я, который не ожидал ее увидеть, и она, которая собиралась с духом прийти ко мне после расставания.

Я почувствовал, что она ожидала от меня несколько другого приема, отчего после секса опустила глаза в пол. Да я и сам от себя ожидал несколько другого, много раз представляя и проигрывая нашу будущую встречу. Все прогнозы оказались неверными. Миллионы вариантов поведения исключили миллион первый. Тот, который я больше всего боялся. Заранее продуманный спектакль рушился на глазах. Я вел себя, по привычке, растерянно. Неугасший трепет к бордовой розе заставлял меня плавить свою железную маску. Вновь я представал перед ней таким же влюбленным, только уставшим. И дрожание пальцев, когда я ставил на стол кружки с налитым в них какао, выдавало это состояние. И конечно, она видела тремор моих рук и души, соответственно. Она снова получала удовольствие от того, что все еще любима. И, улыбнувшись надменно, она подняла глаза с пола уже с воодушевленным блеском.

Я смотрел в ее зеленые глаза и молчал. Взгляд был все такой же нежный, наполненный теплотой и особой лаской, правда, потерянной за время разлуки. Вглядываясь в ее глаза, я больше не ругался на судьбу, понимая, что случайностей не бывает, что сгоревшее полено не разожглось от секса. Опыт пылкой любви, продолжительностью в полторы минуты, был как испытание, ведь нельзя забыть ту женщину, которую любил, невозможно взять и вычеркнуть все то, что между нами было. Время точно не лечило, а учило жить с болью, закаляя ее. Пыл сердца уже остыл, но оно все еще бьется в напряжении рядом с ней. То ли от еще неупокоенных чувств, то ли больше по привычке. Раны усилием воли не заштопались. Этот секс был все же лишним.

Я долго ждал от любимой женщины успокоения и счастья. Но отношения с ней мне этого не принесли. Глупо было сейчас надеяться вернуться в них и снова верить в то, что когда-то что-то изменится. Конечно, надежда давно проложила во мне огромный мост через боль, которую я пережил. Но мост этот был в какую-то другую историю. Ожидание жило во мне как бездомная собака, которая никак не могла найти себе место. И я умел и хотел ждать. Мне было рядом с любимой хорошо в ожидании ответного чувства. Мне было что ждать от нее. Но, когда она ушла… Ждать стало нечего, и поезд в никуда уехал без меня, забрав мою бездомную собаку с собой.

Она подошла к окну и стала нервно теребить локоны, выбившиеся из прически после близости со мной. Она спешно их поправляла, но они снова падали на лицо. Я слышал, что она плачет от досады. Именно оттого, что в очередном бою она проигрывала, а не оттого, что я не хочу быть с ней. Она наконец поняла, что потеряла меня, – с кем было в целом интересно играть, хоть и порой скучно и что наше долгожданное свидание через долгие дни разлуки вылилось в какие-то безмолвные грубые оправдания. Глупые и, пожалуй, ненужные.