Индийский поход

Эффективность стрельбы тем более неудовлетворительная в условиях, когда будет атаковать конница или полезут из джунглей, хорошо если удастся сделать хотя бы один выстрел. А то и его не успеют и придется сразу переходить в штыковую…

– В идеале было бы конечно сварганить барабанную винтовку на пять-шесть гнезд с капсюльной детонацией, чтобы избавиться от мешающей вспышки, – мечтательно вздохнул полковник. – Но это же какого размера получится барабан, при нынешних-то «слоновых» калибрах?!

Василий Васильевич, разглядывая собственное ружье только грустно вздохнул представив себе этот агрегат с барабаном и поморщился. Это ведь не только здоровенная по размерам дура, но еще и лишний вес, не меньше полкилограмма, тем более что по-хорошему надо с собой дополнительно таскать по два-три запасных барабана. А солдаты и так нагружены как волы и при длительном марше эти полтора кило станут совсем неподъёмными.

– Нет, солдатам нужно что-то попроще. Тем более вчерашним крестьянам барабанный механизм будет лишком сложен даже самый кондовый. Сломают. Сломают даже то, что ломаться не должно… никакого понятия о технике.

«Разве что кавалеристам можно и даже нужно что-то подобное сбацать, – снова подумал он не желая отказываться от откровенной вундервафли в плане скорострельности. – Пусть барабанное ружье не обеспечит большой дальности стрельбы из-за неважной обтюрации, но кавалеристам далеко стрелять и не нужно, они всегда работают накоротке и вот тут просто необходима большая скорострельность. Сотня всадников с пятизарядками обеспечит пятьсот выстрелов, а если они при этом устроят классическую карусель или караколинг! Ух и ах! Правда с калибром все равно нужно что-то делать…»

– Хотя бы тысячу казаков нужно такими мелкокалиберными барабанными винтовками снабдить. Будет так сказать гвардия, что обеспечит огневой перевес на сложных участках. Хотя о чем это я?! – изумился Василий Васильевич. – Есть ведь Атаманский полк, вот его и вооружим…

В структуре казачьего Войска помимо строевых полков в пятьсот пятьдесят казаков, существовал Атаманский полк, так сказать подразделение постоянной боевой готовности, насчитывающий тысячу двести тридцать человек и в отличие от строевых полков Атаманский никогда не расформировывался. И он действительно являлся своеобразной гвардией, не столично-парадной, а реальной, людей туда отбирали тщательно, как по боевым умениям, так и по росту, минимальным являлся метр семьдесят восемь. Богатыри!

– Но деньги… Где же вас столько взять на все хотелки?

Ну да, мелкокалиберные стволы как бы не в разы дороже привычных сейчас «слонобоев», когда в ствол свободно пролазит большой палец.

– А зачем им собственно именно мелкокалиберные? – задумался Василий. – Может наоборот ствол сделать еще более крупного калибра, сразу до трех сантиметров? Ведь работать будут в упор, да еще на скаку, когда с точностью стрельбы прямо скажем не ахти… Тут больше подойдет дробовик! Тогда при удаче одним выстрелом можно зацепить два, а то и три человека! Та же сотня при удаче может положить целый полк!

Эта идея Василию очень понравилась. Да, масса барабана получается еще больше, но это же не пехотинцы, а кавалеристы, так что не критично особенно если бойцов разгрузить от лишней массы, ту же пику например убрать… От таранных атак следовало отказываться. Такое копье по его мнению давно перешло в категорию анахронизма. Казаки с ними только мучаются.

– А что до мелкокалиберных стволов, то из них лучше сделать пистолеты, то бишь револьверы!

«Так, с кавалерийским огнестрелом вроде разобрались, – удовлетворенно подумал Василий Орлов. – Теперь с солдатским стволом нужно что-то придумать…»

По мнению Василия для увеличения скорострельности солдаты должны использовать бумажные патроны, без этой порнографии со скусил, сыпанул на полку, потом в ствол, забил пулю, утрамбовал шомполом… Просто вставил патрон в камору, налепил капсюль и стреляй.

– Заряжание с дула сразу отметаем. Нужно чтобы могли стрелять с колена и даже лежа., а всадники даже на коне перезаряжаться. Переломка, как у охотничьего ружья? – спросил он себя. – Просто, дешево и сердито… Но нет, нужно оставить вариант, когда с бумагой возникнут сложно и придется иметь дело с рассыпным порохом…

Василий Васильевич вспомнил разновидности казнозарядных винтовок, что появятся чрез некоторое время после наполеоновских войн. Увы, имена этих изобретателей-оружейников он не помнил (мог правда при желании выудить из памяти через самогипноз, просто не видел в этом ни малейшей нужды), но зато хорошо представлял конструкцию, где в казенной части имелся откидывающийся вверх «брусок» в который и вставлялась бумажная пуля.

– Хотя у них с обтюрацией тоже не все ладно, тем более если придётся не изготавливать с нуля, а переделывать местные стволы… это же с подгонкой каждого ружья охренеть можно! Нет… совместим обе идеи и делаем переломку, только патрон вставляется не в ствол, а в «прикладную» часть казенника. Тут и с подгонкой проблем не будет и обтюрацию приемлемую обеспечим!

При такой переделке даже ударно-спусковой механизм модернизировать почти не придется. Вместо кремния закрепить специальный ударник, что будет бить по капсюлю.

Кстати о капсюлях, а точнее о детонирующем составе. С этим никаких проблем у Орлова к его великому счастью не предвиделось. Как создать гремучую ртуть он знал прекрасно, более того знал более эффективный рецепт при этом делающий состав безопаснее. А то гремучка в чистом виде почти как нитроглицерин, вполне может детонировать от сильного ударного встряхивания. А всего-то и надо что взять тридцать пять процентов гремучки, двадцать пять процентов сурьмы и сорок процентов бертолиевой соли.

Создав чертежи, Василий Орлов сначала сделал деревянные макеты револьвера, ружья-переломки и барабанного дробовика и только убедившись, что все работает отправился в полковую кузню, чтобы сделать опытные образцы для начала из бронзы, это не железо с которым много возни со сверлением, а хороший металл для отливки, останется только немного напильником шлифануть.

Стволы разве что использовал стальные. Если для переломки подошел ствол от обычной фузеи, пришедших в негодность по разным причинам хватало с избытком, так что выбор был широк, то для остальных образцов оружия пришлось изворачиваться.

Орлов бросил клич среди казаков, что ему нужно, дескать собирает необычные образцы оружия для коллекции и необходимое принесли. Даже для дробовика нашелся подходящий крупнокалиберный ствол. Один такой матерый казачина, притащил ему странное фитильное нечто с воронкой на конце дула.

– Шпанская, – любовно сказал казак. – Как жахнет картечью, прям пушка, всех на своем пути сметает точно метла!

«Кажется это называется мушкетоном», – подумал Орлов.

– Чего тогда расстаешься, коли так нравится и эффективна?

– Деньга нужна, дочери на приданое, – вздохнул казак. – Да и срок мой службы выходит…

Василий только головой покачал, глядя на этого динозавра огнестрельного оружия наверное заставшее времена Кортеса, все еще находящееся в строю, но поскольку ствол благодаря качественной стали и хорошему уходу сохранился на удивление прекрасно, то заплатил почти не торгуясь.

Нашелся и мелкокалиберный ствол для револьвера. Кто-то затрофеил у панов детское ружье всего сантиметрового калибра. Из такого четыре револьверных ствола в итоге получилось.

«Подарю по одному отцу и деду и два мне», – подумал Василий.

Омрачало его настроение только тот факт, что все его инновации в оружейном деле стремительно утекут на запад.

Увы, Россия Василию Орлову в этом плане напоминала вечно течную суку готовую перепихнуться когда угодно, где угодно и с кем угодно. Текло везде и на всех уровнях и это неудивительно учитывая национальный состав этой аристократии не забывающих историческую родину, а то и вовсе являвшихся прямыми агентами. Но и русские были готовы на что угодно ради той же «милой Франции».

Кажется, секреты все эти дворяне не в состоянии в себе удержать как дырявое ведро воду, им даже платить не надо за разглашение секретов сами с радостью на каждом углу растреплют, а особенно в Английском клубе, ну и про масонов всяких не забываем, члены лож работали в первую очередь на Общество Каменщиков. Болтливее русских аристократов, наверное, только итальянцы и то не факт.

В преддверии наполеоновских войн это было весьма опасно в первую очередь для России. В любом случае противник сумеет быстро перевооружиться. Вопрос успеют ли это сделать наши или, как всегда, хлебалом будут до последнего щелкать?

– Но иначе никак… – вздохнул он.

3

Помимо оружия Василий Орлов занимался своими людьми проводя жесткое нейролингвистическое программирование на верность. Каких-то моральных терзаний полковник не испытывал, так как глубоко в их душу не лез и личности им, как это делают в тоталитарных сектах вроде Свидетелей кого-то там, не перекраивал. Просто ему требовалось, чтобы они держали язык за зубами и не смогли его предать ни при каких обстоятельствах.

Время шло и Василий начал нервничать. Потому как времени у него просто не было, а здешняя неспешная жизнь, когда на преодоление тысячи километров тратился чуть ли не месяц его выводила из себя, но увы сделать тут ничего нельзя.

А ведь он не так уж и далеко от столицы. До Петербурга курьеру скакать дней пять-шесть, столько же обратно, ну и еще сколько-то дней на решение вопроса по его вызову.

«Это если дед воспримет письмо со всей серьезностью и не станет затягивать», – думал Василий Васильевич.

Подошел к концу сентябрь. Орлов изведясь, уже собирался решить вопрос самостоятельно, обратившись с просьбой о предоставлении отпуска к генералу Краснову, благо, что находился у него на хорошем счету, но тут первого октября последовал вызов в штаб.

Из столицы наконец прибыл курьер с дозволением Василию Орлову явиться в столицу. Оставалось только гадать, чего это стоило деду ведь с марта находится в опале.

Немедля, Василий Васильевич прихватив с собой своих бойцов, одвуконь отправился в Петербург.

На дорогу ушло десять дней из-за ненастной погоды. Лили дожди и дороги сильно развезло.

«Одно плохо, письмо отцу в лучшем случае только-только добралось до адресата, а с Дона ему еще полтора месяца тащиться, если не все два по такой-то распутице…» – с сожалением думал Василий.

Впрочем, начать можно с дедом.

– Ну, здравствуй внук, – крепко обнял Федор Денисов соскочившего с коня Василия.

– Здравствуй дед…

Тут среди встречающих Василий обнаружил того, кого совсем не ожидал увидеть.

– Отец?! Как ты тут так быстро оказался?!

– Ха-ха-ха! – засмеялся Василий Петрович и дед ему вторил. – Я в Петербурге уже неделю как ошивался, когда твое письмо Федору Петровичу пришло. Вот тебя решил подождать, да узнать, что с тобой такого приключилось.

– У меня-то как раз все нормально, но разговор о причинах моей просьбы по отзыву в столицу приватный…

Намекнул он на лишние уши.

– Хорошо. Тогда приводи себя в порядок после дороги, да вечером поговорим, – сказал граф.

Парясь в бане Василий Орлов в последний раз взвешивал «за» и «против». Какую причину предъявить своего отзыва, а именно мистическую или полумистическую. То есть сказать, что он видел будущее или же попробовал себя в роли характерника на одном из офицеров, который по совпадению оказался причастен к заговору против императора. Что у одной, что у другой причины имелись как свои достоинства и недостатки.

В первом случае ничего доказывать не надо, но… результат очень уж непредсказуем, пятьдесят на пятьдесят. Сейчас еще не дошли до крайней степени маразма с этими спиритическими сеансами, до них еще сто лет. Мистицизм только делает свои первые шаги и ни отец, ни дед этим не увлекаются. С другой стороны люди религиозные и на этом можно попробовать сыграть…

Во втором случае надо назвать какое-то имя связанное с заговорщиками, какого-нибудь офицера, что якобы побывал в расположении их полка, это уже реалистично. Полковник в этом плане подготовился, пообщался с реально присутствовавшими в полку офицерами и узнал у них, кто дружен с теми же братьями Зубовыми. Но стоит только отцу или деду копнуть глубже, начать проверять, а был ли тот офицер на границе и все рухнет.

«Но не верить им мне причин нет, тем более по такому поводу… – все еще с большим сомнением думал Василий Васильевич. – Значит нужно их от этого слабого места отвлечь, сделав упор на свои способности характерника».

– Ну, рассказывай, – на правах старшего и хозяина, произнес граф Денисов после того, как раскурил трубку, когда после ужина они поднялись в его рабочий кабинет и сели за небольшой круглый столик.

– Дед, отец… в общем грешен я…

– Это ты чего там учудил, сын? – нахмурился Василий Петрович. – Панночку какую спортил от недостатка женской ласки? А теперь она беременная и требует чтобы ты на ней женился?

– Нет! – невольно засмеялся Василий Васильевич. – Ничего такого!

– Точно? А то знаю я тебя…

– Клянусь!

– Дуэлировал?! – предположил уже дед. – Убил кого-то?

– И не дуэль! Все расскажу, не перебивайте только… очень уж серьезная тема.

– Говори уже.

– В общем, как сказано в Библии, человек слаб, вот и я проявил слабость, не удержался от соблазна… У нас ведь в роду, что по твоей отец линии, что по твоей дед, были характерники, вот и я решил попробовать свои силы…

– Вот же ж! – всплеснул руками отец, по характеру являвшими очень импульсивным человеком.

– И? – с еще более хмурым видом кивнул дед. – Каков результат?

– Получилось.

– Откуда только узнал, что и как делать?! – снова воскликнул отец.

– Знаете ведь мою любовь к книгам…

Отец и дед кивнули. Василий Васильевич Орлов действительно отличался большой любовью к чтению, чему посвящал почти все свободное время. Казаки об этом знали и всегда подносили ему в подарок раздобытые фолианты, тем более что это было отличный способ задобрить полковника если кто-то сильно накосячил.

– Ну вот, нашел я в одной усадьбе довольно занимательную книжечку по этой теме… старую, ветхую, еще рукописную. Заполучить ее правда на совсем не получилось, но прочел я ее от корки до корки и кое-что выписал для себя. Ну и решил попробовать, сначала на своих казачках потренировался…

– Вот оно как?.. И поэтому себя попросил выдернуть, чтобы сообщить нам об этом? – спросил дед.

– Нет конечно. Ради этого не стоило столько напрягаться. А стоило из-за того, что я благодаря этому своему умнею узнал.

– А именно?

– Был у нас проездом поручик Михаил Ляхов из Изюмского легкоконного полка, и вот с ним я тоже решил провести эксперимент. А то ведь одно дело наши казачки, все-таки люди темные и малообразованные и совсем другое дело дворяне, коих с детства просвещают, согласитесь совсем другое восприятие мира, вот и решил проверить так же это эффективно будет с просвещенными людьми работать или только на простых так сказать дремучих людей действует.

Отец и дед понятливо кивнули.

– Как вы уже поняли, подействовало.

– И что узнал?! – проявил нетерпение отец, аж заерзав а стуле.

– А узнал я… что состоит он в числе заговорщиков, что собираются в скором времени свергнуть императора.

– Ох ты ж! – аж вскочил Василий Петрович.

– Хм-м, действительно, – после глубокой затяжки выдавил дед. – Это стоило того, чтобы поспешить в столицу. Доверять такое бумаге опасно… Продолжай, внук. Рассказывай все что узнал.

– Да собственно это почти все, много этот поручик не ведал, мелкая ведь сошка, только догадки у него. Но что точно, так это то, что в заговоре участвуют все братья Зубовы и их сестра Ольга Жеребцова, что как известно является любовницей английского посла Уитворта.

– Тьфу ты! – снова дал о себе знать очередным всплеском рук Василий Петрович. – Змеи подколодные! Ставлю руку на отсечение, что это англичане все организовали! Не нравится им наше присутствие в Средиземном море!

Дед согласно кивнул, пыхнув дымом, и снова взглянул на внука.

– Все дед. Больше мне сказать нечего.

Василий конечно мог бы еще много что добавить к сказанному, про вице-канцлера Панина, генерал-губернатора Палена, командиров гвардейских полков, но это было бы подозрительно.

Опять же, завербовать на данный момент могли не всех ключевых лиц, взять того же Александра Аргамакова – полковой адъютант Преображенского полка и плац-майор Михайловского замка. Он необходим заговорщикам, чтобы попасть внутрь замка через его разводные мосты. Имел полномочия входить к императору для доклада о чрезвычайных происшествиях в городе в любое время суток.

Откуда вообще так на эту тему много знал. Ну так Индия, все эти чакры, мантры, третий глаз и прочая йога с аурами. При чем ту вся эта эзотерика? Одно цепляет другое, родители всей этой ересью интересовались плотно, потом еще Жириновский какую-то пургу нес про мытье сапог в индийском океане, краем мелькнула информация про несостоявшийся индийский русско-французский поход, вот как-то по совокупности и заинтересовался этой темой. Память же хорошая, помнил много.

«Лучше потом самостоятельно размотать клубок потянув за Зубовых, если до его размотки вообще дело дойдет», – подумал он.

– Понятно…

4

Повисло напряженное молчание, при этом граф положив руки на стол и сцепив пальцы в замок, дымил как еще не существующий паровоз и о чем-то напряженно размышлял, сдвинув брови.

Первым не выдержал Василий Петрович Орлов:

– Что делать с этим со всем будем?!

– А нам надо что-то с этим делать? – вынув трубку изо рта и откинувшись на спинку стула, вкрадчиво спросил граф.

– Но…

– Или может быть он тебе по нраву? – усмехнулся на зятя граф.

– Нет…

Василию Петровичу тоже не за что было любить императора несмотря на его благоволение к войсковому атаману Донского казачьего войска, благодаря которому собственно и занял столь высокое положение. Все из-за ситуации с калмыками.

Он предпринял попытки урегулирования конфликта с калмыками. Суть его следующая. По уходе в январе 1771 года большой Торготской Орды в Китай, оставшиеся в России калмыки в числе 2000 кибиток разделились на четыре орды: Большую и Малую Дурботскую, Торготскую и Хошотскую, кочевавшие по правой стороне Волги до границ Войска Донского. В 1785 году Большая Дурботская орда была причислена к казенному ведомству и разделена на четыре части, надзор над коими был вверен особым приставам.

Притеснения этих приставов вынудили калмыков перекочевать в 1788 году к Дону и прожить там до 1794 года, когда они стали просить дозволения навсегда им остаться при Войске Донском, но императрица Екатерина II поручила войсковому атаману Иловайскому склонить их к переходу на левую сторону Волги, куда они и перекочевали в 1795 году.

Однако по вступлении на престол Павла I они снова стали просить о причислении их навсегда к Войску Донскому. Орлов, бывший тогда уже войсковым атаманом, поддержал их просьбу и в 1798 году император Павел I повелел причислить калмыков к Войску Донскому.

Орлов составил для вновь прибывшей калмыцкой орды проект суда, под названием «сыскного начальства». Но так как ему вскоре пришлось отправиться в Пинский поход, то проект этот был представлен императору Павлу I наказным атаманом Д. И. Иловайским, но Павел I не утвердил этого проекта, а вместо Сыскного Начальства повелел учредить особое правление, которому, между прочим, было поручено «сделать поголовную перепись, в коей означить, по кибиткам или по селениям, всех калмыков, с показанием их лет» на таком точно основании, как производится подобная перепись по Войску Донскому.

Эта перепись и вообще действия вышеупомянутого Правления очень не понравились калмыкам и в мае 1800 года Большая Дурботская орда в полном составе откочевала в степи Астраханской губернии. Узнав об этом, Орлов тотчас же поехал к калмыкам, догнал их и старался уговорить возвратиться на Дон, но калмыки наотрез отказались вернуться. Побег калмыков из донских степей причинил Войску большой материальный ущерб, так что любить императора было не за что.

Собственно, из-за ситуации с калмыками Василий Петрович и находился в столице, пытаясь уже здесь как-то выправить положение, но безуспешно.

– Слушай дед, а ты часом сам не среди заговорщиков?

На это Федор Петрович только усмехнулся.

– Нет.

– Не пойми меня неправильно дед, но после твоей опалы и твоего сейчас заявления…

– Внук, если я сказал «нет», то значит «нет», – жестким тоном произнес Денисов и хлопнул ладонью по столу.

– Прости дед, – повинно склонил голову Василий Васильевич.

– Ничего, – смягчился граф. – Ситуация действительно… неоднозначная, но даже если бы ко мне пришли за поддержкой я бы отказался. Стар я для таких дел и риск большой. Будь я моложе, может и поучаствовал был от обиды из-за опалы. А сейчас… плевать.

– Так что, Федор Петрович, ничего делать не будем? – снова спросил зять графа.

– Повторю, а оно нам надо? – даже как-то расслабленно пыхнул дымом первый казачий граф. – Давайте говорить прямо, нынешний император… плохой император несмотря на то, что сделал довольно много правильных вещей, но эти хорошие дела полностью перечеркиваются его стилем руководства, слишком вспыльчивый и непоследовательный. Сегодня одно скажет и сделает, завтра другое, зачастую диаметрально противоположное вчерашнему. Как с таким императором можно хоть что-то планировать в жизни? Постоянно ждешь от него подвоха. Так что понять заговорщиков можно, они боятся его очередной выходки, когда можно всего лишиться в один миг… Вот сейчас ты Вася генерал и войсковой атаман, а завтра перемкнет у него в голове и станешь никем и твой сын заодно с тобой коров пасти.

Василий Петрович молча с хмурым видом рухнул на стул.

– А ты внучек не согласен?

– В этой части, про взбалмошность императора, согласен…

– Хм-м… что ты этим хочешь сказать?

– Проблема в том, что за заговорщиками стоят англичане дед. Сейчас они нацелились на Мальту и Александр, которого хотят возвести на престол в обход назначенного наследником Константина расплатится им эту помощь.

– Да и черти с этим островом поганым, – махнул рукой граф.

– В целом согласен, – кивнул Василий. – Он в нынешних обстоятельствах, как чемодан без ручки, проблема в том, что Александр теперь на крючке и будет делать все, что скажут ему англо-саксы. А учитывая, что сейчас творится в Европе это для нас может обернуться большими проблемами.

– Продолжай…

– Сейчас Наполеон подминает под себя Европу, и я уверен подомнет всех кроме островитян, оставив их на закуску. Французам нужно восстановить флот сильно пострадавший от революции… которую вполне возможно устроили как раз англо-саксы, чтобы этот французский флот уничтожить, тем самым избавившись от конкурента в колонизации иных земель, той же Индии.

– Думаешь они революцию лягушатникам устроили?

– Не факт, конечно, но если посмотреть, что пострадал в большей степени именно морской офицерский состав, то… вспоминаем одну цитату, звучащую как: «смотри кому выгодно».

– Понятно… Дальше.

– А дальше, если еще и Россия станет союзником Наполеона, то это для Англии конец. Для нее это конец даже если Россия окажется нейтральна и не станет вмешиваться в европейские дела, что вполне вероятно при нынешнем императоре, что уже кажется начал осознавать простую вещь – европейцы лживы и бесчестны и никогда не выполняют своих обязательств ибо оказанная услуга уже ничего не стоит. Так что англичане останутся один на один с Наполеоном, чего они боятся до непроизвольного мочеиспускания.

– И мы нужны им как союзники, – сказал Василий Петрович, с некоторым удивлением поглядывающий на сына.

– Скорее в качестве пушечного мяса, – невесело хмыкнул граф.

– Верно. Император, что с помощью англичан сменит на престоле Павла Петровича, став их марионеткой, вынужден будет бросить нас против армии Наполеона. А теперь представьте ее размер, после того, как он покорит всю Европу. И даже если мы победим, точнее не мы, а англичане, что нанесут добивающий удар. Представляете какие будут у нас потери?

– Гигантские, – кивнул граф.

– Вот именно. Надо ли говорить, что нашей слабостью постараются воспользоваться наши соседи? Та же Польша, Швеция, я уже молчу про осман… Нам придется очень туго и на помощь тех же англичан, как вы понимаете рассчитывать, не приходится.

– Да уж внучек, нарисовал ты картину… – выдохнул граф и затушил трубку, после чего налил в стакан из графина горилки, если судить по бледно-белому цвету, и залпом выпил. – Только зная характер Павла Петровича можно с большой долей уверенности спрогнозировать, что воевать нам все же придется, пусть и за французов против тех же англичан.

– Возможно…

«И даже раньше, чем вы думаете», – подумал Василий Васильевич и продолжил:

– Только вряд ли это будет высадка на остров.

– Почему? – спросил отец. – Это ведь самый быстрый путь победить англов.

– Их флот силен, это надо признать, и даже если добиться победы, то потери в кораблях будут громадными. Оставшимися вымпелами перебросить на остров большой десант не получится, а то, что получатся англичане легко сбросят в море. Так что если и бить англичан, то по самому больному месту, если в сердце не получится.

– Это куда же? – удивился отец.

– По кошельку, конечно, – усмехнулся Василий Васильевич. – То есть по Индии.

Граф раскатисто засмеялся.

– И вот это направление, нам уже интересно. Там хоть хабар можно будет хороший взять, шелк, драгоценные камни, золото… раджи сказочно богаты, а не сдохнуть напрасно, удобрив поля Европы своими телами, да еще и задолжав тем, кого мы будем спасать от Наполеона.

– Ух! – продолжил посмеиваться граф, вытирая выступившие слезы платком. – По кошельку!.. Каково а?! Но ты прав, кошелек их самое больное место, те еще торгаши…

– Так что для того, чтобы мы могли хорошенько прибарахлиться, нам нужен живой Павел Петрович.

– Да уж… – выдавил из себя Василий Петрович, глядя на сына совсем уже круглыми от изумления глазами.

– Что ж внук, если смотреть на ситуацию с этой стороны, то действительно императора надо защитить. Вот только как это сделать?

– Добиться аудиенции и рассказать ему все, – выпалил Василий Петрович.

– Не самая лучшая идея, отец…

– Почему?

– Допустим он поверит без предъявления доказательств, которых у меня нет… но все же поверит и прикажет Петру Палену как главе Тайной полиции проверить сведения по тем же братьям Зубовым…

– И заговор вскроется.

– Вскроется… только с чего ты взял, что Пален сам не в числе заговорщиков?

– Э-э…

– Тогда нас самих порешат.

– Это невозможно…

– Почему отец? Пален так же боится пострадать от буйного нрава императора, как и все прочие высокопоставленные аристократы.

– И что тогда делать?

– Да внук, что ты предлагаешь?

– Как опять же сказал один умный человек, хочешь, чтобы дело было сделано так как надо, сделай его сам.

– А именно? – продолжил допытываться граф.

– Предлагаю навестить одного из братьев Зубовых и хорошенько его поспрошать на тему заговора и узнать всех участников.

– И с этим идти к императору? – удивился отец.

– Нет.

– Почему?

– Неизвестно, что императору стукнет в голову, когда он получит информацию о готовящемся на него покушении. Я более чем уверен, число заговорщиков велико, и они очень влиятельные люди, то… кто-то все же благодаря своим связям сможет вывернуться от ответственности и уже мы окажемся под ударом. Да просто их сторонники захотят нам отомстить. Нам это надо?

– Нет…

– Опять же, заговор может перейти в активную фазу. Заговорщики начнут действовать, как только станет известно, что их раскрыли. А это станет известно всем.

– Тогда что делать?

– Как я уже сказал, сделать все самим, да так, чтобы об этом не стало известно императору.

– Да как же он не узнает…

– А кто ему расскажет? – криво усмехнулся Василий Васильевич.

– Так ты что, предлагаешь…

– Ну да бать, мертвые не говорят и тем более не кусаются.

Василий Петрович выпучил глаза и только хватал ртом воздух, а граф после короткой паузы снова расхохотался и снова отерев глаза платком, прохрипел:

– Ты прямо башибузуком каким-то стал! Но ты мне нравишься! Не зря я хотел передать тебе в наследство свое графское достоинство, теперь только окончательно уверился в этом!

– Осталось решить, кого станем потрошить в плане информации, – произнес Василий Васильевич. – Хорошо бы самого посла… Уверен, что он знает всех заговорщиков.

– Опасно, – отрицательно покачал головой граф. – После его исчезновения такой переполох начнется! Весь город на ушах будет. Да и заговорщики могут возбудиться раньше времени. Так что надо кого попроще и обставить как естественные причины смерти, чтобы точно не задергались раньше времени.

– Тогда кого?

– Точно не Николашку, – хохотнул Федор Петрович Денисов, что изрядно пожил в столице, повращался в высшем свете и знал все обо всех. – Во-первых, туп как пробка, а во-вторых, его жена столь болтлива, что если бы она хоть что-то бы узнала о заговоре, то об этом трепался уже весь Петербург. Так что очень сомневаюсь, что Коленьке говорят все, зная, что женушка из него все вытянет и растреплет по секрету всему свету!

Троица посмеялась.

– Вот кого надо было бы взять за жабры, так это Платона, умен и хитер, полная противоположность своему старшему брату, да вот беда, в опале он и за границей обретается…

– Остается Валериан, – со вздохом сказал Василий Петрович. – Но пытать калеку…

– А еще сестрица ихняя, – напомнил Василий Васильевич.

– Ты что же, женщину… – очумело посмотрел на сына Василия отец Василий.

– А что тут такого, бать? – криво усмехнулся тот. – Раз уж влезла в мужские дела, да еще со свержением императора, то и отвечай соответствующим образом.

– Хм-м… тоже верно, – степенно покивав, согласился граф.

– Тогда лучше все-таки Валериана поспрошать… – насупился Василий Петрович.

– Валериана, так Валериана, – кивнул граф. – Тем более гнида редкостная…