Buch lesen: «Последнее время»

© Коротеев Г. Н., 2024

* * *

Последнее время

Пролог

Привычно слышать фразу «в последнее время» или «за последнее время». Последнее время. Мне кажется, что абсолютно любое время – последнее. Вот вроде момент настоящего! Бац! И он уже в последнем времени. Последнее время за нами… Последнее время перед нами… А вот мы, окружённые им, барахтаемся в лужице настоящего. Последнее время – это время, когда лично осознаёшь, что основная жизнь-то прожита и чутка только и осталось, а сам это только осознал. Это как и руль выкрутил, и на тормоз нажал, а столкновение неизбежно, и только прищурившись ждёшь удара. Что успеешь за это время? Только осознать себя в воспоминаниях, понимая, что и обозримое будущее, насколько оно возможно, тоже «последнее время».

Конечно же, я ни хрена не писатель. Образованием не вышел. Так что литературного шедевра тут можно и не ждать. Чего ожидать от пэтэушника, проведшего всю жизнь свою за рулём да под капотом? Хотя на слесарном поприще я достиг определённых успехов. Но кто бы знал тогда, как, переступив порог «путяги», я до жути боялся все эти грязные, здоровенные механизмы! Один только задний мост ГАЗ-53 в разрезе чего стоил! Первое время на производстве весь этот лязг и грохот наводил только тоску. Однако в ту бытность в СГПТУ хорошо кормили и одевали, выдавали всё вплоть до фуражки, а в семье с финансами были реальные проблемы. Так что как бы меня ни напрягал весь этот цирк, а жизнь – очень хороший, сука, дрессировщик! Вот только не знаю, то ли в ноги ей за судьбу мою поклониться, то ли взвыть от прозрения, что вдруг и не моя вовсе это жизнь, а чья-то чужая? А со своей дороги я сбился давно и окончательно, да и делал это неоднократно. Ну да ладно.

Автобиография, местами, – да. Однако я изо всех сил постараюсь не впутывать в повествование родственников и близких, а без них какая может быть автобиография.

Если вдруг читателю покажется, что мата в тексте много, то для сравнения не нужно идти в какой-то трудовой коллектив или на стройку. Нужно просто открыть окно и прислушаться к футбольной игре подростков на детской площадке.

Всё, что здесь рассказано, – рассказано максимально правдиво, если что и исказилось, то только по причине удалённости некоторых событий от сохранившегося материала в моей памяти. Такие вот получились забавные, порой поучительные, а порой и грустные истории из жизни. Просто весёлые и печальные случаи, которых мне уже не пережить. Вроде как ностальгия. Слово нежное и безобидное, а чутка копнёшь поглубже, и вот уже становится легкая ностальгия тоскою зудящей, смертною со страхом понимания, что порой изводил драгоценное время единственной жизни на хуйню полную.

Приступим, пока бенгальский огонь моего существования ещё попукивает искорками в руке Господней! Хронологией я тоже страдать не буду, поэтому, как всплывают трупы событий в вечной реке Лете и в закоулках моей памяти, так и будем их описывать!

Книга рекордов пениса

Был по молодости у меня знакомец, уж очень на своём члене помешанный. Он для члена любимого своего даже блокнотик завёл, в коем все факты пребывания этого данного ему природой органа в разных женских организмах записывал.

И не просто ФИО барышни какой, а в каком именно подходящем для коитуса отверстии у неё он побывал! Я, как доверенное лицо, сам этот блокнотик видел. Откроет он его, хвалится, а сам от счастья светится и гордится новым достижением, как олимпиец медалью! А тут что-то, видать, накосопузил он в своих половых приключениях и давай меня пытать вопросом, поставленным так, что если, к примеру, у него триппер, а он кому-то в рот дал, тот человек заразится триппером или нет? Во! А я – хрен его знает! Из меня венеролог, как из шила самосвал! Но поскольку вопрос (для меня) риторический, говорю, мол, нет, не может! Должны половые органы соприкасаться, тогда уж точно. А он никак не успокоится и всё мусолит меня, как Тузик шапку, что организм-то – он единое целое, и не важно, куда зараженным членом тыкать! Везде можно передать эту заразу! Достал, короче. Я у него спрашиваю:

– У тебя что, триппер?

Он:

– Нет!

– Так какого хера ты до меня доебался с ерундой всякой?

– Хочу, говорит, до истины докопаться в этом вопросе!

– Поскольку, – отвечаю ему, – я не специалист в этом вопросе, то вполне могу допустить, что тот человек, которому ты «дал на клыка», имея болезнь, вполне мог заразиться!

У него перекосило лицо, и с паникой в глазах он выдал:

– НО Я ЖЕ ЗУБЫ-ТО СРАЗУ ПОЧИСТИЛ!!!

Жесточайшее палево!

И я подумал, что не у него одного в блокнотике появляются свежие записи.

Что-то вспомнилось

В принципе, так можно озаглавить всё тут, но вот я что-то прибился по армейке. Служил я в Белоруссии под Минском на складах боеприпасов в пожарной охране этих самых складов. Были у нас две пожарные машины, и на них два водилы, Коха и Базиль. Если Базиль был парнем высоким, туповатым и бесхитростным, то Коха, наоборот, – маленьким, толстеньким и каким-то наивноподлым, особенно любившим повторять: «У мене усё заябися! У мене у Зельве було пячь баб и два трактора!»

Отправили их однажды проверять насосы на машинах на работоспособность, а то застаивается без работы (слава Богу!) техника. Раскинули они, значит «рукава» на берегу пруда, Базиль насос включил, Коха пруд из «ствола» поливает. Идиллия! Бля… Да вот как бы не так! Пытливый Базиль подумал: «А что если на Кохин «ствол» десять атмосфер давления подать!!?? И подал! «Рукав» поднялся в воздух, давай извиваться и восьмёркой несчастного Коху о берег ебашить! А тот орёт, летает, но крепко за «ствол» держится, не выпускает из рук! Кабы выпустил, убило бы его нахуй! Сбросил Базиль давление и давай угорать со смеху! Охуевший от своих полётов Коха пришёл в себя и в драку полез. Подрались они потом, но так, для понту пацанского больше.

Другой раз отправили Базиля и ещё пару бойцов на пожарной машине покататься вокруг части и металлолом поискать. Бред, конечно, но это ж армия, да ещё и при Советах. Ну да ладно! Катаются они, катаются, а к слову, катаются-то на трёхосном ЗИЛе-131! Ну нигде никакого железа найти не могут! Тоска на них накатила, вокруг лето, жара, а они в машине вокруг части просто так горючку жгут. В конце концов нашли они себе развлечение: увидал Базиль, что рядом с обочиной траншея закопанная, видать, местный колхоз кабель проложил да зарыл. С криком: «Поможем колхозу утрамбовать землю!» – съезжает Базиль наполовину с дороги, так, что три левых колеса по обочине едут, а правые траншейную гряду уминают. Прёт вездеходище! Однако радость была не долгой, проехав метров триста, сажает он машину на все три моста. Пиздец. Приехали. Телефонов нет. Рации нет. Прибегает в часть запыхавшийся боец. Так, мол, и так, давай, сержант, вторую машину! Я в тот день в наряде по команде стоял. А как я им вторую машину дам, когда без обеих машин часть не боеготовна? Да делать нечего. Отправляю Коху товарища выручать, но говорю, чтоб срочно. И по дороге чтоб хуйнёй не страдали, а рысью в часть!

Прошёл час. Прибегает запыхавшийся боец. Оказалось, что Коха, увидав Базилевы «кренделя» на обочине, тоже съезжает с дороги и едет строго по следам первой машины. И засаживает на все три моста свой ЗИЛ в пятидесяти метрах от первого! Первый пиздец этого дня, как выяснилось, под пиздец только маскировался. И вот здрасьте! Ёбаные клоуны! Послал я их на хуй. Сами они разыскали пьянющего (по причине выходного) тракториста с Т-150, машины повыдёргивали, а я сидел молился, чтоб проверяющий какой не пришёл, а то слухи-то по части быстро разносятся! Обошлось тогда, но то, что водители у нас конченые распиздяи, признали все. Хотя… У предыдущего призыва тоже были приключения. Поступает сигнал на пульт – и срывается машина с командой на пожар в соседнюю деревню! А водила не проверил уровень воды в «бочке», а там половина, что категорически запрещено! Резкий поворот из ворот части, и лежит уже машина на боку и ни на какой пожар не едет! Из бака, что наверху оказался, бензин в салон течёт. Благо не курил никто! Да и запускать процесс подъёма нельзя: зима. Вода замёрзнет, «бочку» разорвёт. То же всё от распиздяйства!

Особенно хочется вспомнить командира нашей части. Настоящий военный. Стать! Выправка! Пил всё, что горит, ебал всё, что шевелится. Однако на людях никогда этого не показывал. Но и его распиздяйство не обошло стороной. По чину полагался ему командирский УАЗ, но будучи хоть и не молодым, но понторезом, ездил он, точнее, возили его на черной «Волге». Как и откуда взялась на балансе части эта машина, история умалчивает. Только однажды, чуть-чуть не доехав до родных ворот, развалилась она нахуй! Моторный отсек с передними крыльями отвалился от кузова. Пиздюлей в гараже при части слесаря за такой командирский позор огребли по полной!

А за что уважали его? Приведу один пример. Наэкономил как-то повар наш Ризо (азербайджанец) муки на кухне, и решили мы побаловать себя блинами. После отбоя напекли целую стопку! Да только хотели из кухни в казарму их отнести… Бац! Дежурный офицер. Прозвище у него было Пиночет. Очень похож. Препротивнейший тип, которого в части все не любили за подхамиаж к начальству и стукачество. Взял он нас за жопу и приказал нести блины в штаб, для утреннего доклада командиру части о ночном ЧП. А я аккурат начальником наряда в ту ночь был.

Сидим мы утром в столовой на завтраке, размышляем, какую форму примут причитающиеся нам пиздюли. Ожидаемо, заходит в столовую наш полковник, за ним семенит светящийся от счастья Пиночет с тарелкой злосчастных блинов. Мы сидим, уткнулись в тарелки. Ждём. А командир подзывает к себе повара и спокойно приказывает раздать блины военнослужащим и желает всем приятного аппетита. И всё! Никаких наказаний! Никаких пиздюлей! Пиночет, конечно, расстроился ужасно. Вот такой был командир. По хуйне не наказывал.

Хитрые гвозди

Начальником нашей пожарной команды был абсолютно молодой лейтенант. Поговаривали, что его родной дядя – главный пожарный округа. В это верилось, иначе как в воистину райский для начинающего офицера уголок попал такой придурок? Как человек он был, как дедов хуй – «не стоит, не падает». Ни злой, ни добрый. Абсолютно не контактный. Короче, никакой. С личным составом работать вообще не умел. Приказы его были порой совсем идиотские. Узнал он однажды, что солдаты в самоволки по ночам бегают через окна нашей одноэтажной казармы. Приказ забить напрочь все окна гвоздями достался мне. Взял я гвозди, молоток и забил всё, как было велено. Только в одной раме сделал фальшгвоздь. На взгляд забит он напрочь, но в реальности совсем нихуя не держал.

Проверил всё летёха. Славно торчат из оконных рам шляпки невъебенных гвоздей. Ну и прекрасно!

Лето на дворе. Проводит летёха занятия в Ленкомнате. Жара и духота ужасная. А тут командир части с проверкой. Вдохнул он нашей атмосферы и приказывает немедленно открыть окна. Лейтенант объясняет, что это невозможно, и вводит полковника в курс дела. Посмотрел полковник на нашего начальника как на умалишенного и приказал гвозди вынуть и впредь окна открывать!

На следующем же разводе мне поступает приказ от нашего лейтенанта:

– Сержант! Берите отвёртку и идите доставать гвозди из рам.

А я что? Было бы приказано! Беру отвёртку, и пошёл. Солнышко светит. Птички со свистом туда-сюда шныряют. И я стою мудак мудаком, отвёрткой гвоздь ковыряю. Понятно, что отвёрткой, при любом раскладе, гвоздя не достать, но приказ есть приказ. А инициатива – штука наказуемая. Через час моего страдания хуйнёй появляется лейтенант. Видя, что дело не двигается с мёртвой точки, берётся за него сам. Кладёт палец на раму, поддевает шляпку гвоздя отвёрткой и, положив отвёртку на палец, создаёт рычаг для вынимания гвоздя. Палец уже синеет, а гвоздь, ясен хрен, не идёт! Только я подумал, что гвоздю-то похуй, а палец сейчас сломается, он остановился. Секунд через пятнадцать выдал-таки мне свою гениальную мысль:

– Сержант, здесь нужен гвоздодёр!

Занавес.

Про водку

Конечно, при любых запретах солдат найдет где выпить. Помню, даже как-то в местном магазине запретили личному составу одеколон продавать. Я к алкоголю не так трогательно отношусь, парфюмерию не пробовал ни разу. Но вот самогон хуёвый как-то пить пришлось. Он был настолько хуёвый, что приходилось делать глоток, зажимая нос.

Самогон обычно покупали у местных, а иногда, крайне редко, удавалось на него заработать.

Лето было очень жарким, и вокруг части начали гореть торфяники. Каждый день на тушение часть выделяла одну машину в помощь гражданским пожарным. Тушить торф – дело хлопотное, опасное и практически бесполезное теми силами, которыми мы обладали.

Стою я в наряде, а машины всё нет. Уже мысли нехорошие в башку лезут: как бы не провалилась машина в очаг, который под незагоревшимся торфом не видно. Что запросто может быть. Берём командирский уазик, мчимся на торфяник. А машины там нет! Всё осмотрели – нету. Везде тлеющий торф дымится, а невдалеке островок не загоревшийся, и на нём четыре берёзки молоденькие с высохшими совсем листьями стоят. И тут снизу одной берёзке в крону искорка прилетает. Полыхнули они одна за другой, как порох! Зрелище! Поворачиваюсь, а уазик наш почти по самые колёсные диски в торф ушёл. Удрали мы оттуда. Приезжаем в часть, а машина уже там. Как же мы разминулись? А просто! Заебало наших доблестных пожарных торф тушить, и отправились они местным жителям огороды поливать за самогон и закусь. Долбоёбы.

Можно было попросить местных девиц купить водки, но для солдатской зарплаты дороговато выходило. Было дело, попросили мы барышню одну. Раскошелились. Приносит она в клуб во время кино бутылку «Пшеничной», а она горячая прямо! Я ей, мол, что не из холодильника? А она объясняет, что её отец, если где-то в квартире спрятана бутылка водки, неважно где, найдёт её и выпьет! А надёжно спрятать бутылку можно только у него на диване под его подушкой. А он пришёл с работы пьянющий и спать завалился, вот бутылку-то и нагрел. Парадоксальная история. Хотя позже я был знаком с человеком, который по поведению жены вычислял, что в доме есть водка, а раз есть, то он находил её и выпивал. В 90 % случаев. Конечно, такой талант сильно усложнял подготовку семейного стола к праздникам.

Не могу обойти вниманием ещё одну историю. Дело было в далёкие брежневские времена. Даже я помню, что от наплыва страждущих винные отделы в магазинах переделывали под отдельный вход, а витрину заваривали решёткой. Ещё не было одиннадцати часов, а очередь уже формировалась у дверей. Томился в такой очереди и мой отец, поведавший впоследствии эту историю.

Очередь состояла из очень разномастных личностей. От культурно одетых интеллигентов до работяг и совсем опустившихся на фоне алкоголизма товарищей. Бузотёров, желающих пролезть первыми, в рядах ожидающих не оказалось, поэтому, когда открылась дверь, все спокойно прошли в магазин в порядке, в котором были на улице. В числе первых очередников находился один дяденька, и было ему совсем хуёво. Прям хуёво настолько, что его трясло ужасно, а руки ходили ходуном так, что непонятно, как он в приёмное окошко-то попал кулаком с деньгами! Получил он свою заветную чекушку и, не выходя на улицу, решил сразу опохмелиться. Каким-то чудом открыл бутылку, дёрнув пробку за алюминиевое ухо, и собрался уже поднести её ко рту, чтобы сделать глоток, но руки предательски разжались, и наебнулась его бутылка о кафельный пол вдребезги!

Все в очереди замерли и смотрели на него, а он стоял, трясся, глядя то на людей в очереди, то на разбитую чекушку, и плакал…

Кто-то бросил клич, все присутствующие сбросились деньгами и коллективно купили дяденьке тому новую бутылку, но в руки уже не дали. Продавщица принесла свою кружку. Совместными усилиями, т. к. нижняя челюсть у дядьки тоже ходила ходуном, водку в него залили. Дождались «лечебного» эффекта, заткнув чем-то початую бутылку, положили её товарищу в карман пиджака и отправили восвояси. А у всех в очереди поднялось настроение, несмотря на похмелье, в состоянии которого все сюда пришли. Ведь понимали эти граждане, что, судя по тремору того дядьки, без опохмела пиздец грозил прийти к нему в любую минуту. Как это не знать тем, кто приходит в винный отдел к открытию?

Баба Маня

В то время дома наши считались новостройками. Новосёлами в них стали жители соседней деревни, которую решено было снести, а также расселенцы коммуналок, находящихся чуть ли не в центре города. Контингент получился весьма разномастным. Профессоров не припомню, но перемешались на местной территории и весьма интеллигентные люди, и откровенные маргиналы. Одним из запомнившихся мне персонажей была Баба Маня. Нас с братом родители порой оставляли под её присмотр. В хорошую погоду она собирала сумку с пледом, полотенцами и нехитрым перекусом и везла нас на Академический пруд. Там мы перебирались на остров, где плескались и загорали почти весь день. Зачем ей нужно было тащиться именно туда, имея под боком два немаленьких водоёма? Нравилось, наверное. А мы стоически терпели поездки по полчаса в одну сторону в битком набитом автобусе, который еле ехал, разбивая подвеску о шестиугольные бетонные плиты тогдашней дороги.

Насколько я помню, Баба Маня была очень чистоплотная, добрая и милая женщина. Всегда опрятная, в чистом белом платочке. Тем более меня поразил один факт из её жизни. Пенсия у неё была небольшая, а прибухнуть она любила. Но именно прибухнуть, т. к. никто и никогда не видел её ну прямо сильно пьяной. Так вот, порой, когда до получения пенсии оставалось чуть-чуть и самой пенсии оставалось тоже чуть-чуть, но второе чуть-чуть было меньше первого, она шла в магазин, покупала бутылочку винца и батон недорогого хлеба. Придя домой, настежь открывала окно и крошила хлеб на подоконник. Прилетали голуби. Уж чем она их ловила, я не знаю, но ловила успешно! Затем она их убивала, ощипывала и готовила! Уже больше полувека прошло, а я по сей день помню, как не по-детски охуел мой неокрепший детский мозг от того диссонанса!

По записке от мамы

Понятное дело, что после войны нашпигована была земля белорусская железом по самое не балуйся! Однако место, в котором служил я, в этом смысле оказалось совсем уж особенным. До войны тут были склады боеприпасов. Прилетели немцы и разбомбили их к чертям. И нахуя-то возвели тут же свои оружейные склады. А в 44-м приехали русские на «Катюшах» и сравняли всё это дело с землёй. И… Правильно! Построили тут свои склады порохов и боеприпасов. А что такое прекрасное место менять-то? Между новыми зданиями складов часто попадались остовы старых построек, заросших кустарником и бурьяном. Там, если поковыряться в углах, можно было найти много интересного. Однажды под коркой обгоревшей ржавчины я обнаружил сегменты пулемётной ленты, и на них ещё было заводское масло! Много интересного можно было там найти. Порой, конечно, крайне редко, обычно после дождя, наблюдали, как прогнившая насквозь зажигательная пуля самовоспламеняется от соприкосновения находящегося в ней белого фосфора с кислородом воздуха. Да что там говорить, усеяно подобным металлом было всё! Попросила как-то одна бабулька крылечко ей обновить. Разбираем старое, а под крыльцом россыпь патронов. Интересно было бы посмотреть, что в её доме на чердаке. Даже в курилке нашей уличной вместо большой пепельницы стояла половина «катюшного» снаряда на лопастях…

Допуск на охраняемую территорию складов я имел, т. к. ходил туда проверяющим пожарную безопасность. Конечно, аккуратно, таскал всякую всячину оттуда. Из хорошо сохранившихся патронов я даже ленту собрал! Какие были мне не нужны, раздал сослуживцам, а совсем негодные мы как-то бросили в урну в курилке и подожгли. Время им рваться начать, а мимо старушенция сторожиха собирается пройти. Стрёмно стало! Хуй его знает, вылетит чего шальное при подрыве патронов, и произойдёт какая нелепая хуйня, как это обычно бывает. Торможу я её на дальних подступах:

– Здравствуйте, – говорю, – как поживаете?

Она заулыбалась, рада вниманию:

– Хорошо, внучок, – отвечает.

Тут-то, бля, и стало всё в урне взрываться!

Она в меня вцепилась! Спрашивает:

– Это что?

– Да, – говорю, – патроны старые кто-то поджёг.

Она вспомнила:

– Сразу после войны детишки из моего села снаряд нашли. Поставили стоймя, а вокруг костёр развели. Сели вокруг и ждут, когда полетит. А он взорвался! Кого убило, кому руки-ноги поотрывало. Ужас! Вы уж поаккуратней с этим делом.

Пообещал, что впредь будем аккуратней. Да куда там! Как-то один рабочий складов подсказал мне, где лежат на территории ржавые зенитные снаряды.

Снаряды оказались небольшими, сзади каждого имелась алюминиевая пробка под ключ. Гильзы совсем сгнили, я их брать даже не стал. Стал пробки эти откручивать. Не идут, и пиздец! Зажал снаряд в тиски и хотел распилить ножовкой. Хороший металл, не пилится совсем. Забегает в подсобку новый начальник пожарной команды (долбоёба нашего отстранили от работы с личным составом) и застаёт меня за этим делом. Посмотрел на снаряд, на меня и сказал:

– Сержант. Первый не въебал, второй не въебал, а третий тебя точно прикончит!

Предупредил и убежал по своим лейтенантским делам. А зачем прибегал, я так и не понял. Однако загадку пробок я разгадал. Резьба левая! Раскрутил я их, разобрался, как работают; при выстреле внутренний боёк ударяет по замедлителю, тот прогорает до взрывателя за 2–3 секунды – и взрыв на определённой высоте! Ну и заебись!

Положил я снаряд в урну и поджёг. Он оказался бракованным и, вместо того чтобы взорваться, – полетел! Нашёл я его в ближайших кустах. Ну, думаю, раз вы летаете, второй направлю в стену курилки и посмотрю, что будет. Положил снаряд на лавку (а лавки в курилке были крепкие, из доски-сороковки, наверное), сделал к нему пороховую дорожку, к ней ещё бумажку, которую и поджёг. Ох, как оно въебало! Аж листики с ближайших берёз посыпались! Это был правильный снаряд. В лавке – дыра! Все стены посечены осколками. Крыше из стального гофлиста пиздец – решето!

Зашёл как-то в курилку наш лейтенант, посмотрел на дыру в лавке и спрашивает:

– А это что такое?

– А это, – отвечаю, – меньше надо бы солдат пшёнкой кормить!

Посмеялись. И он по-доброму так сказал:

– Но я знаю, кто это сделал. Этот кто-то уйдёт у меня на дембель последним, 31-го декабря, в 23 часа 45 минут.

Не смешно. Да только не суждено было его обещаниям сбыться.

Получил я по осени, по последней уже дембельской, но ранней осени письмо из дома. А там ситуация. Мать на инвалидности, бабушке под девяносто, брат в больнице. Как они справляются, хрен его знает. А я хуй пойми где, под Минском, курю в умывальнике команды, т. к. на улице дождь, а курилка нещадно протекает.

Подошёл лейтенант и спросил, что я такой печальный. Я поведал ему содержание письма. А он и говорит:

– Попробуй напиши заявление на имя командира, чтоб тебя досрочно демобилизовали по семейным обстоятельствам.

Я смотрю на него, размышляя, что, мол, совсем я ебанутый, что ли, порядков армейских не знаю? Или прикалывается он?

А он:

– Напиши-напиши. Вполне может получиться.

Написал я такое заявление и отнёс в штаб. На следующее утро вызывает меня командир части. Прибываю, как положено. Сидит наш полковник в кабинете, вместе с майором по политической работе. Ещё раз переспросили они обстоятельства моего дела. И вдруг слышу от майора:

– Ясно. Только вот сегодня отпустить не получится. Вот тебе обходной лист, сдавай дела – и завтра домой!

Тут-то я и охуел! Ощущение, что надо мной прикалываются, не проходило, и я даже не сказал о скором дембеле никому в команде. Только на следующий день, когда уже все документы были на руках, поведал, и охуела вся команда!

Вот так дембельнуться из армии, раньше всех, до осенней проверки, буквально по записке от мамы? Так не бывает! А может, за полтора года я их всех там заебал?

Мешанина

Сложно поспорить с тем, что служба моя была не таким тяжким трудом, как бывает. Хотя наряды из-за отсутствия сержантов через день. В любую погоду инспекция складов. Каждый день на ужин ледяная рыба с пюре… Порой личный состав изнывал от безделья, мечтая, чтобы поскорей пришёл состав с боеприпасами. Работёнка та ещё. Никакой техники, только двухколёсные тележки с «пяткой», на которую цеплялись ящики с патронами и снарядами. То разгружаем из вагонов на склады, то со складов в вагоны на Афган. Заёбывались страшно! Но всё лучше, чем который раз вписывать в тетради устройство ОХП-10.

С другой стороны нашей казармы было обычно пустующее спальное помещение, в котором время от времени размещали «партизан» или сверхсрочников. «Партизаны» – уже давным-давно гражданские люди, призванные на небольшой срок для повышения квалификации. Какое нахуй повышение квалификации?!! Часть использовала их просто как разнорабочих. Услышали они, как я один из снарядов бабахнул. Вроде взрослые мужики, а пока я им не сказал, где на территории находится заветный куст, не отстали! Стащили они из того куста почти всё! Оговоримся, что я-то свои опыты проводил за казармой, там звук получался тише, а они додумались подорвать снаряд между казармой и домами военного городка. Каких же они огребли пиздюлей! А всерьёз наказать-то их не получается. Гражданские ж люди.

Был среди них ещё приколист Серёга, весельчак и балагур, всё время на подъёбочках по-доброму. Хороший мужик. Поехал он с соседом домой в Минск на выходные, а приехал в часть обратно сосед уже один. Выяснил Серёга дома, что жена ему изменила, пока он «партизанил». Взял и повесился в ванной на змеевике полотенцесушителя. А петлю соорудил из комбинации любимой жены. Нахуя? Горько и обидно. Любовь, наверное.

Был там ещё один примечательный персонаж из сверхсрочников. Из разговоров с ним я и узнал, что, оказывается, СССР в Анголе воюет. Я даже не поверил сначала. Но так и было. Много он рассказывал. Про то, как старослужащие у молодых автоматы 5.45 отбирали, а 7.62 выдавали, потому что в бою видно, если в человека из 7.62 попал, и переключаешься на другую цель, а 5.45 такого эффекта не давал. Мне было сложно судить о таких тонкостях войны, приходилось верить на слово. Он был снайпером. Самой грустной его целью, по приказу командира, был свой же солдат, дезертир, попытавшийся перебежать к врагу. Догнать и вернуть его уже не успевали, оставался последний выход. Цинк с телом на родину отправили, написав, что погиб в бою. Так что родственники не узнали обстоятельств его гибели.

Пригнали как-то к ним в часть «Шилку», чтоб прикрыться от налётов авиации, а их всё нет и нет. Расслабились все. На стволах зенитных носки сушатся. Как вдруг из-за верхушек джунглей вертолёт вылетает! Выпускает две ракеты по «Шилке» – и сразу обратно. Как проворонили? Хуй его знает! Ракеты в «Шилку» попали. Только носки в разные стороны!

Ещё про африканские вертолёты. Уже я в сервисе работал, и был у меня клиент, техник по вертолётам. Собрали как-то их целую группу и отправили в одну из африканских стран помочь технику наладить.

Стали наши технари один из вертолётов осматривать, а там состояние… Чуть-чуть хуже пиздеца! Всё на проволочках, на тряпочках, изолентой перемотанное! Только начали актировать это плачевное состояние, как вдруг прибежала кучка вооружённых негров и, отогнав механиков, запускают двигатель! Наши кричат, что нельзя! «Это» если и полетит, совсем не далеко и пролетит совсем не много! Да только этим «обезьянам» похуй! Набились в вертушку, взлетели и похромали на боевое задание. Такой запущенной техники наши спецы ещё не видели.

Тоже африканское. Пригнал как-то мне на обслуживание свой автомобиль один старый клиент. Вот не помню, то ли он из прокуратуры какой, то ли из ФСБ. Неважно. Только ходит он рядом с машиной, которой я занимаюсь, озабоченный и растерянный. Ну не будешь же что-то выпытывать у такого человека. Чуть позже он разговорился сам:

– Вот представь, Георгий, живёт в небольшой африканской стране, понятно, чернокожий, человек, ставший лидером антиамериканской политики. Народ его слушает и поддерживает. Понятное дело, и мы его поддерживаем. С определённого момента он так надоел американцам, что его решили устранить. Долгие годы он удачно скрывался, продолжая свою деятельность. На него охотились и частные военные компании, и цээрушники, и кто только не охотился! Не могут его устранить, и всё! Но определённых успехов добиваются, и создаётся ощущение, что скоро его грохнут. Понимая это, наши спецслужбы приняли решение о вывозе товарища в Россию. Разрабатывается план. Организовывается целая спецоперация. Все на нервах, все устали. Однако операция прошла успешно, и товарищ этот оказывается в Москве. Обеспечивают его жилплощадью. Даже дают в пользование автомобиль, на котором он некоторое время катается.

И тут настаёт момент истины. Всё, что не смогли сделать годами головорезы всех мастей, оснащённые лучшим оружием, приборами ночного видения, спутниковой связью и навигацией, легко и просто, за секунду, удаётся сделать обычному призывнику Российской Армии, которому для достижения летального результата для того африканца было достаточно выехать на встречную полосу на Минском шоссе, управляя автомобилем ЗИЛ-130!

Костя и мастер

Бывает, что вспыхивает между людьми положительное чувство, а бывает совсем наоборот. Работал я после путяги на авторемзаводе, где и сдружился с молодым парнем, Костей. Нормальный пацан, юморной, неглупый, с большой примесью татарской крови, что было заметно невооруженным взглядом. Там же работал мастером одного из цехов Митронов, человек очень крупного телосложения, лысый, не очень приятный в общении, но в целом безобидный товарищ. Был у него «горбатый» «Запорожец», надо было видеть, как этот чел в него садился, реально казалось, что он надевает на себя автомобиль! Как уж он там руль крутил и педали давил, совсем непонятно. И вот невзлюбил этот мастер Костю, хрен знает почему, а Косте вроде как похуй, это не его мастер, но всё равно неприятно. В общем, ответка провидения со стороны Кости не заставила себя долго ждать. Стоял как-то Митронов в коридоре меж цехами, что-то с другими мастерами обсуждая, а Костя мимо на пустой тележке из мойки деталей ехал. Вообще-то для катаний эти тележки меньше всего предназначены, на них тяжелые запчасти по заводу перемещали, но и стар и млад любил на них под уклон из мойки прокатиться! Ну вот. Всем хотелось бы, чтобы Костя именно мимо проехал, но… Под ведущее колёсико тележки попал кем-то оброненный болтик. Сваренная из труб крепкая советская конструкция на трёх колёсах резко меняет направление движения и проезжает по ноге Митронову! Дальше со слов Кости: