Неполучившийся коммунизм. Книга 2

© Геннадий Раков, 2024

Издательский дом «BookBox», 2024

Об авторе

Автор книги «Неполучившийся коммунизм» Раков Геннадий Евгеньевич родился в 1947 году в посёлке Стрелка, на далёкой Колыме.

В школу пошёл в Кемеровской области, в посёлке Усть-Кабырза. После окончания восьмилетки в городе Таштаголе он поступил в Осинниковский горный техникум. По его окончании и после службы в Вооружённых силах переехал в город Тюмень, где без отрыва от производства получил высшее строительное образование. Работал на строительстве объектов нефтегазового комплекса, создавал базу строительной индустрии, возводил новые города на бескрайних просторах Тюменской области. Прошёл трудовой путь от мастера, инженера до генерального директора крупного строительного комплекса, промышленно-финансовой корпорации. Руководил многотысячными коллективами.

Активная производственная жизнь не позволяла ему полностью отдаваться своему главному призванию – литературе. Он выкраивал отдельные минуты для написания зарисовок, рассказов, небольших повестей, где героями были он сам и окружающие его люди, события.

Сейчас Геннадий Евгеньевич официально по возрасту считается на пенсии. Длительная закалка производством не даёт ему расслабляться. Появилась наконец возможность посвятить себя иному служению людям, продолжить свою «стройку», только теперь с пером в руках. У него большие планы, замыслы. Будем ждать от Геннадия Евгеньевича очередных книг.

ПромсТрой

Строев вышел из здания «Сибжилстроя», что было на Воровского.

– Как хорошо… – На дворе тёплая осень, сентябрь. Нет больше за спиной этого дурдома. Что дальше?

Он вынул из кармана свою трудовую книжку, посмотрел запись: «Уволить переводом в ДСК». Какой ДСК? В городе их два. Свой далеко, на Бабарынке. Второй, «Промстроя», – совсем рядом, в Рабочем посёлке.

– Пойду к ним, не возвращаться же к этим. – Он посмотрел на свою бывшую контору, перешёл улицу, сел на пятнадцатый автобус.

Начальник ДСК Викулов находился в кабинете. Строев зашёл:

– Здравствуйте, Юрий Николаевич.

– Геннадий Евгеньевич, какими судьбами? – Они были знакомы как конкуренты.

– Прислали меня к вам переводом.

– На усиление?

– На усиление. – Он коротко рассказал о том, что предшествовало его увольнению.

– Так-так, ну и болваны же они: потерять такого специалиста. Вы серьёзно хотите у нас работать?

– Примете – буду. Меня знаете. Ставьте на любое место, где нужней.

– Подумать надо… – Он посмотрел в окно, почесал макушку на лысеющей голове. – Пожалуй, в СМУ-83, главным инженером. Пойдёте?

– Пойду.

– Они там не нашу серию строят, панели с ЖБИ-3 берём, восемьдесят третью серию. Многодельная она, панели низкого качества.

– Некачественные – это опасно.

– Не в том смысле, что низкая прочность, нет, просто отделки лишней много. Сложно отделывать.

– Ну, это нормально, поправимо, я согласен. Когда выходить?

– Завтра можете выходить. Предупрежу Юхтанова, начальника управления.

– Можно месяц передохну от «Сибжилстроя»?

– Конечно. – Подал ему чистый лист бумаги. – Пишите заявление о приёме на работу, поставьте дату, с какого числа выйдете. Приказ подпишу сегодня. Выйдете – и сразу за работу. Мы больше искать никого не будем на эту должность.

Строев написал заявление.

– Возьмите, – протянул Викулову.

– Надо же, вот так подарок, действительно. Как они решились вас к нам перевести?

– Юрий Николаевич, перевели они меня в свой ДСК, только этого не уточнили в трудовой книжке. Это я сам к вам пришёл.

– Плевать я хотел на них. Пришли и пришли. Будем вместе работать. Смотрю на них со стороны – шумят много, толку мало.

– Пойду?

– Жду.

Строев вышел из кабинета. Не пошёл смотреть завод, базу – отправился домой. Дома он не сказал о своём увольнении и приёме на работу в другом предприятии. Зачем лишний раз нервировать близких? Он вообще мало говорил дома о своей работе. К чему? Пусть дома будет спокойно. Со своими делами он сам разберётся. У самого голова идёт кругом, остальных втягивать в свои дела? Нет, пусть хоть дома будет всё тихо.

Прошёл месяц. Строев уже собирался выходить на новую работу, утром стук в дверь. На пороге стоит начальник управления кадрами «Сибжилстроя».

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, Геннадий Евгеньевич, вы почему не выходите на работу? Мы вас потеряли.

– Здрасьте вам. Вы меня уволили, а я должен выходить на работу?

– Ну как же, мы вас не уволили, перевели переводом в ДСК из СМУ-17.

– И в качестве кого вы были намерены меня видеть?

– Исполнять обязанности главного инженера.

– Знаете, скажите Варшавскому от меня большое спасибо, что уволил переводом на ДСК. Я уже работаю в ДСК «Промстроя».

– Не может быть. Как это у вас получилось?

– Подождите, принесу трудовую книжку. Вот видите запись: «перевести переводом в ДСК». «Сибжилстроя» здесь нет, между прочим.

– Ах, какой поворот! Что же мне делать? Варшавский так и сказал: «Не приведёшь – самого уволю». Может, отмените своё решение?

– Нет, не отменю. Работать некому у вас стало? Ищите другого дурака. Сколько раз я исполнял обязанности главного инженера? Сколько раз меня снимали? Забыли? Нет и нет. Сказал вам – работаю уже. Точка. До свидания. – Строев захлопнул дверь квартиры.

«Поняли наконец, стройка встала?»

Опять стук в дверь. Открыл.

– Геннадий Евгеньевич, мне до пенсии год остался…

– Сказал нет, значит, нет. – Снова закрыл дверь перед его носом.

Строев пришёл в отдел кадров ДСК, подал трудовую книжку. Начальник посмотрела, полистала:

– Девочки, посмотрите, какой молодой, а сколько записей в трудовой, летун.

Строев промолчал, оформил необходимые документы. Ему рассказали, где найти контору управления.

СМУ-83 располагалось в двухэтажном здании штаба строительства третьего микрорайона. На первом этаже рабочая столовая, на втором контора СМУ. Начальника не было. Обошёл отделы, представился. Позадавал интересующие его вопросы, вернулся в свой кабинет.

Кабинет был абсолютно пуст: стол, стулья, телефон, вешалка-стойка. Больше ничего не было. Ни книжки, ни бумажки.

«Кто же до меня в нём работал?» – подумал Строев.

Зашёл начальник управления:

– Будем знакомы. Юхтанов.

– Здравствуйте. Строев.

Юхтанов осмотрел кабинет:

– Маловато мебели.

– Нормально. Сидеть в кабинете я не собираюсь – будет некогда.

– Вы правы, в своём я практически не бываю. Хорошо вас направили ко мне в помощники. Совсем замотался. – Он описал объекты, стадии строительства, задачи, вопросы. – Ну вот и всё.

– Ясно, всё как у всех.

– Объекты показывать не буду, сами посмотрите. Четыре здесь, в микрорайоне, один в Тараскуле, два в Червишево, двухэтажные дома, один пятиэтажный в Каскаре. Машина у нас одна на двоих. Можете брать в любое время. Водителя я предупрежу. Можете прямо сейчас. Поехали, я останусь в ДСК, а вы поезжайте, водитель знает объекты.

До вечера Строев ознакомился только с городскими объектами.

– Завтра остальное.

Познакомился с начальниками участков, прорабами, бригадирами. Люди нормальные, деловые. Лишних вопросов не задавали. На его вопросы отвечали со знанием дела.

Начальником монтажного участка был Ёлкин Сергей Михайлович. Опытный, знающий человек. Такому не надо переставлять ноги, сам знает, что делать.

Начальником отделочного участка работал Шелепин Николай Игнатьевич. Вышел из плотников. Отделку знал как свои пять пальцев. Имел на участке непререкаемый авторитет.

– Слава богу, с руководителями участков повезло.

Вообще управление процессами здесь резко отличалось от «Сибжилстроя». Нет, здесь не было недельно-суточных графиков, лимитно-заборных карт, селекторов. Всё по-старому, по-нормальному. Никто сверху не кричал благим матом, не грозился вырвать ноги, руки и прочее. Здесь тихо и спокойно работали. Каждый знал своё дело, и этого было достаточно.

Не успел он вникнуть в суть дела, Юхтанова забрали из управления секретарём парткома ДСК.

На очередном совещании Викулов при всём прочем высказался без ударения:

– Геннадий Евгеньевич, сделайте, пожалуйста, ремонт в рабочем общежитии на улице Энергетиков, – и всё, продолжил совещание дальше.

Ну сказал и сказал. Шло время. Строев ждал ещё каких-то указаний. Их не было. Через определённое время на очередном совещании Викулов задаёт вопрос:

– Как с общежитием, не закончили?

Строев аж подавился:

– Нет, ещё и не начинали.

– Подтянитесь. Время идёт, потом некогда будет.

– Понял.

Конечно, поехал сам на общежитие, посмотрел объёмы работ, послал ПТО, посчитали объёмы, материалы, наряды… Словом, как всегда. Выполнили ремонт быстро и качественно. Этот случай навсегда отбил «Сибжилстроевскую» привычку не делать с первого раза, а ждать, когда отменят поручение по пять раз на дню, с криками и воем.

Здесь работала система – старая, но система, заведённая кем-то, когда-то, при организации ДСК и продолженная сегодняшними руководителями.

Встретил прораба-монтажника Толю Кузовкова на военных сборах, на Андреевском озере два месяца он был командиром взвода у Строева. Вспомнили старое, поговорили о текущем. Так и остались с ним на ты.

К монтажу у Строева претензий не было. Ни к качеству, ни к технологии монтажа. С отделочниками было по-другому. Работали отделочники хорошо, качественно. Одна беда: шесть малочисленных бригад. Не представлял, как ими управлять в таком количестве. Он наблюдал процессы, когда на объект привозят, к примеру, шпаклёвку. Ни мастер, ни прораб на улицу не выходят, боятся. До драки доходит. Каждый бригадир тянет к себе с матами и применением силы.

Надо менять такое положение вещей.

Собрал отделочниц всех вместе:

– Смотрю на вас, любимые наши женщины, и жалко становится.

– Это отчего же?

– Хотел вам сегодня помочь разобраться со шпаклёвкой.

Что вышло? Строева чуть не поколотили.

– А то, не мешайтесь.

Бригадир Гритченко Тася, самая боевая.

– Вы, главное, привезите её. Дальше не мешайте, сами разберёмся.

– Посмотрите на себя со стороны. Это же настоящее средневековое варварство. Смотреть на это невозможно, много сил и времени отнимает у вас. Вместо того чтобы спокойно и равномерно работать, вы устраиваете войны, ожесточаетесь.

Слово взяла бригадир Бабушкина Галина Терентьевна:

– Геннадий Евгеньевич, мы всегда так работали – и нормально. Ни на кого не обижаемся. В одних бытовках чаи пьём. Как праздник, мы завсегда вместе. А как вы хотели? Не получишь материалов – не получишь заработную плату. Это необходимость.

– Как бы удалить эту необходимость? Не подскажете?

– Нет, а что, и так нормально. Вон наша Галка какая крепкая, мы всегда материалы имеем.

– Как бы вам растолковать? У нас на участке шесть бригад – по десять-пятнадцать человек в каждой. Так?

– Так.

– Если мы сделаем две бригады по сорок-пятьдесят человек, мы только выгадаем.

– В чём? – Отделочницы загалдели.

– Тише. Разъясню. В «Сибжилстрое» у меня были отделочные бригады, правда из болгар, по сто, сто двадцать человек. Один бригадир вёл дом. Смотрите на монтажников. Одна бригада из четырёх звеньев монтирует один дом. Иной раз и два. Почему? Легче управлять и сверху, и снизу.

– Мы не болгары ваши и не монтажники.

– В чём отличие? С вами сейчас, как с цыганами, сладу нет. Представляете, если мы вас или вы сами объединитесь в две бригады? Одна на один подъезд или дом, другая на другой. Ни шуму, ни гаму. Материалы будем завозить побригадно по заявкам начальника участка.

– Бабы, дело говорит Геннадий Евгеньевич, – в разговор включился начальник участка, – я поддерживаю. Сейчас сладу с вами нет, это точно.

– Вот видите, Николай Игнатьевич тоже склоняется к моему предложению. Подумайте, я не тороплю. Как сами будете готовы, снова вернёмся к этому разговору.

– Думать тут нечего. Гритченко и Бабушкину делаем бригадирами, остальные бригадиры станут звеньевыми.

– А почему Гритченко, может, я хочу стать бригадиром?

– Ладно, ты, Паша, сравнила себя с Тасей.

– В общем, ещё раз подумайте. Вижу, у вас началась дискуссия. Так можно весь день проговорить. Работайте и думайте.

К вечеру в кабинет к Строеву пришли трое: начальник отделочного участка, Бабушкина и Гритченко. Сели.

– Мы тут с предложением: Тася и Галя будут бригадирами. Бабы сами разобрались, кто куда. – Шелепин держал список отделочников. – Когда начнём?

– Здесь как, по бригадам разобрались или кто куда?

– По бригадам, конечно.

– Можно хоть с завтрашнего дня. Наряды в конце месяца объединим, а на новые объекты будут уже вместе. Мне надо время: отпечатать распоряжение о создании новых бригад, назначениях бригадиров, подписать его. Давайте послезавтра начнём официально. Передам в отдел кадров, зарегистрирую.

– Так, дак как, бабы? Вы мне смотрите, чтобы без лишнего у меня, поняли?

– Да что там, Николай Игнатьевич, всё уже обсудили. Завтра сами во всём разберёмся. Кто не захочет – скатертью дорога.

– Галя, всё будет нормально. Ну возразит кто-нибудь, деваться всё равно некуда. Будут работать, как миленькие.

– Николай Игнатьевич, смотрите первые дни во все глаза, если что не так – принимайте меры, докладывайте мне.

Вопрос слияния бригад и перестройки работы отделочников в ДСК никто не заметил. Производительность возросла, наконец с материалами настал на объектах порядок. В дальнейшем это не стало секретом. Начальник ДСК и Алексеев остерегли Строева от провала затеи, но скоро все забыли о произошедшем.

Теперь бригады стали мощными, каждой можно было поручать серьёзные объёмы. Управляемость бригадами улучшилась. Бригадиры в свою очередь стали более значимыми и уважаемыми. У начальника участка появилась возможность заниматься не только женскими разборками, но и другими своими обязанностями.

Посещая объекты, Строев заметил в одной из прорабок: всегда на одном и том же месте сидит и смотрит в окно молодая симпатичная девушка.

– Николай Игнатьевич, кто это у вас?

– Тоня Иванова.

– А чего она всё время, сколько её вижу, сидит и смотрит в окошко?

– Такая вот попалась нам. Прислали как молодого специалиста. Как села, так и сидит. Людей боится. Не знаю, что с ней делать. Может, куда с линии перевести?

– Зайду в вагончик, поговорю с ней.

– Поговорите.

Строев поднялся в прорабку на колёсах:

– Здравствуйте, Тоня. Можно вас так называть?

– Здравствуйте, Геннадий Евгеньевич, конечно, можно. – Она встала.

– Присаживайтесь. – Строев тоже присел на стоящий рядом стул. – Расскажите о себе.

– Что рассказывать? Окончила школу, институт. Вот работаю. Больше рассказывать нечего.

– Нравится работа?

– Нет. Не могу я здесь работать.

– Почему?

– Здесь людей много, все занятые. Боюсь я их.

– Людей?

– Нет, вообще. Не умею я командовать, требовать…

– Пробовали?

– Пробовала, никто меня не слушает. Сижу теперь и смотрю из окна.

– Что дальше собираетесь делать?

– Не знаю. Выгонят, наверное. Прораб, начальник участка меня не замечают, задания не дают. Не выгонят – сама уйду.

– Дела, вам никак не уйти – три года после института вы по распределению у нас. Подумаю, куда вас перевести. Сами-то где хотели бы работать?

– В конторе где-нибудь, с чертежами…

– Так-так, поговорю о вас в ДСК.

Поговорил. Нашлось место инженера в техническом отделе. Перешла туда, и стало её не узнать. Сразу видно, что человек оказался на своём месте. Ещё больше похорошела. Кстати, вскоре вышла замуж. Строева даже пригласила на свадьбу.

Без главного инженера работать трудно. Но его не было, контора никого не присылает:

– Разбирайтесь сами.

Присмотрелся к Ёлкину. Хороший специалист, высшее образование, дело знает, предложил ему. Тот отказался:

– Нет, Геннадий Евгеньевич, не по мне это дело – сидеть в конторе. Моё призвание – линия.

– Всю жизнь на монтаже собираетесь работать?

– Да, а что тут такого?

– Зачем институт оканчивали? Надо идти дальше. Задатки у вас имеются, можете со временем стать большим хорошим руководителем.

– Нет, нет и нет. Меня всё и так устраивает. Не пойду я в начальники, мне здесь нравится.

– Жаль, потом пожалеете.

– Не пожалею.

Посмотрел его прораба Новикова Сергея: высшее образование, стаж достаточный. Может, его? Пригласил, поговорил о жизни, о работе. Жена его там же вместе с ним в смену ходит, мастер монтажного участка.

– Меня моя работа устраивает.

– Ну, нет так нет.

Работал один, без главного инженера, Строеву не привыкать.

Наступал праздник Восьмое марта. Собрал начальников участков:

– Как у вас заведено поздравлять женщин?

– Пойдём по бригадам, просто поздравим. Если из конторы что дадут: грамоты, подарки – вручим и всё.

– Слабовато как-то. Может, в свой актовый зал соберём женщин? Здесь посолидней, поинтересней. Можно с концертом или ещё что придумаем?

– Кто всё это «поинтересней» делать будет?

– Кто? Я с вами, ПТО подтянем, ещё кого… Пишите, давайте предложения: кого как поощрить, наградить. Скинемся, профсоюз потрясём, подарки всем купим. Хоть маленький, но каждой. Николай Игнатьевич, женщины в основном у вас, вы больше и должны думать о них.

– Делайте, соберу всех сюда, организовывайте.

Подготовили свои грамоты, получили от ДСК, «Главтюменьпромстроя», закупили подарки. Организовали музыку, пригласили ансамбль. В президиум сел Строев. Он сделал небольшой доклад, поздравил женщин, вручил грамоты, подарки, кому чего полагалось.

– А теперь, – он держал в руках большую хрустальную вазу, по тому времени на вес золота, – объявляю конкурс на лучшую работницу нашего управления. Эту вазу мы вручим через год, в это же самое время, нашей победительнице и на работе, и в быту. Пока эта ваза постоит в моём кабинете.

В общем, поздравление получилось приятным, необычным, на уровне. Женщины были в восторге, потом долго вспоминали о нём. До Строева никто таких праздников женщинам не дарил. Время было бедное. В магазинах мало что можно было купить. Деньги вроде и есть, а купить на них нечего. Строев воспользовался старыми товарищескими связями с Областным штабом Ленинского комсомола, объявил соревнования: по сдаче домов, на звание «Лучший по профессии»… Подарками в данном случае становилась возможность купить дефицитный ковёр, другие товары. Привлёк к этой работе и познакомил со своими друзьями начальника отделочного участка. Работа закипела. Просто так там ничего не возьмёшь, а вот если соревнование – пожалуйста. Строев не успевал, этим заворачивал Шелепин.

Мясо тоже в магазине не купишь. Строев договорился с подшефным в прошлом совхозом в Нижней Тавде. Опять Николай Игнатьевич занялся его поставками и распределением.

Однажды зимой, утром, Строев заехал на объект, на отделочный участок. Николай Игнатьевич матерится почём свет.

– Что тут такое, почему вы так возбуждены?

– Вчера мясо привёз. Порубили на порции для всего участка, сложили на ночь в склад. Утром смотрим – половины нет. Свои украли, кому больше?

– Может, и не свои?

– Свои, точно знаю… Чтобы я ещё раз привёз этим сволочам. Ни в жизнь.

– Успокойтесь, Николай Игнатьевич, компенсируем стоимость украденного. Тем более говорите, что свои. Повезёте ещё. Коллектив ни при чём. Есть такие, но не все.

Начальник участка успокоился:

– Это я так, сгоряча сказал. Понятно, повезём. Но всё же какие люди, а? Для них же стараешься. Не понимают.

– Много ещё чего непонятного у вас будет в жизни. Это не означает, что у обстоятельств надо идти на поводу. Может, ещё сами деньги принесут?

Не принесли. Окончилось первое полугодие. Отчитались за сданные дома.

Строев уехал в отпуск по путёвке от профкома: путешествие на теплоходе от Запорожья до Одессы.

Прилетел в Запорожье, поселился в гостиницу туристической фирмы. Первый день был свободным.

Обследовал берега водохранилища, сходил на экскурсию на первенец ГОЭРЛО, Запорожскую ГЭС. Оказалось, при её строительстве бетон трамбовали… ногами. Сколько лет прошло – стоит и ещё сто лет простоит. Не как у нас, с метлой вместо арматуры.

Увидел объявление: в городском саду творческая встреча с народным артистом театра и кино Игорем Ильинским.

«Что его занесло в такую глушь? Надо сходить».

Купил билет. Пошёл искать, где она, эта открытая эстрада? Зашёл в парк, откуда ни возьмись вдруг налетела буря, полил проливной дождь. Добежал до эстрады – народа нет. Глянул на мокрый плакатик, где было от руки написано: «В связи с дождём встреча переносится в Дом культуры». Побежал искать его. Нашёл. Зашёл в большой зал – никого нет. Сидят на первом ряду двое: парень и девушка.

– Отменили, наверное? – Сел.

Нет. Ильинский вышел на сцену, улыбнулся:

– Нас мало, но мы в тельняшках. Будем начинать.

Парень с девушкой вышли к нему на сцену, подарили букет роз.

– Дорогие, ваш намёк понял, но не уговорите. Покажу полную программу.

Действительно, народный артист, великий мастер своего дела два часа выступал для них, троих. В конце сам подошёл к ним, пожелал здоровья, счастья:

– Спасибо вам, досмотрели.

– Спасибо вам, вы настоящий великий артист.

На другой день отплыли на теплоходе к Одессе. Ознакомился с городом. Сходил на представление в знаменитый драматический театр. Без барахолки Одесса не Одесса.

В воскресенье Строев проснулся рано утром, отправился на железнодорожный вокзал, на электричку до барахолки. Купил в кассе билет, вышел на перрон. Электричка уже стояла, но подойти к ней не было никакой возможности. Толпа народа стояла во всю её длину широкой стеной. Электричка была полна народа.

Раздался паровозный свисток, электричка, полная пассажиров, медленно двинулась. Раздались душераздирающие крики:

– Караул!

– Спасите!..

Многие попадали на рельсы. Строев придвинулся ближе к краю перрона. Те, кто упал вниз, отбегали в сторону, карабкались наверх, снова возвращались в толпу.

Подали следующую электричку. Строева подхватило течение, люди давили на вагоны, те качались, готовые опрокинуться. Толпа вокруг галдела, кричала, толкалась. В вагоне Строева приклеили к оконной раме. Ни вздохнуть, ни охнуть. Люди всё лезли и лезли. Он почувствовал, как опускается оконное стекло. Здесь же, в образовавшуюся щель, полезли люди прямо на голову стоящих в вагоне. Стоял сущий ад: рёв, мат, охи, стоны…

Наконец электричка пошла. То с одного конца вагона, то с другого неслись душераздирающие крики: «Умираю…», «Братцы, ратуйте!», «Спасите!..», «Дайте воды…» Понятное дело, в такой обстановке никто никому помочь не мог. Так ехали до самой барахолки. Электричка встала. Пассажиры пошли на выход. Строев отклеился от стекла.

– Вот это поездка.

Выходя из электрички, он видел лежащих на лавках людей.

– Живы ли?

Сошёл с помятыми боками. Новая проблема: как зайти, попасть на саму барахолку? Около входа точно такая же сплошная толпа, как на вокзале. Попробовал потолкаться – не получилось, откинули назад.

– Была не была. – Он отошёл подальше, разбежался и со всего маха врезался в людскую стену. Получилось. Понемногу шевелясь, протискивался между людьми. Уже внутри. А внутри то же самое: ни ходить, ни смотреть товары невозможно. Пролез немного вперёд. Здоровенный мужик продавал красивую женскую сумку. Попросил показать.

– Смотри, – поднял кулак с намотанными ручками сумки.

– Нет, спасибо, я передумал.

Строев потолкался около часа, посмотрел то, что продают, понял – лучше сматываться. Ещё один час выбирался. Назад ехалось комфортней. Людей было много, но не настолько. Вот тебе и знаменитая барахолка. Запомнилась она ему на всю жизнь.

В управлении работа шла своим чередом. К концу года готовили к сдаче государственной комиссии два больших девятиэтажных дома. Отделочников не хватало, добавляли из других подразделений Главка. Те старались как могли, но с непривычки от заданного темпа работ отставали. Привлекали из города будущих жильцов, но те ходили только в подмастерьях.

Комиссии провели, акты подписывают не все члены: пожарники и санэпидстанция отказались.

Строев и так, и эдак к ним.

– Нет, и всё.

– Почему?

– Дома не готовы.

– Пойдёмте, покажите, где не готово?

С десятого раза, тридцать первого декабря, под Новый год Строев пожарника достал. Поехали. Зашли в дом, квартиру. Пожарник тычет в потолок:

– Видите, торчат электрические провода из плиты перекрытия?

– И что, как они ещё должны торчать?

– Так нельзя, это опасно. Дом может сгореть.

– Слушайте, как он может сгореть, если проводка выполнена по проекту? К этим проводам хозяин прикрутит патрон, люстру, вставит лампочку, и всё.

– Нет, всё равно не могу подписать. Пусть сначала подпишет санэпидстанция, после неё – я.

– Почему?

– Однозначно.

Строев отвёз пожарника на его работу, поехал в СЭС. Там на столах шампанское, народ готовится к празднику. Он к начальнице:

– Подпишите, дом готов, от ваших специалистов замечаний нет.

– Только после пожарника.

Вышел, сел в машину. Что делать?

Посмотрел на акты госкомиссий. Нет только двух подписей в обоих актах, между ними графа: председатель профсоюзного комитета. Обычно она заполнялась, если дом сдавался заказчику – конкретной организации. Там заказчиком выступал городской УКС.

– Была не была.

Строев поставил за профсоюзы свою подпись во всех экземплярах обоих домов. Поехал к пожарнику:

– Вот, как просили, поставила. – Суёт акты ему под нос.

– Ох и зараза, договорились же. А что не в той графе расписалась? – Подписал оба дома.

– О чём договорились?

– Так, ни о чём.

Приехал в СЭС. Там дым коромыслом.

– Пожарник подписал, прошу вас.

– Дали?

– Чего?

– Квартиру.

– ?

– Поняла, чучело он, сам просил меня не подписывать, хотел из вас квартиру выдавить. – Подписала бланки актов.

Срочно в Горисполком, сдать акты. Успел в последнюю минуту последнего рабочего дня в году.

Снова приближается Восьмое марта. Строев собрал свой актив. Пора определять лучшую отделочницу на монтажном участке, в конторе управления.

– Говорите.

Присутствующие называли свои кандидатуры.

– Так не пойдёт. Давайте приближаться к какой-то одной. Почему никто не назвал Тасю Попелушко? Я сам много за этот год наблюдал за многими девушками, женщинами. По-моему, она как раз тот человек, кто заслужил это звание. Все знаете Тасю?

– Конечно.

– Давайте обсудим её кандидатуру. Николай Игнатьевич, как ваше мнение?

– Хорошая женщина, работает качественно, быстро, обучает молодых. Да и вообще классная баба, красавица, жаль – муж пьяница. Не узнала она настоящего женского счастья. Четверо детей, сам бы женился на ней… Достойна.

– Остальные чего молчат?

Прораб Виноградов поддержал:

– Согласен с вами и Николаем Игнатьевичем. Достойная женщина. Ей бы не отделкой заниматься у нас, а в царских хоромах восседать. Вот ведь женщина какая, работает как все, по десять-двенадцать часов, блюдёт себя. Всегда чистая, опрятная. Никогда не слышал от неё плохого слова. Всегда улыбается. Я за неё.

– Кто ещё хочет высказаться?

Ёлкин улыбался про себя, думал о чём-то своём и молчал.

– Сергей Михайлович, как вы?

– Не моя она.

– Ну и что? Столько много времени в одном управлении работаете, неужели не сталкивались?

– Как не сталкивались? Сталкивались, только я свою хотел – Новикову Ларису Николаевну. Тоже трое детей. Работу, можно сказать, делает мужскую. Ходит по сменам с монтажниками. Её бы.

Высказались все присутствующие. Большинство склонилось к Попелушко.

– Спасибо вам за высказанное мнение. Завтра на собрании вазу вручим Тасе. Удивительная женщина. Действительно, каким образом она у нас осела. Не здесь бы ей быть.

– Мужик не тот ей попался. Вот и получилось так. Она впахивает, семью, его содержит. Он, козёл, пьёт по-чёрному, – Шелепин эти свои мысли говорил не присутствующим, себе самому. – Морду бы ему начистить.

– Тихо-тихо, главное мы решили. В остальном действуем по сценарию.

Конец третьего квартала, настало время подписывать акт госкомиссии жилого дома. Опять пожарники и СЭС необоснованно отказываются.

– Что, бегать за ними? Пойду к их начальству.

Приехал в городскую санэпидстанцию, зашёл. С главным врачом города Строев знаком не был. Странно, но тот его принял, как старого знакомого, пригласил к себе в кабинет по имени-отчеству, будто ждал.

– Здравствуйте, Геннадий Евгеньевич, проходите, присаживайтесь. Рассказывайте, что привело вас ко мне?

– Акт госкомиссии хотел подписать.

– Сама комиссия состоялась?

– Да, и акт подписали все члены комиссии, кроме вашей дамы из Ленинского района и пожарников.

– Давайте посмотрю. – Взял акты, полистал. – Действительно. Дом по какому адресу?

Строев сказал.

– Видел-видел я этот ваш дом. Недавно был проездом на той улице. Прекрасный дом. Безусловно, подпишу. – Взял ручку, без лишних вопросов подписал все пять экземпляров. Подписывал он, улыбаясь доброжелательно. – Готово, молодцы. Продолжайте строить жилые дома, в городе многим нужно жильё.

Строев поблагодарил главного врача, вышел.

– Не понял, почему так просто получилось? Меня не знает. Может, с кем спутал? Может, меня знает, а я его нет? Неудобно спрашивать. Определённо хороший человек. В следующий раз пойду опять к нему.

Не прошло, вскоре он ушёл на пенсию.

С октября штурмовали три больших дома: два на песках за рекой, один на Червишевском тракте за железной дорогой. Объёмы работ большие, времени в обрез. Как ускорить отделку?

Вспоминал новые, увиденные в командировках материалы, методы работ. Как всегда, не хватало шпаклёвки. Строев пошёл в УПТК, попросил нарезать белые в голубую полосочку обои по размеру потолков, заказал обойный клей, привёз на дом сам в своей машине.

Гритченко сразу закатила шум:

– Что это ещё за новости? Что с ними делать?

– Тася, успокойся, пожалуйста, это потолочные обои. Шпаклёвки не хватает, пустим на стены, обоями оклеим потолки.

– Геннадий Евгеньевич, вы нас своими новшествами, можно сказать, задолбали. Где это видано, чтобы на потолки клеили обои?

– Вот тут вы, Тася, не правы. Сам, своими глазами видел, как их клеят на потолки в Свердловске, в Ленинграде.

– И что?

– Клеят за милую душу, только шорох стоит.

– Не уговаривайте, лучше шпаклёвку давайте. На стены обои – это да. На потолки мы клеить не будем. Идите к Бабушкиной, может, она согласится.

Строев подумал и говорит:

– Дайте мне Пашу Павлову с тремя бойцами (в то время им помогали учащиеся ТВВИКУ). Вы ей доверяете?

– Конечно, кому же ещё доверять, как не ей?

– Вот и хорошо. Мы с ней попробуем в одной квартире поклеить. Она потом вам и расскажет: стоит или не стоит заниматься обоями.

Подошла Павлова.

– Паша, пойди с Геннадием Евгеньевичем, делай, что он скажет. Поклей обои на потолки в одной из квартир на выбор, где не зашпаклёвано. После скажешь мне, как получилось. Может, действительно, чего мы не знаем. Возьми с собой трёх служивых на подмогу, обои, клей, козлики.

Собравшись, они поднялись на восьмой этаж в трёхкомнатную квартиру. Открыли ключом дверь, зашли.

– Паша, поручение такое: на потолок наклеить обои. Подумайте, как ловчее и качественно.

– Поняла.

– Вас учить или сами справитесь с молодцами?