АнтиБожественная комедия

– Тогда разденься и вино из ладони пей, – зевнув, ответил я. Старик напрягся.

– Я – собака. Кто бросит кусок – тому виляю, кто не бросит – облаиваю, кто злой человек – кусаю.

– А я человек. Я тебе бросаю кусок – ты виляешь, облаешь меня или укусишь – яйца отрежу и усыплю. Это с Александром Македонским у тебя прокатило. С неформальной логикой ты не справишься.

– Ты – животное о двух ногах без перьев.

– А ты долбоеб, впадающий в маразм.

– Нет. Ты должен был ощипать петуха и сказать, что это человек, – гневно воскликнул старик. В уголках старых губ белела пена, а ногти карябали столешницу.

– Зачем мне петуха ощипывать? Ты лиха, конечно, дал, дед? – удивился я, подмигнув Гомеру. Вокруг нас собралась внушительная толпа слушателей. Кто-то уже начинал принимать ставки и обсуждать вероятного победителя.

– Так надо, – верещал Диоген, подскакивая на стуле, как полоумный. – Птица, что знает слова человечьи, хитро передразнит все мудрые речи.

– Йагупоп.

– Чего? – оторопело спросил старик. Я снисходительно пояснил.

– Попугай. Мы теперь в загадки играем? Или у тебя мода такая, хуйню нести, пока у оппонента крыша не поедет? Ладно, моя загадка. Старый, вонючий пидорас, что сидит вокруг нас. Палец сосет, губой трясет.

– Знаю, – обрадованно воскликнул мудрец. – Знаю, знаю. Это философ Аристипп.

– Какой, блядь, Аристипп? Правильный ответ – философ Диоген.

Помещение потонуло в хохоте присутствующих. Смех усилился, когда старик попытался вцепиться мне в горло своими скрюченными пальцами, но Гомер восстановил статус кво, огрев Диогена пустым кувшином из-под вина. Я кивнул своему новому другу и попросил официантку унести вонючую кучу тряпья, бывшую некогда прославленным философом античности.

– Как ты его, – восхищенно заметил Гомер, когда народ вокруг нас немного рассосался, а Диоген отправился мучить немецких солдат. Один из них уже ласково поглаживал саперную лопатку и злобно смотрел на философа.

– Брось. Просто дебил. На земле таких, как он, называют «тренер по личностному росту». Впаривают людям хуету, цитируют Ошо и слушают лютую попсу, – отмахнулся я, делая изрядный глоток вина. – Слушай, Гомер. А что это вино не пьянит совсем? Они его водой разбавляют?

– Нет. Новые души не привыкнут к адским продуктам, пока не освоятся.

– Понятно.

– Диоген любит всех доставать. Кто-то ему заявил, что он величайший мыслитель, что когда-либо жил на свете, так этот олух принялся вступать со всеми в споры. Аристотеля до нервного срыва довел, Платон на Второй круг попросился, Сократ вынужден с собой плетку носить. Зато после спора с тобой на пару веков тихо станет. Нечасто к нам такие как ты попадают.

– Выпьем за это. Ад очень странный, Гомер. Он невероятно сильно похож на реальность. Разве что жестокости побольше, да демоны в человеческом обличье щеголяют.

– Ты прав, Збышек. Лимб – это зеркальное отражение того, что наверху. В других Кругах гораздо хуже, – тихо ответил Гомер, мусоля в руках кусочек сыра.

– А что в других кругах? Сатанизм, демоны страшнее, блатняк заставляют слушать?

– За всю историю Ада только одну душу перевели из Лимба на Седьмой Круг. И никто из нас не знает, что там, за высокими стенами.

– Пепел везде, и дети некрещенные из-под земли вылезают. Меня Петр на Второй Круг определил. За излишнюю ебливость.

– Жаль. Хороший ты парень, Збышек. Тебя будет не хватать, – враз погрустнел поэт. Я улыбнулся и хлопнул его по спине.

– Не грусти. Может, на обратном пути свидимся. Не фарт, как говорится, но не факт, что по жизни. Из тебя клевый бард бы вышел. В майку Цоя тебя обрядить и на бардовский вечер с гитарой. Ты бы все овации сорвал своей Одиссеей.

– Да, Збышек, – хохотнул поэт и спросил с тревогой: – Куда ты уставился? Лицо такое, будто ты Аида увидел.

– Почти, – ошарашенно ответил я. К барной стойке, где Диоген продолжал о чем-то спорить с немцами, подошел темнокожий мужчина с прической в стиле «афро». Танцуя на месте, он что-то спросил у бармена. Я уставился на Гомера и буквально прошипел: – Это же Джими Хендрикс. Я должен с ним поговорить.

Да, это был Джими Хендрикс собственной персоной. Чернокожий гитарист, признанный многими музыкантами лучшим в своем деле. И сейчас он стоял возле бармена, потягивая коктейль из хрустального бокала. Я в состоянии полнейшего онемения уставился на икону многих металлистов и неформалов. Музыкант смерил меня удивленным взглядом и спросил:

– Чё как, снежок?

– Блядь, я не могу поверить. Джими Хендрикс?

– Ага, братишка. Он самый. А ты кто такой? – спросил он, козырнув фирменной ухмылкой.

– Я твой фанат. От музыки твоей фанатею. У меня даже гитара, как у тебя. Фендер Стратокастер. Была, по крайней мере, когда-то, – восторженно ответил я, уважительно трогая руку музыканта. Тот усмехнулся и достал из кармана свернутую папироску.

– Пыхнем, друг?

– Не вопрос. А ты мне дашь автограф? Я, конечно, не знаю, на кой он ляд в Аду, но обязан взять. Ты же так крут, как и твои соло. Пойдем за столик, я тебя с Гомером познакомлю. Он в античности, как ты, отжигал, только пастушек ебать любил, – я отпихнул с пути Диогена, который попытался вновь развязать очередной спор, и направился в сторону столика, где меня ждал поэт.

– Нет, чувак. Я не кончал с собой. Это та тупая пизда виновата, – скривился музыкант, делая глоток из своего стакана. Я с улыбкой самого преданного фаната слушал его, не перебивая, добрых полчаса. – Моника, блядь. Вместо кислоты дала мне снотворного. Я запил вином и отъехал. Стою возле тела и смотрю, как вокруг суетятся врачи и прочая шушера. А я, можно сказать, только во вкус входить начал.

– И тебя определили в Лимб? – спросил Гомер, все еще смутно понимающий, какого беса я смотрю на чернокожего мужчину с таким обожанием.

– Ага. За музыкальные заслуги. Да и на убийство вроде тянуло. Я все ждал Монику здесь, чтобы высказать этой овце все, что думаю, но ее отправили в Дит. Зато тут я могу упарываться, сколько душе моей угодно. В этом настоящий рок, брат.

– Охуеть. А много вообще музыкантов здесь живут? – спросил я, рассматривая автограф Джими на салфетке.

– Да. Знаменитых сюда и отправляют. Многие же творили всякую хуйню при жизни, да закончили, как я. За вклад в историю их поселили тут. Сейчас тебя со своим другом познакомлю, – музыкант поднял руку и позвал упитанного мужчину в забавных очках к нашему столику.

– Ебушки-воробушки. Это же Боно из U2, – хихикнул я, наклонившись к Гомеру. Поэт поднял бровь и вопросительно на меня уставился в ожидании пояснения. – Тоже музыкант. Я думал, он жив еще.

– Давно уже помер, – благодушно улыбнулся Боно, присаживаясь на свободный стул. – Привет, Джими. Как оно?

– Нормально, брат. Репетиция завтра, ты пойдешь?

– Конечно. Сегодня в ночь на работу, а завтра, как огурец, у вас. Что за пацан? – спросил он, уставившись на меня.

– Фанат мой. Клевый чувак, – улыбнулся Джими. Я пожал протянутую руку Боно и спросил:

– А ты как помер-то? Я думал, что ты жив и детям Африки помогаешь.

– Лет пять назад на своем Порше влетел в дерево. Удалось договориться с Главным, чтобы меня заменили на какое-то время. Я передал двойнику записку, где велел ему заботиться о ближних. Может, это поможет мне попасть на Райские луга, – задумчиво протянул музыкант, принимая папироску от Хендрикса. – Тебе тоже автограф дать?

– Прости Боно, но музыка у тебя хуевая, – покачал я головой. Джими прыснул в кулак, наблюдая за тем, как медленно краснеет звезда поп-рока. – Я больше по тяжелому металу угораю. Darkthrone, Каннибалы, Vader, Hate. Хендрикс – икона, а ты просто пафосный чувак.

– Бля, пацан прав, – Боно внезапно всхлипнул и обхватил ладонями лицо. – Я же в коммерции погряз, как торгаш долбанный.

– Ага. И музыка у тебя примитивная, – поддакнул я, заставив музыканта разреветься. – Ну ёбана, Боно. Уж и пошутить нельзя.

– Я ничтожен. Надо мной даже местные музыканты стебутся.

– Это точно, чувак. Дэд, когда был тут проездом, сказал, что Боно – червивый сосок на пузе дойного порося, которого надо зарезать во славу Вельзевула, – хмыкнул Джими.

– Кто такой Дэд? – завертел головой античный поэт, совершенно потерявшийся в незнакомых именах и терминах.

– Вокалист Mayhem, – пояснил я. – Мозги себе вышиб, мизантроп олдскульный.

– Так вот, Дэд был одним из многих, кто высказал свое мнение насчет меня, – закончил Боно, шумно сморкаясь в платок. – Простите. Депрессия совсем заела.

– Выпей, полегчает, – усмехнулся я, но мои спутники шутки не оценили и вообще сделали вид, что меня не существует. Через пару секунд я понял, что стало причиной. У входа в бар стоял Герцог Элигос собственной персоной и ехидно улыбался мне. Рядом с ним замерла рыжая девушка, судя по виду, моя ровесница.

– Пошли, Збышек. Нам пора, – демон даже не удостоил известных людей внимания, лишь коротко кивнув Гомеру.

– Разве два дня прошло? – удивился я, вставая из-за стола. Герцог рассмеялся.

– Прошла неделя, как ты тут сидишь. Время в Аду странно движется. Я предупреждал.

– Ну надо же. Я даже не устал. Ладно, пока, парни. Гомер, Джими – рад знакомству. Может, увидимся еще. Боно, мой тебе совет. Заканчивай ныть и пиздуй играть метал, ибо в метале обретешь ты душу.

– Прощай, Збышек, – тихо ответили мои венценосные знакомые, не рискуя смотреть на демона. Я повернулся к Элигосу.

– Куда летим, босс?

– Второй Круг. К Миносу.

Глава четвертая. Второй Круг.

Когда я вышел из питейного заведения Харона, то первым делом закурил сигарету. Элигос молча стоял рядом, как и странная девушка. Она изредка сдувала рыжую челку, когда та закрывала один глаз. Но я вовсю глазел на нее.

Крепкая фигурка, ладные бедра, чувственные губы, пронзительные зеленые глаза и целая россыпь веснушек. Девушка была одета в потертые джинсы и футболку с мертвым смайликом группы Nirvana. На ногах были стоптанные Конверсы, собравшие пыль тысячи дорог. Я хмыкнул и отвернулся.

– Долго будешь сосать свою зубочистку? – гневно спросила девушка, когда ей надоело просто стоять. Герцог вообще делал вид, что он тут лишний и просто вышел подышать свежим воздухом.

– Запомни, женщина, – весомо рек я. – Нельзя отвлекать мужчину от трех вещей. От еды, от выкуривания сигареты и от старого доброго онанизма. Иначе ты получишь себе нехилую горку минусов в карму.

Девушка в ответ зарядила мне смачную оплеуху, вызвав одобрительное ворчание Элигоса. Я почесал ушибленную голову и стрельнул окурком в сторону задиры.

– Герцог, это, случаем, не твоя дочурка? Больно вы похожи, когда лупите невиновных.

– Нет. Но познакомиться вам не помешает, – сверкнул глазами демон. Девушка вздохнула и подошла ко мне.

– Извини. Нервы ни к черту. Меня зовут Астра, – хмуро процедила она, чертя на земле круги носком.

– Понимаю, милая, но это не повод лупить незнакомого тебе мужика по голове. Может, он тоже нервничает, а сигаретка позволяет ему более стойко переносить тяготы и невзгоды. Меня Збышек зовут, – ответил я, ослепительно улыбнувшись.

– Ебанутое имя, – усмехнулась девушка.

– Герцог, вот она первая начинает. Если я ей жопку нарумяню, ты на меня сильно обидишься?

– Мне плевать, главное, чтобы полет прошел в нормальной атмосфере, пока я не сдам вас Миносу.

– Ты такой заботливый, прямо как папка мой. Тот тоже свалил после моего рождения и даже открыточки не оставил, нехристь хуев, – елейно улыбнулся я Элигосу и вновь повернулся к девушке. – Збышек – это не имя, а прозвище, данное мне собратьями по металу. По паспорту я Степка.

– Почему тогда Збышек? – спросила Астра, тоже прикуривая сигарету.

– Польские корни. Да и с детства так звали, привык уже.

Девушка кивнула и повернулась к демону, который хитро щурился, разглядывая нас.

– Я так поняла, что он со мной летит во Второй Круг?

– А, вот оно что, – я радостно потер ладошки. – Ты значит, любительница попрыгать на мужской гордости, пока мохнаткой своей не откусишь мужику залупу?

– Угадал. А еще могу заставить мужика своими зубами откусить свою же залупу, – ощерилась Астра. – Еще раз ляпнешь подобное, и я на тебе покажу, как это может случиться.

– Не злись. Стресс же у нас, вот и ругаемся друг на друга. Я так понял, ты Кобейна любишь, я его тоже котирую. До того момента, как он себе мозги вышиб.

– Ага.

– Ладно. Герцог, может, полетим уже, пока барышня в туалет не попросилась?

– Иди нахуй, Збышек!

– Я уже там, заинька.

Когда мы пересекли границу и летели над землями Второго Круга, я задал демону вопрос, который не давал мне покоя уже давно:

– Герцог Элигос.

– Да?

– А сколько мне нужно будет провести времени во Втором Круге? Ты так и не ответил. Только сказал, что Петр может долго думать, прежде чем принять решение о моей судьбе.

– Не могу сказать, Збышек, – серьезно ответил Герцог. – Как поступит новое указание относительно тебя, так и будет видно.

– Блядь, – огорченно буркнул я.

Астра вообще спала, и ее абсолютно не напрягало, что вместо кровати широкая лапа адского демона. Элигос тем временем пошел на посадку. Он частенько устраивал передышки и позволял нам с девушкой размять затекшие конечности. Не такой уж он и плохой, как я думал поначалу. Или же просто притворялся, играясь с нами, как с диковинными безделушками. Вечность в Аду любого из себя выведет, будь ты хоть четырежды Диавол.

– Отдохнем и полетим дальше, – радостно сказал демон, наблюдая за очередной моей попыткой подняться с земли. Я выплюнул грязь изо рта и встал в негодующую позу.

– А что ты ее не швыряешь? Или к девушкам особенное отношение, рогатый ты садист?

– Просто меня забавляет, как ты встаешь после падения, – мягко ответил Герцог, присаживаясь на черный камень. Я хмыкнул и осмотрелся. Второй Круг.

Если земли Первого Круга были засыпаны пеплом, то Второй Круг радовал более разнообразным пейзажем. Земля потрескалась, и сквозь трещины пробивался робкий дымок, что, стелясь, полз по поверхности. Вдалеке виднелась одинокая гора, с вершины которой скатывались огромные огненные валуны. Небо напоминало собой раскаленное покрывало, а ветер сушил губы и постоянно норовил растрепать мои шикарные волосы. Изредка с небес спускался хвост смерча и подхватывал блуждающие души, чтобы со всей силы впечатать их обратно в землю с крайне противным звуком. Тяжкий гул, который я поначалу принял за звук приближающегося урагана, оказался чьим-то стоном, доносившимся из-под земли. Конечно, демону сразу был задан соответствующий вопрос.

– Это стонут души грешников. Круги Ада уходят глубоко вниз, – пояснил Герцог, вальяжно ковыряясь в зубах когтем.

– А в центре сидит сам Диавол, вмерзший в ледяное озеро, и слушает песню Металлики «По ком звонит колокол»?

– Почти, – одними губами улыбнулся Элигос. – Он терзает трех величайших грешников и терзать их будет до Страшного Суда.

– Каких грешников? – спросила Астра, подходя ближе к отдыхающему демону. Я театрально закатил глаза.

– Заинька, ты попала в Ад, и не знаешь, кого терзает Диавол? Надо было больше оккультной литературы читать, а не бабские журналы о красоте и моде.

– Остынь, Збышек, – ласково одернул меня Герцог, отпихнув ногой в сторону, когда я решил просветить недалекую барышню. – Три величайших грешника. Предатель, Тиран и Убийца. И нет никакого озера, в которое он якобы вмерз. Владыка Зла тщательно следит за всем, что деется на Адских землях, и знает все обо всех грешниках, отбывающих здесь свое наказание.

– Даже о нас? – уточнила девушка, поправив челку, чтобы лучше видеть разговорившегося демона.

– Даже о вас. Обо всех и обо всем. Смотрю, вы уже отдохнули? Тогда полетели дальше. И так потерял столько времени с вами, а меня другие грешники ждут.

– А еще один вопрос можно? – робко спросила Астра. Герцог кивнул. – А люди другой веры? Они тоже тут?

– Да. В своих филиалах. Многие воспитаны несколько иначе, чем католики. Китайцы, например, сами себе выдумали настолько жесткий Ад, что теперь сами не рады. Как и мусульмане, и все прочие.

– Не свезло, – хохотнул я, но осекся под суровым взглядом Элигоса. Он покачал пальцем и вкрадчиво пояснил:

– Будешь кривляться и обязательно увидишь все своими глазами, если они у тебя останутся, конечно.

– Свободы слова в Аду нет. Торжественно заявляю, – буркнул я, позволяя Герцогу схватить меня. Сильно оттолкнувшись от земли, он взмыл ввысь, подняв целую тучу серой пыли.

Одинокая гора, которую я видел на горизонте, и была той самой столицей Второго Круга. В центре нее сидел царь Минос, отвечавший за похотливых грешников, попавших в его лапы. Именно к нему нас вел Элигос, спускаясь по темным коридорам в самые недра горы.

Спуск продлился целый час, и я успел в пух и прах разругаться с Астрой, пытаясь выманить у девушки все нюансы ее попадания во Второй Круг. Герцогу было откровенно плевать на наши споры и ругань. Он шел вперед широким шагом, насвистывая под нос незатейливую мелодию, пока не остановился перед гигантскими вратами, ведшими в покои Миноса.

Но не размер врат или то, что они были покрыты золотом, повергли меня в шок. Врата были сделаны из шевелящихся людей.

Голые мужчины и женщины, части их тел, включая даже интимные отростки и пещерки, – все двигалось и было живым. Но самым странным было то, что глаза этих людей буквально горели от похоти, слюна застывала на устах, а срамные места были в сладострастном соке. Никто из них не мог дотянуться до соседа. Оставалось лишь бешено вращать белками глаз и лязгать зубами от переполнявшего их тела желания.

– Что-то мне подсказывает, что это твой будущий дом на добрую пару веков, Збышек, – лукаво пропел Элигос, бухнув здоровых кулаком по физиономии одной из фигур. Врата скрипнули и отворились, впуская нас в приемный покой.

– Я-то, блядь, как счастлив, – пробурчал я, плетясь за демоном и девушкой.

Попав в приемный покой, я в первую очередь протер глаза и ущипнул себя, тешась надеждой, что это просто сон.

Моему взору предстал обычный офис с непременным компьютером, принтером и картиной над головой секретаря. Вдоль стен шли шкафы с книгами и различными свитками, возле окна стояли два мягких кресла и вычурный столик в готическом стиле. На нем застыл графин с холодной водой и два чистых стакана. На этом совпадения закончились.

Первым отличием был секретарь. Вернее, секретарша, оказавшаяся миленьким суккубом с маленькими рожками, торчащими из копны иссиня-черных волос. Она улыбнулась нашему провожатому и жестом пригласила сесть. Кресел было ровно два, и одно из них занял ехидный Герцог, а второе у меня с боем отвоевала Астра. Я хмыкнул и принялся рассматривать обстановку кабинета, старательно игнорируя колкости от дуэта «демон и человек».

В отличие от обычных офисов, где висит портрет президента или иного политического лидера, в этом помещении на портрете был изображен настоящий Царь демонов. Люцифер. Его злые глаза буравили мою душу, а тело сдалось и принялось мерзко трястись от переполнявшего его страха. Герцог, заметив это, посоветовал не смотреть так много на портрет и вообще отойти подальше, пока меня удар не хватил. Я бы никогда не признался, но именно звук голоса Элигоса и вырвал меня из плена портрета.

– Выпей воды, Збышек, – Элигос ласково улыбнулся и протянул мне стакан. Я схватил его и залпом выпил, но жажда не прошла. Наоборот, захотелось пить еще сильнее.

– Вот порой ты душка-парень, Герцог, – побагровел я, наблюдая за тем, как демон покатывается со смеху. – Но порой ты просто злобная мандавошка, которую неистово хочется прихлопнуть, затем оживить и снова прихлопнуть. Можешь сломать мне все кости, но я повторю еще раз. Ты – злобная меднорогая мандавошка. Аминь.

– Наслаждайся. Скоро ты будешь скучать по моему обществу и ждать того момента, когда я вновь вернусь за тобой, – ухмыльнулся он, медленно поцеживая холодную воду. Астра тоже робко улыбнулась, а я мысленно записал и ее во враги народа.

– Уважаемый Герцог. Господин Минос готов вас принять, – мелодично пропела секретарь. После ее слов двери, ведущие в личный кабинет властителя Второго круга, открылись, и оттуда раздался мрачный бас.

– Заходи, старина. Кого ты мне привел сегодня?

Я сглотнул и последовал за напуганной Астрой и своим провожатым, который поманил меня пальцем за собой.

Кабинет Миноса больше всего походил на кабинет среднестатистического сексолога. Всюду были фаллические символы, больше походящие на громадные дубины времен пещерных людей, порнографические картины, изображающие совокупляющихся людей и животных, даже узоры на обоях были импровизированной версией женского влагалища. Я скромно умолчу о вульгарных розовых и красных оттенках, царящих в этой обители похоти и сладострастия. В центре кабинета стоял массивный стол, за которым восседал хозяин. Царь Минос.

Это был демон раза в три больше Герцога Элигоса, с огромной головой и большими волоокими глазами. Как ни странно, демон был одет в довольно приличный костюм в шотландскую клетку и тоже красного цвета. Ткань затрещала, когда Минос встал из-за стола и пожал протянутую руку Герцога. Толстые губы раздвинулись, и он улыбнулся своему знакомому жуткой улыбкой, ощерившись двумя рядами острейших зубов. Я вместе с Астрой был настолько поражен увиденным, что бухнулся на стоящий в кабинете диван и чуть не потерял сознание от пережитого удивления.

В лапах нашего сопровождающего возникла бежевая папка, которая сразу же перекочевала в лапы хозяина Второго круга. Он раскрыл ее и несколько минут, показавшимися мне вечностью, просто бегал глазами по записям, многозначительно хмыкая время от времени.

– Пиздюк. Сюда подойди, – велел он, ткнув пальцем на меня.

– Чего? – попробовал возмутиться я, но Минос заревел так, что где-то внутри моей головы что-то лопнуло, наполнив рот тяжелым привкусом крови.

– Сюда, значит, бегом и молча, – пророкотал он, довольный произведенным на меня эффектом.

– Ладно. Вы тут босс, – хмыкнул я, тряся головой. – Пиздюк прибыл, ваше Сиятельство.

– А ты не врал, Элигос. Дерзкий, – хохотнул демон, повернувшись к Герцогу. Тот пожал плечами, как бы говоря: «Я предупреждал». – Збышек, значит?

– Да. А вы, видимо, Минос? Мощный вы. Очень мощный, – я уважительно поцокал языком, но на хозяина это не произвело никакого впечатления.

– Знаю. И запомни, мальчик. Вопросы здесь я задаю, а ты на них отвечаешь. Емко и четко. Будешь вставлять свои комментарии, и я вырву тебе клитор. А потом брелок для ключей сделаю.

– У меня нет клитора, – оскорбился я, для надежности почесав пах.

– Будет, – хмыкнул Минос и вновь погрузился в чтение папки. – Похоть, чревоугодие, чревоугодие с извращениями. Это Петр писал?

– Ага, – кивнул Элигос. – Любит все излишне драматизировать. Написал бы просто «испек кулебяку и совокупился с ней. Три раза».

– Ладно. Это не так страшно. Так, погоди. Он не окончательно осужден? За каким хреном ты его тогда сюда привел?

– Распоряжение Петра. Привратник еще не вынес окончательный вердикт. Велел обращаться с ним как с обычным грешником.

– Это можно. У меня тут целый парк аттракционов для таких, как он. Можем ему раскаленные иглы в залупу втыкать, задницу кочергой массировать, за соски над лавой повесить. Знаешь, Герцог. Люди стали откровенно больными. Раньше как – совратил девчонку или мальчонку, позабавился с ними в стогу сена, и все. Ну, козу на крайний случай тоже совратил. А сейчас? Из перчаток пизду искусственную делают, огурцы в жопу суют, кляпы в рот загоняют, мочатся на себя.

– А я о чем. Мир прогнил, Минос. Вот такие и попадают к нам.

– Маркиза де Сада помнишь? Вот он максимум что делал, так это петуха имал. Сварил его, значит, и пока тот горячий, разил его, покуда не надоело. Сейчас у меня в котле варится ночью, а днем самотыки делает. Маркиз, а не петух. На Земле, говорят, самый пик продаж на самотыки. И его за изнасилование птицы в Ад. А тут малолетки, ебущие свежую выпечку, вместо того, чтобы удовлетворять себе подобных, херней маются. Что скажешь, Збышек?

– Каюсь, господин Минос. Бес попутал, – пробормотал я, потупив очи долу.

– Ха. Бесы так не путают, уж поверь. Ладно, решим с тобой. Девка, поди сюда, – хозяин махнул рукой, и бледная Астра встала со мной рядом.

– Так, что тут у тебя, – хмыкнул Минос, листая досье. – Серьезно? Умерла от удара током?

– Да, – тихо ответила девушка, краснея, как похотливый помидор.

– И как это произошло?

Теперь настал мой черед смеяться. Демон скривил лицо и жестом показал, что ждет меня, если я не заткнусь. Затем обратился к Астре.

– Баловалась с вибратором в ванной, получила удар током и померла. Все верно? Верно. Еще богохульство, оккультизм, жертвоприношения, издевательства над слабыми, чревоугодие, гнев. Так?

– Да, – на девушку было жалко смотреть. С каждым словом жестокого Миноса она вжимала голову в плечи все сильнее и сильнее. Я ободряюще сжал ее руку. Астра улыбнулась всего на мгновение.

– Ой, посмотрите, какие они стеснительные. А давай-ка я вас вместе поставлю наказание отрабатывать. Один кулебяки ебет, вторая самотыком балуется и с парнями милуется. Дивная пара, а, Герцог?

– На все твоя воля, могучий Минос, – галантно поклонился Элигос, ехидно усмехнувшись. – Отпусти меня уже. Другие грешники тоже ждут, да и отдых мне потребен.

– Лети, старина. Удачной тебе охоты, – демон повелительно махнул рукой, и Герцог направился к выходу из кабинета, шепнув нам напоследок:

– Возможно, я еще вернусь за вами. Но не обольщайтесь.

– Пока, Герцог Элигос, – улыбнулся я. – Был очень рад с тобой познакомиться.

– Хм, – лукаво улыбнулся демон, задержавшись на секунду. – И я, Збышек.

Когда за ним закрылась дверь, мы остались с Астрой вдвоем пред грозными очами Миноса. Хозяин второго круга выдал громкую отрыжку и нажал кнопку громкой связи с секретарем.

– Вызови Нергала.

– Да, господин, – суккуб тихонько охнула, когда услышала, кого ей надлежит вызвать. Девушка обратила на это внимание и, улучив минутку, склонилась ко мне:

– Я так поняла, что ты в курсе, кто и что из себя представляет?

– Ага.

– Кто такой Нергал?

На ее вопрос ответил сам Минос, который обладал слухом летучей мыши. Демон рассмеялся, и его глаза ярко вспыхнули.

– Начальник тайной полиции. Он проводит вас к моему заместителю.

После его слов дверь распахнулась, впустив в кабинет странное создание. Оно выглядело как настоящий человек, только закованный в диковинную броню черного цвета. Волосы незнакомца, его глаза и даже зубы тоже были черными, как ночь. Он жестко усмехнулся, увидев наши удивленные лица, и скорее пролаял, чем просто спросил:

– Да, мой Господин?

– Забери этих двух и проводи к распутной египтянке. Пусть выдумает им муки, – велел Минос. Нергал облизал губы черным языком и протянул страшную лапу к Астре. Я мог только молча наблюдать за этим. Страшный демон высосал у меня все силы и способность к сопротивлению.