Buch lesen: «Мои маленькие мама и папа»

Мои маленькие мама и папа

фэнтезийная повесть

Той поздней весной, когда школьные дни закончились и начались каникулы, я не мог себе представить, как проведу это лето. Многие мои друзья по школе уже настроились на семейные выезды к морю, к родственникам в гости или же на ленивое и непринуждённое проведение каникул в собственной комнате. Ведь летом, когда больше не надо идти в школу, можно спокойно спать до обеда, а потом до самой ночи играть во дворе. Но ничего из вышеперечисленного у меня не вызывало радости. На море мы всей семьёй ездили каждый год и меня больше не радовали и не удивляли эти поездки. Я уже видел: и самолёты, парящие в облаках, и море вокруг Арабских Эмиратов, и толпы туристов в Лондоне и Париже, и бескрайние горизонты пустынь Египта. Так что, вариант путешествий во время школьных каникул меня больше не восхищал. И ездить в гости к родственникам я вообще не любил. Они всё время ругали моих родителей, что я слишком избалованный, пытались прочитать мне долгие лекции о моём эгоизме, рассказывали скучные истории про «наши времена» и прочую чушь. А каникулы в своём дворе представлялись мне ещё более скучными, потому что все друзья разъезжались и он был полон беззубой и капризной мелочью с их ворчливыми и беспокойными мамашами. В общем я пребывал в довольно мрачных ожиданиях и каждый день моё утро начиналось с мысли: «Какая же скучная у меня жизнь!». Однако я и представить себе не мог, что меня ожидало впереди. Наш небольшой, но красивый город раскинулся в ложбине высоких серебряных гор. Солнце уже с утра припекало крыши домов и верхушки деревьев, и всюду виднелись небольшие лужицы и ручейки. Мрачный чёрно-белый пейзаж города постепенно сменился яркой палитрой красок весны. Люди с удовольствием сбросили тяжелую зимнюю одежду и надели легкие красивые пальто и куртки. А уже через пару недель на дворе стояла настоящая жара. Утром надеваешь куртку, а в обед несёшь её в руках, в одной футболке. Вот такая скорая весна в наших краях.

В то утро моему отцу позвонили и он долго и радостно говорил о каком-то старом и заброшенном доме. Я не хотел прислушиваться к разговору, но папа так громко рассказывал о нём, что я невольно вникал в суть телефонного разговора. Кто-то хотел купить домик родителей моего отца, который находился в далёком ауле. А к обеду мы с родителями уже поехали в пригород, в забытое богом селение, где когда-то жили мои бабушка и дедушка. Оба они давно умерли и дом долгое время оставался без присмотра. И теперь, как оказалось, отцу позвонил какой-то старик и сказал, что он хочет купить этот дом, только приехать требовалось срочно. Обычно мой отец не принимал скорых решений, однако в этот раз невидимая сила заставила моего отца наспех собраться в путь. И мои родители, быстро обсудив меж собой телефонный разговор со стариком, решили немедленно отправиться в аул. И всё бы ничего, но меня поставили перед фактом, что я тоже должен ехать. Путь был неблизким, дело было не скорым, а оставлять меня одного в городской квартире родители не собирались. И им было совершенно наплевать, хочу я этого или нет. А я не хотел, но мне пришлось, потому что мама с папой хором в который раз закричали:

– Аян, надо было тебя Нехочухой назвать! Что тебе не скажи, у тебя один ответ: «Не хочу!».

Я хотел заткнуть уши, чтобы не слушать их, но они так свирепо уставились на меня, что я смиренно согласился и покорно пошёл в машину.

Надо сказать, что мои отношения с моими родителями были на тот момент более, чем напряжёнными. Нет, мои мама и папа были всем довольны и даже казались счастливыми, опекая меня и предугадывая каждое моё пожелание. Но вот я не был счастлив. Я всё время сердился на их сюсюканье со мной, пытался избавиться от их внимания, а ещё меня страшно раздражало постоянное их требование во всём слушаться, то есть выполнять всё, что они мне велят. А я не мог понять, почему я должен слушаться? Вечно они всё решают за меня! Разве я сам не могу решить, что мне делать, где мне гулять, с кем дружить, что читать, и надеть мне шапку или нет? Любое моё решение оспаривалось категорически: нельзя всё время лежать, надо к чему-то стремиться, нельзя гулять где-попало, надо возле дома! Я мечтал о свободе, но совершенно не имел представления, как мне её обрести и с тоской мечтал о совершеннолетии, чтобы поскорее убежать из дома. Поэтому я часто злился и выглядел довольно капризным и невоспитанным ребёнком. Впрочем, может быть именно таким я и был. Мне тогда было одиннадцать лет и я не слишком-то заботился о том, как выгляжу со стороны.

Дорога была долгой и скучной, к тому же было очень жарко. Мама с папой всю дорогу болтали без умолку о старике, звонившим моему отцу, а я, наигравшись в мобильнике, облазил все сайты, пересмотрел все возможные картинки, узнал о новых скилах для игр и всё-таки уснул. И через какое-то время я проснулся от того, что машину довольно-таки сильно трясло на кочках. Мы ехали по бездорожью. Асфальта и вообще каких-то признаков цивилизации в этой местности не было. Я сердито открыл окно.

– Фу, какая пыль! – с раздражением заворчал я и тут же почувствовал, как на зубах заскрипел песок.

Папа рассмеялся. И надо сказать, он всегда смеялся, когда я злился. Мама в таких случаях говорила, что отец радуется потому, что я был очень похож на него в детстве. Они оба сразу же начинали обсуждать, как смешно у меня надуваются губы от злости, их это умиляло и забавляло, а меня ещё больше злило.

– Закрой окно, зайчик! – привычным сюсюкающим тоном сказала мне мама.

Я так и сделал и уставился сквозь запыленное стекло. И теперь я смотрел на унылую картину пробегающих мимо нас полей, каких-то старых построек, глубоких грязных луж повсюду и на все признаки исчезающей с глаз городской инфраструктуры и появление всегда убогого пригорода. И вдруг я отчётливо представил себе весь ужас, который я должен буду испытать в этом забытом цивилизацией месте. Я вдруг понял, что еду в местность, где не просто не будет рядом моих друзей, там не будет компьютера, не будет интернета, и даже людей вокруг можно будет посчитать на пальцах только одной руки. Я угрюмо смотрел в окно в надежде увидеть хоть что-нибудь, похожее на городок. Но передо мной растянулась бескрайняя степь с ковылем и пустота. Вся картина представляла собой лист белёсой бумаги, чётко разделённый пополам. Верхняя половина была бледно голубой, а нижняя бледно зелёной. Оголённая, высохшая по осени трава, спрятанная под теперь растаявшим снегом на полях, выглядела мёртвой и от её вида было тоскливо и скучно. А молодая поросль свежей зелёной травы была ещё слишком мелкой и виднелась лишь кусками. И, словно сшивая эти половины чужого мне мира, тянулись из степи прямо в небо корявые ветвистые деревья. Но и этих деревьев было слишком мало. Они росли группами, а иногда и по одиночке, изредка воткнутые в землю, как могучие кустарники. Мне стало невыносимо тоскливо от этой картины. И поэтому, как всегда, когда мне было не по себе, я взял в руки свой дорогой мобильник, который мне купили родители, чтобы я чувствовал себя «не хуже других».

– Связи нет! – снова рассердился я и отбросил свой телефон в сторону.

– Вот и хорошо, наш Сердитка! – спокойно сказала мама, не оборачиваясь с переднего сиденья, – У тебя хотя бы будет повод посмотреть по сторонам!

– А на что тут смотреть?! – возмутился я, – Вокруг одна степь, да корявые деревья!

– Корявые деревья – это туранги, сынок! – тепло пояснил отец, – Нигде в мире ты не увидишь их, они растут только здесь, в наших краях.

Я отвернулся от окна, а папа продолжал рассказывать:

– Своё название эти деревья получили от своеобразной черты. Одно дерево шелестит листвой двух совершенно разных видов. На молодых побегах они больше напоминают листья ивы, а вот на старых ветках ты увидишь листья, похожие на тополиные. Это почти сказочные деревья. О них сложено не мало легенд. Одну из таких легенд я уже рассказывал тебе, там старый колдун, когда хотел наказать злых и бессердечных людей, переворачивал эти деревья, выдирая их из земли и вставлял кроной в землю, и тогда люди жили в страшном мире. Без живой туранги мир превращался в хаос и в нём поселялось одиночество. В этом мире провинившиеся перед колдуном люди, преодолевая свой алчный эгоизм, учились уму разуму посредством непростых испытаний, которые им устраивал старик.

– Нет такой легенды! – ехидно возразил я.

Мой отец снова рассмеялся.

– Вот и я своему отцу всегда говорил, что нет такой легенды! – смеясь, сказал он, – Но мой отец отвечал мне, что мой прадед лично встретил этого колдуна на своём пути! Он-то и рассказал моему отцу эту легенду!

Я незаметно скривился и нетерпеливо закатил на лоб глаза. Мой отец был очень хорошим рассказчиком и раньше, когда я был совсем маленьким, я любил слушать его. Однако в последнее время я начал подозревать, что многие из его сказок он придумал сам. И теперь они меня довольно-таки утомляли. Я вдруг почувствовал, что раздражаюсь от его рассказов и снова открыл окно. И тут мимо нашей машины по встречной полосе дороги пронеслось нечто, совсем не похожее ни на машину, ни на животное, ни на птицу. И я, с изумлением уставившись в заднее стекло, увидел мальчика лет пятнадцати, летящего на обыкновенной палке, на конце которой был привязан пучок длинных перьев. Мальчишка сидел на палке не верхом, а вдоль всей длины искривлённой иссохшей ветви, сложив калачиком ноги и, обернувшись на меня, размахивал своими необычно длинными руками. Но как эта палка летела сама по себе?! И кому это он махал руками? Ведь кроме нашей машины на этой безлюдной дороге больше никого не было. Однако, он пролетел мимо нас так быстро, что я не совсем понял, показалось мне это или нет.

– Папа, ты видел это? – оживившись, спросил я. Папа стал вертеть по сторонам своей головой, слегка придерживая руль.

– Что я должен был увидеть, мой великий Ворчун? – шутя спросил он.

– Мама, а ты видела? – не обращая внимания на его шутливый тон, обратился я к маме, но она смотрела в своё зеркальце и поправляла причёску, растрепавшуюся от ветра из моего окна.

– Нет, Солнышко, я ничего, кроме себя сейчас не вижу! – быстро ответила она, не переставая укладывать волосы. Тогда я подумал, что мне всё же привиделся мальчишка, летящий на палке и попробовал отвлечься. Но вдруг я вспомнил, как он странно был одет, в рванные старомодные вещи, которые носили, наверное, только в древности. Я восстановил в памяти его летающую палку, с перьями на конце и снова пытался убедить себя, что мне всё это привиделось. Но меня поразило, насколько отчётливо я разглядел и запомнил этого летуна! И меня слегка сковал бессознательный страх, какое-то смутное и неприятное предчувствие. Тогда я пододвинулся вперёд, усевшись прямо между передними сиденьями, чтобы быть как можно ближе к родителям и осторожно спросил:

– Папа, а в этом селении, в которое мы едем, живут колдуны?

– Что ты, Аян! – снова рассмеялся папа, сворачивая на сельскую дорогу, – Бывало, конечно, старики рассказывали, что время от времени колдуны появлялись в этих краях. Но я провёл всё детство здесь и никогда не видел их. Сказки всё это, Аян. Я слегка успокоился и вдруг чихнул. А потом ещё раз и ещё раз.

– Сейчас надышишься пылью, Аян, и у тебя начнётся аллергия. Пожалуйста, закрой окно! – велела мне мама, обеспокоенно обернувшись ко мне.

– Не надышусь! – огрызнулся я и сжал губы, чтобы пыль не попадала мне больше на зубы. А окно из вредности закрывать не стал. Отец вздохнул и дал маме знак оставить меня в покое. Но тут я начал беспрестанно чихать и мама, не выдержав, повернулась ко мне почти всем телом и сердито крикнула:

– Закрой окно, Аян!

«Ну, что ты пристала ко мне?!» – мысленно рассердился я, но всё же повиновался, боясь, что к маме сейчас присоединиться ещё и папа. Но чихать я не перестал. Зато понял, что открывать окно больше не стоит. Мама протянула мне таблетку от аллергии и я нехотя, но всё же засунул её себе в рот и проглотил. Перед нами растянулось маленькое селение, всего в несколько домов. Оно пролегало будто бы на высоком холме прямо у подножия гор, Кое -где стояли сонные коровы, всюду слышалось блеянье баранов и пугливые кудахтающие вскрики беспокойных кур. Дом, в который мы приехали спустя несколько часов всего пути, представлял собой маленькое и неприглядное строение, совсем обветшавшее и заброшенное. Рядом с ним извивались ивы, склонившись ветвями в небольшой пруд, в котором плескались утки и гуси. Пруд образовался под ивами из-за бьющего из-под земли ключа, который сельчане превратили в небольшую колонку. Вокруг него рос невысокий камыш, в котором звонко галдели проснувшиеся лягушки. Домик стоял на невысоком холмике, упираясь ветхой крышей в небо. Я вышел из машины и осмотрелся вокруг. Соседние дома располагались чуть поодаль, образуя длинную улицу. А этот стоял будто бы отдельно от всех и этим навевал особую тоску.

– Стой здесь, Аян! – зачем-то сказал мне отец и я раздражённо выдохнул.

«Стой здесь!» – мысленно передразнил его я и пнул камень, чувствуя, что не могу не повиноваться отцу. Небольшой двор был обтянут невысокой сеткой, полностью заросшей диким виноградником. Я дождался, когда отец отвернётся от меня и пошёл вдоль этого забора, но теперь уже услышал голос мамы:

– Не ходи туда, Малыш! Там овраг!

«Овраг? Это что такое?» – пронеслось у меня в голове и тут же мои ноги поползли вниз по скату, ведущему в глубокий лог. Я успел только вскрикнуть, как рука отца подхватила меня за шиворот и подтащила к себе.

– Аян, не отходи от нас далеко, ты ведь не помнишь этих мест! – попросил отец, – В последний раз ты здесь был, когда тебе было шесть лет! «Не ходи туда! Стой здесь! Закрой окно!» – сердито перечислял я в своей голове все слова родителей, которые изрядно раздражали меня в это утро. Настроение окончательно испортилось и я исподлобья наблюдал за всем что происходит, стоя посреди улицы.

– Аян! – крикнула мама, разбирая поклажу возле багажника автомобиля, – Ты не проголодался, мой зайчик?

– Сынок, не стой на солнце, зайди в дом! – сказал отец, таская тяжёлые сумки к порогу дома, – Здесь пыльная дорога, снова начнёшь чихать!

– Солнышко, сними курточку, уже жарко! – опять послышалось с порога и я раздражённо поплёлся вдоль улицы, чтобы посмотреть, что ещё кроме одиноких домов здесь может быть.

– Аян, не ходи никуда один, ты можешь потеряться! – услышал я за спиной голос своего отца и, встав на месте, тихо завыл.

– Как же вы мне надоели! – довольно громко и сердито сказал я, а отец, не услышав меня, взял очередную поклажу и слегка замер, прислушиваясь к своей больной спине. Он незаметно для мамы растёр ладонями поясницу и, взяв сумки, потащил их в дом. И тогда я нехотя пошёл следом за ним. Возле машины крутился неизвестно откуда взявшийся большой серый и лохматый кот. Он жалобно мяукал и обтирался об наши ноги. Но мама с папой были слишком заняты, чтобы обращать на него внимание. А я вытащил с заднего сиденья свой рюкзак, надел его себе на спину, потом заглянул в мамину большую сумку с продуктами и достал колбасу.

– Ну вот, теперь что ты будешь есть на завтраки, глупышка? – с мягким укором спросила мама, когда кот с удовольствием съел почти пол палки.

– Завтраки?! – возмутился я, – Мы что, здесь на месяц?!

– Пока не продадим дом, в город мы не вернёмся! – кряхтя, отозвался отец, разгружая поклажу и ставя все сумки на порог крыльца дома. Его больная спина снова заставила его кряхтеть и отдуваться, как это часто бывало, когда он таскал тяжести, но я почти не заметил этого, так как давно привык слышать об этой боли. А услышав о том, что мы здесь на долго, я сердито выпучил на него глаза, готовый разразиться праведным гневом, но вдруг увидел появившуюся за его спиной девчонку. Ей тоже было лет десять-одиннадцать. Её гладкие, как шёлковые нитки волосы, были чёрными, как смола и блестели на ярком солнце, большие карие глаза были настолько ясными, словно они были нарисованными, а широкая задорная улыбка повергла меня в оцепенение. Она насмешливо смотрела на меня и гладила сытого и довольного кота, который был теперь не прочь завязать дружбу и с ней. «Откуда ещё взялась эта девчонка?» – подумал я, стараясь сопротивляться незнакомому мне, внезапно вспыхнувшему чувству. И она, словно услышав мои мысли, сказала:

– Привет, Аян! Ты не помнишь меня? Я живу по соседству. Меня зовут Алиша. Мы с тобой дружили, когда ты жил у своего дедушки.

Мой отец обернулся на девчонку и приветливо кивнул ей головой, после чего заговорщески с ожиданием ответа на её вопрос, уставился на меня.

Нет, никакую Алишу я не помнил. Да и мало ли с кем я дружил, когда ходил пешком под стол?

– Мне-то что! – безразлично буркнул я и направился к дому.

Мой отец растерянно заморгал. Но девочка будто не услышала меня и поспешно подошла к моей маме.

– А к вам приходил покупатель! – вдруг сказала она, теперь уже обращаясь к моей маме, которая вышла из дома, чтобы убедиться, что мы ничего не оставили на улице. Я остановился и с интересом обернулся на девчонку. Может быть, она принесла хорошие новости и я вскоре уеду отсюда? Раз покупатель уже был здесь, то дело пойдёт быстро и вскоре я снова окажусь дома. Мама приветливо улыбнулась нашей маленькой соседке.

– Здравствуй, Алиша! – поприветствовала она, – Как же ты выросла! Аян, ты что, не помнишь Алишу? Вы ведь дружили в детстве. Алиша, а покупатель ничего не попросил передать нам?

Девочка хотела что-то ответить, но голос странно одетого подростка, выросшего словно из-под земли, прямо за моей спиной прервал её:

– Я ничего не передавал. Я лишь осведомился, не приезжали ли хозяева.

Папа хотел закрыть машину, но остановился, уставившись на парня. Я с опаской отошёл в сторону, давая незнакомцу пройти мимо меня. Алиша подхватила бродячего кота на руки и растерянно отступила за спины моих родителей. Мама и папа замерли на своих местах, глядя на парнишку. Видать, нас всех поразил вид покупателя. Это был тот самый подросток пятнадцати-шестнадцати лет, который пролетел мимо нашей машины на своей палке. Но теперь эту палку он держал в руке, словно посох, чем усиливал свой совершенно дикий вид. Выглядел он, будто только что вышел из леса. Чёрные волосы сильно взлохмаченные, глаза его были чёрными и бездонными, на тонкую тунику наброшен меховой жилет, а короткие, оборванные по краям штаны крепко удерживал широкий ремень с рисунком кожи змеи. На груди этого странного парня висел огромный глаз, он был стеклянным и из-за очень реалистичного исполнения выглядел до жути живым. Подросток тяжело, словно старик, наваливался на свою палку, на которой висела всякая утварь: котелок, кружка, сумка, кусок белого плюша, разноцветные перья и какие-то ремни.

– Дорогая, кто этот юноша? – шепотом поинтересовался растерявшийся папа, наклонившись к уху не менее ошеломлённой видом мальчишки мамы. Но мама не ответила ему, посчитав неприличным шептаться в присутствие незнакомца и любезно спросила подростка:

– Разве ваши родители, молодой человек, сами не будут участвовать в покупке дома?

– Нет! – ответил странный покупатель, – У меня давно нет родителей, я сам покупаю этот дом. Мне уже около пятидесяти лет хотелось купить дом в этих местах. Но ни один из домов мне не нравился.

Алиша прыснула тихим смешком, глядя на нашего гостя и я улыбнулся ей, вполне соглашаясь, что он сказал какую-то чепуху. Какие пятьдесят лет? Ему самому-то около пятнадцати! Мама с папой тоже растерялись. Их лица слегка вытянулись, а глаза забегали по траве, будто отыскивали что-то, чтобы их сейчас спасло.

– Но вы не можете совершать такие покупки, – растерянно начал объяснять папа, – вы ведь слишком молодой! К тому же мне звонил какой-то старый человек, но не вы…

Отец, мама и покупатель продолжили свой разговор, а я отошёл в сторону и Алиша, спустив кота со своих рук, торопливо пошла за мной. А уличный кот, серый, лохматый со светлыми пятнами на боках, побежал вдруг за нами.

– Спорим, Аян, этот странный мальчик всё-таки купит ваш дом! – сказала девчонка, задорно сверкнув белозубой улыбкой на гладком смуглом лице.

– Неа, – нехотя ответил я, – не купит. Папа ведь сказал, что он молодой ещё! Несовершеннолетним нельзя покупать дома! Да и откуда у него деньги? По всему его виду видно, что он беднее степной полевой мыши!

Я скорчил брезгливую гримасу, глядя на незнакомца и самодовольно сунул руки в широкие карманы своих дорогих штанов.

– Аян, ты ведь сохранил мой подарок? – снова спросила девчонка с изумительными шоколадными глазами. Я оторопел. Подарок? О чём это она?..

– Забыл! – тихо прошептала она, внимательно разглядывая моё лицо. Я безразлично пожал плечами.

– Ты на самом деле не помнишь меня, Аян? – разочарованно протянула она, слегка надув свои и без того пухлые губы.

– Папа говорит, что я был в этих местах, когда мне было шесть лет! – стараясь, как можно безразличнее стал объясняться я, – Кто в таком раннем возрасте может запомнить какой-то там подарок?

Алиша присела перед котом, всё время следовавшим за нами и ласково погладила его.

– Ах! – сказала она, обращаясь к коту, – Это был какой-то там подарок! Ты слышал это, милый котик?

Разговор у нас с Алишей никак не вязался, хотя я не очень-то и старался и вопросы задавала девчонка, а не я. Но я чувствовал себя очень неловко. Потому что мне казалось, что я не понравился этой девчонке. А ведь в своём классе я пользовался большой популярностью. И всё из-за какого-то там подарка, который она дарила мне в детстве! Я пнул от себя камень, сдерживая чувство досады и разочарования в себе. Но камень каким-то образом полетел в сторону Алиши, хотя и не попал ни в неё, ни в кота. Кот подскочил от неожиданности и присел у ног девочки, с опаской наблюдая за камнем, вприпрыжку покатившимся по дороге. Алиша нахмурилась и отвернулась.

– Я не хотел напугать вас обоих! – покраснел я.

А она, снова спросила, глядя в сторону беседовавших покупателя и родителей:

– Тебе не показался странным этот мальчик? Я никогда раньше не видела его в наших местах!

Я растерянно кивнул и поймал себя на мысли, что хотя разговор у нас не получался, эта сельская девчонка всё же покорила меня своими невероятно красивыми глазами. И теперь я очень хотел понравиться этой девочке, но при этом почему-то чувствовал себя самым нелепым существом рядом с ней. Мне совершенно не хотелось говорить сейчас о странном подростке, я слишком был озабочен лишь тем, чтобы хоть как-то произвести на неё впечатление. Но другой темы для разговора у нас не было и я решил, что обсуждать незнакомца сейчас единственное, что я смогу.

– Ну, да! На самом деле, этот чувак не в порядке! – стараясь быть как можно выразительнее, сказал я и встал к ней спиной, чтобы она смогла рассмотреть мой крутой рюкзак. Девчонки в моей школе сейчас бы ахнули в восторге. Они бы наперебой обсуждали лейблы на нём, демонстрируя умение разбираться в топовых брендах. Но Алишу мой рюкзак не впечатлил и она даже не заметила его. Для неё мой рюкзак был обыкновенной сумкой. И любоваться вещами, как видно, было не в её интересах.

– Некрасиво вставать спиной к собеседнику, Аян! – вдруг строго сказала она и я тут же повернулся к ней лицом.

Алиша молча выдержала недолгую паузу, повисшую между нами, всё так же поглаживая кота своей смуглой ладонью. А я ещё больше покраснел.

– Ты был очень сердитым, когда вышел из машины, – сказала она, – мне даже показалось, что ты не очень-то доволен, что приехал сюда. Я оживился. Наконец-то появилось хоть что-то, о чём можно с ней поговорить.

– Знаешь, Алиша, – я снова начал выпендриваться, – я вообще не хотел сюда ехать. Но разве я могу своим предкам сказать: «Нет!»? Мои родители думают, что я маленький ребёнок! Это не делай, это не трогай! Где ты Солнышко, куда пошёл, Зайчик? Так не делай, Малыш! Достали, хоть вешайся! Вот бы остаться одному, в полной свободе, хоть где! Хоть на краю света! Лишь бы не слышать их голоса и не быть у них под присмотром!

Алиша вдруг улыбнулась, но мне показалось, что это была усмешка. И я деловито достал свой дорогой мобильник, надеясь, что хотя бы он произведёт на неё впечатление, но Алиша вдруг побежала вдоль по длинной улице и махнула мне на прощание рукой.

– Ладно, Аян, мне пора! Жаль, что ты совсем не помнишь меня! – сказала она и я растерянно пожал плечами. Почему я должен помнить всех, кого встречаю в своей жизни? Нет, мне совсем не жаль, что я не помню её. Но она жутко красивая. Это я теперь запомню. Когда я вернулся в дом, мама накрыла стол в тесной, но довольно уютной столовой и вежливо пригласила к столу папу с покупателем. Я, ещё не усевшись за стол, подхватил пальцами из общей тарелки два ломтика ветчины и отправил их в рот. Мама строго глянула на меня и я обиженно буркнул:

– Ну, что опять не так?!

А она вежливо и радушно стала ухаживать за покупателем, который сел в центре стола, оставив свою странную палку у двери. Папа весело, с присущим ему оптимизмом рассказывал гостю о доме, когда был построен, кем и из какого материала. И гость молча ел и время от времени поднимал свой взгляд на меня. А я боролся с желанием показать ему язык или ещё что-нибудь, что бы его смутило. Но переходить эту грань я не стал и уныло ковырялся в своей тарелке, вылавливая из неё самое вкусное. Хотя есть совершенно не хотелось. День клонился к закату и, совсем заскучав за столом, я решил, наконец, удалиться. Но отец снова попросил меня, при чём в таком тоне, что отказать я не имел права:

– Посиди с нами немного, Аян! Познакомься с Сикырши.

– Кто это? – уже у двери обернулся я.

Подросток с взлохмаченной головой в упор смотрел на меня. Но я нарочно делал вид, что не вижу его. Таким образом я пытался дать ему понять, что он мне не нравится.

– Аян, будь вежливым! Сикырши – это имя нашего гостя! – тихо сказала мне мама и вышла из столовой в кухню, чтобы налить всем нам чаю. Я встал в ступоре. С чего я в этот момент взял, что «Сикырши» означает «Колдун»? В ту минуту я почему-то подумал, что именно так звали колдуна в какой-то папиной сказке, где старик мог превращаться в зверя и управлял стихиями природы. А тем временем Сикырши впился в меня своими невозможно тёмными глазами и мне показалось, что его губы подёрнулись в беззвучном шёпоте. И в этот же момент его стеклянный глаз, свисавший с шеи на длинном скрученном шнурке, вдруг моргнул. Я слегка похолодел. Показалось?.. Конечно, показалось! Я уставился на глаз, пытаясь уловить, живой он или всего лишь настолько реалистичный. А подросток растянулся в насмешливой улыбке. «Жуткий тип!» – с раздражением подумал я и собрался всё же уйти.

«Стой, трус!» – услышал я голос Сикырши прямо в своей голове. И я остановился. Однако, кроме меня его оклик никто больше не слышал. И я вдруг понял, что гость говорит со мной телепатически. У меня вытянулось лицо и я разозлился ещё сильнее. Хотя до конца своим ощущениям я всё же ещё не верил.

– Аян у нас славный парень, Сикырши! – попытался разрядить повисшую между нами паузу мой папа, – И вы со временем обязательно подружитесь, я в этом уверен! Аян, будь добр, присядь с нами. Попьём чаю.

– С чего это нам дружить? – сердито возразил я и резко обернулся на отца, – Разве он не покупатель? Пусть покупает дом побыстрее, если, конечно, у него есть деньги на покупку, а нам пора домой!

– Ваш сын не проявляет ни капли вежливости с гостями! – словно застыв на месте, холодно подметил Сикырши, не сводя с меня своих чёрных глаз.

– Сынок! – отец растерянно подбежал ко мне, пытаясь меня образумить, но я вдруг отскочил от него и ощетинился.

– Да чего вам надо от меня?! – почти заорал я.

– Должно быть очень обидно, когда дети настолько надменны, что даже не могут притвориться вежливыми ради вас? – с холодной улыбкой спросил Сикырши и встал из-за стола.

– Аян, прекрати так вести себя, что на тебя нашло?! – попытался надавить на меня мой папа, осторожно приблизившись ко мне, но я уже кипел от ярости.

Я снова одёрнул руку от протянутой руки своего отца и отошёл от него.

– С чего это я должен быть вежливым с тобой?! – стараясь, как можно презрительнее, выкрикнул я, в упор глядя на странного гостя, – Посмотри на себя, Сикырши, на тебя даже смотреть смешно! Где ты взял эту одежду? А своей палкой ты лягушек в пруду ловишь? То же мне покупатель!

На лице Сикырши появилась странная и насмешливая гримаса. И мне от этой его насмешки стало дико обидно, я вдруг почувствовал страшную злобу на своего отца. Почему он не выгонит этого странного пацана? Ведь по всему его виду видно, что он не нормальный?! А гость продолжал молча улыбаться холодной ужасающей улыбкой.

– Аян, перестань! – сконфуженно велел отец, – Сколько можно бегать вокруг тебя и уговаривать вести себя прилично?

– Вот именно, хватит бегать вокруг меня! – огрызнулся я на отца в обиде.

Отец сделал незаметный отчаянный выдох и беспомощно мельком взглянув на маму, появившуюся в пороге, снова обратился к Сикырши.

– Я прошу извинить моего сына за его поведение, Аян у нас ещё маленький и не контролирует свои внезапные эмоции! – сказал он, оправдывая меня перед гостем. И я снова вспыхнул от ярости. А Сикырши медленно вышел из-за стола и направился к двери.

– Сикырши, вы покидаете нас? – отец тоже встал и пошёл следом за ним. Тот утвердительно кивнул. А его стеклянный глаз на груди вдруг уставился на меня. Я совершенно отчётливо увидел, как чёрный стеклянный зрачок двинулся в мою сторону и вдруг ожил, выражая странный и не добрый взгляд.

– Мне понравился ваш дом и я обязательно куплю его! – добродушно сказал моему отцу Сикырши.

«Теперь ТЫ бегай за ними!» – опять услышал я его голос в своей голове. И снова этот голос услышал только я. Для папы в комнате висела неловкая тишина.

– Чего?! За кем это мне бегать?! – вслух возмутился я и в страхе попятился назад, не сводя глаз со стеклянного глаза.

Отец растерялся, подумав, что я снова без причины грублю гостю. И он извинительно улыбнулся странному подростку и подал ему его посох.

– Ещё раз прошу вас, простите моего сына, дорогой Сикырши, он сегодня устал с дороги! – снова неловко попросил папа. Но Сикырши, пронзительно взглянув на меня своими чёрными глазами, ничего не ответил моему отцу и, взяв из его рук свою палку, внезапно взмахнул ею над своей головой. И вдруг у меня сильно закружилась голова и я словно провалился в воронку, видя Сикырши, повисшим в воздухе, верхом на своей палке и громко смеющимся мне в лицо. Вокруг всё кружилось, в ушах шумело так сильно, словно я был где-то рядом с водопадом, и я стремительно летел куда-то вниз, а губы Сикырши несколько раз повторили: