Buch lesen: «Покушение на Еву»

ПРОЛОГ

Вы когда-нибудь бывали в Африке? Александр тоже попал в нее первый раз, да еще без визы. Тем не менее несколько часов назад он пересек уже вторую государственную границу за этот день. Но все шло по плану, и был он к тому же не одинок. Кроме того, попав в эту местность впервые, он, однако, все о ней знал: готовился к посещению кропотливо и долго, как и все остальные. Время тикало своим чередом, и край солнечного диска уже появился над холмами, когда их бронированная машина достигла кромки воды. Александр сидел, сняв шлем, и, повернув голову, наблюдал в узкую амбразуру это замечательное зрелище. Дневное светило было ярко-малиновое, объемное и двигалось, как гигантский переливающийся воздушный шар. Однако досмотреть это не надоедающее, происходящее ежедневно, но так редко наблюдаемое людьми действо не пришлось, по обоим бортам бронемашины уже выдвинулись два дополнительных водомета, и Швара скомандовал: «Задраить люки!» И тогда они поплыли, таращась друг на друга в темноте, потому что все амбразуры зашторились прочнейшими металлопластиковыми ставнями. Макрак попытался отмочить какую-то хохму, но всем было не до него, а потому он рассмешил только самого себя. Зато от отсутствия тряски стало гораздо легче, да и фон шума изменился, гусеницы уже не скребли по булыжникам, а равномерно перегоняли под днищем пресную воду. Сидящий рядом Бид нахально сажал переносной аккумулятор, слушая на вделанном в ушную раковину наушнике какую-то лично скомпонованную сборку рок-н-ролльных хитов, но Александр смотрел на это сквозь пальцы: один выстрел кинетического ружья жрал в долю секунды энергию, достаточную для прогона тысячи компакт-дисков. Кто сказал, что надо бросить песни на войне? После боя сердце просит музыки вдвойне! Правда, боя еще не случилось, но от перестановки слагаемых сумма не меняется. А от путешествия по этим бесконечным холмам можно было впасть в дрему, и любое занятие годилось, тем более что им дали хорошо выспаться перед операцией, и к тому же нервное напряжение с каждым километром приближения к цели продолжало нарастать. Александр вызвал в памяти картинку оперативной обстановки, пытаясь воссоздать детали. В принципе, это было не нужно, стоило надеть шлем, и карта местности, в любом необходимом масштабе, могла бы появиться по первому требованию, но ведь надо было себя чем-нибудь развлечь.

В пехотном отсеке их было семеро, а вообще в вездеходе десять человек – боевое отделение разведки и диверсии. Лейтенант с водителем впереди, да еще наводчик орудия в промежуточном, выше размещенном, отсеке с боеприпасами. Александр был заместителем Швары, но прослужил в армии гораздо больше его, однако Швара был как-никак офицером, а потому имел преимущество касательно высшего образования. Александра это нисколько не обескураживало, за время службы он сменил множество начальников, и лейтенант Швара был далеко не худшим. Видимо, вышерасположенное командование его тоже ценило, правда, не в плане его жизни и здоровья, а как отточенный инструмент для выполнения необходимых функций. Пока Александр занимался тренировкой памяти, машина преодолела не слишком широкую речушку и, убрав водометы, снова врезалась в полосу кустарника.

– Как настроение, парни? – осведомился Швара, и его голос отобразился одновременно во всех слуховых органах, причем у каждого индивидуально. В принципе, это был не его голос как таковой, микромикрофон лейтенанта, в свою очередь, помещался в верхней челюсти, ближе к уху, и передавал не привычные колебания воздуха, а непосредственно колебание кости, однако чистота голоса от этого только выигрывала.

– Все в норме, шеф, – отозвался Александр. – Скоро начнем разминку?

– А куда мы денемся, – в тон ему отозвался начальник, и ответ его закончился каким-то неясным шорохом: он улыбался, но улыбка тоже являлась движением мышц, и аппаратура передала и ее.

Вопрос сержанта и ответ офицера не имели смысла, они все прекрасно знали, на каком этапе придется произвести спешивание, но это было нечто в виде светского разговора, и деться от него было некуда. Ну, а затем они вновь ехали молча, ровно до того момента, когда писк в индивидуальном передатчике каждого возвестил о первых сложностях.

– Все за борт! – заорал Швара. – Ракета!

И они напялили шлемы, и врубили боевую программу, и посыпались в задние, распахнутые настежь дверцы, и на бронетранспортере остался только боевой экипаж в количестве двух: водителя и наводчика. И машина, не слишком громко шумя – все-таки это была разведывательная, очень дорогая разработка, – завертелась, ставя дымовые, радиолокационные и иные помехи, и пошла, помчалась назад, вклиниваясь между холмами, сбивая эту чертову самонаводящуюся и, наверное, очень издалека прилетевшую противотанковую ракету. А пехота, бегом, бегом, уже рассредоточивалась в боевой походный порядок, и каждый во взводе видел эту ракету прямо в своей глазнице, потому как дисплеев у них не было, а были дорогостоящие, наводящиеся прямо в зрачок лазеры, изменяющие место наведения луча три тысячи раз в секунду, а потому оперативно-тактическую обстановку они ощущали как на ладони, и ее двумерное измерение даже несколько затеняло реальный трехмерный пейзаж. И каждый из них, прыгая по кочкам, одновременно наблюдал, как метка, обозначающая ракету, распалась и уже не отслеживаемые ее части рванулись вниз, наводясь самостоятельно, может, по тепловому, а может, по радиофону, и тогда они, согласно наставлениям, голосом отключили на время свои нашлемные локаторы, опасаясь выдать себя. И уже только некоторые, особо любопытные и кому не мешали складки местности, видели, как сразу два разрыва полоснули по крыше их недавнего убежища и как изуродованная, лишившаяся башни машина, вся в облаке пены автоматических огнетушителей, ушла, скрылась за невысокими зарослями.

И они отправились дальше, держа в памяти наводчика – младшего сержанта Леда, который, по-видимому, уже отвоевал свое.

* * *

А потом они засекли подвижный патруль, и стало очень жарко: маленький компьютер, размещенный под воротником, едва-едва поспевал изменять микроклимат обмундирования, потому что патруль их тоже засек. И была битва, но их стрелковое оружие имело в полтора раза более высокие показатели в начальной скорости пули и в скорострельности тоже, и наводилось оно более умелыми руками и наметанным глазом. Вот только вражеская автоматическая шестистволка зацепила Макрака, и, несмотря на многослойный шлем, он лишился головы. Зато они уложили весь патруль, наверное, целый взвод, только не такой, как у них, а старой армии, когда там было человек тридцать.

Но все это не радовало, и, видимо, верховное командование, пьющее кофе на высоте десяти километров и в тысяче этих же единиц от внепланового боя, решило, что внезапность всей затеи потеряна, а потому операцию следует свернуть, но было уже несколько поздно, поскольку истребленный патруль, до того размещенный в двух бронетранспортерах, успел передать о своей находке кому-то еще. И очень скоро их атаковал вертолет. И хотя о его приближении они узнали заранее, по картинке, выданной с летающего командного пункта, и успели еще более рассредоточиться, и Хонка уже сидел, затаившись, нацелив в небо свою ракетометающую трубу, – это мало помогло. Вертолет превосходил их в подвижности и подкрался на совсем малой высоте. Дальность его оружия превосходила их возможности, поэтому первое слово было за ним. И рвались вокруг НУРСы, и ложились костьми солдаты, задраенные в титановую броню, как древние рыцари под градом тяжелых арбалетных стрел. И с каждой новой детонацией неуправляемого ракетного снаряда гасли на пульте в летающей воздушной крепости, крейсирующей в стратосфере, индикаторы состояния здоровья, гасли и гасли, один за другим. И лежал, свернувшись, но внутри своего скафандра разорванный в куски Хонка, успевший выпустить две ракеты из трех возможных. И уже все они палили в небо с упреждением, следуя подсказкам компьютеров, но их сверхбыстрые пули, разгоняемые чудовищными импульсами тока, были слишком легки против этого древнего реликта с бронированным днищем. Но они запутывали его, выбрасывая дымовые шашки, и большинство его медленных пуль и ракет зазря пахали землю. И в конце концов он обиделся и сбросил три бомбы, а затем гордо удалился, видимо, прикончив весь наличный арсенал. И там, в нарезающем петли атомно-приводном командном пункте, уже много-много суток дежурившем в этом районе, у десятков офицеров, сидящих перед экранами, посерели лица, потому как все индикаторы, за исключением двух, потухли, а у этих оставшихся автоматические передатчики выдавали предсмертное состояние, и некому было оказать помощь, потому как район боя находился на подконтрольной средствами ПВО противника территории, а именно из-за этих средств и разгорелся сыр-бор.

* * *

Александр не доставал бинокль, опасаясь выдать его блеском свое местоположение. Стекла оптического прибора были обработаны специальным составом, практически не дающим отражения, однако он все равно боялся. Во всем случившемся было слишком много совпадений, он знал, что беда обычно не приходит одна, но в этом случае неудача явно выплескивалась через край: еще никогда он не терял в течение часа прямого начальника и всех до единого подчиненных. Происшедшее пахло предательством, если только разведка не врала насчет их технологического превосходства над противником. Но он не смотрел в бинокль не только по этой причине: там, среди лежащих в траве людей, вполне возможно, еще были в некотором роде живые солдаты. А поскольку это были его солдаты, он страшился узнать об этом наверняка, потому как тогда долг заставил бы его ввязаться в новую драку, а исход ее в сегодняшнем случае был предрешен. Там, всего в километре от него, местность прочесывала вражеская пехота.

Он лежал не шевелясь, и ему было удобно, костюм был сработан со знанием дела: где надо – мягко, где надо – твердо. Всю внешнюю связь он вырубил, этим он лишал себя возможности спастись начисто, там, на летящем за две тысячи километров командном пункте, его могли посчитать погибшим, однако он мало верил в то, что помощь извне поступит, зато вражеская аппаратура не могла теперь его запеленговать. Перед рейсом им внушали, что это практически невозможно, однако последние события наглядно позволяли в этом усомниться. Из всей имеющейся в его, похожем на скафандр, одеянии аппаратуры в настоящий момент функционировала только система поддержания микроклимата, поэтому его телу было очень комфортно, а вот душе...

Он видел, как солдаты противника находили трупы. Он не мог их отсюда слышать, хотя в его комплекте находились приставные ушные раковины величиной с небольшую тарелку каждое, но он не стал шевелиться, доставая их. Он знал, что материал его одежды почти не поддается обнаружению в радио– и инфракрасном диапазоне, поэтому он надеялся пока выжить. Он пережил своих коллег уже на два с половиной часа, он видел, как их грузили в крытые брезентовым тентом машины, но он не ведал, нашли ли эти черные парни всех и знают ли они, сколько их должно быть. Он очень надеялся, что не знают. Когда на его внутреннем недисплейном изображении потухли все индикаторы здоровья, а два показали смертельно опасное поражение, он понял, что внешняя связь ему больше не нужна, и сложил расположенную на шлеме-маске антенну, а затем совсем выключил передатчик.

Он прикидывал в мозгах, собственных, не компьютерных, различные варианты дальнейших действий. Он размышлял, за сколько можно преодолеть тот путь, который они промчались на бронетранспортере, пешком и в условиях потревоженного вражеского улья. Он представлял себе, как наводит в беспечно бредущих вдалеке людишек свою электрокинетическую винтовку и сносит им головы прямо с этого огромного расстояния, как рассекает в клочья брезентовые чехлы и деревянные кузова своими, созданными в обход Женевской конвенции, зарядами. Скорее всего все это были необоснованные мечты. И к тому же данное вероятное событие ни к чему не вело, это была бы просто месть, а разве для того он здесь? И разве для этого они здесь полегли? Их цель была там, вдалеке, вне зоны его досягаемости, но кто мешал ему продолжить начатое, тем более что в ином случае он бы погиб, просто спасая свою шкуру, а вот в варианте продолжения операции он бы мог оправдать все жертвы, насколько это возможно по логике войны. Шансы были невероятно малы, практически отсутствовали, но ведь так же было и во всех других вариантах.

* * *

Он ориентировался по компасу и по системе микрочипов. Компьютер крайне возмущался отсутствию связи с себе подобными, зная, что система приемопередачи в полном порядке, а кроме того, он все время требовал уточнения ориентации по спутниковой системе, ему, видите ли, хотелось знать свое местоположение с точностью до двух метров, а не до плюс-минус ста, как в настоящий момент. Но Александр считал эти требования слишком привередливыми, поскольку он действовал один, ему вовсе не нужна была такая бешеная точность. По большому счету, ему не требовались даже часы – временные показатели его не очень занимали, ведь теперь он не был привязан ни к какому контрольному нормативу. Он просто шел по этой равнинной местности ночами, не включая головной локатор, так как любой сонар можно обнаружить на большем расстоянии, чем он видит сам. Александр использовал только пассивные методы, включая светоумножительные и тепловые датчики. Днем он спал или прокручивал в мозгах свой план, хотя знал, что, когда дойдет до дела, все равно понадобится экспромт.

На третью ночь он дошел.

* * *

В инфракрасном диапазоне он видел весь объект как на ладони. Теперь он соотносил наблюдаемое с записанной в электронную память спутниковой фотографией высокого разрешения, а также с радиолокационной картинкой, с гораздо меньшим разрешением, но зато полученной под другим углом, с самолета дальней радиолокационной разведки. Ночь была безлунная, до рассвета четыре часа, а до вероятной смены часовых, которых он видел в образе красноватых, расплывчатых призраков, десять-пятнадцать минут. Он решил дождаться смены, возможно, потом, после того как все начнется, у него будет в запасе несколько лишних минут, а за несколько минут можно преодолеть очень приличное расстояние. За время своего похода он достаточно сильно устал, все-таки по нормативам его боевой костюм нельзя было носить более суток, так что здесь был экстренный и, наверное, уникальный случай.

Александр изменил средства наблюдения, теперь он засек малую радиолокационную станцию обнаружения ближних наземных целей, луч прошел по нему, но ничего не случилось, следовательно, для этой устаревшей штуковины он пока был невидим, по крайней мере в неподвижном состоянии. Однако он ввел в компьютер ее координаты, как приоритетного объекта на уничтожение. Этот список быстро пополнялся, там были уже две установки активного инфракрасного режима и, конечно, часовые.

Он дождался конца смены, допивая остатки кофе через трубочку, предварительно выдавив последний тюбик с паштетом: этот бой, с любой математической вероятностью, должен был закончиться фатальным для него образом, поэтому экономить в пище далее было совсем нерационально. Теперь несколько приободренный (как все-таки сытый желудок взаимосвязан с настроением – доказывая первичность материи и вторичность разума!), он беззвучно двинулся вперед. Он занял удобную стоячую позицию и, вскинув руку с лазерной «слепилкой», активизировал систему, состоящую из жидкометаллической суспензии, находящейся в специальных нишах-прокладках рукава и жилета: основанный на эффекте «памяти» металла состав мгновенно затвердел, давая руке необходимую для спокойного прицеливания опору. Он сделал два выстрела широким, невидимым глазу человека лучом по местоположению инфракрасных обнаружителей, выводя их из строя. О результатах применения оружия он мог только догадываться, однако его устраивала вероятность, показанная компьютером, и он спешно поменял свое местоположение и оружие. Теперь он, не торопясь, целился в ближнего часового, смело опираясь локтем в невидимую опору, словно на бруствер окопа. Он сделал два выстрела, и две пули, разогнанные плазмой, сожрав в своей короткой пробежке по стволу кучу энергии из заплечного аккумулятора, с бешеной скоростью унеслись к цели. Автомат не зря имел удлиненный пламегаситель, без него свечение испарившейся в стволе водяной смеси выдало бы местоположение стрелка. Не дожидаясь результата, Александр перенес огонь на второго часового, этот стоял на вышке, и деться ему было некуда, но, во избежание всяких невероятностей, Александр послал в его сторону боеприпас из второго приставного магазина. Эти несколько удлиненные и более медлительные в движении заряды обладали куда большей разрушительной мощью, они предназначались для уничтожения плотных боевых пехотных порядков, поэтому, достигнув огороженной, приподнятой над землей будки, этот микроснаряд разорвался, разбрасывая вокруг смертельные короткие стержни из необогащенного урана. Затем два таких же подарка рванулись к малой радиолокационной станции. Средства пассивной разведки Александра сразу указали на прекращение излучения, и по этому поводу он короткой командой активизировал собственный нашлемный локатор поиска металла. Более в доступной ему зоне поражения целей не было, и он двинулся вперед. Уже через пятьдесят шагов он поздравил себя за предусмотрительность: вспаханная полоса впереди была заминирована. Он хорошо видел мины левым глазом в фоновом режиме бездисплейного отображения информации, локатор давал примерное местоположение каждой мины, хотя точность была очень слабой: как ни мудрили конструкторы, им все равно не удалось разместить внутри шлема высокочастотный локатор, а наличный давал приборную ошибку в пределах длины волны излучения. Но не прошло и сорока секунд, а Александр уже резал стальную колючую проволоку первого ряда ограждений. Перед подходом к объекту он опасался собак, но, к его счастью, столь архаичное средство охраны здесь не применяли, враг экономил, и эта экономия должна была в ближайшее время выйти его армии боком.

Где-то в караульном помещении уже срабатывала сигнализация, но он знал, что первый раунд выиграл, и теперь важно было не терять своего преимущества – внезапности. Он пробирался, ориентируясь по электронной карте из памяти компьютера, он очень надеялся успеть осуществить план-минимум из задачи, когда-то бесконечно давно поставленной их взводу, осколком которого он все еще являлся.

Он продвинулся еще на несколько сот метров. Никто вокруг не включал прожектора: объект и техника, находящаяся в этих местах, были донельзя важными и секретными, а потому группа, посланная на поиски нарушителя, действовала в темноте, подобно самому нападающему, посему он по-прежнему имел преимущество – он знал, где находится его цель, а они даже не представляли, кто им противостоит.

Очень скоро его большие тарелкообразные «уши» уловили посторонние шумы, и машинный разум произвел опознавание и тут же разместил их на плане-схеме, отображаемом в глазнице. Это были две поисковые команды, состоящие из нескольких солдат. Они скользили мимо: туда, к резаной проволоке двойного ограждения и к выведенным из строя станциям ночного обнаружения. Александр продолжал просачивание. Вскоре в тепловых датчиках он засек то, что искал, и ввел поправки в своем местоположении. Теперь он осторожно, но тем не менее быстро обходил защитную прямоугольную насыпь. По пути он обнаружил большую связку кабелей, бегущую к насыпи и уходящую в неизведанные дали. Он не стал ее трогать, но ввел ее местонахождение в электронную память, это было уже второе по счету аналогичное препятствие. Обойдя земляное укрепление, назначение которого было уберечь спрятанную за ним технику от снарядов и осколков, он наконец-то обнаружил свою цель-мечту. Это была ФАР (фазированная антенная решетка) – умопомрачительно дорогая и опасная для самолетов штуковина. До нее было пятьсот метров, и он, видя отсутствие на данном этапе непосредственной опасности, решил подобраться поближе. Александр преодолел еще сто пятьдесят метров ползком, не искушая судьбу. Он включил инфракрасную камеру, расположенную, так же как и многое другое, на голове, затем он запросил вероятность поражения цели с данной, точно замеренной автоматическим дальномером дистанции. Вероятность попадания была полной, а вот поражения несколько меньше, он все-таки не имел с собой настоящего гранатомета. Он развернул антенну внешней связи и включил передатчик, выдавая вовне надиктованное заранее сообщение и картину с видеокамеры. И начался настоящий бой.

* * *

– Где находится этот парень? – спросил генерал Спара, задумчиво глядя на свежайшую распечатку.

– Он где-то в середине их позиции, – спокойно пояснил майор, стоя перед генералом в свободной позе: после того как самолеты заимели атомные движки и стали патрулировать в воздухе сроки, сравнимые с походами подводных лодок, здесь, на борту, строевая подготовка сильно уступила свои позиции нормальным человеческим отношениям.

– А кто он?

– Это номер П-107453 – сержант из уничтоженного два дня назад подразделения.

– Но ведь они все погибли? – с некоторым сомнением спросил генерал.

Несмотря на то что разговор происходил на высоте одиннадцать тысяч метров, генерал Спара имел на плечах погоны сухопутных войск, и это была не его причуда, само деление на рода войск несколько устарело, поэтому его форма была данью традиции.

– Мы все так думали, генерал.

– Это может быть дезинформацией, майор Неро?

– Такая возможность теоретически, конечно, допустима, но практически... – Неро состроил на лице сложную гримасу, невольно выдавая ею свое отношения к людям, мало разбирающимся в технике. – Ясно, что противник захватил боевые костюмы и оружие спецгруппы, но взломать шифры индивидуальной настройки... – Неро снова скривился.

Генерал хмуро посмотрел на него.

– Ладно, что передал этот парень?

– Можно глянуть на вашем экране, генерал?

– Валяйте, майор.

– Сай! – позвал Неро, придвигая висящий возле уха микрофон. – Дай картинку сюда на «главный».

Оба военных воззрились на экран.

– Это их ФАР, снимок передан в цифровой форме. Сфотографировано с расстояния триста метров, камера расположена на земле, можно предположить, что в этот момент сержант лежал. Вот вторая картинка, угол несколько другой – солдат, похоже, встал. Видите? Наглядные следы разрушения локатора.

– Антенна выведена из строя? – перебил пояснения генерал.

– Ну, если это не сфабриковано, то да. Но наверняка...

– Сколько времени прошло? – снова оборвал начальник.

– После того, как получили картинку?

– Да, черт возьми.

– Менее пяти минут, я так думаю. Правда, учитывая запаздывание и первичную спутниковую обработку...

– Тихо, майор! – приказал Спара, напяливая снятый микрофон и поворачиваясь к пульту. – Первому и третьему готовность, провести КФС, активация боевых систем.

Прошло очень малое время, в течение которого на дисплее у генерала последовательно сменилось несколько картинок: контроль функционирования систем и активация прошли успешно. А в отсек без стука влетел полковник с петлицами военно-воздушных сил.

– Дин, извини, генерал Спара, вы решили атаковать объект? Если это провокация, мы потеряем бомбардировщики.

В это время по компьютеру пошли цифры, а по звуковому каналу доклады людей, сидящих в кабинах двух истребителей-бомбардировщиков, подвешенных под гигантскими крыльями ЛКБПА (летающего командного боевого пункта-арсенала). Полковник не зря волновался, ведь подвесных машин было всего шесть, они могли стартовать со своего воздушного носителя только один раз, подобно ракетам, а уж посадку они совершали на какой-либо авианосец, наиболее приближенный в пространстве, поэтому, теряя хотя бы один истребитель, ЛКБПА проигрывал в своей ударной мощи, восполнить которую он уже не имел возможности до следующего трехмесячного дежурства.

Генерал Спара оскалился.

– Не пори горячку, Бёрл. Даже если это не провокация, мы все равно останемся без самолетов, но для самообороны у нас еще двести ракет. Этот парень очень ждет нашей помощи, и, если я не помогу ему, меня замучает совесть по поводу бюджетных средств, потраченных на мое обучение в академии. Кроме того, полковник, свяжитесь с авианосцем. Пусть вышлет спасатель с вертикальным взлетом в район боя.

Затем он продолжил отдачу команд в микрофон:

– Господа пилоты, активируйте ракеты «воздух—поверхность», уже с максимально возможной дальности мы начнем давать вам порядок разделки этой «туши», но подойти надобно поближе, там наш человек, и удары придется наносить булавочные. Но если заподозрите что-то неладное, смело разворачивайтесь. С богом! – Генерал повернулся. – Не нервничай, Бёрл, этот парень, как я подозреваю, стоит некоторого количества топлива и кой-какого риска продвижения по служебной лестнице. Мне кажется, он рискует гораздо более, чем мы.

Генерал был очень прав в этом отношении.

* * *

Нанеся удар по локатору, Александр отступил, теперь уже в полный рост, поскольку в настоящий момент он наблюдал подробнейшую картину окружающей тактической обстановки, а исходя из нее, следовало поторапливаться. Его полевой компьютер имел полное представление о происходящих вокруг процессах, ведь теперь электроника получала разведданные из нескольких источников параллельно: кроме передаваемой спутником информации с подвешенного вдали командного пункта и наблюдаемого нашлемной видеокамерой пейзажа, она еще схватывала оперативную обстановку с автоматического микросамолета, запущенного Александром и сейчас накручивающего восьмерки над вражеской позицией. Размер данного чуда не превышал параметры сделанного из тетрадного листа планера, однако Александру не приходила в голову данная аналогия, в те времена, когда он учился, тетрадей в школах уже не применяли, их заменили выдаваемые каждому школяру «персоналки».

Он добрался до отмеченного аппаратурой места и сделал заклад маленькой, но очень сильной для ее размеров мины в кабельное сплетение. Он отошел не более чем на пятнадцать шагов, когда сзади рвануло. Сделать аналогичную операцию по отношению к другой обнаруженной заранее коммуникационной сети он явно не успевал, оттуда из-за бруствера к нему быстро приближалась компактная группа людей, он наблюдал ее в виде красноватых пятнышек, обведенных красной окружностью, свидетельствующей о первостепенной опасности. Это была препарированная компьютером картинка пейзажа с видом сверху. Александр затаился и стал ждать, когда электроника даст разрешение на выстрел, исходя из расстояния, она сама вводила запаздывание разрыва заряда «большой» пули. Пехота еще не успела высунуть нос из-за насыпи, когда рядом с самым прытким разорвалась миниатюрная граната. За ней последовала еще одна.

Теперь Александр взбирался на насыпную обваловку, желая увеличить зону своего влияния. Этот бой был его личным боем, все причины, поводы, экономические и военные, остались там – далеко за зоной его восприятия, сейчас он был боевой машиной, мало отличающейся от носимого с собой электронного напарника. Единственным присущим ему отличием в настоящий момент была возможность самопрограммирования. И эта самозарождающаяся программа выдавала новые цели. Окружающий его противник расплачивался за технологическое отставание своего пехотного оружия. Его безумно дорогая, новейшая, закупленная за лишения собственного народа система противовоздушной обороны оказалась прикрыта с земли морально устаревшим механизмом охранно-постовой службы. Солдаты его, умирающие от суперсовременных пуль, были плохо подготовлены, потому что единственное, чему их хорошо обучили, была уборка мусора в казарме и марширование на плацу, да и эту работу они не слишком любили и выполняли кое-как. Другого нельзя было ожидать, они были призывниками, то есть людьми, впихнутыми в свою родную армию насильно, служащими задарма, их предвоенная подготовка была нулевой, и никто бы не смог их обучить умелому и согласованному пользованию вооружением за короткое время службы. Застигнутые внезапно, они были обречены.

Александр залег на вершине земляной насыпи. Он видел людей внизу, по всей видимости, это были техники, не представляющие для него опасности, – однако они обслуживали железо, способное уничтожать самолеты, а значит, тоже являлись приоритетными целями. Он видел их более чем хорошо, его чувствительные светофильтры даже несколько затенили изображение, так как некоторые военные имели фонари. Александр выстрелил в их сторону разрывной пулей, а затем, переключив боеприпасы, начал обстрел главной кабины управления. В инженерном плане позиция была плохо оснащена, так как в этом месте оборудование разместили недавно, если бы кабины были спрятаны под землю, а кабели скрыты в бетонных нишах, у Александра было бы смехотворно мало шансов нанести свои удары. Постреляв некоторое время, Александр перенес огонь на новых людей, появившихся внизу. Над ним уже свистели пули, более медленные, чем его плазморазгонные, эти ускорялись по старинке – порохом, но они превосходили его калибр. Ему снесло правое накладное «ухо». Если бы не аппаратура подавления шумов, он бы оглох. Александр поспешно отполз вниз, быстрым движением отстегнул и второе, уже не нужное слуховое устройство: врагов в оперативной картинке хватало более чем. Он снова прикинул возможность нанести удар по ранее обнаруженному кабелю, однако посчитал это маловыполнимым, и компьютер был согласен с его оценкой. Александр начал отступление, выходя из смыкающегося кольца атакующих, когда наконец-то получил сигнал – ответ с летающего КП.

– «Матрешка»! Уходите из зоны объекта, к вам идут истребители.

Он приказал компьютеру передать накопленные данные и продолжил отход, периодически останавливаясь для выстрелов, патроны уже кончались, и он стрелял короткими очередями. Вскоре он добрался до ограждения с противоположной от места вторжения стороны. Сердце колотилось бешено, он поспешно отстегивал лишние предметы, облегчая одежду. Он успел перерезать проволоку внутреннего ряда, когда наконец-то включились прожектора. На мгновение он несколько ослеп, но не от действия света – фильтры подавили все дискомфортные проявления, – а именно от перехода шлема на другой диапазон: стекло меняло поляризацию и пропускную способность. Александр продолжал двигаться, а вокруг свистели пули, его наконец-то увидели, но враги сильно распыляли силы, он явно отступал, а значит, не представлял непосредственной угрозы – они же продолжали поиски других нападающих, предполагая, что подверглись массированной атаке.