Buch lesen: «Невыносимая для Мерзавца»
Пролог
– Вера! – его голос рвал перепонки, своим рыком заглушая льющуюся из динамиков музыку.
Сжимала кожаную оплётку руля, пытаясь успокоиться. Но как это сделать, когда за тобой мчатся две полицейские машины, а на заднем сиденье мужчина, которого я практически выкрала и приковала наручниками? И при всём при этом я отчаянно делала вид, что всё под контролем. Под каким, блин, контролем?
– Вера, дай ключи от наручников. Где они? В сумке? Давай, я сам найду! – мой пленник, он же подельник, в данных условиях изо всех сил старался быть спокойным, но вот глаза искрились яростью.
Порой этот мужчина пугал меня до панического приступа и вскипающей крови. Но головокружение я ощущала всё же чаще. В его присутствии воздух становился густым, как горький черный кофе. Каждый вдох обращался дурманом, и вот ты уже не принадлежишь себе. Вплетаешься в комок страстей, потрескивающих от напряжения между нами.
– Не дам! Что, не нравится, когда всё идет не по плану? – во мне что-то взорвалось, и негодование, смешиваясь со страхом, вырвалось наружу. – Думаешь, только тебе можно портить чужие свидания? Нет, милый мой… Этот день ты никогда не забудешь!
– Да я даже если жесть как захочу тебя забыть, то ни черта не выйдет! – взревел Слава и рванул вперёд, буквально врезаясь между двумя передними сиденьями. У него была свободна только правая рука, ею он и сжал меня за шею так, что я не могла ни вдохнуть, ни пошевелиться. Кожа плавилась под его взглядом, а касания тревожили душу, опьяняя бьющим адреналином. – Ты чокнутая на всю голову! Невыносимая, сумасбродная, отчаянная. Вера, ты откуда такая на мою голову свалилась?
– Ой, прости, Мятежный… Тебе же такого не надо. Что вы! Вячеслав Андреевич – серьёзный мужчина, бабки, власть, тёлки штабелями вдоль красной ковровой дорожки. Его в городе каждая собака не просто знает, а голос от страха теряет. Скажи мне, Славочка, а каково это – не иметь рычагов влияния на молодую соплю вроде меня? А? Каково это – лишиться своих инструментов давления? Сложно добиваться внимания девушки непривычными средствами? Меня бабками не купить, сам знаешь, из какой я семьи. Силой не взять, зубы выбью и не посмотрю, кто ты. Тебе даже припугнуть меня нечем! Ну не рассказывать же папке, что я в понедельник пропустила искусствоведение? Ни хрена у тебя нет…
– Но шанс-то всё равно есть, – он оскалился и лизнул меня от самого подбородка, с силой раздвигая губы языком. – А вдруг есть вероятность, что ты сама начнёшь за мной бегать? Будешь тратить мои бабки, фамилией моей пользоваться или пугать всех тёлок, что в штабелях пылятся с тех пор, как ты чёрной кошкой перебежала мне дорогу. Как тебе план? Как по мне, так отличный. Зачем напрягаться, если ты и сама всё можешь сделать?
– Бегать за тобой я никогда не буду, можешь даже не мечтать. А вот шанс угодить в дурку у тебя есть, Славочка. Ну? Признавайся, хочешь в дурдом? Тогда добивайся, напрягайся и изощряйся, – шептала я, кое-как следя за дорогой. – Я тебе такой фейерверк жизненный устрою – закачаешься.
Картинка плыла… И лишь тёмный лес, вспыхивающий яркими пятнами проблесковых огней, напоминал, что сейчас не время и не место для флирта. Да и мужик не тот.
Но если не тот, то почему я его буквально выкрала, обманом усадила в тачку, приковала наручниками с розовыми пёрышками из секс-шопа и гоню на скорости сто сорок, улепетывая от полиции?
– А зачем мне напрягаться? – его пальцы двинулись выше, ласково прошлись по краю челюсти, сжали подбородок и стали медленно поворачивать голову. А когда наши взгляды встретились, по позвоночнику растеклась волна тепла… Он дикий, авантюрный, неимоверно грубый мужик! Но отчего рядом с ним я ощущаю себя в безопасности? Почему тону в ти́нистой зелени его глаз и покрываюсь мурашками? Да мою башню сносит быстрее, чем пятиэтажку под стеклянную новостройку. Я просто лечу в пропасть, не желая, чтобы это прекращалось…– Ты же сама меня выкрала. Вот и машину угнала, а это срок, полторашечка. Ой… Или ты не заметила, что за нами уже десять минут менты гонят?
– В смысле – угнала? – прохрипела я, осматривая глазами салон мерина.
– Это не моя машина, Верочка, – тихо рассмеялся он, оставляя быстрые поцелуи в уголках рта. Его слова отрезвляюще лупили меня по щекам, страх стал настолько концентрированным, что коленки затряслись. – Это угон, детка. Угон…
– Мятежный!!!
Глава 1
– Ты что, окончательно рехнулась, раз решила вернуться к своему недомужу? – вскрикнула Адель и со всей силы шлёпнула подругу по коленке. Ночкина вспыхнула румянцем и готова была придушить Беспутову, вот только та уже ожидала подобной реакции и шустро сдвинула стул, по-киношному ловко уворачиваясь. Ножки скрипнули по каменному полу, и стул проскользил, спасая задницу Таечки.
– Тише! Люди смотрят, Адка… – Тайка заливалась смехом, извиняюще осматривая публику на летней веранде итальянского ресторанчика, куда мы забежали после шопинга. – Вер, ну ты-то скажи ей! Чего молчишь и вечно пялишься в свой телефон?
– Щас, Тай… Секунду. Всего одну, – я кусала губу, лишь бы не засмеяться, пока гоняла пальцем поисковую ленту. – Загуглю сначала, чем ты, мать твою, болеешь, раз вернулась к своему Грине! А вдруг это заразно? – охнула я, пряча ладошками рот, растянувшийся в коварной улыбке. – Ой, мамочки… Адочка, может, и ты к Раюше вернулась из-за этого вируса? Собирайтесь! Налицо опаснейшая эпидемия. Поторопимся, подруженьки, а то если не остановить это, то и Пугачева к Филе возвратится.
– Дуры, мля, – зашипела Тая и в обиженном жесте сложила руки на груди. – Я больше вам ни слова не скажу! Вот ни одного звука не произнесу, раз вы такие умные! Одна двадцать лет прятала от шикарного мужика не менее шикарного сына, а вторая… А второй только двадцать лет и стукнуло! Вот, смотри… Верке столько же, сколько ты бегала от Раевского! Так что не вам мне советы раздавать, курицы.
– Слушай, Тай, – не унималась Адель и всё пыталась дотянуться до Тайки, но та продолжала медленно мигрировать за соседний столик, чем сильно беспокоила девушку, нервно переводящую взгляд с чокнутой блонди на своего парня, сидящего к нашему столику спиной. Тот даже и не подозревал, что висит на волоске от кастрации, продолжая есть растаявшее фисташковое мороженое. – Вернись, Бесик! Быстро сюда! Верке хоть и двадцать, но мозгов побольше. Она бы не стала возвращаться к такому придурку, как твой Гриня. Да за нормальной бабой всегда мужики носиться будут. А ты хоть и дура, но баба-то – высший пилотаж! Вместо этого ты вновь и вновь на одни и те же грабли наступаешь. Он что, приворожил тебя, что ли?
– Да? Что-то я не вижу очереди из мужиков. Молодой человек, вы не за мной? – Тайка была настолько зла, что всё же решила добить этот непрочный любовный союз пары за соседним столиком и тихонько постучала парню по плечу. Тот явно опешил, не донеся лужицу мороженого, и смачно капнул на черный пуловер. – Нет? А жаль… Вот видишь, Ночкина? Он не за мной.
– Тай, да мужика можно встретить где угодно! Просто поначалу надо взять на себя немного инициативы, – я пожала плечами и стала осматривать узкую улицу, напрочь парализованную трафиком. В этом приморском городке пробки и узкие улицы – стиль жизни. Вольно начинаешь себя чувствовать, только вырываясь из каменных джунглей на трассу, вот там уже и дышится иначе, и от скорости голову кружит. А город привык стоять. Вот и сейчас можно было не спешить и внимательно рассмотреть каждого водителя, нервно выглядывающего из приоткрытых окон автомобилей. Они дёргались, гудели клаксонами, наивно полагая, что пробка рассосется.
– Какая инициатива? – Тайка извинилась перед потревоженной парочкой и всё же вернулась за столик от греха подальше, заметив, как та брюнетка опасно сжимает в руках нож. – Ты серьёзно? Что, мне врезаться в красавчика, а пока тот приходит в себя, набить татуировку со своим номером телефона? Или пригласить в кафе? Или сразу с матушкой тащить знакомиться? Вер, ну что ты говоришь? Современной женщине не нужны предлоги, чтобы сказать, что тебе нравится мужик. Ты просто подходишь и берешь.
– Просто подходишь и берешь? – я прищурилась, продолжая скользить по разномастной веренице машин. – Так что же ты не берешь? Почему вновь и вновь подбираешь одного и того же придурка?
– А кого брать? Кого? А вдруг и не стоит ломать то, что так хорошо отлажено? – Тайка взбила облако своих кудрей и вскинула прозрачно-голубые глаза к серому, набухшему от тяжелых дождевых туч небу. – Все такие умные, проработанные, светлые. Вот только моя проблема в том, что мне никто не нравится!
– Тай, ну оглянись, – Адель схватилась за спинку стула, на котором сидела её подруга и дернула так, чтобы лицом развернуть к дороге. – Выбирай! Смотри, сколько самцов. Выбор – закачаешься.
– А че я первая? – Тая рассмеялась и хотела было отвернуться, но Ночка не позволила. Упёрлась ногой, ещё и тыкать в бок принялась, чтобы не смела сопротивляться. – Давай, Адель. Покажи класс?
– Да меня Раевский прикончит, если узнает! А он узнает, поверь, – Ада замахала руками. – Ты ж сама говоришь, что он адвокат дьявола, а потом толкаешь меня на грех. Вот в котле меня и сожжёт Раевский. Отлюбит, потом спалит.
– Да чёрт с тобой, Беспутова! – я бросила сумку на соседнее кресло и встала. – У меня нет Раевского, я сама вам класс покажу.
– Стой, Вер! За тебя меня Раевский тоже порвёт! – Ночка попыталась поймать меня за руку, но сильно опоздала.
– Поздно, Ада… Слишком поздно… – я снова потревожила влюблённую парочку, которым мы окончательно испортили свидание, чтобы протиснуться к живой изгороди, и перемахнула через неё, останавливаясь на тротуарной дорожке. Вокруг было море машин… Я даже не смотрела на марки, просто искала более-менее подходящую цель. Если уж и творить безумство, то хотя бы с красавчиком. Ну, мужички… Готовы? Так, этот в носу ковыряется, будто заначку потерял, этот как ненормальный орёт в трубку, рискуя выплюнуть лёгкие, здесь девки одни… О!
Мой взгляд буквально прилип к моське скучающего красавчика. Он как-то лениво смотрел в небо, очевидно, гадая, когда закончится эта дождевая пыль. Солнце едва проклёвывалось меж туч, интенсивно испаряя влагу, чем создавало эффект сауны. Внезапно стало так душно. То ли правда из-за скакнувшей влажности, то ли этот чудак так повлиял на меня.
Я просто не могла оторвать глаз. В огромном чёрном джипе его фигура казалась ещё больше. То ли его эго подпирало крышу, то ли ширина плеч была поистине богатырской. Но ему будто тесно там было. Пора выручать мужика!
Не знаю, что за бес меня толкнул, но я рванула между застывшими раскаленными от жары машинами прямиком в сторону богатыря. Почти не дышала. Просто бежала к своей цели и старалась даже не думать, хватит и женских возгласов за спиной, что пытались остановить меня.
– Прошу прощения, – я буквально выдохнула ему в рот свои извинения всего за мгновение до того, как впиться губами. Присосалась, как к холодной камбуче в самый солнцепёк. Его губы сначала были напряжены, а потом превратились в сладкое желе, пахнущее малиной. Мысли летали испуганными птицами, и лишь когда его язык толкнулся мне в рот, я стала медленно приходить в себя.
Распахнула глаза, утопая в тёмной зелени его глаз. Там было так черно… Зрачки то расширялись, то сжимались в точку, а аромат малины стал приобретать все новые и новые нотки приторности.
Мне просто стало нечем дышать. Он пропитал меня насквозь, въелся в кожу, проник в кровь, заполонил собой всё вокруг. И я даже не сразу поняла, откуда слышится этот противный писк, больше похожий на сигнал пожарной сигнализации.
– Слава! Что это значит? – когда голос приобрёл силу, а лицо пергидрольной блондинки – форму, вот тут меня накрыло… Я внезапно осознала, и ЧТО сделала, и что мне сейчас за это будет.
– Ой… Простите! – охнула и сделала шаг в сторону, но в этот момент машина сзади зашуршала шинами, и богатырь практически всем корпусом вылез в окно, чтобы схватить меня и прижать обратно к двери. Расстояние между нами вновь стало микроскопическим, ничтожным. Его касания оставляли ожоги, что плавили кожу даже через косуху и шерстяное платье. – Я… я обозналась! Вы Слава? Нет, я Иллариона искала…
– Илларион есть? – здоровяк явно обратился к своей спутнице, отчаянно прятал улыбку, продолжая сжимать мою руку, чтобы не посмела дёрнуться.
– Кто?!? – снова заверещала девка, но зачем-то стала осматривать заднее сиденье, на котором сидела с маленькой собачкой на руках. А когда богатырь понял, что она правда кого-то ищет, забормотал проклятья, которые могла слышать только я, и откинул голову на кожаный подголовник. – Да нет тут никакого Иллариона! Слава, кто это? И кто такой Илларион?
– Здесь его нет, полторашечка, – брюнет тихо рассмеялся и, не разжимая ладоней, крепко стискивающих мою талию, вдруг снова высунулся в окно и как засвистит соседней тачке. Водитель остолбенел, но окно с пассажирской стороны всё же открыл. – Э! Мужик! Ты Илларион?
– Нет… – парень смутился и газанул, проезжая мимо нас, потому что вид у богатыря был сильно бандитский. Короткие рукава белой футболки открывали татуировки, и я, будучи полной тупицей, встала на цыпочки, чтобы получше рассмотреть это брутальное переплетение линий.
– А ты, парень, не Илларион? – он снова высунул голову и будто специально уложил локоть на дверь, чтобы я не сильно-то и напрягалась, исследуя его мощные сильные руки.
– Нет… – снова послышалось сзади.
– Прости, малышка, но Иллариона и правда нет, – он гоготнул и звонко цыкнул, чтобы я уже оторвала взгляд от его руки.
– Тогда я п-п-п-пойду?
– Иди с Богом, мала́я… – он вдруг дёрнулся и так смачно поцеловал меня в лоб, чем вызвал дикое возмущение спутницы. Но её визгов я уже не слышала. Просто пятилась назад, расставив руки так, чтобы водители видели, что дорогу переходит городская сумасшедшая… И лишь когда отошла на приличное расстояние, меня вдруг осенило… Я вспомнила его! Сука-а…. Трасса. Чёрные джипы, зажимающие нас с Раевским к обочине. Как его там… Митинг… Буча… Склока… Драка… Да как его, блин????
– Вера! – хором заорали мне в два уха Ада и Тайка, выдёргивая с края проезжей части на тротуар. – Ты дура, что ли? Какого фига ты попёрлась?
– Кто это? Кто? – шипела Таечка, выгибаясь, чтобы рассмотреть богатыря из-за застывшей напротив газели. – Морда уж слишком знакомая. Я его точно где-то видела.
– Да нет… Этого не может быть! Теперь мне точно конец, – застонала Ада, сильно бледнея. – Это что, Мятежный? Вера! Ты что, поцеловала Мятежного?
– Точно! Мятежный! – меня тряхануло, и я стала оседать на руки девчонок. Они улыбались водителям, засмотревшимся на театральное представление, и оттаскивали меня обратно за столик.
– Нас Раевский порешает. На дыбу посадит! – стонала Тая. – Он на меня до сих пор злой, как падла. А теперь вовсе всех собак спустит, что не уследили за его крестницей. Всё, Ночка, я к нотариусу – писать завещание. Не простит Раюша. Ты в курсе, что Мятежный владеет если не всем городом, то доброй его половиной? Да про него столько слухов ходит, что дурно становится! Там и криминал, и беспредел открытый. Да и вообще, все говорят, что он Мерзавец порядочный.
– Ну, порядочный же? Видите, как у меня чуйка работает? Из толпы самого порядочного мерзавца отыскала. Слушайте, ну я же не маленькая, – я отряхнулась от их рук и залпом осушила чашку зеленого чая. – Давай, Тайка. Теперь твоя очередь!
– Ты чокнулась? – рассмеялась Беспутова. – Щаззз… Мне скоро сорок, я вот только в пробке мужика и не целовала.
– Давай-давай! Вперёд и с песней! Глядишь, расколдуют тебя чужие губы… – Адка толкнула подругу в плечо, звонко хохоча, а ещё через мгновение мы хором завопили: «Чужие губы тебя ласкают, чужие губы шепчут тебе…».
Влюблённая парочка стала нервно собираться, но мне было все равно. Мой взгляд был приколочен к черному джипу, из которого на меня смотрела пара зелёных глаз…
Глава 2
– Ну? И где этот долбаный участок? – я стонала, но продолжала пробираться по вспаханной тяжелой техникой дороге. – И где этот заказчик? Где?
Я чуть ли не плакала, наблюдая, как изумрудная замша моих туфелек покрывается ржавой глиной, но продолжала идти вперёд, потому что впервые сама нашла для себя клиента не из знакомого круга. А значит, категорически нельзя упасть лицом в грязь!
Ну и стоило мне только завершить эту полную бреда мысль, как каблук лодочки заскользил, а следом и я сама… Так как я пробиралась по самому краю подъездной дорожки, вдоль которой не то что тропинки, там даже ограждения как такового не было, поэтому я стремительно и поскользила по склону, прямо в низину, где росли деревья.
Мой визг заполнил всё вокруг. Цеплялась за тонкие ветки кустарника, пытаясь остановить позорный триумф, но как-то слишком внезапно остановилась. И не то что остановилась, меня будто в воздухе подвесили, лишив почвы под ногами.
– Помогите! – верещала я, когда толстая ветка буквально вонзилась мне в джинсы и теперь нещадно царапала кожу задницы.
Я словно рыбка болталась на крючке вниз лицом, заметая прелые хвойные иголки своими волосами. Попыталась зацепиться за ствол ветки, но та грозно затрещала, грозясь стряхнуть меня прямиком в лужу мокрой и липкой глины. И я затихорилась… Скулила и медленно шарила пальцами в бездонной сумке, болтающейся на шее. Ну как я могла оказаться в этом дерьме? Нет…Не так… Я опять оказалась в этом дерьме.
– Вам нужна помощь? – звенящий от сдерживаемого смеха грубый мужской голос заглушил мои сумасбродные мысли. Я попыталась обернуться, но ветка снова хрустнула. Понимала, что вишу прямо пятой точкой к моему потенциальному спасителю, но что я могла сделать? Что?
– А вы как думаете?
– Я думаю, что вы похожи на неудачливого суицидника, – мужчина, очевидно, не выдержал и рассмеялся в голос. – А у меня принцип – не мешай, и целее будешь.
– То есть вы готовы меня здесь оставить? – мой голос превратился в писк, и будь рядом какое-нибудь здание, оно бы взорвалось осколками окон. – Дяденька, а вы не знаете, куда в этом мире делись все мужчины, готовые пойти на всё ради женщины?
– Ты пропустила одно маааленькое слово, девочка…
– Какое?
– Ради СВОЕЙ женщины. А ты больше похожа на червяка на крючке удочки.
Я зажмурилась, когда так отчётливо услышала странный шорох веток, а после и вязкое чавканье глины, и вдруг всё стихло… Шелестела трава, тряслись ветки сосен, вдали шумели катера, рассекающие по морской глади, и всё. Мне вдруг стало так страшно, вдруг он ушел?
Молодец, Верочка. Отпугнула единственного спасителя, теперь только на дружелюбных белочек придётся рассчитывать. Вдруг им надоест пялиться на меня?
– Ау… – аккуратно прошептала и снова попыталась обернуться, но именно в этот момент ветка, на которой я болталась ёлочной игрушкой, с грохотом треснула, а я повалилась… Летела вниз лицом, понимая, что ничего уже не поделать. И если бы не сильные руки, подхватившие меня в этот момент, то непременно бы вошла носом в глину.
– Держись, давай, – гоготал мужик, поняв, что поза, в которой он меня поймал, была весьма неоднозначна. Я обхватила руками его ноги в районе икр, пялясь в грязный лак дорогущих туфель. – Как зовут-то тебя, воздушная гимнастка?
– Груша, дяденька. Висит груша – нельзя скушать, слышали?
– Пойдем, яблочко, поставлю тебя на землю, – мой спаситель не унимался и продолжал смеяться, сжимая сильной хваткой мою задницу. Ощущала его пальцы, впивающиеся во внутреннюю сторону бедра. Мужчина развернулся, оценил путь, который нам придётся преодолеть, и перехватил меня, подтягивая повыше. Я буквально коленями обхватила его шею, упираясь «пирожком» в по-мужски колючий подбородок.
– Вы в следующий раз не могли бы побриться? – сказала, а потом мысленно отлупила себя за свойственный мне словесный понос. Папа с детства твердит, что моё недержание рано или поздно аукнется. Будем считать, что это тот самый случай?
– А что, щекотно?
– Есть немного… – но договорить я даже не успела, как он прижался ещё сильнее, заставляя меня вскрикнуть от странности ощущений. Мои тонкие летние джинсы в решето превратились. А кожа вспыхнула от уколов, я будто на мезотерапии побывала! – Шалун, блин… Спасение, а удовольствие в подарок? Это у вас приветственный комплекс такой, да? Добавьте ещё: «Приведи подруга, и мезотерапия в подарок»!
– А вы, Грушенька, полны яда, а не благодарности. А ведь я мог просто проехать мимо, – его шаги были тяжёлыми, мощными. Мужчина с лёгкостью преодолел подъем, а когда вскарабкался на дорогу, как-то слишком просто развернул меня, как палочку для роллов, и поставил на крошечный островок щебня.
– Это нервное, – я осмотрела напрочь испорченные туфли и развернулась… – Какого чёрта!
– Здравствуй, полторашечка!
– Опять ты? – весь настрой на бесконечную благодарность лопнул мыльным пузырём, потому что прямо передо мной стоял Мятежный, собственной персоной. Мужчина довольно улыбался и так смело осматривал меня, словно пытался определить повреждения.
– Ну? Целоваться будем? – он подмигнул и резко схватил меня за локоть, разворачивая к себе спиной. – Нет? Ну ладно, переживу как-нибудь. Джинсы твои в утиль, Грушенька.
– В смысле? – я взвизгнула и скрутилась, пытаясь увидеть собственную задницу, а когда нащупала пояс джинсов, что теперь болтался двумя лохмотьями, демонстрируя бирюзу кружева трусиков, то застонала и попыталась свести ткань вместе, прикрываясь. – Да что за день-то такой?
– Значит, ты та самая Вера, готовая облагородить мою лужайку в сорок соток? Ну, пойдем?
– Куда пойдем?
– На участок, – Мятежный осмотрелся и, очевидно, не найдя ничего лучшего, перебросил меня через плечо, стянул мои перепачканные туфли и забросил на заднее сиденье своего чёрного джипа. В салоне знакомо пахло малиной, горечью крепкого кофе и табака.
– Ты и есть заказчик?
– Вячеслав, – он кивнул, запрыгнул на водительское кресло и покатил по размазанной жиже дороги. – Сука… Ещё вчера должны были всё засыпать щебнем. Опе́здолы безголовые! Завтра ещё и безъяйцевые будут. Ну? С чего начнёшь?
Слава закурил и, резко вывернув руль, свернул на крутой съезд. Высокие сосны вдруг расступились, открывая охренительно красивый особняк. Оказывается, я не дошла всего какие-то несколько метров!
Занимаясь обустройством домов для моих друзей, Раевского и Каратицкого, я успела перезнакомиться со всей администрацией этого закрытого посёлка. Ну а главной виновницей моего сегодняшнего «триумфа» оказалась Машка Багирова, секретарь в «управляйке». Именно она и подсказала скинуть своё резюме, потому что в посёлке остался только один дом с необустроенной территорией. Правда, Машка сразу предупредила, что владелец сильно отбитый на голову и уже умудрился уволить трёх ландшафтных дизайнеров. А мне работа была просто позарез нужна!
Нет, я не то чтобы абсолютно блаженная, хотя… Наверное, так оно и есть. Будучи студенткой первого курса, прекрасно понимала, что шансов получить этот объект практически нет, но и план у меня был другой. Я очень хотела уболтать владельца взять меня на безвозмездной основе в помощники, собственно, об этом я честно и написала в резюме. Мне так сильно хотелось поработать с настоящим дизайнером, что когда получила ответное письмо на заявку, чуть коньки не отбросила от радости. Но что-то пошло не так.
– Так с чего начнёшь, Полторашка?
– Я?
– Кроме нас тут никого нет, – Слава въехал на дорогу из бетонных плит и пошуршал к дому, вокруг которого мгновенно началась суета. Мужчина открыл окно и как засвистит, что аж уши заложило. – Атас! Щас вешать по одному начну за яйца! Какого хера не отсыпали дорогу? Мне администрация штраф выкатила! Говорит, я им вид посёлка порчу грязной дорогой.
– Вячеслав Андреевич, – пузатый мужчина невысокого роста выбежал из бытовки и замер на верхней ступени, с опаской озираясь в сторону леса. – Там произошло недопонимание…
– Я тебе сейчас, долбаный Добби Доббидович, покажу недопонимание! Так отхерачу, что понимать меня без слов начнёшь, – Слава выдернул из-под сиденья пустую пластиковую бутылку и так точно швырнул её, что та пролетела на бреющем полёте над блестящей лысиной прораба. А это определённо был прораб. Почти мёртвый, но зато прораб. Я осмотрелась и выскочила на ровную бетонную площадку прямо босыми ногами.
– Да не Добби я! – орал лысик, стремительно утекая вдоль строительной техники прямиком в лес. – Сегодня! Все будет сегодня! Я клянуууусь…
– Сука, – выдохнул Слава и зарычал, распугивая застывших работников.
Он будто и не приехал на участок минуту назад, а весь день тут торчал, оттого так мастерски и горланил, указывая на недоделки, которые должны были устранить ещё вчера. Он вопил так, что деревья качались, а испуганные птицы уже отправляли голубиной почтой заявки в миграционные отделы других лесов, лишь бы подальше от этого богатыря с иерихонской трубой вместо голоса. А потом здоровяк как-то подозрительно внезапно вспомнил обо мне и резко обернулся.
– Так, теперь с тобой разберусь…
– Так! Руки прочь! – взвизгнула я, наблюдая, как сверкают пятки прораба, уж слишком ловко убегающего в закат. – Знаете, я передумала. Я, наверное, не сказала? Но я только на первом курсе, Вячеслав Андреевич. У меня нет опыта, из рекомендаций – только похвала друзей, которым обустраивала дома. Можно я пойду? Пожалуйста.
– Ты что, испугалась? – Мятежный ощупал карманы своих брюк, вытащил сигареты, закурил и сел на бетонное ограждение пустующей клумбы, в центре подъездной дорожки к парадному входу. – А я на тебя ставил, Грушенька. Ты так отчаянно пыталась не рухнуть мордочкой в грязь, что даже на миг подумал: «Вот та женщина, что высадит мне фруктовый сад, застелет грязь рулонным газоном и натычет пышных цветущих кустов. П-ф-ф-ф… Слабачка.
– Ничего и не испугалась! – шикнула я, уже ощущая, как закипает адреналин.
Этот придурок будто прочувствовал, что я слаба перед спорами. Внутри всё клокочет, взрывается, а внутренний голос орёт устрашающим голосом: «Покажи ему, Вера! Утри ему нос! Да пусть победит сильнейший!».
Но я надавила на горло своему обезумевшему желанию доказать, потому что в этой схватке победила чуйка. И она упорно шептала мне, что связываться с ним опасно!
– Но работать у вас тут не буду. Атмосфера угнетающая.
– Тогда я растреплю всем, что вы, Грушенька, кинули меня на бабки, да ещё и фото приложу вот этого безобразия, – он махнул в сторону раскуроченного газона, где в самом центре глинистой кучки росла одинокая ромашка. – Скажу, что это современное виденье ландшафтного дизайна, то есть твоего, Полторашка. Оно тебе надо? Трудно придётся потом клиентов искать.
– Вы чокнулись? Я-то тут при чём? – схватила свои грязные туфли и стала пятиться назад, уже мысленно прикидывая, кто может меня отсюда забрать. Свою машину мне пришлось бросить ещё за поворотом, там, где кончился нормальный асфальт. Блин, за долбаным Добби-бригадиром, что ли, рвануть? Он так мастерски взмахнул в гору, что есть подозрение, что тропинка давно протоптана.
– Работу хочешь? – голос Мятежного стих, превращаясь в колдовской шёпот.
Этот звук окружил меня, как бывает во время грозы. Ты словно стоишь в центре стихии и с опаской озираешься по сторонам, гадая, откуда шарахнет. Но я-то знала! Вон, и глаза его уже выстреливают петардами ярости, и улыбка в оскал шальной превратилась.
Зверюга, блин… А какой красивый мужчинка! И высокий, как Эверест, и фигура, как у атлета, вот только в его силуэте пошлости не было. Он был органично прекрасен, без пересушенности рельефов и смазливой метросексуальности, в которой очень часто тонут мужчины. Хорош, чертяка. Очень хорош!
Стоп… А чего это он улыбается?
«Дура! Верка, ну как ты думаешь? Может, потому что ты уже минут пять елозишь влажным взглядом по его телу?»
– Хочу… – выдохнула я и мысленно надавала самой себе смачных пощёчин.
– Тогда принимай объект, Грушенька, – Мятежный встал и буквально в два шага оказался около меня. Уже в отточенном движении подхватил на руки, закинул на плечо и потащил к дому. – Пойдем, кофе сварю. Так сказать, закрепим трудовой договор.
– Да я ж еще согласие не дала!
– Ты так мою задницу рассматривала, что слюной всю бетонку закапала.
– И ничего я не закапала! – вскрикнула, а сама обернулась, чтобы проверить, потому что рядом с ним уже ни в чем нельзя быть уверенной, особенно в себе.
– То есть с тем, что пялилась, ты согласна? – расхохотался он, входя в охренительно красивый холл дома. Слава скинул грязные туфли, вырвал из рук мои шпильки и только тогда опустил на пол. – Ладно, я только с виду грозный дядька. А в душе пухлый кролик.
– Дядь, ну отпусти меня! – залепетала я, а сама покорно плелась следом, осматривая просторный коридор. Интерьер был невероятно красивым. Здесь не было новомодного веянья холодной современности, наоборот… Натуральный дуб на полу, светлые с теплым отливом стены, уютная и комфортная мебель. Всё было продумано, выверено и создано для жизни, а не для красивых фоточек в соцсетях. – Ты уволил гору дизайнеров. А у меня опыта нет. Я только поступила в архитектурку, и мне бы с профессионалом поработать, чтобы уловить суть.
– Я их уволил, потому что они хотели превратить мой двор в петушарню, – зарычал он и кивнул в сторону груды глины, где торчала ромашка. И тут до меня дошло… Он что, перекопал территорию, чтобы стереть чью-то работу? Бля… Отбитый он, что ли? Головой мамка часто ударяла? – Слушай и внимай, Груша. Мне нужен аккуратный простор.
– Просто газон посеять, что ли? – я буквально опустилась в кресло и только тогда вспомнила, что джинсы болтаются на честном слове! Прижалась пятой точкой к спинке и притихла, осматривая вспаханное поле через панорамную стену.
– Газон я и сам посеять могу! – он рыкнул и обернулся, как-то быстро осмотрев меня с ног до головы. – Тебя как зовут-то, чудо чудное?
– Вера… Вера Вьюник… – выдохнула я.
– Вот теперь охренеть, – прохрипел Мятежный и вернулся к сверкающей кофемашине. – Значит так, Вера Вьюник, я передумал… Мне и так живётся неплохо. Давай, пей кофе, и я домой тебя отвезу от греха подальше.
– Это ещё почему? – у меня будто амнезия случилась. Я словно и забыла, что несколько минут назад отказывалась и буквально умоляла отпустить.
– Пей, Полторашка, – Вячеслав поставил передо мной чашку, а сам распахнул сдвижные двери в сад и закурил, выглядывая на парадную часть дома, где вновь засуетились рабочие. – Ты просила отпустить? Вот, считай, выполнено.
– А может, я передумала?
– С чего это? – он обернулся так внезапно, что рука дрогнула, и кофе щедрым плевком плюхнулся на мои многострадальные джинсы, а кожа вспыхнула ожогом. – Ой!!!
