Buch lesen: «Школьный заговор в городе солнца»

Глава 1. Спор, не рождающий истину

– Как же достала эта постоянная смена погодных явлений, – сквозь зубы процедил раскосый светловолосый парнишка, сердито хмуря почти бесцветные брови. Он выплюнул тонкую травинку, кончик которой только что грыз, и нагнулся к высокой изумрудной поросли, окаймляющей берег реки, чтобы сорвать новую. Густо растущая трава, потревоженная его неловким движением, обдала парня ворохом брызг, и тот стал брезгливо отряхиваться, ругаясь под нос.

– Опять ты начинаешь, Гай? – недовольно произнесла миловидная румяная девушка, сидевшая рядом с ним на узенькой скамье с навесом, где они прятались от сильнейшего ливня. Дождь только-только закончился. Выглянуло солнце, легкий ветерок принес запахи озона и скошенной травы. – Ты только посмотри, какая красота!

Девушка, с наслаждением вдохнув сочный свежий воздух, высунулась из-под навеса и обвела взором синее небо, через которое разноцветным коромыслом перегнулась радуга – с одного берега реки на другой. Серые тучи, принесшие недавний ливень, торопились скрыться за кромкой леса вдали, быстро исчезая друг за дружкой, словно нашкодили и теперь убегали изо всех сил.

– Ничего этого бы не было, если бы не смена погоды, – поучительным тоном сказала девушка и привычным жестом заправила за уши тонкие светлые прядки волос, завившиеся от влаги в тугие кудряшки. – Ни радуги, ни свежести, ни этого чудесного запаха после грозы…

– А заодно не было бы промокшей обуви и потерянного времени, – сварливо пробурчал Гай и, вытянув длинные ноги, с досадой уставился на совершенно мокрые кроссовки. – Можешь сколько хочешь любоваться своей радугой, Нэсти, но мне это все не нужно. Я родился для того, чтобы греться под жаркими лучами. Да мое второе слово в жизни после «мама» было «солнце»! Я жил в нашем унылом дождливом городишке одной лишь мечтой: что когда настанет время поступать в школу стихий, я попаду в город солнца…

– Ну ты же в него и попал, – робко возразила Анастасия, которую Гай предпочитал называть на свой манер: Нэсти. – Мы…

– Конечно, попал, – оборвал ее Гай, возмущенно раздувая ноздри. – Только благодаря кучке недоумков это больше не город солнца! Какой это тебе город солнца, если мы только что застряли под проливным дождем. Как же я их ненавижу!

Гай демонстративно отжал края обеих брючин, пытаясь выдавить воду, и угрюмо уставился на пестрое отражение радуги, подрагивающее на поверхности юркой речки.

– Ох, каждый раз одно и то же, – вздохнула Настя, поднимаясь. – Надоело спорить. Это тебя лишили постоянного палящего солнца над головой, а кто-то наконец выбрался из вечной мерзлоты города льда! А кому-то больше не нужно постоянно дышать пылью или отводить от себя дождь.

Гай насупленно молчал и продолжал сидеть, наблюдая за плывущей по реке радугой.

– Я тоже была рождена, чтобы управлять лучами солнца, но мне нравится то, что дарит нам природа. И я рада, что к моему поступлению все так изменилось! Как бы я ни любила свою стихию, жить в ней постоянно – это ужасно. А ты подумай о тех ребятах, которым выпали менее приятные погодные явления.

– Знаешь, не зря говорят: «Кем родился, на то и сгодился!», – высокомерно произнес Гай, тоже наконец вставая и выходя из-под навеса. Мокрые кроссовки хлюпнули, отчего парень чуть не заскрежетал зубами.

– Говорят по-другому, – начала Настя, но Гай махнул рукой.

– Проехали. Пошли домой, надоел этот разговор ни о чем.

Настя обиженно вспыхнула и замолчала. В полной тишине парочка, обходя и перешагивая многочисленные лужи, двинулась по узкой тропинке от речки к небольшому холму, за которым находилась их школа – приземистое кирпичное здание, построенное в виде замкнутой окружности. Во внутренний двор можно было пройти, не заходя в саму школу, через высокие полукруглые арки.

Гай с Анастасией все так же молча ступили под каменные своды, прошли по небольшому тоннелю и оказались на школьном дворе. Гай с кривой улыбкой махнул девушке рукой, развернулся и пошагал к кучке ребят, сидевших за небольшим деревянным столиком. Настя рассеянно кивнула ему в ответ и отправилась вдоль закругленной стены в противоположную сторону – туда, где под старым разлапистым дубом расположилась группа девушек, постелив на траву большое покрывало. Изогнутые толстые ветви простирались над головами словно множество серых жилистых рук. Листва дерева была настолько густой, что лучше любого навеса укрывала от ненастья или палящих лучей солнца.

Еще не так давно преподавателям, а потом и ученикам, овладевшим толикой магической премудрости, приходилось прятать это почти реликтовое дерево от жарких солнечных лучей, когда лето вступало в права. Система орошения, оплетавшая весь город солнца, не справлялась с постоянной жаждой, мучившей старый дуб. Ему требовался дополнительный полив, а также защита от раскаленного светила. Но вот уже шесть лет как все изменилось. Названия городов стихий стали лишь названиями, из которых становилось ясно, где каких готовят специалистов для поддержания природного баланса. В магические города вернулась обычная смена сезонов, и можно больше было не беспокоиться о том, что дерево засохнет без воды, ведь в городе солнца теперь шли дожди, а зимой засыпанный снегом ковер листьев у его подножия сохранял влагу и согревал старые корни.

* * *

Настя, бросив расстроенный взгляд в сторону, где с ребятами уже оживленно о чем-то болтал Гай, уселась на край покрывала к одноклассницам. Как-то незаметно все совсем разладилось. Подходила к концу такая чудесная, казалось бы, дружба, зародившаяся почти в самом начале их с Гаем обучения в школе стихии солнца. Это было в прошлом году, они познакомились еще на интервикис – на занятиях, где учеников из разных уголков нашего мира обучали магическому эсперанто. Люди со способностями к управлению стихиями имели врожденную предрасположенность к легкому освоению этого языка и почти сразу начинали понимать друг друга. Но все-таки некоторым интервикис давался сложнее, чем большинству, и к ним относилась Анастасия. Уверенный в себе и магически одаренный Гай взялся натаскивать симпатичную отстающую, и как-то быстро и незаметно они подружились.

Про них, конечно, сразу пошли слухи по школе города солнца. Но Гай с Нэсти действительно были просто друзьями, хотя девушке очень льстило, что о них говорят. Далеко не каждой первокурснице удается с такой легкостью сойтись с парнем в первые же дни пребывания в школе. Поэтому она не разубеждала своих новых подруг, когда они строили догадки об отношениях.

Но скоро все стало меняться. Гай и раньше неодобрительно высказывался о том, что в школах стихий снова началась смена сезонов, как в обычном мире. Но холодная и очень снежная затяжная зима, нагрянувшая в том году в город солнца, видимо, окончательно доконала вечно мерзнущего Гая. Его не радовал ни крупный пушистый снег в канун Нового года, ни выбеленная равнина за рекой, простирающаяся до самого леса, ни искрящийся лед катка, устроенного на речке. Гай не участвовал в зимних забавах, которыми развлекались ученики школы солнца. Ребята строили крепость, закидывали друг друга снежками.

– Да не собираюсь я впадать в детство, – сказал Гай как-то Насте, когда та позвала его кататься на ледянках с холма между школой и рекой. Набросив на плечи осеннюю курточку, он почти бегом пересекал школьный двор, чтобы попасть из жилых комнат в библиотеку. Можно было пройти внутри здания, но так было намного дольше, поэтому Гай торопливо шел по улице, когда его остановила Настя с оранжевым пластмассовым кругом в руках. – Мне уже по горло хватит этих мерзлых игрищ, все детство ждал, когда я вырасту и уеду сюда, в постоянное тепло. Но вот я здесь, и зима снова меня настигла.

На простые и робкие возражения Насти, что это весело, у него был свой ответ:

– Мне не весело. Правда. Иди, катайся, конечно. А я пойду погреюсь в библиотеке у камина в ожидании, когда наконец закончатся эти тоскливые выходные и мы сможем опять приступить к занятиям. Ведь только на них нам позволено работать с солнцем и его теплом! – Его зубы выстукивали дробь, нос покраснел, и Гай постоянно шмыгал. – Это же просто уму непостижимо: мне, магу стихии солнца, не позволено даже крошечный летний уголок себе создать среди этой гадостной мерзлоты! Мы должны упражняться только в специально отведенных местах! Почему?

Настя пожала плечами.

– Беги в тепло, ты совсем замерз, – с печалью, смешанной с досадой, сказала девушка. Как можно убедить человека, что происходящее – это очень весело, если ему не весело? – У тебя совсем нет теплых вещей?

– А зачем они мне? – с вызовом ответил Гай, уже отходя от нее и оборачиваясь. – Я зиму ненавижу и находиться в ней не собираюсь.

Вскоре он скрылся за тяжелыми деревянными дверями учебного сектора, а Настя, волоча за собой на ремнях оранжевую ледянку, грустно побрела к арке, ведущей наружу. Очень жаль было, что ее друг словно переключился на другую волну и все меньше и меньше становится у них общих интересов.

Несмотря на это, Гай с Настей продолжали дружить и, за исключением редких ситуаций, почти не расставались. Но после летних каникул, во время которых ученики возвращались в наш мир, каждый к себе домой, парня словно подменили. Он стал еще более нетерпимым, и казалось, даже сама Настя раздражала его своим смирением с тем, что в городе солнца слишком мало солнца.

Нынешний сентябрь удивлял местных жителей не только жаркой, совершенно летней погодой. Дожди в начале этой осени были здесь очень уж частыми гостями. Такие же по-летнему проливные, с грозами и обязательной радугой в итоге. Жара, сменяющаяся ливнями, Гая не радовала, Настины восторги делали его еще более угрюмым, и он все чаще проводил время со своими новыми приятелями, которых в прошлом учебном году словно и не замечал. В их компании Настя неоднократно видела и одну девчонку, отчего глупая и беспричинная ревность каждый раз очень болезненно колола невидимой иглой в самое сердце. Гай никогда не предлагал Насте присоединиться к его друзьям.

* * *

– Что, прошла любовь? – хихикнула одна из девчонок, по-турецки сидевшая на покрывале, когда Настя с грустной миной на лице примкнула к однокурсницам.

– Никакой любви и не было. Мы просто друзья, – буркнула в ответ Настя, поворачиваясь к девочке спиной.

– Не знаю, что ребята в ней нашли? Курносая, глазки маленькие, губки сковородничком, пацанка какая-то, а не девушка, – сказала девчонка, то ли желая сделать этим Насте приятное и подбодрить, то ли, наоборот, поддеть. – В этих своих старомодных клешах и глупой джинсовой курточке…

– Может, потому и дружат с ней, что пацанка. Она им своя.

– Как ее зовут? Одри, кажется? – наперебой заговорили девчонки, увлекаясь обсуждением Настиной соперницы.

– Ее Акула все зовут, – сказала первая девушка.

– Почему?!

– Ну вон видите, парнишка сидит чернявый, постоянно себе вверх на челку длинную дует, чтобы та на глаза не падала? Знаете, наверное, его Ли зовут. Это он мне рассказал, еще на первом курсе. – Девчонка, поерзав на покрывале и усевшись поудобнее, обвела подруг хитрым взглядом, а те, почуяв любопытную историю, придвинулись поближе. Настя тоже наконец обернулась. Увидев, что ей все с интересом внимают, девушка вдохновленно продолжила: – Они с Акулой, ну то есть с Одри, еще в детском саду дружили. И у них там игра одно время была, в дельфинов. Мальчишки были дельфинами, а девочки – акулами. Акулы гонялись за дельфинами. Ли говорит, пол-лета как-то в это играли. Парням понравилось от девчонок убегать. И чаще всего гонялись именно за Ли, мол, самый жирненький дельфинчик. Видимо, самый симпатичный был из ребят. А среди акул заводилой считалась как раз Одри. Так вот к ней это прозвище Акула и прилепилось. И в школьные годы ее так старые знакомые звали. Ну и сейчас до сих пор кто-то помнит.

– Вот бы не хотела, чтобы меня так дразнили! – возмутилась одна из слушательниц.

– Так это даже вроде и не дразнилка. По крайней мере, Одри явно не в обиде, раз на такую кличку отзывается, – предположила Настя.

– Да небось обижается, просто так хочет в компании пацанов быть, что терпит, – не согласилась рассказчица. – Вот ты, Нэсти, гордая. Ты бы не пошла за Гаем, если бы он тебя какой-нибудь барракудой обозвал. Или муреной. Ведь да?

Девчонки дружно захихикали, а Настя снова с грустью посмотрела в сторону, где о чем-то увлеченно беседовал ее приятель с новой компанией. Да какая разница, мурена, пиранья, хоть еж морской, если все равно дружба закончилась. Вон как у этой Акулы и Ли – дружба аж с детского сада! И даже удалось в одну школу попасть. А ведь действительно, глазки маленькие, подбородок тяжелый, и кривой хвостик на затылке…

Глава 2. Рождение плана

– И откуда ты столько всего знаешь? – с легким недоверием в голосе спросил у Гая один из его новых приятелей, когда их компания из четырех ребят и одной девчонки собралась в каминном зале учебного сектора на втором этаже, прячась от очередного ливня и промозглого ветра. Были только первые дни октября, но со стороны реки уже вовсю тянуло сыростью и холодом, и погода стояла дождливая. Несмотря на то, что некоторые ученики, проявлявшие усердие, довольно хорошо уже работали с солнцем и могли заставить солнечные лучи пробиться сквозь дождевые тучи, чтобы согреть воздух и высушить землю на небольшом участке вокруг себя, в школе были установлены четкие правила, запрещающие творить эту магию. Нельзя было мешать чередованию сезонов, нарушать привычный ход событий и менять погодные условия по своей прихоти или из-за личных неудобств. Лишь во время сильной жары, когда солнце расходилось не на шутку и слишком пекло, ученикам было дозволено облегчить себе жизнь и ослабить действие солнечных лучей. Но растопить зимой лед себе в угоду или согреться в морозный день считалось недопустимым.

Некоторых эти жесткие рамки совершенно не устраивали. Они часто вспоминали рассказы своих предшественников, учившихся здесь раньше, о том, как здорово было жить круглый год в тепле, наслаждаясь солнцем, и постоянно упражняться в своих магических способностях. Возможно, шесть лет было слишком малым сроком, чтобы привыкнуть жить по-новому, установить правила и порядки, комфортные для всех, и прийти к общему согласию в том, как теперь вести управление своей стихией. Но никто не знал, сколько должно пройти времени, чтобы все улеглось, а ученики находились здесь и сейчас, и им так хотелось получить как можно больше приятного от времени, проведенного в стенах школы.

Приятели расположились на полукруглом диванчике возле небольшого камина. Остальные такие же диваны и отдельные креслица с журнальными столиками, расставленные беспорядочно по всему помещению, сейчас пустовали. Небольшие каминные залы для отдыха и самостоятельных занятий учеников имелись на каждом этаже жилого сектора, а также в учебной части здания. Еще один большой камин находился в библиотеке. В те времена, когда лишь солнце имело власть в этом городе, столько каминов в здании школы всегда вызывало удивление у учащихся, да и у преподавателей. Теперь же, когда выяснилось, что давным-давно сезоны в городах стихий менялись, как и в обычном мире, все встало на свои места. Каминные комнаты снова стали собирать много учеников в холодное время года. Раньше большинство ребят предпочитало проводить свободное от уроков время на улице, под открытым небом. Почти вся крыша круглого здания школы была отведена под солярии, оборудованные навесами-зонтиками для тех, кому вдруг захочется полежать в тенечке, и небольшими купальнями. Навесами мало кто пользовался, ведь те, кому предназначено было управлять солнечной стихией, не боялись ультрафиолета и жары. Организм был защищен собственной магией стихии – например, в городах дождя, мороза, снега или ветра никто никогда не простужался, а в городе пыли – не испытывал проблем с дыханием. Сейчас эти солярии усердно поливал мелкий противный дождь, мокрые зонтики стояли сложенные, на дне слитых в конце лета купален серели тусклые лужи.

Обычно в послеобеденное время каминные комнаты были заполнены учениками, и довольно трудно было найти свободное место, чтобы посидеть с книжкой возле огня. Но на втором этаже учебного сектора чаще всего было пусто. Этот зал и облюбовали для своих сборищ и бесед Гай с приятелями. Здесь можно было наговориться всласть, ругая ненавистные новые порядки и запреты.

– И откуда ты столько всего знаешь?

Разговор шел о тех самых прошлых временах, длившихся много-много лет, когда можно было не прятаться от дождя и холода, не укрываться от ветра, не пугаться грозы и молний. Когда в городе солнца было только солнце, и попасть в магическую школу этой стихии было мечтой почти всех юных магов, ступающих на путь развития своих способностей.

– Дядя кое-что порассказал, – с легкой надменностью сквозь зубы проговорил Гай, вытягивая к огню ноги в затасканных кроссовках.

– Дядя? Твой дядя Бэррол? – с недоумением воззрился на него товарищ, дерганый вертлявый парень по прозвищу Руди. Прозвали его так за ярко-рыжие волосы, хотя и имя было под стать: Роди. – Так он же вроде это…

Парень смущенно замолчал. Он, как и многие другие ученики, слышал, что родственник Гая находится в заключении: в единственной на все города стихий тюрьме. Учреждении, куда помещали провинившихся магов, что случалось очень редко. Обычные стены вряд ли могли бы удержать людей, способных призвать на помощь одну из стихий, поэтому условия содержания там были особенные. Много сил было вложено, чтобы заключенные не могли использовать свои природные дары. И на охрану каждую смену одновременно заступали маги разных стихий, чтобы ни одной не удалось проскользнуть.

– Что – это? – с вызовом спросил Гай. – Если ты про его наказание, так он уже его отбыл и вернулся домой.

Ребята притихли, с тревогой и уважением глядя на товарища, чей родственник недавно вышел из тюрьмы, где он отсидел срок, как говорили, «за свои убеждения». Те самые убеждения, которые, пока только на словах, разделял с ним его племянник.

Бэррол до своего заключения работал кем-то из обслуги в школе города дождя и одним из первых поддержал стремления Януса, занимавшего в то время директорский пост, к смене порядков. Он тоже считал пустой тратой времени и сил удержание природного баланса на Земле в то время, когда маги стихий могли бы жить припеваючи в своем мире, выстраивая для себя погодные условия по настроению. Кому вообще в голову пришло когда-то, что они должны спасать людей ценой своих жизней?

Но переворот Януса, его верных помощников Гектора и Мелиссы и остальных приспешников был пресечен с помощью нескольких учеников и учителей школы дождя, и заговорщиков приговорили, в зависимости от степени содеянного, к разным срокам заключения в тюрьме всех стихий. Роль Бэррола во всей этой истории сочли незначительной, и спустя шесть лет он вышел на свободу. Но убеждений своих он не поменял, и его рассказы о несостоявшемся мятеже упали в благодатную почву. Он нашел достойного слушателя в лице племянника, который впоследствии понес эти идеи в школу солнца.

– И что ты хочешь сделать? – не унимался настырный Руди, чувствуя при этом, как холодок ползет по спине снизу вверх. Одно дело – с интересом слушать байки про неудачный переворот в какой-то там школе дождя, а другое – внимать словам настоящего преступника, пусть и услышанным из других уст. Россказни Гая звучали почти как призыв к действию, и это было одновременно маняще и очень пугающе. Руди, как и его друг, ненавидел холод и дожди и с самого детства был уверен, что на обучение магии попадет именно в город солнца. Даже если бы комиссия по отбору сочла мальчика более подходящим для другой стихии, его родители готовы были заплатить за нужную школу. И вот он здесь, в якобы солнечном городе. А за окнами – проливной дождь, листопад и промозглый ветер. И где справедливость? Лишь разбитые мечты детства. Да проще остаться в обычном мире и поселиться где-нибудь поближе к экватору: там вечная жара царит даже без магии. И пусть кто-то другой пашет в поте лица, сберегая планету от превращения в сплошную выжженную пустыню. Наделить человека даром управлять солнечными лучами и не дать возможности пользоваться этим на благо самому себе! Странно, что многие вообще приняли эти перемены как должное. Возможно, недовольных было значительно больше, чем казалось на первый взгляд. Просто мало кто высказывался об этом открыто. Если руководство взбунтовавшейся школы вместе с сочувствующими до сих пор теперь гнило в тюрьме!

– Я хочу завершить начатое, – угрюмо отозвался Гай после затяжной паузы. Он долго не решался поделиться с друзьями своими мыслями и планами. Если кто-то настучит, и его отчислят за противозаконные идеи, то какой из него помощник? Даже если его не отправят обратно в обычный мир, он будет прозябать в городе солнца, в котором нет солнца, без возможности устроиться на работу в соответствии со своими талантами. В лучшем случае. А ему необходимо было оставаться в школе. Бэррол знал не так много, но все-таки был убежден, что действовать есть смысл только находясь в школе. Эти места словно являлись эпицентрами некоей силы, которую им так хотелось выпустить.

– Как? Как ты собираешься это сделать? – Все друзья как по команде придвинулись поближе к Гаю. В любопытных глазах, устремленных на него, плясали языки каминного пламени. Одри, или, как ее все звали, Акула – единственная девчонка из их компании – тоже не сводила с него горящего взгляда.

– Пока не знаю. Да и завершить-то я не смогу. Только заново если начинать. А для этого нужно как-то открыть брешь.

– Ты же говорил, что брешь защищают какие-то странные постройки, – нетерпеливо сказала Акула. – Что вокруг школы дождя стояли четыре здания, которые требовалось разрушить.

– Разрушить надо было три. Последняя нужна для того, чтобы замкнуть круг света и тьмы, – важно поправил ее Гай, и Акула согласно закивала, стараясь не пропустить ни единого слова. – Но кучка фанатиков разрушила и четвертую, поэтому у наших ничего и не вышло.

– То есть нам надо найти эти здания, – принялся перечислять Руди, загибая пальцы. – Затем разрушить три из них – и все? Смена сезонов прекратится?

– Нет, – с легкой досадой ответил Гай, стараясь быть терпеливым. Он уже пытался объяснить, но до товарищей все очень долго доходило. Конечно, он располагал не полным набором фактов и сам в них путался, но уж элементарные вещи-то можно было запомнить! – Если все сделать правильно, то не просто прекратится смена сезонов. Нам больше не нужно будет работать на обычных людей, сохраняя погодный баланс!

– Ого, вот это круто! Я тоже всегда удивлялся, почему мы – одаренные, наделенные особой силой люди, должны тратить свою жизнь.

Ребята одобрительно загудели, Одри просто молча переводила внимательный взгляд серых глаз с одного лица на другое. Ей, в отличие от остальных членов команды, почему-то нравилась смена сезонов. За детство и юность Одри так надоела жара, в которой приходилось жить дома, что, попав в школу солнца, где теперь были и настоящая дождливая осень, и снежная зима, и ароматная нежная весна, она весь прошлый учебный год просто наслаждалась жизнью. Она никогда и не высказывала недовольство новыми порядками, но попала в компанию вместе со своим детским другом, и ей очень льстило, что мальчишки приняли ее в свой круг заговорщиков и общались на равных. Теперь не Насте, а ей завидовали однокурсницы. А еще у нее была тайная мечта, о которой она никому не говорила. И помочь исполнить ее, кажется, мог только Гай. Потому что он хоть что-то знал о происшествии шестилетней давности, случившемся в школе дождя.

– Только есть кое-какие сложности, – наконец заговорил Гай, когда ребята прекратили шуметь. – Не все способны видеть эти постройки. Есть какие-то особые люди, по крайней мере, в школе дождя были, и только они могут найти эти здания и показать другим. А так можно мимо ходить и не видеть. И в этом, конечно, загвоздка.

– Ну так в чем проблема, поищем таких людей!

– Проблема в том, что я понятия не имею, как их вычислить. Может, я сам даже такой, но не знаю об этом.

– А может, я? – хохотнул Пиро – еще один из ребят, поддерживающий опасные идеи Гая и его дяди. Рослый кареглазый парень с длинными волосами, собранными в хвост, и выбритыми висками.

– Может, и ты. – Гай равнодушно пожал плечами. – Но это еще не главная задача. Разрушением тех зданий мы откроем брешь и поможем существу, что находится по ту сторону, набраться сил. Но беда в том, что наружу его может вывести только проводник.

– Что за проводник? А зачем его вообще выпускать? – посыпались вопросы.

– Затем, что именно эта потусторонняя сущность и должна завершить круг. Она выйдет из тьмы и войдет в свет. А проводник – единственный, кто выведет ее. И это маги с еще одним особенным даром. Но они встречаются даже реже, чем эти дурацкие хранители, которые умеют находить невидимые постройки.

Ребята слушали Гая, на их лицах отражались сомнения и досада. Одно дело, когда все просто – поломал четыре постройки, и мир наш. А если все так запутанно и сложно… стоит ли игра свеч?

– Слышали про магов, отмеченных стрелами всех стихий?

– Да, вроде, – неуверенно закивали Пиро и Руди, Акула и ее друг детства – Ли – пожали плечами.

– Их появление случается очень редко. Может, раз в десятилетие. Может, раз в столетие. Только с их помощью можно выпустить наружу потустороннюю сущность.

– Ну здорово, – разочарованно протянул Руди. – Тогда что же нам, сто лет ждать этого отмеченного? И как его искать? Глупости какие, это даже несерьезно.

– Ну, искать его не надо. Обычно про таких слухи распространяются далеко впереди. Если отмеченный или отмеченная стрелами появится в нашей школе – мы сразу узнаем. Да и из других школ слухи дойдут быстро. Но да, это может случиться не в этом и не в следующем году. И даже не на нашем веку! – высокопарно и торжественно произнес Гай. – Но я это хочу сделать не для себя, а для всех магов стихий. Чтобы меня потомки с благодарностью вспоминали. Хотя директору школы дождя, который у себя там открыл первую брешь, удалось как-то дожить до появления в его школе отмеченной. Только дядя Бэррол не знает, как.

– Вот бы нам нашего директора в союзники, – мечтательно произнес Пиро, и ребята захмыкали.

– У нас не директор, а директриса, – усмехнувшись, ответил ему Руди. – И, по-моему, она просто прется от смены сезонов. Прошлой зимой пыталась всех учеников поставить на лыжи. Осенью какие-то гербарии все собирала разноцветные, классы украшала. Пытается привить нам любовь к тому, что полюбить в принципе невозможно.

– М-да, у нее, кажется, с головой не в порядке. Это страшно, когда на руководящем посту сумасшедший находится.

– Слушай, – торопливо заговорил вдруг Руди. – Ну, хорошо. Вот проживем мы сто лет, как этот твой директор, и дождемся отмеченную, и постройки найдем. А как мы их разрушим-то? А что, если они большие и прочные?

– Ну, Руди, не ожидал, что ты такой дурачок. А магия стихии тебе для чего? В школе дождя именно так и сделали. С помощью воды все и развалили.

– Ого! А мы, значит, сожжем? Направим солнечные лучи невиданной мощи на эти постройки? – с деланым восторгом протянул Руди, словно не замечая обидных слов.

– Все-таки не такой дурачок, – засмеялся Гай, и ребята подхватили. – Соображаешь.

– Ага, соображаю, – в голосе Руди послышалась издевка. – А что делать с запретом на использование магии в своих целях? А?

Гай с несчастным видом сделал глубокий вдох и шумно выдохнул, разводя руками.

– А я тебя уже было зауважал. Да кому какое дело будет до этих запретов, когда мы сломаем систему? Победителей не судят! Если к нам вернется вечное солнце в город, то мы постоянно будем использовать свою магию. А так как круг замкнется, и обычного мира не станет, то можно будет даже не задумываться, что своими действиями мы кому-то там навредим. Вот о чем я мечтаю!

Ребята так заболтались, фантазируя и строя планы, что не сразу даже услышали разносящийся по коридорам мерный звук школьного колокола, возвещающего, что пора готовиться ко сну. За все время их разговоров ни единая живая душа не появилась в каминном зале. Ученики и учителя избегали этой комнаты. Почему-то никто не чувствовал себя там уютно даже в глубоком и мягком диване возле ярко горящего жаркого камина. Но это было именно то, что нужно юным заговорщикам. Им никогда никто здесь не мешал.

Однако когда негромкий звон прокатился по стенам школы, друзья почувствовали беспокойство, взявшееся словно ниоткуда. Просто всем сразу захотелось покинуть это место, почти бегом. Они никогда так поздно здесь не засиживались. Почти не сговариваясь, все разом поднялись на ноги.

– Пойдемте, – сказал Гай. – Времени-то, оказывается, уже много, а нам еще половину круга обходить до жилого сектора. А всем надо выспаться. Наконец-то выходные закончились, и завтра нас ждут на занятиях. Хоть там позволят поиграть с солнечными лучами.

Его фальшиво-уверенный голос странно прозвучал в каминном зале. Неестественно и глухо. Словно утерял свою звонкость, обложенный ватой. Ребята поежились и гуськом потянулись к выходу. Казалось, что даже огонь перестал давать тепло и в комнате похолодало.

Пока друзья шли по длинному полукруглому коридору, тревога рассеялась, и все повеселели. В жилом секторе ребята свернули к своей комнате, а Одри отправилась в спальню девочек-второкурсниц.