Buch lesen: «Дождь», Seite 9
До всей этой истории с уходом Алексея из семьи Аля была счастливой женой и матерью, у нее был тыл, семья, достаток, у нее было все хорошо, она еще помнила, как ей было неудобно за свое счастье перед Галкой, и вот все перевернулось, как песочные часы. Вся ее жизнь была похожа на эти песочные часы: когда она жила с родителями, то очень явно почувствовала этот рубеж, когда весь песок высыпался и назрела необходимость изменений, когда стало душно и было нечем дышать! Может, поэтому она так очертя голову бросилась в этот брак? А матери было настолько все равно, что она даже не сказала дочери: «Подожди, не спеши, еще все будет! Осмотрись, то ли это, что тебе нужно, твое ли это?»
И что теперь? Теперь она молодая мама с маленьким ребенком на руках, без работы, без образования, без жилья и средств к существованию. Мужчина, который обещал быть мужем и отцом, испарился то ли на просторах Индии, то ли Непала. Она продолжала поддерживать отношения с бывшей свекровью и приходить с Кристиной в выходные. Иногда приезжал ее отец, каждый раз он передавал ей деньги, но она гордо отказывалась: у нее все хорошо. На самом деле, ей было неудобно их брать, тогда отец стал захватывать игрушки для девчонок, пакеты фруктов и еды. Помощь Галки и отца, общение с бывшей свекровью, да и куча забот за день – это все возымело результат, но вечерами и ночами, когда голова была свободна, нет-нет, да и приходили в голову мысли о том, что делать дальше. Если Алексей так и не появится? Она отдохнула, привела свои мысли в порядок, поэтому Галкино предложение: «Давай устроим девчонок в сад, а ты можешь пойти учиться или найти работу» было весьма кстати.
Алька обошла в округе все детские сады, но нигде не было места для двоих детей. Как-то днем после обеда, когда девчонки были заняты мультиками, а Алька на кухне в растрепанных чувствах спасалась от депрессии, поглощая второй кусок шоколадного торта, позвонили из одного детского сада и предложили взять ребенка, если Аля пойдет в их сад уборщицей. Аля положила телефонную трубку, сказав, что подумает, вернулась за стол и в мрачном расположении духа «хм, уборщицей» положила себе третий кусок торта. Размышляя над предложением и третьим куском, Аля пришла к выводу, что такими темпами она скорее лопнет, чем спасется от депрессии, поэтому она перезвонила и сказала, что она согласна, но у нее две девочки, есть еще племянница, с которой она сидит дома, то есть она сможет выйти на работу, если возьмут обеих. На том конце тоже взяли время на раздумья. Когда снова раздался звонок, Аля доедала третий кусок. Ей ответили, что возьмут двоих, но тогда Аля на полставки будет уборщицей и на полставки – дворником.
Ближе к ночи вернулась Галка, и у них состоялся разговор. Галка сказала, что решать Альке, комната и еда так и останутся за ними, так как отводить в сад, забирать и сидеть по вечерам у Галки все равно не было возможности, да и «отрабатывать» сад будет Алька. Та лишь усмехнулась: какая шикарная карьера складывается – дворник и уборщица.
– Ну, что ж, это надо отметить, – сказала Галка, доставая из пакета шоколадный торт.
– Неееееееееет! – застонала Алька.
– Ты чего?
– Мне от вида коробки сейчас будет плохо! – сказала Аля, кивая на такую же в мусорном ведре.
И дальше вроде бы удачно все складывалось: Аля приходила под вечер и мыла коридоры в саду, потом забирала девчонок из группы, те гуляли, а Алька убирала прилегающую территорию.
Так они и жили, и были у них, как и в обычных семьях свои радости, маленькие победы, интересные события и истории.
Однажды на праздник нового года в детском саду необходимо было придумать новогодний костюм. Аля собиралась купить девчонкам красивые платья, но ничего приемлемого за имеющиеся на тот момент деньги она не нашла.
– Тю, – сказала креативная Галка поздним вечером, сидя на кухне после работы. – Что-нибудь придумаем!
– Что? Праздник уже послезавтра!
– Сделаем костюмы сами, главное – идея! Можно из ерунды такое сотворить! Только надо придумать что именно, у меня башка уже отказывается соображать, у нее на сегодня лимит исчерпан.
– И что можно придумать? Из штор сшить платья как Скарлет О'Хара?
– И будут стописятые принцессы и пятисотые снежинки! Сколько помню свои праздники: либо ты снежинка, либо принцесса. В зависимости от того, как у мамы карты лягут в деле оформления короны. Лезь давай на антресоль и вытряхивай, что у нас там есть, я залягу в ванне, а ты будешь показывать.
– Чего только там не было: шляпки, детские игрушки, сачки, домашняя утварь и прочая ерунда, и только при виде шуточных шляпок в виде зонтика, крепящегося к голове, Галка оживилась.
– У нас ведь два таких зонтика? – у Галки аж глаза от возбуждения заблестели. Аля утвердительно кивнула. – Мухомор! Будут мухоморами!
– Галь, какими мухоморами? Ты чего, перегрелась в своей ванне?
– Ты когда-нибудь видела новогодние костюмы-мухоморы?
– Нет, – ответила Алька и жалобно попросила, – только не говори мне, что увижу.
– Мы забацаем классные костюмы! Вот увидишь!
– Угу, конечно! Только я увижу не только костюмы, но и рожи мамашек из нашей группы, – мрачно сказала Алька.
– Не кисни, подруга! А что там с этими мамашками?
– Они и так черти что говорят про нас, что мы шведская семья, к примеру. Эти клуши хоть бы узнали, что это такое. А теперь эти мухоморы. Они их долго будут вспоминать.
Галка так загорелась идеей, что сразу же выскочила из ванны, толком не смыв пену. На красную ткань зонтика она наклеила белые ватные диски клеем-моментом – это была готовая шляпка у гриба. Пока Алька делала вторую, Галка принесла белую простынку и разрезала на две части. Альке было дано задание: на следующий день сшить каждую из них так, чтобы образовался цилиндр. Он одевался на девчонок и схватывался резинками: внизу – на ногах, вверху – под мышками, дополняла костюм юбочка, которая собиралась на шее резинкой и доходила до середины груди. Алька сшила костюмы, а еще прикупила белой мишуры и пришпилила ее на край юбочки.
Еще ей было дано задание рассказать «мухоморам» что это за грибы, найти и выучить с девчонками стишок. В детских книжках Аля ничего не нашла, поэтому сказку про двух девчонок-мухоморок придумывала на ходу, а в интернете нашла стишок про красивых грибов-мухоморов, которые пришли на праздник поздравить детвору с праздником и засвидетельствовать почтение елке, мол, мы же виделись в бору, не узнала разве.
Этот Новый год Алька никогда не забудет. Раз двадцать она дала себе зарок, что в следующий Новый год девчонки будут снежинками. Она шла по улице с зонтиками в руке с наклеенными белыми дисками, а люди с интересом посматривали, соображая, что это может быть. Одна тетка даже спросила:
– Божья коровка?
– Угу, коровка-альбинос, с белыми пятнышками!
Когда Аля переодевала девчонок в белые цилиндры из ткани, то услышала за спиной: «Что это?», произнесенное с деланным ужасом в голосе.
– Привидение?! – поддела другая мамаша.
– Угу, Каспер, – пробурчала Алька, придумывая, что она выскажет Галке вечером, которая не смогла быть на празднике из-за важного судебного процесса.
– Ой, мухоморы! Какая красотища! – прогудел мужской голос, когда Аля водрузила девчонкам красные шляпки. И бесхитростно сказал жене, – А ты с этой снежинкой!
Действительно, как предсказывала Галка, все девочки были в воздушных платьях, с красивыми прическами, украшенные блестками и мишурой. Но они сливались в одну большую прекрасную массу, а два мухомора на фоне этой красоты резонировали и сразу приковывали к себе взгляд.
На следующий год девчонки были елками, причем настолько реалистичными, что могли бы составить конкуренцию стоявшей в зале, потом елочными шариками и привидениями, а потом Алька перевела дух, потому что девочки закончили сад, а то неизвестно, куда бы завела буйная Галкина фантазия.
Однажды Аля пришла в сад забирать девчонок, которые гуляли на улице, и услышала, как одна мамашка из их группы допытывалась у них, есть ли у них папа, и чем он занимается. Марина ничего не ответила, а Кристина сказала, что ее папа путешественник, и сейчас он в Непале. Мамашка хмыкнула: «Ну как же!» и тут же встретилась с грозным взглядом Али.
Эта тема очень ее беспокоила. Она старалась лишний раз не поднимать ее, так как Галка до конца не определилась, что она будет говорить дочери, а для правды та была еще слишком мала. Поэтому Алька как могла «отрабатывала» этот пробел, если это так можно назвать, и старалась придумать как можно больше развлечений, насколько позволял их бюджет: и в парк девчонок водила, и на детские утренние спектакли по субботам, давая Галке возможность отоспаться. Потом они возвращались, вместе обедали и шли гулять в парк. Еще с Алькиной подачи они устраивали кукольные театры. Кукол у них не было, их роль выполняли мягкие игрушки, а ширмой служила палка от швабры, перекинутая между высокими спинками двух стульев, а на палку вешали покрывало. Очень памятен был первый спектакль, столько лет прошло, а Алька до сих помнит: сказка была про братца Кролика и братца Лиса. Вроде простая сказка, простые слова, всего два персонажа. Лис хотел поймать и съесть Кролика, а Кролик был очень с этим не согласен, когда же он был пойман, то стал упрашивать не бросать его в терновый куст, куда он на самом деле и хотел попасть, потому что там была его нора, куда из чувства противоречия Лис Кролика в итоге и кинул. Аля с Галей разложили книжку за ширмой и стали по очереди читать реплики, тряся игрушками, когда те, якобы говорили. Потом Галка случайно прочитала не свою реплику, и получалось, что это Кролик не против был съесть Лиса. Пришлось выкручиваться, а дальше пошел чистый экспромт. Согласованности в словах не было, и в итоге Галка с Алей ничего лучше не придумали, как устроить погоню: один убегал, второй догонял, потом под веселый хохот девчонок уже первый догонял, а второй убегал. Галка с Алькой сидели за ширмой на корточках и так же на корточках пытались «бегать» вслед за игрушками. Ничего удивительного не было в том, что кто-то в итоге наступил на покрывало, палка упала со стула и ударила Галку по голове, покрывало свалилось на Альку, но они самоотверженно продолжали сказку, доведя девчонок до дикого хохота. В итоге Кролик с Лисом выпутались из зеленого тумана (так как покрывало было зеленым), который в качестве козней наслала злая колдунья, но они, конечно, победили колдунью и подружились под бурные аплодисменты зрителей.
Даже когда Алька сняла рядом комнату и переселилась, они продолжали общаться и поддерживать друг друга. Алька все также забирала девчонок из сада и сидела с Мариной до возвращения Галки с работы. Брала ее к себе и на время Галкиных командировок (ее как одинокую мать нельзя было официально отправлять в командировки, но за некоторые уступки, а именно – денежную компенсацию она соглашалась), а в выходные они ездили с девчонками в парк, дельфинарий, цирк или зоопарк.
Столько всего еще интересного было в их жизни! Были и проблемы, а какая жизнь без них? Но они всегда – Алька и Галка – были рядом. Всегда сидели с детьми, когда в командировку уезжала одна, или в больницу попадала другая. Если не получалось у одной, то вторая вела обеих девчонок первого сентября в школу, благо дочери учились в одном классе. На родительские собрания тоже ходили по очереди, и даже, когда в школу вызывали одну из них, то могла прийти другая.
А сколько выкрутасов было в переходном возрасте! Аля читала книги по психологии детей и подростков, даже консультировалась с психологом, а Галка всегда спокойная и невозмутимая считала, что это полная чушь: кто лучше знает ребенка, как не его родная мать, которая воспитывает его двенадцать-четырнадцать-шестнадцать лет? А психологи только теоретики в этом деле, и все модели поведения написаны под обычного стандартного ребенка, а ведь такого ребенка нет в природе, каждый ребенок неповторим и индивидуален.
Галка всегда помогала советами, которые очень выручали Алю. Однажды под вечер Кристина, которой на тот момент было четырнадцать лет, пришла домой с одноклассником Максимом и спросила:
– Мама, а можно он у нас переночует? Он может спать в моей комнате на полу.
Как оказалось, со слов детей, родители Максима уехали на дачу, а он остался в городе. Они гуляли с Кристиной, а поздно вечером обнаружили, что Максим потерял ключ от своей квартиры. Аля ничего лучше не придумала, как отправить детей на кухню пить чай, а сама пошла в туалет и оттуда по мобильному телефону позвонила Галке, которая уже легла спать:
– Что делать-то?
– Так, подруга, без паники! Я сейчас буду!
И заявилась в деловом костюме, с портфелем и бумагами под мышкой, как будто она не из постели выпрыгнула, а с работы только идет, и усталость у нее была так натурально сыграна. Хотя может быть она и не играла.
Аль, хотела с тобой проконсультироваться по одному очень важному делу. У моего клиента возникла конфликтная ситуация с налоговой, речь про возврат НДС… Ой, а у вас гости, я смотрю… М-да? Ключ потерял? А что родители? Ну как «что?»? Что они скажут, когда вернутся? А если квартиру сейчас обворовывают? Ты знаешь, сколько таких случаев было? Иногда просто пасут «клиента» и ждут, когда у него потеряется ключ, но чаще всего помогают ему потеряться. Надо срочно проверить квартиру, а потом пройтись по вашему маршруту. Аль, есть фонарики? Правильно, в мобильниках есть! Срочно, срочно искать! Альк, ты мне только кроссовки выдай, мои ноги не в состоянии больше сегодня передвигаться на каблуках, – и одеваясь вслед выпорхнувшим детям пробурчала, – пойдем поищем пару часиков то, что у него в кармане лежит. Но если и после прогулки не «найдут», тогда спать рухнут без всяких выкрутасов на тему, кто, где ляжет. Кристину к себе положи, а он пусть на пол в ее комнате, как и собирался.
Тут Галкины опасения даже не сбылись, после сорока минут поиска в темном, сыром и промозглом парке ключ счастливым случаем был «найден».
Аля даже вспомнила, как Кристина любила во время эмоциональной речи матери, которая отчитывала дочь, вставить что-то вроде того: «Ма, сделай лицо попроще», или: «Сделай лицо добрее». Сейчас Але смешно, но тогда это сбивало ее с толку, что и требовалось Кристине. А эта история с курением. Галка как раз была у Али, когда прискакала Кристина и рысцой бросилась в туалет, случайно оставив на столике в коридоре пачку сигарет. Она даже не попыталась сделать виноватый вид, словно себя такой и не считала:
– Ну и что ты мне сделаешь?
– Денег не буду давать!
– Не давай! Пойду зарабатывать собственным телом, – с вызовом сказала пятнадцатилетняя Кристина.
– Стесняюсь спросить, – насмешливо вставила Галка, – почками пойдешь торговать? Или полы мыть?
– Проституцией пойду заниматься!
– А девочка растет! Альк, с голоду не помрете в случае чего! Слушай, Кристин, а у меня даже клиент есть, давай подгоню, тока я в доле, десять процентов мои! Ему, правда, за пятьдесят, но возраст в клиенте ведь не главное, да? – сказала Галка, роясь в мобильном телефоне. – Он тут, рядом, думаю даже прийти сможет. Ты, кстати, девственница или как? А то на цену влияет. Если еще не начала, то за первый раз таких баблосов срубим! А что за просто так какому-то прыщавому юнцу отдаваться-то?
Кристина пыхтела от возмущения, как самовар. Она подбирала слова, но так ничего не сказала, развернулась, ушла в свою комнату и громко хлопнула дверью. Аля стояла и огромными, как блюдца глазами, смотрела на подругу.
– Слушай, ну на понт берут эти детишки, что ты ведешься!? И что мешает тебе также брать на понт? Понимаешь ли, дети в таком возрасте уже не восприимчивы к родительским нотациям: либо ты вложил что-то в них раньше, либо нет.
Потом эта история с Владом. Аля бы так и продолжала прятаться в своей собственной квартире, чтобы лишний раз не встречаться с «квартирантом», если бы не Галкины советы. Сначала Галка только веселилась, слушая Алины рассказы. Потом не выдержала и посоветовала отселить в отдельно взятую жилплощадь вновь народившуюся ячейку общества. Мол, они быстрее разберутся нужны ли им такие отношения, если будут жить самостоятельно.
Что она могла бы сказать про свою дочь? Она была красивой – это, вне всякого сомнения, она была умной – пусть и выкрутасничала перед поступлением в институт, но потом взяла себя в руки и спокойно поступила, учеба ей дается легко, в ней присутствует свойственный молодости здоровый эгоизм и цинизмом вкупе с юношеским максимализмом. Все вместе, безусловно, гремучая смесь, но задатки сильной личности в ней налицо.
Аля вошла в квартиру. Спасительный прохладный воздух! Она достала из холодильника квас, села на диван и отпила прямо из бутылки. Жизнь оказывается есть.
– Сразу же появилась Кристина.
– Ну? – дочь плюхнулась в кресло. – Что хотела?
Аля сделала еще пару глотков, собираясь с мыслями.
– Я помню, – начала она, – ты еще ходила с Мариной в детский сад, а я работала дворником. – Кристина внимательно смотрела на мать, не понимая, куда та клонит. – Надо сказать, что это был не самый простой период в моей жизни. Однажды я мела листья… я очень люблю осень… мне нравятся, как они шуршат, но что-то вместе так сложилось, минутная слабость, так скажем, я опустилась на эту кучу и как-то сами собой полились слезы… Не думала, что вы увидите, но ты подошла, обняла меня и сказала: «Мамочка, я люблю тебя! Ты только не плачь!» А Марина стояла сзади и гладила по спине, а я еще больше разревелась, но уже не от безысходности, это было что-то другое, – Аля перевела дух и вновь отпила квас.
– Я не помню, – буркнула Кристина.
– Ты была маленькая, ничего удивительного.
– Я так поняла, что это была преамбула? Ма, не тяни кота за хвост! Чо хотела?
– Я вчера попала в аварию.
– Что-то серьезное?
– Да нет, я можно сказать, косвенно в нее попала. Была свидетелем, хотя и машину чуть задело, – она молчала, собираясь с мыслями. – На моих глазах человек погиб. Я видела его живым, а спустя несколько минут покореженная машина, тело и этот блеск…
– Блеск?
– Да, – нехотя сказала Аля. – От кольца на его пальце… Был человек и за одно мгновение нет человека. А ведь у него тоже были планы, мечты, близкие, друзья. Возможно, он задумывался над смыслом жизни… Я испугалась…
– И?
– Испугалась, что по-настоящему у меня не было жизни. Не в смысле чего-то достичь, приобрести, купить, что я делала всю свою сознательную жизнь, а именно жить. Жить так, как я мечтала, делать то, что я хотела… Я огляделась назад и поняла, что вся моя жизнь была гонкой за очередной целью, а то, что реально хотелось для себя и для души я все время откладывала на потом, когда для этого будет более подходящее время, и так вся жизнь. Она ведь пройдет, а подходящее время может и не настать. Если можно было бы повернуть время вспять, кое-что я бы поменяла. И я решила изменить это кое-что, если не тогда, то хотя бы сейчас. Я не знаю, правильно ли я поступаю… Я очень хочу заглянуть вперед и найти ответы на свои вопросы… Но это, к сожалению, невозможно. Я уволилась, – неожиданно закончила Аля.
Кристина хмыкнула:
– Только не говори, что ты мечтала стать учительницей начальных классов.
– И научиться играть на саксофоне, – улыбнулась Аля.
– Серьезно? Пойдешь учиться в пединститут?
– Пока не решила.
– Интересненько. А бабуля в курсе?
– Да.
– Эх, жалко! Хотела бы я видеть ее лицо в тот момент, когда она узнала. И как она отреагировала?
– Никак. Спросила не шутка ли это. Кстати, я хотела с тобой один вопрос обсудить…
– Можешь не переживать. Мне уже не требуется аренда квартиры. Я пока тут поживу. Не возражаешь?
Нет. А Влад?
А Влад пока там.
А как он один будет?
Он уже большой мальчик.
Понятно. Но я не это хотела с тобой обсудить. Я хотела сказать, что вот так закончится неожиданно жизнь, а я не успела сказать, насколько я люблю тебя. Я бы многое поменяла в своей жизни, будь у меня такая возможность, но ничего не меняла, что касалось бы тебя.
– Хм, понятно… Ладно… Только обниматься и целоваться мы не будем.
– Как скажешь, – улыбнулась в ответ Аля.
– А что ты с кредитами собралась делать?
– Первое, что напрашивается: это продать ипотечную квартиру и погасить оба кредита.
– И жильцы бабулины будут искать другую халяву?
– Выходит, что так.
– А бабуля в курсе этих планов?
– Этих – нет! Но скоро будет.
Зазвонил мобильный телефон.
– Как пить дать – бабуля! – Аля посмотрела на монитор и утвердительно кивнула. Кристина только усмехнулась, – Не поминай в суе имя бабули!
Аля сняла трубку, и мать без предисловий спросила, может ли Аля приехать сегодня к ним домой. Нехотя Аля согласилась и сказала Кристине:
– Бабушка просит приехать.
– Зачем?
– Поговорить.
– Меня вроде не пригласили? – Аля утвердительно кивнула. – Ну, и ладно! Я тогда к Машке. А тебе удачи!
– Спасибо!
– Пока!
– Пока. Потом тогда договорим.
Аля вырулила на дорогу и поехала по такому же привычному для себя маршруту, как на работу. Родители жили вдвоем.
Отец.
Отец – спокойный рассудительный мужчина, красивый в молодости, и даже сейчас, когда его возраст приближается к семидесяти, про него можно сказать именно «мужчина», а не «старик», он был похож на Ланового из «Офицеров»: высокий, статный, прямой – это все отголоски его военного прошлого, отец дослужился до чина генерала и вышел в отставку. Даже про его волосы можно сказать, что они не седые, а тронуты благородным серебром. Возраст, конечно, дает о себе знать: волосы поредели, появились залысины, да и здоровья уходящие годы не приносят.
Характер у него спокойный, он сделал успешную карьеру на военном поприще, но все, что касается матери, тут он, по мнению Альки, ведет себя как безвольная тряпка.
Мать.
Со словом «мать» сразу всплывает ассоциация: на диване с прямой спиной сидит женщина лет шестидесяти. Выглядит она, конечно, моложе, где-то на сорок-пятьдесят, с ухоженной кожей, идеальным макияжем, маникюром и с высоко взбитой прической «а-ля миссис Кеннеди». На ней платье обязательно теплых пастельных тонов в стиле 60-х годов со свободным покроем и рукавом в две-трети длины. Платья шьет портниха на протяжении нескольких десятков лет и неизменно сохраняется этот стиль, словно мама родом оттуда.
Мать сидит на диване с очередной барбоской на коленях и поглаживает ее царственным движением руки. Аля уже сбилась со счета от бесконечной череды маминых псин: таких маленьких собачек, которые нужны для дополнения образа: когда-то однажды она решила, что это «круто» и до сих пор не поменяла сове мнение. Впрочем, собачек этих выгуливает либо отец, либо домработница, а Аля даже не уверенна, помнит ли мать кличку своей очередной собачки.
Она – Алька, сама мать уже взрослой дочери до сих пор не знает, что за человек ее мать. У них никогда не было близких и доверительных отношений, они никогда не разговаривали по душам, Аля никогда не рассказывала матери свои секреты и не спрашивала советов, мать никогда не хвалила ее, как, впрочем, и не ругала, порой барбоска матери получала больше внимания, чем родная дочь.
Мать была актрисой. Неудавшейся актрисой. Было несколько картин с ее участием в эпизодических ролях, снятых еще в ранней молодости. Мать всегда считала, что ей завидовали: завидовали ее молодости, красоте и таланту, и в результате закулисных козней и интриг ее не снимали. Она ждала своей звездной роли и считала, что обязательно станет известной и знаменитой. А потом родилась Аля. Этот факт, наряду с интригами и кознями, был главной причиной загубленной карьеры.
Отец был военным, из потомственной семьи военных, быстро сделал карьеру. У них с мамой была разница в возрасте в десять лет, поэтому мать выходила замуж не за генерала, конечно, но за военного с перспективной карьерой. К моменту их встречи гарнизонная жизнь у папы закончилась, и он осел в Москве. Все это вместе позволило матери вести богемный образ жизни, устраивать вечеринки и царствовать на них, уже не в качестве неудавшейся актриски, а жены генерала.
Мать не упускала никакой возможности проникнуть в мир кино. Почему-то работа в театре ее мало привлекала, ей хотелось блистать непременно на экранах кинотеатров. С этой целью она устраивала вечеринки, на которые приглашались деятели киноиндустрии и прочие нужные люди, и возила Алю на пробы. Аля помнит, как это было в первый раз, когда она была еще ребенком: большая комната, наполненная маленькими детьми.Все играют в игрушки, и только Аля забилась в угол. Ей, домашнему ребенку, такое количество детей было в диковинку. Но, как оказалось, именно такую дикарку и искал режиссер: Алю нарядили в странные одежды, укутали пуховым платком, подвязав его крест-накрест, и посадили в углу землянки, она играла дочь партизана. В кадре она была не больше двух минут, но ее мать очень воодушевилась первым опытом дочери и на ближайших званых вечерах это была тема номер один. Аля надеялась, что мать изменит своего равнодушного отношения к дочери, но ничего не поменялось, только на званых вечерах оно стало слащаво-приторным, а вне оных безразличие осталось. Вся эта закулисная жизнь, полная сплетен и интриг, теперь своей паутиной опутала и Алю, и на следующих пробах к неудовольствию матери она сделала все с точностью до наоборот, что от нее ожидал режиссер. Так она поступала еще пару раз, пока наконец от нее не отстали. Мать не скрывала своего разочарования от провала на пробах и стала делать ставку на своей карьере, участвуя как можно в большем количестве светских мероприятий.
Конечно, ей было не до дочери. В совсем раннем возрасте Алю воспитывала бабушка.
Аля подъехала к дому родителей. Она и сама понимала, что мать необходимо поставить в известность о своих планах, но слишком все быстро случилось. Ей необходимо было собраться с мыслями и предварительно поговорить с отцом. Аля задумчиво потянулась за сигаретой, прикурила, и тут же, очнувшись, затушила ее.
Бабушка.
Бабушка ласково называла ее «Аленушка». Але очень нравилось это имя, а бабушка была единственным человеком, кто ее так называл.
«Бабушка» – это большая и светлая комната, кресло у окна и запах герани.
Эта комната, кресло и бабушка – это были титаны, держащие ее мир на своих плечах. Бабушка сидела в кресле, вязала носки и рассказывала Але сказки. Хотя справедливости ради надо сказать, что носки у бабушки не очень получались. Она их вообще никогда в жизни не вязала, но в один прекрасный момент, решила соответствовать образу классической бабушки с вязанием, пирожками и сказками. Идеальные носки получались у ее соседки, жившей этажом ниже, такой же седовласой бабушки, только чужой, которая вязала носки на продажу.
У бабушки с Алей не было телевизора, и соседка-бабушка стучала по батарее, когда начиналась очередная серия фильма «Семнадцать мгновений весны». Вообще-то они часто ходили в гости к соседке смотреть телевизор и видели много разных фильмов, но по прошествии времени, когда Аля вспоминала свое детство, всегда почему-то всплывало лицо Штирлица, а еще Ливанова в роли Шерлока Холмса. Бабушка-соседка вязала, когда смотрела фильмы, и однажды Алина бабушка попросила научить ее вязать носочки для внучки. Соседка посоветовала не заниматься ерундой, а нужное количество носков она всегда может подарить своей любимой соседке. Но бабушка настаивала.
Потом соседка вертела в руках бабушкино творение и недовольно цокала языком, советуя распустить и вязать заново, а лучше распустить и отдать ей, она свяжет как надо. Но бабушка не сдавалась, она распускала и начинала вязать снова.
Аля очень любила, когда бабушка усаживалась в кресло и брала спицы, а Аля вместо котенка пристраивалась рядом и подавала ей клубки пряжи, подставляла ножки для примерки очередной партии, и, затаив дыхание, слушала очередные приключения сказочных героев.
Бабушкино неуклюжее вязание в полной мере компенсировалось пирожками. Утром они ставили опару, потом месили тесто, а вечером пекли пирожки. Запах пирожков, разносящийся по квартире – еще одно воспоминание детства. А потом чай! Что еще делать долгими зимними вечерами? Правильно, пить чай со свежеиспеченными пирожками, еще горячими с пылу, с жару. А потом соседка стучала по батарее, Аля с бабушкой раскладывали на большое блюдо пирожки и шли смотреть Штирлица под чай с пирожками.
Днем они обязательно ходили гулять в парк, который для Альки был всегда чудом из чудес: весной там таял снег, появлялись первые проталины, а на дорожках – ручейки, птицы наперебой радовались весне, наполняя парк громкими трелями. Тополиный пух летом. Осенью косые лучи уходящего бабьего лета словно огни рампы в театре подсвечивали буйные краски осенних листьев. Аля собирала с бабушкой кленовые листья и те яркими желто-оранжевыми букетами стояли до самой зимы, а чтобы это было возможно, и листья не скукоживались, была маленькая хитрость – листья надо было прогладить утюгом. Аля очень любила бродить по осенним аллеям парка и шуршать ногами опавшие листья, пока их не убирали или их не накрывал снег, а когда его выпадало очень много, забравшись в самые укромные уголки парка среди заснеженных елей можно было представлять себя героем бабушкиных сказок.
У бабушки она жила пять дней в неделю, в выходные дни ее забирали домой, где на званых маминых вечерах Аля играла роль воспитанной девочки в синем бархатном платье с белым кружевным воротничком и вплетенной в волосы синей лентой. Когда в комнату заходили гости, она, как послушная кукла, вставала, здоровалась и отвечала на вопросы, если с ней заговаривали. Зато потом они с папой шли гулять с маминой собакой в парк, а по воскресеньям частенько заходили в одно кафе. Папа помогал Але забраться на высокий крутящийся стул у барной стойки, чтобы она могла заказать томатный сок. Его наливали в граненный стакан, Аля солила, мешала, а потом потихоньку пила, растягивая удовольствие. У них было еще одно любимое место – кафе-мороженое «Магнолия». То ли ей свойственно идеализировать свое детство, но до сих пор она считает, что там было самое вкусное мороженое на свете: шапка сливок с орехами, высокий стул, сидя на котором можно было болтать ногами, не задевая пола. После кафе они обязательно заходили в магазин, и Аля выбирала книгу, которую потом ей читала бабушка, или альбом с карандашами. Она очень любила запах новой вещи: книга с альбомом пахли типографской краской, а карандаши – деревом.
Так проходили выходные с папой, а потом он отвозил Алю к бабушке, по которой она успевала соскучиться за эти дни.
Почему этот период времени всегда вспоминается в таких идеальных красках? Может быть потому, что все познается в сравнении, и однажды Аля это поняла?
