Buch lesen: «Дождь», Seite 12

– Угу, я на обед только салат перехватила.

– Можно бутербродов нарезать и пойти разжигать.

Наконец они расположились в креслах на улице, Аля принялась за бутерброды, а Галка стала разводить костер в мангале.

– Ты знаешь, – неожиданно начала Аля, – я уже ничего к ней не испытываю! Вот как отрезало! Я смотрела тогда на нее, как будто чужая тетка сидит. Я уже ее не боюсь, я не рефлексую в ее направлении – НИЧЕГО! Я одно поняла: я не хочу быть такой!

– Ты никогда такой и не будешь, ты другая! И ты слишком резво побежала.

– Что ты имеешь ввиду?

– Резкие перемены в таком возрасте так просто не пройдут. Сейчас ты в эйфории, ты как черепаха с панцирем, взяла его сбросила и побежала. Только смотри, для черепахи панцирь был защитой.

– Хм, как ты любишь, однако аллегории. Но ты всего не знаешь, – улыбнулась Аля.

– Ну, рассказывай! Не тяни!

– Сегодня у нас что? Вечер среды получается. М-да… А уехала я утром в понедельник. Никогда у меня еще таким насыщенным не было время. Утром в понедельник, когда я выехала, мне пытались нахамить на заправке, я за это пожаловалась их жалобной книге. Потом я съездила на работу и уволилась, я тебе об этом рассказывала. После этого у нас с Кристиной состоялся разговор, я сказала, что у нас ожидается напряг с деньгами, а Кристина ответила, что ей уже не нужно оплачивать аренду квартиры. Подробностей не знаю, она сказала будем говорить позже. Потом позвонила мать и попросила приехать к ним. Да, я забыла сказать, что про увольнение она узнала от меня, она позвонила, когда я выезжала из офиса, я и сообщила. Оказалось, что планировался не просто «разговор с мамой», а целый семейный совет, приехал Денис с Верочкой, и даже Кристина, правда, это было ее собственное решение. Короче, не всем по душе пришлась новость о моем увольнении, но папа и, что интересно, Кристина меня поддержали. А потом папа сообщил мне эту новость, – Аля перевела дух.

– До сих пор грузишься?

– Не так чтобы… Действительно, с этой новостью надо было переспать.

– Дальше так же насыщенно провела время?

– А во вторник ты со своим котом мне спать не дали, но зато я вроде как нашла новую работу. Я тебе специально и про это не говорила, чтобы кучу новостей собрать сразу и ошарашить. Буду работать в ветеринарной клинике. Потом я записалась в музыкальную школу, буду учиться играть на гитаре. Встретилась с Геннадием Львовичем из нашего головного офиса. Ни за что не догадаешься, где я его раньше встречала! На заправке, когда мне в первый раз нахамили, это тот самый мужчина, который случайно оплатил мою колонку. В ходе разговора с ним выяснилось, что генеральный все это время зажимал в своем портфельчике часть моей премии, думаю, не только моей. Я ему сообщила, что я в курсе, и что я жду его комментариев по этому поводу. Мы должны были встретиться сегодня, но что-то меня заломало и я перенесла встречу на потом. Пусть он с мыслями соберется. Это было вчера. А сегодня я рассталась с Олегом и вернулась на дачу. Даешь отдых! – торжествующее воскликнула Аля.

Галка даже бутерброд есть перестала, так и продолжала держать его в руке. Но она быстро пришла в себя.

– А как Олег отреагировал?

– Ну, как, – пожала плечами Аля, – именно так, какими у нас были отношения: спокойно. Он был бы не против, чтобы все продолжалось, но коли я так решила, на нет и суда нет.

– А почему ты решила прекратить отношения?

– Странная ты такая: все время мне твердила, что мне это не нужно, а когда я это сделала, ты спрашиваешь, почему?

– Ну, и сколько лет я тебе об этом твердила? Ты же рассталась с ним не по тому, что ко мне прислушалась, а почему-то сама так решила. Вот и интересно.

– Сама не знаю, почему. Решила, что хватит

– Ну, ладно. А что с Афанасичем? И зачем типус из головного с тобой встречался?

– Типус уговаривал не увольняться и предложил повышение премии, наверное, зарплату уже повышать не могут. Первый раз так было, когда они напрямую действовали, а не через генерального.

– Ну, так и ты непростой работник, мало ли у тебя конфликт был с генеральным, заодно и прощупывал что и как.

– Наверное. Он сказал на сколько процентов будет повышение, и я узнала, какая на самом деле была премия. Примерно процентов десять он оставлял у себя. Если предположить, а в этом я уверена почти на девяносто восемь процентов, что с начала трудовой деятельности я на протяжении всего времени недополучала в процентном соотношении, то получается, что за девять лет была бы уже квартирка, если бы я тогда взяла ипотеку и выплачивала.

– Хренасе! У меня туговато с бухгалтерией, но итог впечатляет. И что?

– А я еще подумала и решила, что квартирка или сумма, равная эквиваленту квартирки мне не помешает.

– Думаешь отдаст? – с сомнением спросила Галка. – У тебя никаких доказательств. Только его слово против твоего. А ты в глазах головного офиса уволившийся сотрудник, который может иметь зуб на генерального, вот таким образом и мстишь.

– На следующую встречу пойду с диктофоном, это раз. Два – за девять лет все-таки у меня сложилась определенная репутация, это тоже будет на чаше весов: моя репутация и его. Ну и в-третьих, я думаю, что я не единственный сотрудник, который недополучал десять процентов, – улыбнулась Аля.

– Вот это самый главный аргумент! А еще скажешь генеральному, что ты подстраховалась и все показания уже записаны и лежат у нотариуса.

– Вот-вот. А любая сумма денег мне сейчас не помешает, я даже не знаю, сколько мне будут платить на новой работе.

– Ну, ты даешь! Кто ж так на работу устраивается?

– Я! – засмеялась Алька. – Если бы мне кто раньше сказал, не поверила бы!

– Так ты в нашей клинике?

– Да, и работу мне предложила ваша же врач, буду у нее помощником.

– Обалдеть! Слышишь, угрюмый ты наш, у нас теперь с тобой связи в ветеринарке появились, – рядом расположившийся на газоне Маркиз только лениво махнул хвостом.

– А что ты со всеми своими кредитами делать собралась?

– Сначала хотела продать вторую квартиру и погасить оба кредита. Оставшуюся сумму разделить на две части: себе и Кристине на учебу. Но сейчас замаячил проект под кодовым названием «Робин Гуд», – улыбнулась Аля.

– И в итоге у тебя не будет курицы, несущей яйца, – сказала Галка. – При любых раскладах лучше оставить квартиру и сдавать по рыночной стоимости. Это будет дополнительный доход. Можно даже разменять на две однокомнатные квартиры, одну – Кристине, вторую – сдавать. Ну, а если «Робин Гуд» пройдет успешно, то считай, пенсия у тебя есть.

У Али так неожиданно зазвонил телефон, что она даже вздрогнула.

– Да.

– Тина? – спросил незнакомый мужской голос.

– Да.

– Добрый вечер.

– Добрый.

– Вас беспокоят с заправки. Вы оставили свою жалобу. Мы проработали этот вопрос с сотрудником, он осознал неправоту своих действий и готов принести извинения. В связи с чем у нас к вам просьба, не могли бы вы указать, что не имеете претензий?

– То, что осознал – это хорошо. Надеюсь, больше не будут ни огрызаний в сторону клиента, ни переучетов среди бела дня. А указывать, что у меня нет претензий я не буду, так как двадцать минут моей жизни мне никто не вернет. Всего хорошего! – и она собралась положить трубку.

– Подождите! Все дело… в премиях, будут лишены все сотрудники.

– Вы не представились, – голос Али стал жестче. – С кем я общаюсь?

– Менеджер Круглов.

– В практике переучеты средь бела дня?

– Обычно нет…

– То есть то был первый и единственный раз?

– Ну… не совсем.

– Значит, дело не в рядом сотруднике, а в руководстве заправки? Следовательно, лишение вас премий вполне обоснованно! Успехов в работе! – на этот раз она положила трубку.

– Круто ты!

– Не, а нормально? Осознал и готов извиниться. А где они? Могли бы сначала принести эти самые извинения, а потом уже просьбы выдвигать. А лишение премий – хороший стимул память в тонусе держать.

– Не, подруга, если бы я знала, что чтобы тебя встряхнуть, надо было ударить как следует по башке, то я бы давно это сделала сама. Такое ощущение, что тебя инопланетяне где-то по дороге подменили.

– Угу, – согласилась Аля, вспомнив события на другой заправке неделей раньше.

Тут опять зазвонил телефон, который Аля до сих пор держала в руках. На экране высветилось «Денис». «Зачем я ему понадобилась?» – пробурчала Аля.

– Привет!

– Привет! Как дела? – спросил Денис.

– В последнее время на этот вопрос я отвечаю «по-разному», сегодня я готова сказать, что хорошо.

– Я рад.

– Как маман?

– Ну как… Сама знаешь. Я как раз по этому поводу и звоню. Ты молодец, что все сказала. Я устал уже общаться с мамой и женой на тему денег, просто махнул рукой на все их дела и уже даже не вмешиваюсь.

– То есть ты меня поддерживаешь?

– Да, и говорю, что раньше надо было или тебе, или мне, или нам обоим.

– И совершенно не злишься?

– На что?

– Ну… А почему ты раньше мне это не говорил?

– Так я и говорю: махнул рукой и предпочитал не связываться с ними.

– Спасибо тебе!

– За что? Надо было, действительно, нам это обсудить раньше. Может как-нибудь пересечемся, посидим вдвоем?

– Я за!

– Ну тогда созвонимся. Счастливо!

– Пока! Еще раз спасибо, что позвонил и сказал!

– Пока.

– Во дела! – Аля сидела и смотрела удивленно на телефон. – Не думала, что будет такое чувство, но реально, как камень с души свалился.

– Понимаю, – сказала Галка.

Телефон зазвонил снова. На сей раз звонил отец.

– Привет, пап.

– Здравствуй, Аля. Как у тебя дела?

– Уже лучше.

– А ты где?

– Я на даче у Галки.

– С Галкой?

– Да.

– Это хорошо. Передавай ей привет.

– У меня есть новости, но, наверное, не по телефону, как-нибудь при встрече.

– Хорошо, звони, как будет время, у меня особых планов нет.

– Договорились.

– Всего хорошего.

– Пока, пап.

– Проверяет! – вставила Галка, как только Аля положила телефон.

– Думаешь?

– А то! Не пьяная ли ты вдрабоган. Причем его подозрения далеко не беспочвенны, если вспомнить в каком состоянии ты мне позавчера звонила.

Папка… Мой мозг все равно не может до конца осознать, хоть и переспала с этой мыслью, и уже свыклась, но именно – свыклась, а не приняла ее. Вспоминаю свое детство, вспоминаю отца, его отношение ко мне, и опять мозг отказывается принимать, я ему не была родной дочерью, а его отношение было больше, чем к родной, а еще я поняла, что все: и папа, и Денис, они все так себя вели не потому, что хотели использовать, как с этим чертовым холодильником, а хотели, чтобы от них отстали и шли по пути наименьшего сопротивления. Поэтому и все делали так, как хотела маман, лишь бы отстала.

Телефон зазвонил снова, на сей раз номер был незнакомым.

– Слушай, может его выкинуть куда? Горячая линия какая-то, – возмутилась Галка.

– Да, – ответила Аля.

– Здравствуйте. Тина Александровна?

– Да, здравствуйте.

– Это Людмила Георгиевна.

– Да, – по инерции ответила Аля, вспоминая знакомых с таким именем.

– Я мама Влада, – пояснила собеседница.

– Ах, мама Влада, – сказала Аля больше для Галки. – И что?

– Я хотела с вами обсудить взаимоотношения наших детей.

– Да?

– Да, хотела уточнить, почему Влад переехал домой.

– Простите, я не знаю, почему Влад переехал домой.

– Вы не знаете, как дела у вашей дочери? – удивилась она.

– В основном знаю, но этот вопрос дочь не готова со мной обсуждать, это, во-первых, а во-вторых, даже если я буду в курсе этой темы, то я не уверена, что буду обсуждать это с посторонними людьми.

– Я не посторонний человек! Я мать!

– Вот и спросите об этом у своего сына.

– Он молчит.

– Ну, а я тоже ничем не могу вам помочь.

– Я еще раз объясню, если не понятно получилось: Влад – мой единственный сын. Он вложил всего себя в эти отношения, нельзя так: сегодня вместе, а завтра расстались. Нельзя так поступать с живым человеком. Для расставания, как и для начала любых отношений прежде всего должно быть согласие обоих. А он против!

– Феерично! То есть, если Кристина не хочет больше этих отношений, она все равно должна в них участвовать?

– Да!

– Вы подменяете понятия. Для любых отношений должно быть прежде всего согласие двоих. Согласия Кристины нет, все! Отношений тоже нет!

– Вы об этом пожалеете!

– В смысле? – не поняла Аля.

– Я все сказала, – крикнула женщина и бросила трубку.

– Сумасшедшая какая-то, – пробормотала Аля. – Надо очень хорошо подумать, прежде чем на такую свекровь согласиться. И как она вообще мой номер узнала?

– Ты еще бросаешь курить или бросила уже это бросание? – спросила Галка, прикуривая сигарету.

– Еще бросаю. Иногда, правда, накатывает, когда утром кофе пьешь, но, когда начинаю курить, сразу перед глазами рука эта с кольцом и задыхаться начинаю от сигаретного дыма, прикинь?!

– Прямо как закодировалась!

– И не говори. Запатентовать что ли?

Какое-то время они сидели в тишине, Галка курила, Аля разглядывала уже еле тлеющие угольки в мангале.

– Кстати, а помнишь аварию в воскресенье?

– Странный вопрос…

– Это я так начала. Короче, вычитала в новостях, что повесился брат погибшего. На следующее утро нашли. Не знаю, что у них там произошло, но вот озадачиваешься тут смыслом жизни, а жизнь бац! и все по-своему расписывает.

– Помнишь, про смыслы жизни, про которые мы тут рассуждали пару дней назад? – спросила Галка.

– И?

– Ты все также загружена вопросами поисками смысла жизни?

– Меньше. Сейчас столько дел, что голова идет кругом, я об этом подумаю потом.

– Вот! Ты только что озвучила гениальную вещь!

–???

– У тебя сейчас нет времени на то, чтобы морочить башку кризисами! Это, во-первых, а во-вторых, эти вопросы тебя не беспокоят еще, может быть, потому, что в жизни у тебя все хорошо!

– Хм, интересно… А давай с завтрашнего дня начнем правильную жизнь! – предложила Алька.

– Давай! Только сколько раз мы ее начинали я уже со счета сбилась.

– Это неважно. Давай начнем бегать и делать зарядку! А еще курить бросим!

– Нет, так не честно! Ты уже бросила, – возразила Галка. – А у нас уже угли готовы.

– Надо Егорыча звать, а то самим придется шашлыки делать, – сказала Алька.

– Да, я готова их сама сделать, только чтобы он опять тут не маячил!

– ???

– Он за эти два дня утомил меня со своей женой, прям сил нет! Первый раз в жизни решила разыграть, и такой кидок! Такое ощущение, что это меня продолжают разыгрывать. И мне кажется, что его сама эта мысль, что жена горит желанием к нему вернуться, прям греет.

Но Галка не успела ответить, на этот раз зазвонил ее телефон.

– Они сговорились, – мрачно сказала она. – Алло! Не реви! Успокойся, а потом говори! Я ничего не слышу! – а дальше минут пять она слушала. – Надо обязательно в травмпункт! – Галка аж вскочила, слова перешли в крик. – Что??? Дура!!! Ты понимаешь, какой это шанс?

– Нет, она точно дура! – воскликнула Галка, кинув телефон на стол. – Так, что делать?

– Да что случилось-то? – не выдержала Аля, которая терпеливо ждала пояснений.

– Этой моей идиотке муж вложил так, что вместо лица месиво, даже зубы шатаются, глаз заплыл один, а она просто взяла и к соседке уползла. Хорошо, хоть дети с бабушкой на даче, беспредела этого не видели. Так эта дура не хочет показания снимать и заявлять на него, говорит, что боится, и что он ее тогда обязательно убьет. Он ей, наверное, еще и мозг отшиб. Это ж реально какой козырь, его так прижать можно будет. На суде фотографии ее лица, да крупным планом, да и формат побольше. Нет, точно! Надо ехать. Сфотографирую ее и в травму отвезу. Ты на даче оставайся, Маркиз тоже пусть тут, а я сейчас Егорыча позову, чтобы он тут все с шашлыками продолжил, хорошо?

– Хорошо, – вздохнула Алька, – как все это не вовремя.

– Да, как не вовремя!? Как раз! У нас скоро заседание, а она тут с таким лицом и возбужденным уголовным делом, – Галка прямо руки от удовольствия потирала. – Ой, прости. Да, и вечер насмарку, и дуру эту жалко, но мне все эти события на руку, конечно. Всё, я за Егорычем побежала.

Потом началась какая-то беготня, Аля сидела и наблюдала как зритель за развернувшимся действом: сначала Галка нервно бегала и собирала вещи, то она телефон забыла, то ноутбук, отдавала указания, что надо сделать, а что не надо. Следом появился Егорыч, насадил шашлыки на шампуры и показал Альке, как переворачивать, сказал, что он подойдет позже, проконтролирует, а ему надо закончить одно дело. Галка уже села в машину, потом выскочила, так как опять что-то забыла, в это время она говорила с кем-то по телефону, рабочие через ограду о чем-то спрашивали Егорыча, а потом резко бац, и настала тишина: Галка уехала и Егорыч ушел. Только в мангале шипели и потрескивали угли, она наблюдала за ними было так хорошо! Такое давно забытое ощущение счастья и покоя.

Она очнулась от приятного аромата, который потянулся от готовящихся шашлыков, и поняла, насколько она голодная. Уже был вечер, а она только завтракала и перехватила пару бутербродов. Она с наслаждением втянула вкусный запах и вспомнила, что надо переворачивать шашлыки. Это так ловко получалось у Егорыча и так неуклюже у нее: то она неудачно бралась за кончик шампура, который обжигал руку, то переворачивала шампур, а он перекручивался обратно, так как был кривоватым, а под тяжестью неровно насаженного мяса его уводило в другую сторону, где мясо уже начинало пригорать.

«Надо звать Егорыча, спасать ситуацию», – подумала она и услышала стук в калитку. Там стояла незнакомая женщина средних лет.

– Добрый вечер! Простите, а вы Алевтина Александровна?

– Да, добрый вечер.

– Я Ольга, я звонила вам сегодня.

– А-а-а, точно. Проходите.

– Спасибо большое, извините, что я вас на отдыхе отрываю, такие события… – и голос у женщины дрогнул. – Понимаете, я все это время не могу спать, ни успокоительные не берут, ни снотворное, я решила, что разберусь для себя окончательно во всем, узнаю, как дело было, может быть тогда меня отпустит?

– Понимаю. Садитесь в кресло. Что вы хотели бы узнать?

– Спасибо большое, – сказала женщина. При более близком рассмотрении оказалось, что она была значительно моложе, чем выглядела вначале. – Все! Все с самого начала. Что видели, слышали, знаете. Это последние моменты близкого мне человека, больше о нем ничего не останется, я по возможности хочу все знать.

И хотя мало приятного было в этой просьбе, но Аля до мельчайших подробностей постаралась изложить то воскресное утро.

–… я даже закурить не могла, пыталась втянуться, а перед глазами до сих пор этот блеск от кольца, был человек, и нет человека… – и тут Аля услышала тихий скулеж: женщина сидела, уткнувшись в ладони, и плакала. От неожиданности Аля остановилась и замолчала.

– Спасибо. Спасибо вам большое. Что приняли, все рассказали, – сказала та. – Мне, наверное, не стоит вас больше задерживать. Простите, а можно умыться?

– Да, конечно, можно в доме, на веранде, – ответила Аля. Женщина ушла, и тут до Али дошел запах жженого мяса, она кинулась к шашлыкам, те прилично подгорели. Аля расстроилась и попыталась оценить масштабы бедствия: если обжарить с другой стороны, а горелые участки потом срезать, это будет нормальным?

– Спасибо вам большое, – сказала женщина у Али за спиной. Та чуть шампур от неожиданности не выронила, – что время мне уделили. Я, пожалуй, поеду, не буду вас больше отвлекать.

– Да не за что. Еще раз мои соболезнования.

Женщина уехала, а следом, как будто он стоял за кулисами и ждал своего выхода на сцену, появился Егорыч и сразу к мангалу: шашлыки оказались местами абсолютно сырые, местами горелые. Егорыч внимательно, словно, не веря своим глазам, оглядел сие безобразие, недоверчиво кидая взгляды на Алю.

– Ну да, и что? Можно подумать, у вас никогда шашлыки не горели!

– Да нет, я ничего, но это надо постараться, чтобы их до такого состояния довести.

– А еще говорите, что «я ничего». Можно спокойно взять и обрезать горелые места.

Хоть Егорыч больше и слова не сказал, но взгляды он порой кидал красноречивые. Доведя до готовности, они сняли шашлыки и вполне мило посидели с бутылочкой красного вина, припасенного Галкой, ведя такую же милю и ничем не примечательную беседу.

Глава III. Покушение

Четверг

Утро.

Неделя прошла, а вокруг та же обстановка: дача, веранда и яркий солнечный свет. Но какой же насыщенной была эта неделя!

Аля открыла глаза. Да, столько событий у нее, пожалуй, и за год не бывало. Она с наслаждением потянулась, размышляя над тем, что сейчас делать: перевернуться на бок и еще немного поспать или встать, приготовить чашечку кофе, затянуться сигареткой… Стоп! За эту неделю она еще и курить бросила, и на зеленый чай перешла.

И тут случилось нечто из ряда вон выходящее: жуткий грохот, звон, сразу что-то посыпалось и было ощущение, что ее придавили большим и пыльным мешком, появился какой-то странный гул в ушах, стало тяжело дышать, ничего не было видно. Все это произошло за считанные секунды, она еле успела нырнуть под одеяло.

А потом – тишина…

Аля выглянула: на веранде стоял страшный беспорядок, почти все стекла из окон были выбиты, падали какие-то ошметки пыли и грязи.

В дверь громко застучали.

Она осторожно, озираясь вокруг, выскользнула из-под одеяла и открыла дверь. На пороге стоял обеспокоенный Егорыч, он схватил Альку за плечи и стал трясти:

– Все нормально? Вы целы?

– Да все хорошо! Меня не задело! – сказала Алька, высвобождаясь из цепких рук Егорыча. – Представьте, что, если со мной что-то случилось, а вы меня так трясете.

– Ой, извините, это я перенервничал.

– А что случилось?

– Взорвался летний домик.

– Как? – Алька выскочила из дома. На месте летнего домика возвышалась груда строительного мусора. – Как это случилось?

– Мои красавцы стали рядом работать, завели бетономешалку, очевидно, искра как-то попала, произошел взрыв газа. В домике стояли баллоны с газом.

– А они как?

– Работяги? Да чо им будет?! Отлетели, но на землю приземлились. А вот почему произошла утечка газа – вот это непонятно. Вы ведь с Галиной не готовили в эти дни?

– Я точно нет, я даже не знаю, с какой стороны к этим баллонам подходить. Может быть Галка?

– И Галина тоже нет. Она на диете сидела. Значит, винтили как я перекрыл в ее последний отъезд, так и не включались больше. С чего вдруг утечке быть?

Они стояли и смотрели на обломки летнего домика, каждый думал о своем, но в итоге мысли их пришли к единому знаменателю:

– Как хорошо, что вам не пришло в голову готовить себе завтрак.

– Да уж! Это точно. Ваши рабочие мне, может быть, жизнь спасли.

– Может, но эти оболтусы все равно получат по первое число! Запах же должны были учуять. Будут бесплатно домик восстанавливать. Кстати, про домик – надо же Галочке сообщить.

– Угу, надо. Давайте Галочке я сообщу.

– А я тогда в полицию.

Галка спокойно восприняла весть о разрушении домика, сказав, что планировала его снести, правда, не таким радикальным способом. Еще заметила, что знала бы, застраховала его на приличную сумму, а по поводу дачи сообщила, что она-то как раз застрахована, и пусть полиция составляет акт, он будет необходим для страховой компании.

Представители правоохранительных органов не очень-то спешили, Егорыч увел Альку на свой участок и накормил завтраком.

Приехали два полицейских, ходили вокруг да около:

– Домик вы сами взорвали?

– С какой целью-то? – удивилась Алька.

– Да причин может быть много, к примеру, страховку хотите получить.

– Он не застрахован.

– Да? А может здесь нет никакого криминала, как вы утверждаете, а взрыв произошел по вашей оплошности.

Вы полиция, вот вы и разбирайтесь! В доме, кстати, стекла выбиты, нужна бумага.

Так говорим же, что может и сами.

Вы должны зафиксировать, вот и пишите какие повреждения, какие выводы, не забудьте указать факты, на которых они будет основываться. А мы уже решим, что дальше делать с этим документом. В прокуратуру, например, обратимся, чтобы они прокомментировали.

Записав Алины паспортные данные и контакты, недовольные полицейские удалились, предложив явиться в полицию за документами.

Аля с Егорычем пили холодный квас в тени старой яблони. Полдня Аля наводила порядок на веранде. Собирать раскиданные останки домика по всему участку Егорыч прислал своих работяг. Что-либо делать в такой жаре было тяжко, об этом она и вещала Егорычу, что жизни без кондиционера нет, Егорыч лениво отвечал, что все дело привычки, мол, его работяги вообще из мест, где сейчас шестьдесят градусов, поэтому им такая жара нипочем, а они с Алькой тут помирают.

Неожиданно зазвонил телефон. Это был отец.

– Да, пап?

– Здравствуй!

– Здравствуй!

– Как у тебя дела? – поинтересовался он.

– Могло быть и лучше, но в целом нормально, – ответила она. – У тебя как?

– Тоже нормально и тоже могло быть и лучше, – по голосу Аля поняла, что он улыбнулся. – Ты сейчас на даче?

– Да.

– Тебе завтра надо быть у нотариуса по поводу наследства, мне только что позвонили, – вздохнул он.

– Как это некстати!

Аля загрузила переноску с Маркизом и поехала обратно в город. По сравнению с прошлым разом машин на дороге, можно было сказать, что и не было. Воздух внутри уже охладился, свободная трасса, любимая радиостанция – она выжала педаль газа и откинулась на спинку. Кайф!

Через какое-то время она увидела сзади летящую черную машину, пропуская ее, перестроилась вправо. Двигаясь в крайней правой полосе, довольно быстро нагнала неторопливо ехавший Жигуленок. Она нажала на тормоз, но отметка скорости на ста двадцати как была, так и осталась. Аля стала лихорадочно давить на педаль, что-то вспоминая про воздушные пробки в тормозной системе, но результата не было. Соображала она уже плохо, руки стали мгновенно влажными, как будто прилипли к рулю. Левая полоса была свободна, и Аля сразу же вырулила на нее.

Ясно было одно: тормоза по какой-то причине не работали, не ясно было другое: что делать дальше. Позвонить кому-нибудь? Но помощь нужна оперативно. По телефону скажут, что делать? А что делать? Она сразу сняла ногу с педали газа, чтобы случайно не нажать и впилась глазами в спидометр. Скорость снижалась, но не так быстро, как хотелось бы. Она судорожно вспоминала маршрут, вроде впереди не было препятствий, когда требовалось снижение скорости, иначе авария неминуема! Как еще можно выкрутиться? Сворачивать на обочину и съезжать в кювет? На высокой скорости такой демарш мог закончиться плачевно.

Аля нервно всматривалась вперед, что там с машинами, одним глазом следила за стрелкой спидометра. Ну быстрее же, быстрее! Когда она услышала сзади гудок, она даже вздрогнула: гудел серебристый мерседес и требовал уступить дорогу. Вот только его тут не хватало! Впереди на правой полосе, куда Мерседес требовал, чтобы Аля свернула, неспешно ползла фура. Она отчаянно замотала головой, мол, не могу я, но вся вербальная мимика водителю Мерседеса была не понята. Он резко вырулил вправо, обогнал ее и встал перед ней. Тут Але неожиданно пришла в голову мысль, что этот балбес сейчас нажмет на тормоза, чтобы ее проучить. Он именно так и сделал. Расстояние между ними катастрофически быстро сокращалось. А что, если, когда она «догонит» бампер Мерседеса, он остановит ее машину? Но, с другой стороны, если хоть что-то пойдет не так, то это будет самая настоящая авария, и как в итоге все обернется одному богу известно. Поэтому при занятой правой полосе и стремительно приближающемся бампере Мерседеса, ей ничего не оставалось бы сделать, как вывернуть на свободную встречную полосу и пересечь двойную сплошную линию. Этот демарш, при наличии рядом сотрудников ГИБДД, вообще мог обернуться лишением прав, но хотя бы не лишением жизни, утешила себя Алька. Поравнявшись с ней, водитель Мерседеса опустил окно и стал что-то кричать и жестикулировать. Слов слышно не было, впрочем, это было и не важно, по жестам было понятно, что он думал про Альку. Она, в свою очередь, соображала, что ей делать дальше: тупо ехать и ждать, когда он выскажет все, что думает и уедет с ее полосы, и ей при этом молить всех святых, чтобы на встречной не появились машины, или попытаться рассказать водителю Мерседеса о своей проблеме. Так как встречная была пуста, она решила рискнуть, открыла окно и крикнула:

Тормоза!

Водитель Мерседеса с новым энтузиазмом принялся объяснять Альке все, что о ней думает. Она повторила:

– Тормоза! У меня отказали тормоза! Да услышь же ты, кретин чертов!

– Сама тормоз! Идиотка! – и водитель Мерседеса выжал педаль газа и тут же очутился на уровне горизонта.

«Хоть дорогу освободил и то ладно», подумала Алька и вырулила со встречной полосы на свою. Скорость на спидометре была чуть меньше восьмидесяти километров в час. «Лишь бы не встречалось больше таких идиотов, или вообще бы никого не встречалось! Чтобы были свободны обе полосы» – молила она. В правой полосе неторопливо двигались трактор, потом фуры. «А если в них въехать? Они большие, им ничего не будет, если она сзади въедет, это же совершенно другое, когда лобовое столкновение».

Уже было шестьдесят, хотя и эта скорость казалась ей убийственно большой, когда она свернула на правую полосу, и теперь молилась, чтобы ей не встретился никакой медленно передвигающийся транспорт, типа каток или гужевая повозка. На сорока она впервые перевела дух и вздохнула свободнее, включила аварийку, дождалась двадцати, потом свернула на обочину и потянула ручник.

Она сняла трясущиеся руки с руля и заплакала. Все произошло очень быстро, но для нее секунды превращались в минуты, а минуты – в часы. Сначала тихонько вздрагивали плечи, даже не сколько плечи, сколько ее саму всю трясло, а потом она заревела в голос. Она понимала, что все уже позади, что все обошлось, она осталась цела и невредима, и надо радоваться, но плач, перешедший в рев, уже даже она сама была не в силах остановить. С этим ревом выплескивался весь адреналин, накопившийся за время происшествия, уходили все черные мысли, которые лезли в голову.

Она успокоилась, но вместе с тем и как-то сникнув. Найдя в сумке бутылочку воды, сделала несколько глотков, а потом вышла на улицу и умылась.

Потом она позвонила Галке и сказала, что именно сейчас у нее все нормально, она стоит на обочине, и у нее отказали тормоза. Галка сначала никак не могла понять и вникнуть в ситуацию, потом спросила:

С тобой все в порядке?

И тут с Алькой случилась новая истерика, она, всхлипывая, рыдая, пересказывала Галке свою эпопею про тормоза, Мерседес, фуры, встречку и обочину. Галка, пораженная молчала, да ей и слово вставить было сложно. Она сказала, даже затребовала, чтобы Аля успокоилась, ведь действительно, уже все позади, и добавила, что сейчас все решит.

Спустя пять минут она перезвонила и сообщила, что нашла эвакуатор, а далее по ее выбору: Галка приедет и заберет Алю там, где она сейчас, или заберет из сервиса, куда ее привезет эвакуатор вместе с машиной. Аля решила, что второй вариант более удобен, у Галки своих проблем хватает, чтоб еще ехать на трассу и ее разыскивать.