Дитя ненависти

Дальнейшее до меня доходило с трудом. В памяти неожиданно всплыл телефонный разговор мужа. Помнится, Игорь Лесин был отстранён за дачу взятки должностному лицу и с треском отправлен на скамью запасных, а сейчас этот мошенник вдруг не только вернулся, но и ещё стал заместителем генерального директора компании?! Чудеса, да и только!

Подскочила от неожиданности, когда Антон приземлился на стул рядом. Огромная коробка громыхнула об ножку стола на весь торговый центр, разнесся эхо по территории.

– Это что? Кроватка?! – мгновенно забыла о Лесине.

– Именно.

Кивок Антона, и мне захотелось вцепиться в его лицо ногтями. Выдохнула. Чёрт с этим!

– Слушала новости, – сообщила, переведя дух. – "Ситикорп" назначил нового замдиректора вместо Кирилла.

Антон вопросительно поднял на меня взгляд.

– Игорь Лесин, – и тут же прояснила ему историю своего прошлогоднего шпионажа за мужем.

– Дача взятки – преступление довольно серьёзное. Здесь лишь бы не слететь вообще с поста, а тут аж в замдиректора отправили. Браво! Прямо везунчик. Думаешь, нечист и покрупнее взяточничества?

– На рожу, скользкий тип, – повела плечами, отчего Тоша усмехнулся.

– На рожу и я не Ален Делон, и это ни о чём не говорит, Оль.

– Я знаю, – процедила раздраженно, понимая, что просто бросилась голым фактом. – Мокрушник или нет – точно сейчас не поймём, но то, что нечист – налицо.

– Ладно, проверим, – сдался Антон, снова вызвав во мне противоречие.

– Антон, скажи правду, – поймала его за ладонь.

– Какую ещё правду?

– Кто-то знает о нас? Ты общаешься с кем-то?

– Не выдумывай, – выдернул руку из моей и поднялся.

– Тош, я же верю тебе, – взмолилась я.

– И правильно делаешь, – в ответ притянул меня к себе, поднимая, и решительно поцеловал. – Поехали домой.

Ночью уснуть уже не могла, тогда как Антон пресладко сопел. Устав ворочаться в постели, встала и прошла на кухню. Стакан воды слегка перенастроил натянутые мысли.

Антон же мог запросто уйти. Его бы помучили, но оправдали, однако, он почему-то остался со мной. Взял на себя моё бремя, даже большую часть. А что я дала ему взамен? Только тело. Бездушное, мёртвое, пустое. Невольно посмотрела на бывшую кладовую. Зашла туда.

Он уже сделал выключатель. Жёлтые стены. Стеллаж на всю высоту комнаты. Окно. Коробка с кроваткой в углу. Дух ребёнка витал в воздухе – забытый, приятный, но ненавистный, чужой и гнилой. Антон хочет этого малыша. Ждёт его! Как мой предатель или просто чёртова гуманность? Но имею ли я право звать его предателем, ведь держа Антона возле себя, лишила взрослого мужчину будущего – стать чьим-то мужем, отцом. Выродок внутри меня стал для него заменой всего этого. Оля, как же ты могла?! Ты погубила ещё одну жизнь. Забрала его будущее, мечты и заменила своей бедой, своим проклятием.

Упала в кресло, поджав ноги к груди. Я, похоже, отравляю всё сущее вокруг себя. Слёзы прямым потоком устремились по щекам. Утонув в тяжёлых мыслях, так и осталась в таком положении до утра.

– Эй? – по щеке и волосам гуляла мозолистая ладонь.

Распахнула веки. Антон ласково смотрел на меня. Ком сдавил горло, и я обняла его.

– Ты чего тут? – добрый смех. – Вроде, держал крепко, – осмотрел, анализируя. – Новости не выходят из головы?

Кивнула. Пусть вру.

– Разберёмся, – поцеловал в лоб и выдохнул, меняя тему. – Сегодня завтрак с меня.

Антоша стартанул на кухню. Повар из него никудышный, но я в фальшивом восторге досолила глазунью и тосты. Помидоры, к счастью, испортить он не смог. Как попросить его заниматься только домом? К счастью, мужчина оказался проницательным.

– Уроки Светы я всё же освоил плохо, – скривившись, смотрел на меня.

Не сдержавшись, кивнула и виновато засмеялась. Притянула мужчину к себе и нежно чмокнула в щёку.

– Давай вместе, – и потянула из-за стола за руку. – Бери чашку. Сковороду надо сперва раскалить.

– Раскалить?!

Антон смешливо округлил глаза.

– Врёшь ты всё, – смеясь, толкнула Антона в плечо. – Это же холостяцкая еда. Ты просто обязан знать!

Антон захохотал и, схватив меня в охапку, поднял над собой. Закружил.

– Тоша!

Дух перехватило. Поставил обратно на пол. Притянул к себе и жадно поцеловал. Дубль два вышел более сносным, но в тарелку всё же умудрилась попасть скорлупа.

– Кальций, – парировал он, громко хрустнув.

Схватилась за голову и, качая, искренне улыбалась.

– Люблю, когда ты смеёшься, – вдруг проронил он, смотря так ласково и любяще.

Боже, снова этот взгляд. Нет! Потупила взор, стараясь не смотреть в его нежно-зелёные, почти золотистые глаза.

Рожать в больнице противопоказано, ведь Ольга Бранга – в розыске. Антон наплёл соседским бабулькам, что мы за естественные роды без больниц и прочей ерунды. Повивальная бабка Рита раза три приняла меня в своём доме. Пальпировала и слушала живот. Как же это далеко от специализированных клиник. И хорошо! Пятьдесят процентов, а может, и выше, что этот выродок или я умрём при родах.

Близ срока Антон изрядно нервничал. Прочёл всё о родах на дому, в воде и прочую ахинею сумасшедших мозгов других мамочек. Знал бы мужчина о чём думала я, то мгновенно бы выбил эту дурь из моей головы.

Умру либо я, либо ребёнок! Это был мой настрой, беззвучная молитва Всевышнему. Меня устраивали все расклады, кроме одного – если мы оба выживем. И я знала, Антон будет бороться именно за последнее.

Детская постепенно приобретала милейший вид. Мы не могли знать пол ребёнка, только дедовские методы повитухи говорили, что это девочка. Как же мне хотелось раньше девочку! Уйма платьев всех цветов и фасонов, тонна игрушек милых и плюшевых – от кукол до огромных медведей. Мечтала заплетать в косы детские волосики. А когда подрастёт – обсуждать её кавалеров, успокаивать, гладя по голове, если встретит подлеца или неразделённую любовь. Просто иметь подругу, которую любишь больше жизни, но вместо неё во мне росла сущность, которую я никогда не смогу не то, что полюбить, но и просто принять.

Головка ребёнка уже упиралась в лобковую часть. Бабка Рита убеждала, что скоро начнутся роды и призывала готовиться и быть внимательными. Пару дней назад вышла пробка. Антон боялся далеко отходить от меня, просил даже повитуху пожить у нас, но я и бабка Рита успокаивали его, что схватки быстрее, чем два часа не бывают. Я – не первородящая, поэтому родоразрешиться могла быстро. Предлежание плода было правильным и в любой щелчок пальцев он мог соизволить появиться на свет.

Детская полностью готова – кроватка, пеленальный столик, одежда, пелёнки, игрушки и прочая косметическая ерунда. Антон даже поставил туда кушетку для взрослого. Боже, он и правда желает быть отцом!

– Ты хочешь воспитать его?! – однажды воскликнула я, лёжа с мужчиной в постели.

– Кто-то должен, – жестоко молвил он. Я отстранилась. – Оля, а чего ты ждала? Что я позволю тебе расправиться с ним? Как ты себе это представляешь? По-твоему, кто я? – Сцепила губы, не рискуя сейчас воспротивится ему. – Оля, я сделаю всё, чтобы изловить ту мразь, что погубила наши жизни, но не смей скидывать всю свою ненависть на беззащитного дитя. Это гнусно. Ребёнок ни в чем не виноват.

Тогда я выгнала его из нашей постели на эту чёртову кушетку в детской. Слова Антона изрезали сердце вдоль и поперёк. Изрешетили. Убили. Раздавили. Он никогда не сможет меня понять. Ему неведома вся эта боль.

В итоге, проплакала всю ночь, а под утро жуткая боль протекла от основания поясницы ко дну живота. Оттянула внутреннюю часть бедра, усиливаясь до середины копчика, и ушла в моё нутро, отпустив.

В страхе встала. Пока доползла до детской, залила коридор околоплодными водами.

– Антон?! Антоша!

Вскочил спросонья, не понимая, что происходит.

– Началось… Тош, началось, – голос в страхе срывался.

Мужчина в панике сгрёб меня в охапку и, подняв на руки, отнёс обратно на кровать.

– Я за повитухой. Ты же побудешь одна, да? Я очень быстро…

Постаралась дать ему надежду и успокоить.

– Иди, всё хорошо. Я справлюсь.

Антон страстно поцеловал в губы.

– Я люблю тебя.

Вздрогнула. Нет, только не это! Но он был счастлив, словно это его чадо появится сейчас на свет. Мужчина бросился за порог.

Спазм схватки парализовал, растирая меня по постели. Я совсем забыла, как это больно, но в этот раз всё более быстрей, стремительней. Время перерастало в вечность. Упала на пол. Дерево половиц, будто забрало мою энергию и боль, но новая схватка заставила вскричать громче. Боль убила мысли и разъярила мозг. Со всей дури начала биться руками об пол. Вылезай, вылезай! Иди из меня к чёрту! Разорвала новым криком воздух. Водопад слёз, испарины и жара, сводил с ума разум и тело.

Амниотическая жижа, смешиваясь с кровью, потекла ручьём по полу.

Мы оба умрём?! Так и надо! Я хочу этого! Силы начали уходить. Боль там, где-то ниже бёдер. Хочу в туалет. Давит на копчик. Потуга. Слёзы. Крик. Отдышалась. Ребёнок уже шёл. Новая потуга. Снова мой крик разорвал воздух, сознание и душу.

Ноги врозь. Согнула их в коленях, тщетно пытаясь привстать. Я помню, как ты выходишь. Ещё помню. Тазовые кости, словно наизнанку, тело – плед.

Резкое облегчение. Гул в ушах. Схватки остановились. Посмотрела под ноги. Кусок мокрого кровянистого мяса. Бездвижен. Пуповина пульсирует. Он сейчас умрёт?! Прошу, умри! Пожалуйста, умри!

– Оля?! – но мужской крик от дверей, вызвал жгучую досаду. – Оленька… Мы уже тут. Тут! Всё хорошо. Потерпи, моя хорошая.

Антон пал возле моей головы, подобрал с полу, уложив к себе на колени. Повитуха замаячила в ногах.

– Он умер? – я жаждала знать.

Цирк непонятных и ненужных мне действий. Бабка Рита крутила сморщенное чудовище в руках. Шлёпнула его по попе. Ребёнок хлюпнул и раздался обиженным громким плачем.

Живой…

Нет! Замолчи! Замолчи! Заглохни!

– Уберите его. Уберите! – взмолилась, закрывая ладонями уши.

– Это девочка, – слышала голос повитухи, которая уже протягивала комок мне.

– Убери её от меня… Забери!

Сознание проваливалось. Ересь картин в голове мучали паникой. Истошный плачь ребёнка эхом уходил в сознание. Он – живой. Живой. А я?

– Оленька… Ты – умничка, – голос Антона.

Мужчина протянул руки к бабке Рите и взял малышку на руки. Картина расплывалась в туман. Чудовищная усталость. Тело пустой субстанцией растеклось по полу. Повитуха что-то делала там, копошась между моих ног. Всё атрофировалось.

Вдруг ощутила на себе склизкий и тёплый комок. Антон приложил ребёнка к моей груди. Малышка закряхтела, рыща на теле. Пискнула. Боль, скорбь и ненависть взорвали во мне остатки былой отваги.

– Убери её! Убери эту тварь! – неистово заорала не своим голосом.

Забилась на полу в паническом срыве, и картинка оборвался.

Глава 5. Старый друг

ОЛЬГА

Снова закрылась. За эти три месяца я ни разу не притронулась к ребёнку – кормления, пеленания, укачивания – этим всем занимался только Антон. Его поползновения хоть немного свести меня с этим существом терпели крах. Я не заходила в детскую, не реагировала на бесконечный ночной плач младенца, даже не давала советы, как ухаживать за ней.

Я верила, что Антон рано или поздно психанет и отдаст выродка в приют или ещё куда, но до сих пор этого так и не дождалась. Месяц ошибок и нервотрёпки, и мужчина сумел найти к новорождённому подход. Что ж, пусть мучается тогда с ним сам.

Первоначальная задумка о мести периодически зарождалась в голове, интерпретируя свои жуткие мысли, как праведный гнев. Зуб за зуб – самое святое оправдание для возмездия.

Однажды, когда Антоша уложил её и ушёл во двор, решилась заглянуть в кроватку. Рыжие волосики прямо, как у меня. Пухлые щёчки, милые голубые глазки. Милые? Пфф! Он зовёт тебя Аней, а мою дочь звали бы Даша. Ты – не моя дочь. Ты – моё истинное проклятие, наказание, жуткое напоминание о той мрази, которая забрала мою жизнь, о той ночи, где я навсегда потеряла самое дорогое в своей жизни. Его нет! Но ты отчего-то до сих пор жива, дышишь моим воздухом, спишь в этой чистенькой кроватке и орешь почём зря, тогда как я оставила своего единственного сына там среди горящих стен, среди жестокости и несправедливости, среди нашей растоптанной жизни. Оставила… одного.

– Ты могла бы заварить чай? – вздрогнула от голоса Антона за спиной.

Мужчина смотрел скептически и сосредоточенно. Застукал. Думаешь, что во мне материнские чувства проснулись?! Ошибаешься.

– Хорошо, – кивнула я, уходя на кухню.

Поставила чайник. Села за стол. На глаза попался нож, как раз тот, которым разделываю мясо. Он острый, громоздкий. Металл крепок и надёжен. Потянула к нему руку, но резко убрала, испугавшись щелчка электрочайника. Разлив напиток по кружкам, пригласила Антона.

– Я могу тебя попросить? – он окинул меня сосредоточенным взглядом, ставя пустую кружку в раковину. Осеклась.

– Мне нужно в город. Ты только присмотри за Аней, и всё. – Моя голова снова отрицательно затряслась. – Пожалуйста, ради меня! Я не прошу нянчить её… Просто пригляди.

Просто? Ради тебя? Зараза!

– Приезжай побыстрей, – буркнула я, отпивая горячую жидкость.

И он уехал. Около трёх часов малышка крепко спала, позволяя мне заниматься домом, готовить ужин, но позже до моего слуха дошли звуки её кряхтения и попискивание. Нет, я не зайду туда. Даже не шелохнусь. Пусть лежит и сама себя развлекает. Однако, нож в моей руке обжёг ладонь. Сглотнула, отбросив мысли об этом куске человеческого мяса, и продолжила нарезку салата. Спустя некоторое время из детской комнаты раздался обиженный плач. Нет, заткнись, заткнись, ради всего святого, заткнись! Постаралась оглохнуть, но зов ребёнка становился всё громче и требовательней.

Закончив готовку, собрала со стола инвентарь, помыла разделочные доски, эмалированную миску и нож. Широкое лезвие блеснуло в солнечных бликах.

Рёв отродья за стеной перерос в надрывное гоготание. Когда ребёнок долго плачет, может образоваться пупочная грыжа. Этим меня пугала подруга когда-то, потому я всё время крутилась возле Саши, не давая ему плакать. Но плач ушёл в хныканье и затих. Выдохнула, желая вернуться к своему быту, но тишина зарождала иррациональное любопытство. Решилась. Дошла до детской и прислушалась – кряхтение и разочарованное погукивание. Шагнула к кроватке. Пара секунд, и взору открылось её личико. Девочка мгновенно заметила меня и заскулила. Синие глаза выдают её истинного отца. Голова невольно дёрнулась. Если бы они хоть чуть-чуть были такие же зелёные, как у Антона, то могла бы и представить, что этот ублюдок от моего сожителя. Но нет! Она его дочь! Его будущая копия.

Руки сжались в кулаки. В правой что-то. Опустила взгляд – нож. Тот самый, громоздкий и острый. Согнула руку в локте, разглядывая блеск лезвия.

Гуканье. Существо смотрело на холодное оружие вместе со мной. Глаза малышки слегка косили, и она дёргала, пританцовывая, ножками, словно радуясь, что к ней наконец пришли.

Один сильный удар, и я заберу у тебя жизнь. Просто ударить. Ладонь сильней сжала рукоять и перестроилась в район грудной клетки ребёнка. Всего лишь резко опустить в плоть, утопить в ней острие. За Сашу… Сейчас.

Рука застыла над младенцем, вперёд не могу, назад – нельзя. Давай же!

Девочка смотрела на меня и неожиданно улыбнулась. Улыбка как у Саши, волосики как у меня, но глаза убийцы. Я зажмурилась и, дико закричав, резко воткнула нож…

Измена траектории, и лезвие пробило матрас совсем рядом с младенцем, слегка полоснув малыша по ручке. Девочка, распознав боль, взревела, а я вместе с ней.

Я не могу! Не могу убить эту тварь! Не могу… Выдернула нож из матраса и швырнула в досаде на пол. В ярости пнула кроватку от себя, окончательно напугав младенца и утопив в истерике.

Устремилась прочь из детской, но чётко угодила в широкую грудь своего любовника.

– Оля?! – непонимающе посмотрел на моё перекошенное лицо и заглянул за спину.

Да, он сейчас видит нож на полу. Даже не поднимаю головы, чтобы посмотреть, как свирепеет лицо мужчины. Схватил одной рукой за волосы, больно сжав их в кулаке на затылке, второй – за подбородок, сталью пленив челюсть. Максимально приблизил к себе так, что пришлось встать на носочки.

– Я люблю тебя, Оля… Но, блядь, клянусь, придушу этими же руками, если навредишь Ане. Ты поняла? Сам лично прикончу! Будь уверена!

Мне не было страшно от его слов, не ощутила даже обиды. Я злилась. Злилась на саму себя, на свою чёртову слабость. Что произошло со мной?! Ведь мне так хотелось этого раньше. Я мечтала увидеть, как она умрёт. Мечтала смотреть в лицо её отца, когда он получит от меня этот подарок с ножом в грудине. Что случилось?! Весь смысл этой беременности сошёл на "нет". Я – не детоубийца!

Гневные проклятия мужчины летели мне в лицо. Ни черта ты не поймёшь, идиот, каково мне! Вслух лишь зарычала и со всей дури начала колошматить его по груди, лицу, рукам, пока, отстраняясь, не выпустил меня из своей стальной хватки. Обогнула, толкнув в сторону, и выбежала прочь из дома.

АНТОН

Я не говорил главного – Ольге это пока не нужно. Нет смысла каждый раз ковырять раны догадками и предположениями.

В городе у меня была назначена встреча с человеком, который согласился стать нашими глазами и ушами. Ната Клевакина – мой хороший друг ещё с колледжа. Именно она порекомендовала меня Кириллу, когда тому срочно нужен был новый шофёр. Тогда я испытывал финансовые трудности и решил не артачиться, но, попав в дом Бранга, захотел остаться там окончательно.

Натаха сразу же раскусила мой немалый интерес к хозяйке дома и просто искренне сочувствовала, заведомо зная, что я не возьму чужого, а Оля не предаст мужа. От того и абсолютно рьяно раскритиковала версию полицейских. Любовники? Не смешите!

Когда впервые вышел с подругой на связь, поведал истинную версию произошедшего, и Наташа не смогла остаться равнодушной к беде Оли.

Вся наша дедуктивная деятельность проходила в телефонном режиме, но в этот раз Ната вдруг потребовала личной встречи. Для подстраховки я выбрал другой город, подальше от того, в котором мы обычно бывали с Олей. Нет, я доверял Нате, но в нашем случае важна максимальная осторожность, потому что вплёл в эту историю третье лицо. В историю, где убивают всех без разбора.

Подругу не заметить было сложно. В конспирации она полный двоечник: длинные дреды, брюки цвета хаки, берцы, леопардовый топ и поверх косуха. О количестве татух лучше промолчу. Поражаюсь, как ей удается подбирать себе гардероб для работы в офисе. Вот и сейчас я без труда выловил в толпе кричащий силуэт.

Встретиться договорились на рынке – лучшее место для того, чтобы спрятаться. Увидев меня в толпе, девушка радостно кинулась на шею, а после обеспокоенно окинула взглядом.

– Ты очень изменился. Схуднул. Только нос да глаза торчат.

– Сплю мало.

Взор стал сочувствующим:

– Ребёнка она так и не принимает?

– Я всё перепробовал, – скорбно кивнул в ответ.

Мы расположились за пластиковым столиком в небольшой узбечке, где нашу беседу с лихвой перебивал громкий национальный колорит и говор местных гастарбайтеров.

– Как добралась?

– Поездом, потом на автобус, – Ната с аппетитом всасывала в себя лапшу из лагмана, и, глянув на меня, смущённо улыбнулась. – Извини, голодная как волк. В хостеле шибко не приготовишь.

– Не бери в голову. Я рад тебя видеть, даже соскучился. Как там в Москве дела обстоят?

– Стало гораздо тише. Сначала, как новость обо всём этом прогремела, все прямо с ума посходили. Полиция трясла всю фирму. Прям настоящий ужас. Тела опознавали по останкам, а когда тебя и Олю не нашли, честно сказать, моему счастью не было предела, я даже приняла бы тебя, как убийцу, главное, что живой. А как Оля?

– Прежней Оли уже нет, – скорбно уронил я. – Она теперь не живёт, а существует. Весь удар пришёлся на неё, даже сейчас. Как бы я не пытался облегчить эту ношу.

– Да. И на этом удары ещё не закончились, – Наташа серьёзно посмотрела на меня. – Я не просто попросила тебя о встрече, Тох. Ты должен увидеть это лично.

Ната достала из своего рюкзака планшет и сунула мне под нос. На экране первое фото – Кирилл Бранга в каком-то ТЦ идёт за руку с женщиной, лицо которой не разобрать, но это точно не Оля. Следующее – снова они, обнимаются у ювелирного магазина. Её кавалер явно сделал щедрую покупку. Третье… Твою ж мать! Только не это. Уровень уважения к покойнику упал ниже плинтуса. На снимке Кирилл страстно целует свою неизвестную спутницу.

– Выходит семейная жизнь Оли была не так безоблачна, – понуро произнес. – Откуда у тебя эти снимки?

– Я же курьер на их фирме, забыл? А зачищать по утрам кабинеты боссов – самое лучшее время. Скачала фоточки с компьютера нашего нового замдиректора, он же Лесин Игорь.

– Выходит, Лесин собирал компромат на Кирилла?

– Да, только, похоже, вышла неувязочка, – Ната ехидно скривилась. – Был компромат, а стал вещдок, потому что женщина с Кириллом ни много, ни мало сама жена Лесина – Татьяна.

А вот это тогда многое объясняет. Возможно, Игорь узнал об измене жены с его главным конкурентом по бизнесу, а за это вполне можно организовать расправу над семейством Бранга. Только как-то это слишком масштабно и даже пошло – за бабу мужики могли разобраться и тет-а-тет. Хотя, если он именно так решил убрать главного конкурента, как на службе, так и на семейном поприще, то вариант оказался неплох и вполне удачен.

– Теперь главная новость, – продолжала подруга. – Я почти уверена, что Лесина шантажируют. Он ежемесячно выкладывает немалую сумму на один и тот же счёт. А однажды, когда я заменяла Элину, его секретаршу, ему позвонил человек и назвался Ягуаром. После этого разговора Лесина, словно подменили. Этим же вечером он зверски избил свою жену, которая ни словом не обмолвилась полиции о домашнем насилие.

Ягуар? Явно прозвище. Сильное и беспощадное для своих жертв. Холодок и непонятное предчувствие возродилось в груди и клыками сдавило трахею.

– Номер счёта есть?

– Знала, что попросишь, – Наташа довольно улыбнулась. – У меня подруга в том самом банке работает, попросила пробить, по старой дружбе. Счёт зарегистрирован на Ярослава Калина, а здесь его фактический адрес, – и девушка протянула мне записку с кривыми крючочками из синих чернил. Клочок бумаги неожиданно обжег мне ладонь.

– Думаешь, Калин и есть тот человек, что выполнял заказ на Олю? – внутри же всё похолодело.

Наташа пожала плечами. Сунул записку в карман. Расплатившись за обед, дождались приезда моего такси.

– Спасибо тебе огромное, – благодарно обнял подругу, напряженно озираясь по сторонам. Странный ком в горле сводил челюсть.

– Это меньшее, что я могу сделать для тебя. Если будут ещё новости, сообщу. Оставайся на связи.

– Ты – супер! – кивнул в ответ.

Но, уже сидя в салоне такси, начал выискивать недочеты. Зачем всё-таки Наталье нужна была эта личная встреча? Фото она могла элементарно отправить в мессенджере. Если эти снимки – улика, то почему Игорь их не уничтожил? Ведь дело сделано. Сохранил на память? Бред!

Информация о шантажисте Ягуаре – фамилия, имя и адрес – всё прямо на блюдечке, иди и бери. Лихо схвачено.

Резко обернулся назад на дорогу, на хвосте никаких подозрительных машин. Лесополоса вдоль дорожной ленты мирно и одиноко двигалась вдаль. Как всегда, попросил водителя высадить меня, не доезжая до поселка. Получив вознаграждение, таксист уехал, а я врос в мелкий гравий, перегруженный жутким предчувствием.

Осень вовсю уже окрасила деревья багряно-рыжей листвой. В селе пахло яблоками-дичка и затопленными банями. Ровно год назад мы вынуждено ступили на эту землю, где я сумел обрести любимую женщину и малышку Аню, но для Оли это ещё одно место мучений и отчуждения.

Несколько минут следил за горизонтом, куда уходила дорожная полоса, словно чуя приезд своего врага. Никого. Ветер гулял в волосах, донося влажный дождливый воздух.

Наконец двинулся с места, но не домой, а к соседке, бабе Нюре. Начинаю сходить с ума? Непонятное чувство зиждилось под корой головного мозга. Может, потому что впервые за всё это время встретился с прошлым? Впервые расширил нашу обособленность? Помог бабе Нюре натаскать воды в бочки, затопил баню и принёс дрова в дом. На чай оставаться не стал.

Сердце болело за малышку, и, как оказалось, не просто так. Крик из глубины дома чуть не вынес вон душу. Оля, детская, истошный плач Ани и самое ужасное – кухонный нож на полу. Мать ребёнка убежала, а я подскочил к малышке. Ужаснулся от вида крови на пелёнках и распашонке. Как она могла?! Наспех осмотрев, понял, что это только небольшой порез на ручке, и Аня, дёргаясь, размазала кровь по себе и кроватке. Взял на руки, ласково успокаивая. Обработал ранку, расцеловал пухлые щёчки, напевно разговаривал с ней, пока малышка наконец не успокоилась.

Оля вернулась лишь затемно. Я давно был в курсе, где она переживает свои приступы и больше не ходил за ней, не искал, давая девушке возможность побыть одной. Лес и правда то место, где можно отдать природе свою боль, злость, ненависть, а взамен получить упокоение, гул в ушах и состояние лёгкого транса от переизбытка кислорода.

Накормленная и выкупанная Аня уже сладко сопела, а я разогрел ужин. Оля по ходу вознамерилась без лишних слов скрыться от меня в спальне, но мой грозный голос заставил её замереть в проходе.

– Сядь, – велел девушке и выставил на стол бутылку коньяка.

Ольга знала, что появление этого напитка на столе означало серьёзный разговор.

– Нет, – прохрипела в ответ, но продолжила стоять, как вкопанная.

– Я сказал – сядь, – процедил сурово. – Речь не о твоих бесполезных попытках расправиться с Аней. Хотела бы, давно бы уже это сделала.

Смотрит дикой кошкой, исподлобья. Я тяжело вздохнул и, усевшись за стол, разлил по кружкам алкоголь. Сделал первый большой глоток, усмиряя бурю внутри себя.

– Нам пора съезжать отсюда, – спустя полминуты совершенно уверенно выпалил я.

Глава 6. Ягуар

ТАТЬЯНА

Убрала письмо в стол. Теперь мне суждено перечитывать его вечно. Кирилл пишет, что бросает меня ради жены. Именно в такой форме. В форме листка формата А4, сложенного вчетверо. Так он решил подчеркнуть, что небезразличен ко мне, благодарен за всё, но не может оставить свою семью. Это не бездушное СМС, а самое настоящее письмо с синими чернилами, передающими всё его сожаление и душевную боль.

Что за цирк?! И, видимо, золотые серьги в моих ладонях должны были смягчить его предательство? Но сейчас это всё кажется простым и даже милым. Теперь, когда он мёртв. Прими я тогда это всё адекватно, то не мучилась бы по сей день. Нет, не совестью, а только последствиями того безумного поступка, который мне пришлось совершить ради нашей интрижки…

Облачилась в своё лучшее нижнее бельё и дорогое платье. Уложила волосы в струящиеся волны и сбрызнула дорогим парфюмом. От услуг шофёра, естественно, отказалась – без лишних глаз.

Этот мужчина осел в старой хрущёвке. В подъезде пахло чьей-то готовкой, псиной и сыростью. Дверь в его обитель всегда была просто прикрыта. Толкнула её, входя в коридор. Квартира, к счастью, с неплохим ремонтом и более-менее чистая.

Застала его за отжиманиями. Капельки пота на оголенной спине свидетельствовали о долгой тренировке. Мужчина поднялся с пола, заметив меня, и встал в полный рост, обернувшись.

Я всегда буду на него так смотреть. Сильный и опасный торс хищника, украшенные татуировкой предплечье, грудь и шея. Голубые и жестокие глаза убийцы, красивое волевое лицо сорокалетнего мужчины. Седина, слегка тронувшая русые волосы, нисколько не портила его образ. Ягуар – его второе имя, которое полностью отражало характер и беспощадность своего владельца к жертвам.

– Опаздываешь, – оскалился мужчина, встряхивая руки после упражнений и разминая шею.

– Но пришла же, – села на диван, снова разглядывая его фигуру. Мой масленый взгляд так и соскальзывал на зону ниже пояса мужских брюк.

Он чарующе и опасно красив, брутален. Мужчина, который всегда следит за собой. Ум в идеале гармонировал с его силой и сноровкой. Нотки пленящей харизмы часто пробегали по чертам лица, но узнать вторую сущность хищника мужчина позволял лишь избранным. И я не была ею.

Весь спектр его жестокости испытала на себе около года назад, когда сильное и жестокое тело нависло надо мной и погубило под собой моё эго. Он – убийца, и способен подчинять себе любую жертву. Давать свободу, но вести на коротком поводке. Держать хватку на шее, но обеспечивать необходимым кислородом, пока ему это важно. Идеальный баланс между жизнью и смертью. Идеальные условия для стращания невинного.

– Твой муженёк всё больше дёргается и бесит меня, – Ягуар принялся стягивать с себя брюки. Во рту резко пересохло. – Рано или поздно он может слететь с катушек.

– Молчать – в его интересах, – буркнул, отрицая.

Пыталась не смотреть на него, но глаза сами норовили зацепить желанные изгибы похотливым взором.

– Что с теми двумя?

– Ждут, когда ты найдёшь их и наконец грохнешь, – теперь всё же повернулась к нему, сердито щелкнув пальцами.

– Этот шофёрчик не глуп, – Ягуар усмехнулся и, выпрямившись, развернулся ко мне. – Крутится где-то под Тюменью, но план Тахи должен сработать. Водила либо придёт сюда, либо выведет на Ольгу.

– Будет просто замечательно. А что со своим отпрыском делать собираешься? – захотелось вновь посмотреть, как при упоминании о своём ребёнке папаша меняется в лице. Синева глаз затуманилась серой пеленой, уходя в глубокую думу, а черты лица мгновенно смягчились, меняя всю суть мужчины.

– Не твоя забота.

Эффект на сей раз был резкий, на секунду взор Ягуара устремился вдаль, но он тут же перекрыл всё суровостью. Подошёл ко мне и рванул с дивана к себе. Прижал к разгоряченному телу, потерся внезапно затвердевшим достоинством об мою промежность и больно смял рукой грудь.

Волосы на голове зашевелились, а из груди изошёл стон.

– Идём в душ, – молния на платье устремилась вниз.

Сорвал белье, даже не оценив. Посадил себе на бёдра и впился в губы, кусая, втягивая и посасывая язык. Он не был мне противен. Та чёрная магия, что исходила от мужчины, заставляла млеть каждую клеточку тела и растекаться в этих руках.

Зашумела вода. Ему плевать на мою причёску и макияж. Вся одежда махом оказалась брошена на пол. Ягуар вошёл со мной в душевую и припечатал к стене, удерживая за горло. Отодвинулся на расстоянии вытянутой руки, разглядывал нагое пленённое тело.

Мужчине нравится то, что он видит. Капли воды ручьём бегут по моей коже. Шлёпнул по грудям, заставив их колыхаться и налиться возбуждением соски. Внутренняя часть бёдер онемела от напряжения. Охнула, когда мужчина овладел моим телом, успешно используя для бешеной встряски все свои способности. Ему нравится видеть моё лицо, когда на нём смешаны и боль, и наслаждение. Только страх он больше не получит, потому что уже давно в его власти, покорена и предвкушаю каждую подобную муку. Он был великолепным любовником. Сначала я приняла это, как своё наказание за зло, что совершила, но сейчас не только была не против его экзекуций, но и ждала их.