Дитя ненависти

– Нашла?

– Да, – уронила я. – Но толком ничего. Убит Кирилл Бранга и его сын, а также все служащие. И пока всё.

– Дня через два СК выдвинет версии. Подождём. Это даст нам больше форы.

– Форы для чего? – не понимала я. – Мы спрятались в этой хибаре. У нас даже нет никого плана.

– Говори тише, – прошипел он, встретившись взглядом с охранником.

– Мы просто в бегах.

– А ты знаешь с кого начать? Ты больше всего должна быть в курсе дел своего мужа. Чем таким он мог заниматься или во что вляпаться, чтобы заказали всю его семью?

– Кирилл – честный человек, – оскорбленно пробуравила его лезвием глаз.

– Да, как мы. Видишь и сим-карту приобрели за пять косарей, когда ей грош цена – две сотни. Оля, копаться в дерьме твоей семьи можешь только ты сама. Произошло страшное, и кто-то в этом виновен. Идти придётся с низов.

Опустила голову, судорожно соображая. Он снова прав. Но как мне это выяснить? С чего начать?

– Обсудим это вечером, идёт? – Антон сбавил обороты и примирительно похлопал меня по ладони.

Посетили ещё пару магазинов, а после вызвали такси. Оглашать водителю адрес он не стал, назвал лишь селение.

Сумерки снова постепенно опускались с неба. Тёплый пар дыхания столбом струился в холодный воздух. Печь слегка ещё дымилась, мелькая искорками гаснущих угольков. Я раздула очаг и подбросила ещё поленьев. Антон вовсю снимал с окон доски, впуская больше света в дом. Позже принёс воды и где-то найденную мяту.

– Поросла тут сорняком, но чай с ней неплох, – улыбнулся, вручая мне своеобразный веник.

Ужин в этот раз был более разнообразен, и мужчина, снова предовольный, уселся за стол. Бефстроганов из говядины с пюре, салат из помидоров и огурцов, и чай, похоже, теперь ещё и с мятой. Признаться, мне было приятно видеть его благодарное лицо. Так я понимала для себя, что ещё не потеряна, как личность, как женщина. Я могу быть кому-то не просто полезной, но и даже нужной. В этот раз еду демонстративно разложила по тарелкам и себе, и ему. Не показал вида, но был удовлетворён.

– Ты многое знаешь о хозяйстве, – проронила я, спустя затянувшееся жевание.

– Родители часто отправляли к бабушке с дедом. Всему и научился у них, – уронил он.

Я сосредоточено осеклась.

– И где твои родители сейчас?

– Погибли пять лет назад в автокатастрофе, – тут же слегка поник. – Бабушка с дедушкой тоже давно умерли, а других родственников у меня нет, ну либо ничего не знаю о них.

– Прости, что напомнила, – виновато посмотрела на него. – Я тоже рано стала сиротой. Мама умерла при родах, а папа – от сердечной недостаточности, когда мне было девять. Воспитала бабушка… Но и она давно умерла.

– Тогда мы понимаем друг друга.

Мужчина помолчал, переосмысливая русло беседы и, уже принимаясь, за чай, продолжил:

– Думаю, стоит вернуться к тому разговору, что мы начали ещё в городе.

Я умолкла, склонив голову. Всё, что он наговорил не умещалось в голове и не принималось сердцем.

– Ну же, Оль. Мы можем здесь вечно прятаться, а можем попробовать действовать. Они убили всех, кого ты любила. Наших друзей.

– Их было так много?! – вскинула на него удивленный взгляд.

– Их как минимум должно быть трое или пятеро. Во дворе все погибли от пуль. В доме… Ты и сама знаешь. Другие поджигали поместье и только в конце – сам дом. Странно только, почему не сразу?

Не сразу? Но ведь ответ прост. Неужели он тогда этого не понял, не разглядел?

– Ему нужно было время, – загробно проронила я, сжавшись в своё существо.

Антон так и остался с открытым ртом, в сочувствующем шоке уставившись на меня. Теперь понял. Опустил взгляд, переваривая данный факт.

Снова ощутила себя грязной, встала и устремилась прочь из дома, на крыльцо, на воздух. Кривая белёсая луна презрительно смотрела на меня.

Антон дал время подумать, а может, это нужно было и ему. На крыльце вспыхнула тусклая лампочка. Под нос сунули кружку. Запах коньяка ударил в нос, заставив поморщиться. Мотнула головой, отказываясь.

– Я не спрашивал, – твёрдый взгляд его зелёных глаз не позволял ослушаться.

Никогда не думала, что в этом парне, простом шофёре, может быть такая сила подчинять, требовать и главное – давать ощущение защиты.

Приняла напиток. Себе он налил то же самое. Отпил и, переборов ожог гортани, спустился с крыльца во двор. Мужчина укутанный пледом сел на скамейку и продолжил смотреть на бледную царицу ночного неба.

– В городе звёзд почти не видно, – проронил он, делая второй глоток.

Я, помешкав на ступеньках, всё же решила спуститься к нему и опустилась рядом на скамью. Антон заботливо поделился пледом. Сделала первый глоток, переживая горючий удар в нос и грудь, но мгновенно стало хорошо и тепло в теле. Всё напряжение размоталось из тугого клубка в лохмотья. Подняла голову в небо, тут же выискав большую звезду.

– В городе их скрывает автомобильный смог, вечно горящие витрины и рекламные щиты. В деревнях этого нет, и звёзды бесконечным воинством опускаются на голову. Словно ты летишь в космос.

Слушала мужчину немного завороженно. Его речь елеем затекала в жилы, убаюкивая и расслабляя.

– Как и смерть, – вздрогнула, как от удара хлыста. – Смерть тоже очищает от ложного лика, оголяет, обнажая все грехи. Ты столкнулась с ней. Несправедливо и жестоко, но нет худа без добра. Судьба хочет справедливости в твоём лице. Высока цена, но жертвы не должны быть напрасны. Не допусти этого.

– Кирилл никогда и ничего мне не рассказывал, – отчаянно посмотрела на мужчину. – Работа и семья для него не смешивались.

– Идеальных преступлений не бывает. Ты не вспомнишь о них сейчас, завтра или через неделю, но я хочу, чтобы ты пыталась это сделать, а не тратила время на оправдания и отрицания.

– Я поняла тебя, – в груди начало зарождаться чувство мужества, в меня словно вдохнули силы для боя.

Антон поднялся и, повернувшись ко мне, поцеловал в макушку. Закрыла веки принимая этот жест, как печать благословения, и не глядя слушала его удаляющиеся шаги.

Последовала совету. Следующую неделю штудировала Интернет-ресурсы в поисках новой информации о компании мужа. Всматривалась в лица всех генеральных директоров и акционеров, но всё – лишь голые факты, и никаких мыслей. Через двое суток, как Антон и предполагал, следственный комитет выдвинул первые предположения, которые привели меня в жуткое бешенство.

– В пепелище не найдено твоего тела, – хмуро произнёс мужчина. – Они предлагают версию, что это мы с тобой убили всех в доме, а после скрылись, как любовники.

В ярости и негодовании пнула ведро с водой, приготовленное для мытья полов. Антон проследил за растекающейся по полу мыльной жижей.

– Но не это страшно, – плохие новости продолжались. – Вся эта информация дойдёт до твоих врагов через СМИ. И убрать тебя обязаны теперь как заказчик, так и исполнитель. Ты – главный свидетель и способна опознать убийц. Нас будут пасти с трёх сторон.

Я осела на табурет, переваривая новую опасность.

– Сколько у них шансов найти нас?

– Пока мы здесь, десять из ста, только высунем голову – девяносто из ста.

– Но тебя они не видели. В полиции лишь твой фоторобот.

– Знаю, как раз сейчас подумываю отрастить бородку, – он попытался пошутить.

Смешно, но не тот момент, хотя его мысль неплоха.

– Нам нужно как-то изменить внешность.

– Согласен, с шикарной рыжей красоткой в общественном месте больше не появлюсь.

– Перекрашусь в брюнетку, – парировала я.

– Ага, дудки. Купим тебе парик.

Я всегда знала, что копну моих безумно рыжих волос, ни один мужчина не позволит остричь или перекрасить. И Антон один из них.

– Оля, в любом случае, лучше пока схорониться. Всё уляжется и утрясётся. Следствие зайдет в тупик, а твои враги решат, что ты окончательно сгинула.

Умом понимала, что он прав, но сердце кровоточит и стенает.

– И каков же срок?

– Не знаю. Проведём пока своё внутреннее расследование, копы тоже подкинут какую-нибудь инфу в СМИ, ты что-то постараешься вспомнить, я пороюсь в своих каналах. – Последняя фраза меня немного удивила. – Не смотри так, я – тот ещё проходимец, – теперь улыбка всё же сошла с моих губ.

За эту неделю Антон не сделал ни одной погрешностей, продумал все шаги и действия наперёд, не дал мне пасть духом и был лучшей поддержкой и опорой.

Я прислушивалась к его советам, пока через месяц не произошло то, что окончательно меня сломало.

УТРЕННЯЯ ТОШНОТА.

Глава 3. Незваный гость

АНТОН

Уже больше месяца я и Ольга жили под одной крышей, делили друг с другом пищу и даже постель. Девушка так же категорически отказывалась спать в одиночестве и засыпала только, когда утыкалась головой в моё тело. Каждый раз старался проснуться раньше, чтобы миновать конфуз моей мужской природы. Конечно, Оля – не малолетка какая-то и в курсе этих утренних подъёмов у мужчин, но мне не хотелось, чтобы девушка это видела.

Сегодня морозное утро в корне отличалось от остальных. Из груди Ольги изошёл стон, и девушка стремглав помчалась к биотуалету. Звуки рвоты наполнили дом.

Обеспокоенно поднялся с кровати, завернулся в махровый халат и вышел в коридор.

– Оль?!

Она обнималась с унитазом, тяжело переводя дух и ожидая следующий позыв. Её фигура в одной ночнушке дрожала от холода – всё-таки вторая половина ноября – а очаг в печи за ночь давно прогорел, лишив дом части тепла. Вернулся в комнату за вторым халатом, чтобы накинуть ей на плечи.

Оля закрыла крышку биотуалета и села сверху. Вытерла тыльной стороной ладони губы, в тихом замешательстве погружаясь в себя. Оценивающе смотрел на неё, прикидывая в голове. Уё столь бурное и необычное пробуждение требовало объяснений, однако, исключив несколько вариантов и совместив очевидное, в голову просился лишь один жуткий вывод.

– Мы здесь больше месяца, но ни разу не покупали тебе тампонов, – прозвучало, как приговор.

Оля медленно доходила до моего предположения, сжимая ворот халата всё сильнее. Голова девушки неадекватно затряслась, а зубы начали выбивать дробь, сквозь которую просочилась отчаянная мольба:

– Боже, пожалуйста, нет. Только не это… Умоляю, Боже!

– Оля, – присел рядом, тряхнул за плечи. – Отцом может быть Кирилл?

И к моему ужасу, девушка помотала головой. Но как? Муж и жена ведь.

– В последнее время, Кирилл не хотел детей, и после неудачного аборта оральные контрацептивы мне не подходили. Мы пользовались только презервативами.

Ладно, ладно… Обхватил голову руками, стараясь сохранить спокойствие, хоть у кого-то оно должно сейчас быть.

– Так, сначала купим тест, хорошо? Если подтвердится, будем уже двигаться от этого.

Оля затрясла головой и в тщетной надежде обняла меня за шею. Однако, диагнозу было суждено свершиться. Взглянув на полоску, девушка упала в обморок. Уложил бесчувственное тело на кровать, пытаясь вернуть в сознание. Сунул под нос ватный диск, смоченный нашатырём. Подействовало – девушка приоткрыла веки и мучительно повернулась на бок.

– Оль?

Слёзы бесшумно стекали по её щекам, а взгляд устремлён мимо меня.

– Оленька, – ласково гладил по волосам. – Принесу тебе воды.

Побежал в кухню, но пока возился с бутылями, услышал из спальни дикий и яростный вопль. Бросился обратно. Оля, зажмурив глаза, со всей силы била себя кулаками по животу.

– Нет… Перестань! – Поймал за руки, едва увернувшись от мимолетных тычков. – Прекрати!

Припечатал к постели. Девушка взвыла и, отвернув лицо в сторону, безудержно зарыдала, обмякнув подо мной. Подобрал с кровати, прижал к себе, укачивая, как маленькую девочку, и позволяя выплеснуть наружу эмоции. Искать решения сейчас бесполезно.

Спустя некоторое время Оля стихла, а её взгляд снова приобрёл ту тень траура, когда девушку лишили всего.

– В больницу нельзя, Оль, – проронил я, – тебя тут же опознают. Давай сходим до соседки Нюры. Разузнаем…  Где-то здесь должны быть знающие бабы, как выкурить плод из тебя.

Говоря всё это, был готов кинуться под поезд. Я не желал смерти малышу, он не виноват в том, кто его зачал, но я понимал, что выбор Ольги без вариантов. Она не может родить ублюдка от мерзавца, что изнасиловал её и убил всех родных. Я впервые согласен на такой вариант решения проблемы.

Но ближайшие два дня Оля с кровати так и не встала. Со мной девушка не говорила и кормить её приходилось из-под палки. На призывы к разуму она мало реагировала, но на лице пару раз ловил подобие ухмылки. Оля что-то задумала, но чем больше тянет, тем сложней избавиться от плода.

Спустя ещё два дня сам пошёл на поиски повивальной бабки. Нашёл только в соседнем посёлке. Выслушав меня, знахарка сунула набор каких-то трав. Велела заваривать в чай и прийти к ней, как только появятся кровянистые выделения. Однако, вернувшись домой, обнаружил изменения – Оля сидела на уличной скамейке, укутавшись в плед и пила… Коньяк?!

– Вижу, что тебе лучше, – проронил я, присев рядом.

Девушка задумчиво покачала головой, глядя в небо, которое затянули серые облака. Сунул в её ладонь пакет с травами.

– Это должно помочь, уверяет знахарка.

Оля приняла свёрток, сжав в кулаке. Снова сделала глоток. Это неясное молчание выжимало из меня всё терпение, не выдержал и отнял у девушки кружку, залпом допив до конца. Оля без эмоций проследила за мной и огорошила новым неведомо откуда взявшимся решением:

– Я рожу его. Рожу, чтобы потом убить… Так же, как и та мразь убила моего. Пришлю конвертик к порогу его дома… – жуткая усмешка искривила острые черты лица.

Спица леденящего ужаса вонзилась в позвоночник. Уставился на неё, неожиданно осознав, что в этой женщине больше нет той Оли – доброй, чуткой и ласковой. Сейчас это ходячая кукла, набитая местью, гневом и болью. И нет, это не оправдывает её.

– Оля, ты хочешь стать, как он? Убийцей?

Девушка, сцепив зубы, смотрела вдаль. Бледность кожи пугала, тонкие скрюченные от мороза пальцы лежали на подоле старой длинной юбки, подрагивая в нервном тике.

– Оль, не надо. Этот малыш не должен отвечать за поступки родителей. Тем более таким способом.

Глаза девушки блеснули дьявольской искрой сумасшествия.

– Да, не должен… Как и мой Саша не должен был.

Проглотил мешок доводов, вдруг поняв, что во всей этой ситуации она образумит себя только сама. Настойчиво повернул её к себе, взяв за лицо.

– Я всегда восхищался тобой, Оль. Во всех смыслах. Твоей лучезарности, открытости, справедливости. Как ты заботилась о своей семье, о доме и даже о подчинённых. Ты – очень добрый человек, прекрасная женщина и я уверен, что ты сможешь принять верное решение и не возьмёшь грех на душу. Ты – не убийца!

Отпустил, решительно поднимаясь со скамьи, и скрылся в недрах дома.

Решение Ольга приняла спустя пару дней, но опять не то, какое я не ждал от неё. Поужинав и докрасив оконные рамы, как всегда, направился в баню.

Просмолив и достроив предбанник, часто любил посидеть здесь один после парилки. Тут я мог подумать, расслабиться, побыть собой. Как ни крути, но в доме всегда ощущал невольное напряжение. Оля, конечно, не нарушала моё пространство, но её присутствие всегда вводило меня в какое-то уныние. Я опасался лишний раз пошутить, элементарно матюкнуться или громко что-то уронить. Понимал, что дело во мне. Солидарность с её трагедией и болью изводила сама по себе, но ничего не мог с этим поделать. Стоило Оле замаячить на горизонте, как сразу же робел и затихал. Но здесь всегда знал, что буду один – тут моя территория.

Дверь предбанника резко открылась, и я едва успел прикрыться покрывалом. На пороге стояла она.

– Что такое, Оль? – обеспокоенно вопросил, переместившись на край тахты.

Она в пару шагов оказалась возле меня на максимально близком расстоянии. Немного отклонился, откидываясь на лежаке и глядя в её глаза. Оля сильно дрожала, разглядывая моё полуобнаженное тело, оценивала, но не восхищалась. Сделала пару вдохов и неожиданно залезла на меня сверху.

– Оля… Ты чего? – опешил я.

Тут же попытался снять её с себя чтобы уйти, но Ольга наклонилась и, поцеловав за ухом, быстро зашептала:

– Я хочу думать, что он от тебя, – это желание обезоружило, а после – возмутило.

– Оля, нет!

Обхватил за талию, намереваясь оттолкнуть, но в этом хрупком теле откуда-то появилась сталь. Девушка капканом стиснула мою голову и яростно впилась в губы. Раньше я не смел себе такого и представить, и чёртово тело начало диктовать свои желания. Женская фигура возбуждающе тёрлась об меня, парализуя разрядами тока.

Она сошла с ума! Из последних сил похоронив свои инстинкты, сгрёб Ольгу в охапку и, сбросив с себя, вскочил на ноги, едва не забыв про покрывало.

– Я сказал НЕТ! – сурово рявкнул на неё. – Ты не в себе! Этого не будет!

Оля затравленно взирала на меня, дрожа всем телом. Внутри всё тут же сжалось при виде этих глаз. Обижать девушку не хотелось, но я твёрдо знал, что Оля совершает не только ошибку, но и просто хочет использовать меня.

– Господи, Оля, да что с тобой?

– Что со мной?! – эхом повторила она. – И правда, что?! Почему я не могу уснуть одна? Почему хочу секса с тобой? Почему же, чёрт возьми?! – поднялась и посмотрела на меня в упор. – Потому что слышу его каждую ночь, чувствую его руки на себе каждую секунду, ощущаю, как он всё ещё двигается во мне, терзает и мучает каждую ночь. Моё чертово тело до сих пор ЕГО. И я теперь сумка для его выродка. Эта мразь убила моего мужа и сына и заменила собой и своим ничтожеством, – её голос перешёл в фальцет, а в глазах стояли слезы.

Уже ненавидел себя за то, что не пожелал дать ей того, что она просит.

– Прости, – только и смог молвить.

– К черту! – рявкнула она и выбежала из бани.

– Ольга!

Быстро натянул на себя брюки и толстовку и поспешил за ней.

– Оля, – влетел в дом, но девушки там не оказалось. – Оля!

Снова выскочил во двор, за калитку – никого. Опустил глаза на землю. На позёмке мелкой снежной пороши определил следы. Чёрт! Вернулся в дом, схватил куртку и переобулся. На улице смеркалось с каждой секундой – в ноябре дни стремительно проносились мимо, сменяясь ночью. Морозный воздух щипал щёки и всё ещё мокрую голову.

– Ольга!

И куда же нелегкая тебя понесла? Прихватил фонарик. Дорожка следов уводила в лес. Нет, Оленька, одумайся, не глупи. В очередной раз сотряс зовом лесную чащу. Ну пожалуйста, откликнись! Пара сломанных веток задали направление. Посветил под ноги – ни черта не понять. Жаль, уроки охоты от деда в своё время воспринимал без энтузиазма.

– Оля, пожалуйста… Ольга!

Шевеление где-то в кустах. Направил луч туда, уловив в свете рыжую копну. Слава Богу! Оля лежала на ледяной земле, свернувшись в клубок. Видимо, запнулась о корягу и так и осталась лежать. Зубы выстукивали дробь.

– Чумная, – мягко проронил я.

Завернул в куртку и, подняв на ноги, настойчиво повёл обратно в дом. Усадил у печки. Подкинул дров. Включил чайник.

– Оль? – присел рядом и принялся растирать девушке плечи и спину. – Не делай так больше, хорошо? – чмокнул в лоб и в холодные ладони.

Она громко выдохнула, просто обняв меня, снова заплакала.

– Тш-ш, – гладил по голове. – Я – дурак… Прости меня… Прости, ладно?

Заварил беглянке чай с ромашкой, блюдя за тем, чтобы выпила. Отвёл в спальню и вновь усыпил, как маленькую, в своих объятиях.

Проснулся от её очередной утренней тошноты. Биотуалет теперь предусмотрительно оставлял в комнате, чтобы Оля не мёрзла в коридоре.

На улице солнце ещё только вставало, потому просто выше натянул на себя одеяло, заткнув уши. Сон хотелось ещё досмотреть…

Резкий испуганный вскрик девушки мигом выгнал его вон:

– Антон! Кто-то во дворе! Кто-то залез к нам!

Она судорожно вцепилась в меня. Незамедлительно поднялся, одевшись, и вооружился кочергой.

– Будь тут…

Устремился во двор. Дверь в баню оказалась открыта, хотя всегда закрывал, чтобы не заморозить печь. Направился туда, крепче сжимая оружие в руке. Сделав пару вдохов, влетел в предбанник. Огромная, тёмная и бородатая в лохмотьях фигура испуганно взмыла руки вверх и просела к полу. Это обычный бездомный, которых в этом районе предостаточно. А заброшки – лучшее место для ночлега. Видимо, он выспался тут сегодня ночью.

– Мужик… Мужик, тихо ты! – просипел громила.

– Чего забыл здесь?

– Не бей. Я уйду ща… Думал, нет тут никого, – блеял бомж, тряся инеем на своей бороде.

– Ага, думал он… Давай, проваливай! – указал ему на дверь.

Бомж понуро подобрался и прошествовал к выходу. Я, пожалуй, тебя провожу. Мужик дошёл до половины двора и хмуро обернулся:

– Ведь ты тоже пришлый. Тебя тут не было раньше.

Да, он мне определенно не нравится.

– Тебе сказано, проваливай! – прорычал я, пихнув его в плечо кочергой.

Мужик был не из тех, от кого можно без проблем избавиться. Он резко выбил из моих руку орудие и горой двинулся на меня.

– Это и моё место! – оскалился гнилыми зубами и навалился.

Одолеть этого борова будет не так просто, но я сумел скинуть его с себя пинком под рёбра. Пока поднимался, бомж кинулся мне в ноги и, приподняв, втесал спиной в стену дома. Сука!

Считая птиц в глазах, локтем заехал ему по хребту, но тонну телогреек пробить почти невозможно. Мужик швырнул меня на землю и с силой наступил громоздким сапогом на плечо, спустившись к горлу. Отчаянно задергался под ним, ногами пытаясь отпнуть от себя. Голова словно набухла.

Тут фигура громилы резко покачнулась, хрюкнув. Изо рта брызнула кровь. Давление сапога ослабло.

Вернувшийся в гортань воздух разодрал глотку диким кашлем. Краем глаза вижу Олю в одной ночнушке и слышу, как мужик валится на землю. Обернулся на него – бомж лежит ничком, а в его затылок утоплено лезвие топора по самый обух. Блядь! Подавил тошноту, в шоке глядя на девушку. Глаза Оли источали твёрдую ярость. Она сейчас словно расправилась не с несчастным бомжом, а с убийцей своей семьи.

– Чёрт тебя дери… Оля! – кинулся к мужику и зачем-то проверил пульс. Конечно же мёртв. – Твою мать! – схватился за волосы, лихорадочно соображая. – Это был всего лишь бомж. Просто забрёл сюда по-старинке. Господи!

Девушка лишь молча смотрела то на него, то на меня. Бледность её лица неожиданно навела на жуткую мысль – эта женщина уже давно потеряла в себе всё человеческое, остались лишь инстинкты. Может, отчасти и моя вина? Ладно, решим сначала одну проблему.

– Иди в дом. Я разберусь, – велел ей.

Оля послушно скрылась.

– Прости, приятель, – и выдернул из мертвеца топор.

Вернулся я лишь через пару часов, в поту и взвинченный. Закопал бедолагу в лесу, так как другого решения для этой жуткой ситуации не видел. Зайдя в дом, кинул на пол лопату и окровавленный тулуп. Глянул на неё. Девушка сосредоточенно смерила меня взглядом.

– Оля, ты хоть осознаёшь, что ты натворила?

– Он чуть не убил тебя.

Походу не осознает. Я потёр веки. Учить её уму-разуму – нет смысла. Тяжело убедить раненого зверя не бояться охотника.

– Пожалуйста, прежде чем… – произнести это слово не смог. – Просто разберись сначала, ладно?

Смотрит на меня, как на идиота. Может, так оно и есть? Ладно, что сделано, то сделано.

– Я приготовила завтрак, – в тот же миг дежурно произнесла девушка, направляясь к кухне.

А смогу ли? Теперь в рот ничего не лезло. Сунул в себя лишь несколько ложек, поблагодарил и встал изо стола. Разговор не получится, да и нет в нём смысла. Ушёл во двор. Нужно чем-то себя занять. Осмотрелся. Как бомж мог забраться сюда? Здесь, наверное, полно таких шныряет, возможно, даже и беглые зэки. Повторений этого дня больще не хотелось. Решил обследовать забор. Лазеек насчитал штук семь, да и ещё повалившийся забор за сараем. Ладно, исправим.

Пока работал, из головы не выходила Ольга. За всё это время я ни разу не попробовал встать на её место.

ДА, я когда-то потерял родителей. Больно, горько, но со временем понял, что – "время и случай" – и винить тут некого. А она? Изнасиловали, жестоко убили мужа, не пощадили маленького сына, расправились со всем домом, подожгли. Виновные скрылись. За что? Вопрос так и повис в воздухе, мучая её своим звоном. До кучи ещё теперь и беременность, которая просто добивает несчастную. А рядом я, непонятная субстанция, служащий и грелка в постели. Ей нужен мужчина, оплот, забота. Тот, что вернёт Олю к жизни, сделает снова женщиной, даст второй шанс на существование.

Со всей силы сбил с забора гнилую деревяшку. Что меня останавливает? Её телесная травма? Я ей нужен и уже во всех смыслах. Может, именно мне суждено дать девушке новую жизнь? Собственно, что я могу дать? Нет, Тоха, опять твои комплексы! Прибил свежую доску. Дерево ещё светлое, гладкое и не прогнившее, оно более прочное и надёжное. Новое.

Закончил править забор уже затемно, ополоснувшись в бане, вошёл домой. Пахло вкусно. Соки забурлили в желудке. Оля уже разливала чай и накрывала на стол. Наблюдая за ней, понимал, что привык к её еде, к тому, как она заботливо обслуживает меня за столом, следит за чистотой дома. Она без возражений сама приняла эту роль и ни разу не оплошала и не воспротивилась. Да, я благодарен, говорю "спасибо", латаю дом, делаю немалую мужскую работу. У нас у каждого свой фронт. Мы словно не живём, а просто работаем каждый в своём цехе. День за днём. Как коллеги. Но она женщина, прекрасная, хрупкая и нежная, и ей нужен тот, кто будет напоминать об этом.

Оля начала собирать грязную посуду со стола.

– Я помогу, – забрал у неё тарелки.

– Ты и так устал за сегодня, – покачала она головой. – Отдыхай, я справлюсь.

– Давай вместе, – слегка улыбнулся. – Ты моешь, а я высушиваю.

Она робко усмехнулась, но сдалась. Пока прибирали кухню, вспомнил несколько забавных историй с нашей кухаркой Светой. Смеялись от души, пока печаль снова не накрыла тишиной.

– Я так скучаю по ним, – проронила Ольга, опустив голову.

– И я, – обнял в ответ и прижал к себе. Её руки обвили меня за талию. – Пойдём спать?

Кивок. В этот раз лёг раньше неё. Пятно идеально круглой луны смотрело в окно, наполняя комнату бледно-голубым свечением и слепя даже сквозь веки.

Тень девушки замерла у окна. Она долго и пристально всматривалась в небесные светила, затем услышал её тихую молитву. "Аминь" – вторил ей сердцем.

Оля тихонько легла рядом, повернулась, как всегда, намереваясь уткнуться в меня носом, но вздрогнула от моего пристального взгляда.

– Думала, уже спишь, – и перевела дух.

– Я хочу попробовать, – проронил я и нежно скользнул ладонью по её щеке, шее, плечу.

Смотрел в глаза, ожидая согласия. Дрожь прошлась по её телу, передаваясь мне. Сглотнула. Медленно склонился к губам, слегка коснувшись. Совсем по-детски, невесомо.

– Остановлюсь сразу, как попросишь, – она должна знать.

В ответ девушка коснулась ладонью моей щеки, позволив утопить её во втором поцелуе, в который вложил всё своё искреннее и когда-то безответное чувство. Душа, робко покоящаяся под рёбрами вдруг начала восставать, распускаясь жарким теплом по всему телу. Сминал желанные изгибы, даря свою ласку и поцелуи буквально каждому миллиметру на её коже. Чувствуя как Ольга поддаётся и раскрывается подо мной, осознал, что я именно тот, кто может не только греть постель этой раненой женщине, но и вполне способен вновь вернуть к жизни. К жизни, но уже со мной.

– Лучше тебя быть не может, – молвил я, крепче сжав уставшее, но удовлетворенное от моих ласк тело.

На кончике языка сильно засвербило от желания сказать слова, вдруг ставшие мне так близки и осязаемы, но не сейчас… Этой эмоции и откровению пока нет места в душе Ольги Бранга.

Глава 4. Тварь

ОЛЬГА

Стало ли мне легче? Думаю, да. Раны не ушли, но больше не гноились. Антон раскрепостился, не скупился на приятные слова и даже пытался баловать. Я почти полностью стала уверена, что он влюблен, но, увы, ответить ему тем же не хотела и не могла. Нечем больше любить. Моё сердце не только убили, но и превратили в пепелище.

За окнами начинала править весна, и у мужчины работы в доме значительно прибавилось. За период нашего проживания здесь, Антон организовал немало удобств. Установил насос для подачи воды из колодца в дом, оснастил бойлером. Позже приволок откуда-то старенькую стиральную машину и так же подвёл её к трубам. Сейчас он всецело занимался кладовой комнатой, в которую до этого был свален всякий хлам и инвентарь. Антон хотел переоборудовать её в детскую, к чему я питала полнейшее безразличие или, скорее, даже отвращение.

Мужчина много раз пытался завести со мной разговор о будущем ребенка, что рос во мне, но я сурово обрывала всё на корню, а, когда плод впервые толкнул изнутри, я в праведном гневе сцепила зубы. Энтузиазм Антона только нервировал и напрягал наше сосуществование.

– Зачем это всё, Тош? – проронила я, наблюдая, как он прорубает в стене проём для нового окна.

– С окном больше воздуха и гораздо светлей.

– Я не об этом.

– А я об этом, – спрыгнул со стремянки и разогнулся, сняв рабочие перчатки. – Я был готов поддержать тебя – аборт, вытравить – но ты отказалась. Я готовился ко всему, когда малыш был абстрактен. Теперь же он – живое существо и, как бы ты его ни ненавидела, я не позволю тебе причинить ему вред. Убийцей ты не будешь.

– Тогда припомни того, кого ты закопал в лесу, – зло процедила в ответ и стремительно ушла от него в кухню.

Невольно в памяти всплывали дни, когда была беременна Сашей. Период предвкушения материнства, поездки по магазинам, кроватка, пелёнки, распашонки, игрушки. Счастье, радость, эйфория. А сейчас? В сердце царапались кошки, а внутри уже пинался выродок своего отца, присутствие которого будто отравляло моё нутро ядом и гноем.

– Сегодня съезжу в город. Нужно кое-что докупить.

– Я поеду с тобой.

– Ты уверена? – посмотрел на мой проклятый живот.

– Ещё пара месяцев, и я вообще не смогу дальше этого посёлка сдвинуться. Так что, в город мы едем вместе, – твёрдо подчеркнула я, поднимаясь с дивана.

– Как скажешь, – покорно улыбнулся мужчина и чмокнул в губы. – Собирайся тогда.

В городе смогла немного отвлечься от серости быта в избе. Рекламные щиты, модно разодетые женщины, витрины. Всё начинало просыпаться, пахнуть весной, зарождаться новой жизнью. На сердце тоскливо потеплело. Посмотрела на Антона и прильнула к нему, обняв за талию и пытаясь ощутить то чувство беззаботности и счастья, что всегда ощущала в это время года. Моё любимое время года.

– Не голодна? – ласково провёл ладонью по спине.

– Пока нет, – наличие его чувств ко мне всё же слегка оживляли.

Сердце благодарило за эти знаки внимания, но всё мгновенно улетучилось, когда Антон завёл меня в детский отдел. Тут же вросла в пол.

– Оль? – нахмурился мужчина, ощутив камень в моём теле.

Нет! Решительно развернулась и ушла прочь из секции. За мной он не пошёл. Ну и пусть! Вышла из супермаркета и уселась за столик в фуд-зоне. Телевизор за спиной бариста в одном из заведений привлёк моё внимание.

– Именно сегодня генеральный директор компании "Ситикорп", – вещала диктор местного телеканала, – Леонид Корпалёв выдвинул на свой пост известного предпринимателя Игоря Лесина. Напомним, эту почётную должность Корпалёв прочил когда-то Кириллу Анатольевичу Бранга, но страшная трагедия в семье крупного бизнесмена поменяла планы известной московской компании…