Героям не больно

– Ну, хорошо, а что будем делать дальше? – Машка уселась напротив меня. Она грызла морковку, верней то, что от нее осталось после тёрки, и выжидательно смотрела на меня.

– Может, пойдем, поиграем? – предложил Серега.

Я играла на скрипке и гитаре; Серега на гитаре и барабанах (или ударных); Машка на фортепиано (или на клавишах, если вам так будет удобней). Мы даже записали несколько своих совместных творений и мечтали в будущем сколотить какую-нибудь группу, однако нам пока мешала простая человеческая лень. Когда-нибудь конечно мы это преодолеем, но пока мы потихоньку сочиняли что-то, иногда репетировали. Маша пока еще училась в школе, и в музыкальной школе, и даже ходила в кружок по рисованию, и у нее неплохо получалось, но иногда ей не хватало знаний, или времени.

И эта наша деятельность несказанно радовала наших родителей, ведь они больше всего желали, чтобы их дети, то есть мы, были образованными, воспитанными и интеллигентными людьми. То есть мы имели музыкальное образование, будем получать или уже получаем (например, как Серега, я пока взяла перерыв в институте) высшее образование, мы знали многих писателей, неплохо разбирались в изобразительном искусстве и прочее, прочее. И конечно они очень гордились тем, что мы, более чем постоянно, упражнялись в игре на музыкальных инструментах, вместе, и иногда по очереди. Их очень радовало, что нам это все не претило даже после окончания школы.

Я пожала плечами.

– Даже не знаю, можно, в общем-то, – я взяла другую грушу и стала хмуро ее жевать.

Машка посмотрела на Серегу, тот на нее.

– Знаешь, а ведь ты хотел научиться готовить пиццу, – обиженно пробормотала Машка.

– Блин точно. Ты будешь учиться? – спросил Серега у меня.

– Не буду, не хочу. Поиграю в одиночестве, и то толку будет больше.

И этот трюк я тоже знала. Этот диалог про пиццу повторялся каждый раз, когда они понимали, что у меня не то настроение, и конечно это было здорово. Я спокойно доела свою грушу, затем сполоснула посуду и вышла из кухни, предоставив братцу и сестре развлекаться до вечера так, как они захотят.

А я пойду, поиграю свои любимые произведения, вспомню то, что давно забыто, пережито, ушло в небытие…

Сергей Приморский уныло смотрел вслед удаляющейся сестре.

– Может ты, наконец, расскажешь мне, что с ней происходит? – тихонько спросил Лёва.

Тут стоит сделать некоторое отступление. Наш герой Сергей Приморский и владелец сервиса Лев Поличинский были давними друзьями, они познакомились еще в школе, учились в одном классе. Лёва был высокий и довольно худой, носил очки и практически полностью сбривал волосы на голове. Так получилось, что хоть у Сергея с Женей было всего год с половиной разницы в возрасте, их интересы никогда не пересекались в период «до». То есть Женя познакомилась с Лёвой в период «после», однако молодой человек быстро оценил многие достоинства этой девушки и даже подружился с ней, несмотря на ее замкнутость. Временами его мучило самое настоящее и совсем не вежливое любопытство, которое было присуще скорей молоденьким школьницам, а не состоявшимся коммерсантам. И вот теперь, видя сегодняшнее Женино состояние, его любопытство, да и терпение тоже, наконец, начали иссякать. Но и Женя, и Серега, продолжали молчать, как будто бы ничего не происходило. Лёву начинало раздражать создавшееся положение. Конечно, никто бы не мог заставить или обязать Серегу поведать некую тайну, но это их командное молчание начинало порождать слухи, и довольно-таки неприятные.

– Не знаю как тебе, но мне это неприятно. О ней говорят такие мерзости, которых я никогда в жизни не слышал ни об одном человеке. Ты должен либо рассказать мне все, доверить так, сказать ваш секрет, либо ты сам должен защитить честь своей сестры. Ее не слишком-то жалуют другие коллеги, а это сам понимаешь, грозит конфликтами. А ты меня знаешь, я долго разбираться не буду, я быстро удалю источник этого конфликта. А это говорит не в пользу Женьки. И хоть мне очень не хочется этого делать, мне придется. Если конечно ничего не изменится.

Серега еще раз тяжело вздохнул и прямо посмотрел на друга. Конечно, он все это понимал, однако он даже и не догадывался, что дело обстоит настолько серьезно. Кажется, Женьке и вправду надо браться за ум, восстанавливаться в институте, и самое главное, искать другую работу. Но скрывать от товарища правду, ну или хотя бы часть этой правды, он тоже не имел права. Раз он так хочет, придется. А Лёва потом сможет осадить любых сплетников, уж в этом он мастер. А когда он встанет на ее сторону, страсти поулягутся и все станет как прежде. Ну а если не станет, значит придется их бригаде поселиться на работе на некоторое время, пока Лёва не найдет новых сотрудников взамен тех, которые не захотят прикусить языки.

– Ладно, Лёва. Ты меня убедил. Но не рассчитывай, что я буду рассказывать тебе абсолютно все и здесь. Сначала надо найти и время, и место, сам понимаешь.

В этот момент на улицу вышли обе девушки администраторы.

– Лёва, я дозвонилась до одного из парней, говорит, проспал, скоро будет.

– Ага, хоть кто-то. Я сейчас еще посмотрю кое-какие документы, и мы с тобой поедем в город, ты мне поможешь.

Серега кивнул и пошел переодеваться.

Период «до». Часть 1.

Я родилась двадцать пять лет назад, двадцать из этих двадцати пяти были самыми счастливыми, потому как все тогдашние проблемы были детскими. Правда поняла я это не скоро. Родилась я в большой семье, через год с половиной после своего брата, в советский период. Моя семья была на тот момент самой настоящей элитой. Медики и военные, что может быть лучше для того периода? Но Советский Союз развалился и мой дед, хирург, быстро понял, что ничем хорошим это не кончится. Не без помощи своих друзей он быстренько организовал свою, частную клинику, и чуть ли не за уши притянул туда и моих родителей. Папа был отставным майором ВДВ, мама только закончила очередное обучение. Сначала они, конечно, возмущались, и как говорил дед «носы воротили», но потом поняли, что хоть им и приходиться иметь дело с бандитами или их подружками, по крайней мере, их дети, то есть мы с Серегой, не умрем, ни с голоду, ни от шальной пули. С криминалом, однако, деду, отцу и матери удалось не связаться, и наверняка это было очень хорошо.

– У нас частная клиника, значит, мы будем оказывать медицинские услуги всем, кто будет их оплачивать. Я потомственный врач, и не собираюсь пятнать честь своей семьи тем, что только тянул деньги из клиентов. Это может для вас не осталось ничего святого, а я человек старой закалки. Не хотите? Вас никто не держит, я не стану держать у себя на службе мошенников и пройдох, – так он закладывал в своих сотрудников и учеников семена чести, долга и конечно доброго имени.

Теперь дед спокойно живет на пенсии в своем не большом загородном домике недалеко от города, а сетью его клиник управляют тысячи сотрудников. Наши папа и мама конечно при нем самые главные управляющие. То есть, как я уже говорила, у нас, их детей, не было повода для того чтобы беспокоиться о будущем заработке. Медицина всегда востребована. Так же как и защита Родины. Наша судьба была предопределена с самого рождения.

Серега как-то сразу понял, что кромсать людей на операционном столе – это не его. Зато он был готов кромсать их на поле брани, если конечно таковые могли бы обнаружиться в конце двадцатого века. А такие, как вы знаете, всегда и обнаруживались. Правда Серега был тогда слишком мал, чтобы в них участвовать, и его это расстраивало. Однако это радовало нашу матушку. Серега был типичным представителем своего рода, то есть мальчишкой до мозга костей и со мной ему всегда было скучно, потому, что я была типичным представителем своего рода – девчонкой. Куклы, платья, дружба в классе против кого-нибудь, и прочее, прочее. Меня больше ненавидели, чем любили, но подруги конечно у меня были, правда эта дружба претерпела некоторые изменения, стоило только прийти в мою жизнь неприятностям. Я спокойно окончила школу, почти с отличием, поступила в институт (конечно в медицинский, об этом даже не было раздумий) и отучилась несколько курсов.

Вот тогда и пришла ко мне настоящая жизнь, полная не только приключений, но и горьких минут, раздумий и кошмарных снов.

Серега к тому моменту, наконец, исполнил свою мечту и отбыл служить в армию, потом остался служить по контракту. Перед тем как ехать в очередную командировку на границу с Грузией, братец приехал домой в отпуск. Ему дали целый месяц и я полагала, что проведу этот месяц с ним, но произошло несколько по-другому.

Сергей уныло сидел за столиком в кафе, куда они приехали с Лёвой. По случаю еще раннего утра в зале никого не было, сам Лёва ушел за кофе, а Серега в это время успел достать свой кошелек. Увидев это, подошедший Поличинский проговорил полу-обиженным тоном:

– Обижаешь друг.

– Хочу тебе кое-что показать. – Сергей достал из кошелька фотографию и положил ее на стол перед Лёвой.

– Хм, красивая девушка, твоя?

Сергей тяжело вздохнул и грустно посмотрел на фото.

– Моя.

– Ну, а чего же так уныло-то? Не любит что ли?

– Любит, наверняка.

– Ну? А причем тут твоя сестра? Я кажется, о ней хотел с тобой поговорить.

– Лёва, присмотрись внимательней. Это она и есть.

На фотографии действительно была изображена молодая девушка с длинными волосами. Челка была закреплена лентой Алисы^[2] голубого цвета, сами волосы были распущены. На ней было надето, в тон ленте, голубое платье. Она улыбалась, глаза ее лучились светом и энергией, кажется, фото было сделано в тот период, когда девушка была влюблена. Она сидела вполоборота к фотографу, руки сложены прямо перед ней. На пальце блестит золотое колечко. И в этой красивой и милой девушке Лёва с трудом, с большим трудом, узнавал свою подчиненную Женю. Ту самую «пацанку», которая легко здоровалась со всеми парнями за руку, которая проводила ремонт и мойку приезжавших к ним машин, в вечно рваных джинсах и перемазанной маслом футболке. «Его» Жека всегда ходила хмурая, почти никогда не улыбалась, у нее на шее была какая-то татуировка, которая что-то там значила, она много курила и могла покрыть его трехэтажным матом. Сходство с этой фотографией обнаруживалось только в одном. На правой кисти у девушки просматривался шрам, точно такой же был и у Жени.

– Ты шутишь, – наконец выдохнул Лёва.

– Нет, – с тоской протянул Серега.

– Что же произошло? – заикаясь, спросил молодой человек.

– Это очень долгая история Лёва. Очень долгая. Но ты должен мне верить. Хотя, если ты ее уволишь, я пойму, она может, хоть в институт вернется.

– Так она еще и в институте учится?

– Училась, пока не уехала служить в армию.

На этот раз Лёва громко воскликнул:

– Куда уехала?!

– Ты не ослышался друг мой, и не надо так кричать. И присядь. Ты понимаешь, что разговор будет долгим? Сможем мы в другое время поговорить? Мне сейчас надо до дому доехать и посмотреть как там дела.

– Да, да, езжай, конечно. Поговорим вечером. Давай перед твоей тренировкой что ли… Скажешь Женьке… Ну не знаю, придумай что-нибудь…

– Лёва, я взрослый мальчик. И мне не надо придумывать, что сказать сестре. Ей все равно. Она вообще стала большой пофигисткой, после всего, что произошло.

На том они попрощались. Серега уехал домой, а Лёва еще долго сидел в кафе, вспоминая увиденный только что снимок. Его глубоко поразили перемены, произошедшие с Женей.

…Там в воде кто-то есть. Кто-то маленький и злой. И он не один, их много, маленьких и злых. И еще у них есть кто-то старший, кто-то кто за ними приглядывает и управляет. Окраска картинки та же, что и в первом сне, глинистая. И на берегу озера все еще стоит тот же захлебнувшийся в панике человек. Ах, ну да, я забыла. Это же я. Только в том сне я была наедине с каким-то чудовищем, а теперь их было несколько. Но я все еще не догадывалась, что это могут быть за чудовища. Мост, который был в прошлом сне, теперь находился не посередине озера, ближе к дальнему от меня краю. Он был весь изогнут под разными углами, доски из которых он состоял, были гнилыми и в разных местах просто отваливались. Было подозрение, что они станут ломаться под ногами, как только я попытаюсь по ним пройти. У самого берега, прямо у меня под ногами копошилось гнездо маленьких змей, но почему-то они не вызывали беспокойства, скорей наоборот. Я даже не обращала на них внимания. Гладь воды была беспокойной, там явно кто-то был. Я медленно направилась в сторону моста. Мне жизненно необходимо было перебраться на другую сторону, и моя сознательная часть не понимала, почему я просто не могу обойти озеро по кругу, почему меня тянуло именно к мосту. Опять рычание, громкое, настойчивое и пытающее испугать меня. Из воды показалась длинная морда какого-то животного. Животное не слишком отличалось по цвету от самой глинистой воды, разве только было чуть темнее. Оно направилось в мою сторону, раскрывая свою пасть, полную острых зубов. И опять раздалось рычание…

Сереги дома не было. Машка занималась какой-то домашней работой, кажется, решила устроить генеральную уборку то ли в квартире, то ли в комнате сестры. Когда Женя очнулась ото сна из-за рычания в своей голове, сначала она ничего не поняла. Потом до нее стало доходить, что в комнате слишком светло и свежо. Вслед за этой мыслью ее взгляд медленно перенесся в сторону окна в комнате. Оно было открыто, на подоконнике стояла Машка, кажется она мыла окно.

– Что ты там делаешь?

– Сено кошу, – сестра обернулась на голос Жени и хмуро осмотрела ее.

– Что?

– Ничего. Серега уехал, правда, не сказал куда. Должен приехать часам к четырем. Есть хочешь?

– Суп?

– Точно. – Машка улыбнулась и отвернулась к окну.

Она знала, что ее старшая сестра играла пару часов на скрипке, запершись в своей комнате. Дольше всего играла свою любимую, «Плачь о любви» Моцарта, так эта мелодия называлась в интернете.

«Интересно, почему именно она? Серега как-то рассказывал, что что-то случилось с моей сестрой, когда я была еще совсем мелкой. Как любопытно! Даже нос чешется, так мне хочется узнать всю эту тайну. Может расспросить Серегу? Или еще кого-нибудь, кто знал их до моего рождения. Или кого-нибудь, кто знает ту историю…».

– Какую историю? – спросила Женя. Она, наконец, села на своей кровати и закурила. Машка зажмурилась, поняв, что чуть не проговорилась. Она обернулась и посмотрела на Женьку.

Ее волосы торчали в разные стороны, на ней была надета только короткая майка, какие носят в спортзалах и спортивные брюки. На шее висел армейский медальон с какой-то гравировкой. У Сереги был такой же, но Машка точно знала, что у него там выгравирована группа крови и резус фактор, как это бывает у солдат. Наверно у Женьки там было что-то другое, и Машка мечтала все-таки увидеть, что же именно там написано. Лоб сестры был покрыт испариной, и она тяжело дышала, как будто только что вернулась с пробежки, но Мария точно знала, что Женя еще не бегала сегодня. Машка завистливо вздохнула, разглядывая накаченный пресс своей сестры и опустив голову, спрыгнула с подоконника.

– А сейчас, который час? – неожиданно поинтересовалась Женя.

– Почти два.

– Угу. Ясно, а ты что там делала?

– Я же тебе сказала. Я там сено косила, неужели не видно было? – Машка невинно округлила глаза и удовлетворенно покачала своими хвостиками. – Так ты будешь есть?

– Нет, попозже, пойду бегать.

– Так жарко же… – начало было Машка, но тут вспомнила, что Женьке просто все равно, какая погода на улице. Она нисколько себя не жалела. Жизнь как будто была для нее тяжкой обязанностью перед богом, который наложил на нее это бремя. И она как будто старалась выполнить эту обязанность как можно скорее, чтобы быстрее избавиться от этой жизни. Она выматывалась на тренировках, на работе, дома практически не сидела, вечно пыталась придумать себе какие-то физические занятия. Летом к обычным пробежкам и тренировкам в спортзале прибавлялось еще и плавание на озере или в бассейне. В те моменты, когда ей совсем не чем было заняться, она бесконечно упражнялась в игре на скрипке или электрогитаре, причем всегда до кровавых мозолей на пальцах и подбородке.

Машка даже не могла себе представить, что заставляет Женьку так себя изматывать. Да даже и не пыталась, потому что ей сразу становилось страшно от своих предположений. Хотя в целом ее догадки были совсем недалеки от истины.

Период «до». Часть 2.

Мне с самого детства казалось, что я добьюсь в этой жизни нечто этакого. Обо мне будут говорить, писать и так далее, и так далее. Я всегда ощущала себя не такой как все. Потом я стала понимать, что так оно и было. Верней, так потом и стало. После того лета, которое перевернуло мою жизнь, я стала более острее ощущать ненависть и цинизм этой жизни. Я стала смотреть на нее под другим углом. Везде я стала видеть только подвохи и зависть, и намерение «кинуть» меня в любой выгодно создавшейся ситуации. Намерение использовать меня, мои деньги, мои связи, мой ум, мои силы и так далее, и так далее.

Но по порядку.

Мой брат приехал из армии в отпуск в июле, второго числа, две тысячи восьмого года. Машке тогда было восемь лет, и я проводила то лето с ней. Я любила повозиться с ней, она ведь была такая маленькая и такая беззаботная. Мне уже тогда хотелось быть такой же, как она. Когда в квартире раздался звонок в дверь, мы сидели в моей, тогда еще светлой комнате. Мы собирали пазлы, это была ее любимая игра. Когда по квартире поплыла веселая трель звонка, мы с Машкой сначала посмотрели друг на друга, потом на дверь и, вскочив с пола, бросились вместе открывать двери. Мы-то точно знали, кто там пришел. Не спрашивая, я распахнула тяжелую дверь и увидела высокого, красивого парня, очень коротко стриженного. В армейских штанах цвета «хаки», камуфляжной футболке без рукавов и модных солнцезащитных очках. Когда дверь открылась, он легко отпрянул от нее, чтобы я его не зашибла, и робко уставился на меня.

– Это ты? – спросила я.

– Это я, – неуверенно сказал Серега очень изменившимся голосом. Потом ощупал себя, похлопал по карманам, развел руки в разные стороны. – Точно я.

С этими словами я бросилась ему на шею.

– Братик, мой любимый братик, – причитала я, как самая настоящая девчонка. Эмоции переполняли меня тогда. Я и была настоящей девчонкой.

Мы с Серегой долго обнимались в тот день. Наконец он все-таки вошел в квартиру, и тут на него уже набросилась Машка и наша матушка. Папа просто пожал ему руку, но крепко так, по-свойски.

– Ну что, когда уже кончатся все эти твои поездки? – устало, но при этом уже с большим облегчением спросила мама. Она так устала ждать, сначала ее отец, потом ее муж, а сейчас ее сын. Она только лишний раз радовалась, что бог послал ей только одного сына. Ее нервы были не железными, а потрясений хватало не только из-за него, работа тоже требовала закалки.

– Мам, последняя командировка. В Грузию.

– Зачем так далеко?

– Ну как зачем, мам? На помощь нашим товарищам, миротворцам. Там сейчас не спокойно. Это ненадолго.

– Кошмар, – спокойно констатировала мама, и мы с ней отправились на кухню. Я никогда не умела готовить, но маме помогала всегда. Серега остался в большой гостиной возиться с младшей сестрой, которую он обожал, так же как и я.

Чуть позже, уже за обедом Серега как обычно балагурил, рассказывал мне истории о своем служении в армии.

– А у меня для тебя подарок, сестренка, – задумчиво проговорил Серега, внимательно меня рассматривая.

– Да? Какой интересно знать? Я люблю подарки, особенно твои, – я улыбалась.

– Я привез тебе мужа.

Хроники. (По материалам Википедии). Часть 1

… С 1992 года Южная Осетия существовала как фактически самостоятельное непризнанное государство, большую часть территории которого, однако, контролировало грузинское правительство. Безопасность в регионе были призваны поддерживать Смешанные силы по поддержанию мира, созданные в соответствии с Дагомысскими соглашениями 1992 г. между Россией и Грузией.

В августе 2008 года, после вооружённого конфликта с участием Грузии, России, Южной Осетии и Абхазии российское руководство объявило о признании государственной самостоятельности Республики Южная Осетия. Примеру России последовали Республика Никарагуа, Боливарианская Республика Венесуэла и Республика Науру, в дальнейшем также Тувалу…^[3]

… 15 февраля парламент Грузии принял постановление, в котором обвинил Россию в аннексии грузинской территории и поручил правительству пересмотреть Дагомысские соглашения 1992 года, предусматривающие создание Смешанной контрольной комиссии по урегулированию югоосетинского конфликта и ввод российских миротворцев в зону конфликта, передать в международные организации материалы, доказывающие невыполнение российскими миротворческими силами взятых на себя обязательств, и разработать новый мандат для замены российских военных миротворческим контингентом из других стран. За проект постановления проголосовали все 179 депутатов…^[4]

…Вооружённый конфликт в Южной Осетии, Пятидневная война – вооружённый конфликт, произошедший в августе 2008 года между Грузией, с одной стороны, и Южной Осетией и Абхазией, а также Россией, с другой…^[5]*

 

Период «до». Часть 3.

Я приняла душ, уложила волосы, закрепила челку голубой лентой, своей любимой. Надела также любимое мной голубое платье. Я тогда вообще очень любила этот небесный цвет. Хотя, что я говорю. Я и до сих пор его люблю, просто не ношу более одежду этого цвета. Исключила так сказать из своего гардероба, из своей комнаты, из своей жизни, но я до сих пор люблю смотреть на голубое небо.

Итак, нарядившись в свое любимое платье, я отправилась на прогулку по городу вместе со своим братом. Сестренку пришлось оставить дома.

– Женечка, ты же понимаешь, что это взрослая прогулка, ну что Машке там делать вместе с нами? Тем более ей скоро нужно ложиться спать.

– Ну, хорошо, ты меня уговорил, – я улыбалась.

Серега тоже переоделся. До центра города мы доехали на его машине, а потом отправились гулять по набережной.

– Так что ты там говорил про мужа? Я что-то не слишком хорошо тебя поняла на этот счет.

– А чего тут непонятного? – Серега остановился и присел на одну из лесенок у самой воды. – Познакомлю тебя с одним молодым парнем, понравится, сможешь, наконец, исполнить свою мечту о семье, а нет – будешь искать дальше свою судьбу.

– А кто он? Что за тип?

– Тип? Нет, он не тип. Он, что называется самый настоящий мужик. Смотри. – Серега стал загибать пальцы. – Заочно получает высшее образование, служит в армии, вместе со мной, высокий красавец, как раз по твоему вкусу. Из хорошей семьи, если тебя это интересует.

– Конечно, интересует, ты же знаешь.

– Так вот, его родители… Родители его военные, и как ты понимаешь, живут скромно, но достойно.

– Ну вот, а я-то мечтала о миллионере, – произнесла я не без некоторой иронии.

– Ой, ну хорош прикалываться. Зачем тебе миллионер? Наше финансовое положение таково, что ты смело можешь выходить замуж по любви, а не по расчету.

– Я знаю, и спасибо за это нашему деду и родителям, хоть не будут принуждать выйти замуж за старикана какого-нибудь, – мое лицо скисло на мгновение.

– Точно! – Серега рассмеялся. – Его зовут Алексей, фамилию сама спросишь.

– Никилин. Моя фамилия Никилин. Алексей Игоревич, – раздалось над нашими головами, и я подняла взгляд.

О, что это было за мгновение!

Всего взгляд, а у меня создалось впечатление, что время остановилось вместе с моим дыханием. Мне показалось, что прошла целая вечность, пока я смотрела в эти глаза, но как оказалось, прошла всего лишь секунда.

– А вот и ты Леха, здорово дружище. – Серега поднялся с лесенки и пожал руку этому молодому человеку.

Человек, который был или находится сейчас в двадцатилетнем возрасте, который никого и никогда еще не любил, по-настоящему, может понять охватившее меня тогда волнение. Лицо, коротко стриженые волосы, фигура, облаченная в такую же, как у моего брата футболку и серые брюки, ботинки на ногах, кожаные перчатки «без пальцев» на руках, очки, которые он держал в руках, и самое главное глаза. Черные, как бездонные глубины холодного моря, взгляд этих глаз просто пригвождал меня к месту. Все это казалось мне таким мужественным, я то и дело краснела, смущалась, говорила всякие глупости, мое сердце радостно колотилось в ожидании чего-то особенного, чудесного, волшебного. Мы гуляли так, втроем, до самого вечера. Когда пришла пора расставаться, Алексей сорвал с городской клумбы фиалку и протянул ее мне со словами:

– Возьмите ее на память, прекрасное Солнце, надеюсь еще раз встретить вас.

– Ну, ты и загнул Леха. – Серега улыбнулся и тут же покраснел, он понял, что не очень корректно выразился. Все-таки служба в армии портит лексикон, не вольно.

Алексей же в это время только улыбнулся, кинув на Серегу задорный взгляд.

– Ваш брат ханжа и солдафон, так что не обращайте внимания. Жду встречи, – он легко прикоснулся губами к моей руке, махнул на прощание Сереге и растворился в толпе спешащих с работы людей и в лучах заката.

– Эй, а мы что, его не подбросим? – я как будто очнулась ото сна, как только уселась в машину.

– Зачем? У него самого машина есть.

– Какая? БТР?

Серега рассмеялся.

– БТР! Ха-ха! Ну, надо же! Ха-ха! Повезло же мне, что у меня такая сестрица! – Серега искренне смеялся и веселился. Я же в это время чутко прижимала к сердцу фиалку, подаренную Алексеем.

– Ну, так вот. Я их познакомил, на свою беду. Она влюбилась в него как кошка.

– Ну, Серег, ты же понимаешь, что для ее тогдашнего возраста, это было нормально. Она мечтала об этом, она это получила.

– Да, но ведь не зря люди говорят, что нужно быть осторожней со своими желаниями. Они могут исполниться.

Да и сам Леха тоже, кажется, не на шутку увлекся моей сестрой. Они встречались, гуляли, ходили куда-то. А через пару недель таких встреч они объявили о своей помолвке. Леха познакомился с нашими родителями, она с его родителями, а в конце июля они подали заявление в ЗАГС.

– Экие они все скорые-то.

– Как мне сказала тогда Женя, заметь это ее слова, взрослым людям не нужно много времени, чтобы определиться, хотят они жить вместе всю оставшуюся жизнь или не хотят. Они захотели. Сговорились на том, что мы с ним съездим в нашу, уже последнюю командировку в Грузию, и после этого они поженятся. Так бы оно все и было, если бы не…

– Если бы не война, – печально заключил Лёва и замолчал, погрузившись в раздумья.

– Да, если бы не война. Кто бы знал, что она так повлияет на судьбы многих людей, не только тех местных жителей, но и нас.

– А что случилось-то? Что стало с Никилиным?

Период «до». Часть 4.

Мне казалось, что я живу в сказке. Так прекрасен был тот месяц июль, так прекрасна была жизнь. Цвета казались ярче, солнце теплей согревало, люди были добрее. Очень не хотелось думать о том, что скоро начнется новый учебный год в институте, что скоро опять придет зима. Однако конец лета мог бы ознаменоваться и чем-то еще более прекрасным.

Как-то раз, уже в середине месяца, мы как обычно встретились с Алексеем на той же самой лесенке, на которой увиделись впервые.

– Ах, Никилин, и что ты со мной делаешь?

Он, только улыбался, прижимая меня к себе.

– Пойдем ко мне в машину, у меня для тебя сюрприз есть.

– Ммм, какой такой сюрприз?

– Пойдем, и все увидишь. – Алексей улыбнулся, а мне наоборот стало как-то грустно. Сердце сжалось в предчувствии, только было непонятно в каком именно. – Ну, идем, чего ты?

– Опять фиалка?

– Кое-что получше.

– Ну ладно, идем.

Мы взялись за руки и медленно направились в сторону его машины. Мы ни о чем не говорили, просто шли, держась за руки. Я улыбалась, подставляла свое лицо приветливому солнышку. Я не была невинной девушкой в полном смысле этого слова, но даже мою голову одолевали всякие разности. Какое-то нетерпение, робость, стыд, любопытство, страх. Я предполагала, что Леша сейчас посадит меня в свою машину и может увезти туда, куда ему захочется. Мимолетно даже промелькнула мысль, что он и сделать может все что захочет, он же мальчик, вдвое сильней меня. Но я предпочла не развивать эту мысль. Мне так хотелось верить своему любимому, и я верила. Мы сели в машину и поехали в неизвестном мне направлении. Потом оказалось, что он привез меня на берег озера.

– Где это мы? Тут так красиво, – спросила я у Леши, выходя из машины.

– Я хотел бы, чтобы это было «нашим местом». Пойдем, пройдемся. Смотри, вот там есть лавочки, можно присесть и поговорить.

Мы опять взялись за руки и медленно направились в указанном направлении. Мы переговаривались о всякой ерунде. С одной стороны меня охватило некоторое разочарование. Я уже давно мечтала о том, что мы когда-нибудь уединимся в какой-нибудь романтической обстановке, но и на этот раз моим мечтам было не суждено сбыться. Но с другой стороны, я даже вздохнула с облегчением. Было приятно лелеять мечты о том, чем занимаются взрослые люди, но при этом я все-таки побаивалась.

Мы добрались, наконец, до лавочки и я с наслаждением вытянула ноги.

– Все-таки такие прогулки бывают несколько утомительными, – с улыбкой проговорил Леша.

– Да, бывают. Только я стараюсь этого не замечать.

Леша взял мою руку и стал ее рассматривать.

– Что ты пытаешься там найти?

– Ничего, просто смотрю, угадал или нет.

– Что угадал?

В тот момент, в отдаленной части этого парка, над водой неслась песня:

 
Ночь унесла тяжелые тучи,
Но дни горьким сумраком полны,
Мы расстаемся, так будет лучше,
Вдвоем нам не выбраться из тьмы…
 

Эти слова, на мгновение показались мне какими-то пророческими, но я не успела додумать эту мысль до конца.

– Вот это, – проговорил Алексей и достал из кармана бархатную коробочку и показал ее мне. Потом открыл медленно, достал оттуда кольцо и надел мне на палец.

 
…Я любил и ненавидел,
Но теперь душа пуста,
Все исчезло, не оставив и следа,
И не знает боли в груди осколок льда…
 

– эти слова сопровождали каждое его движение.

– Ты выйдешь за меня замуж? – спросил Леша, заглядывая мне в глаза.

 
…Я помню все, о чем мы мечтали,
Но жизнь, не для тех, кто любит сны,
Мы слишком долго выход искали,
Но шли, бесконечно вдоль стены…
 

Я подняла на него глаза полные слез, улыбнулась.

– Да, выйду, – сказала я и обняла его. А он в свою очередь крепко прижал меня к себе.

 
…Пусть каждый сам находит дорогу,
Мой путь будет в сотни раз длинней,
Но не боюсь, ни черта, ни бога,
За все, платить придется мне…^[6]
 

– неслось в это время над водой.

Когда они с Серегой уехали в командировку, я твердо знала две вещи.

Во-первых, я знала, что люблю Никилина всей душой и всем сердцем и буду его ждать, о чем и сказала ему на прощание; во-вторых, когда он вернется из командировки, мы поженимся.