Редактор из ада

Мой обычный будний день начинается примерно в пол шестого утра. Четыре будильника с шагом в две-три минуты начинают звонить ровно в пять и мне нужно примерно полчаса для того, чтобы окончательно свыкнуться с мыслью, что подъем с кровати так же неотвратим как восход солнца.

В 5:35 я наливаю себе стакан воды и завтракаю тем, что нахожу в холодильнике, обычно это еда, на приготовление которой потребуется не больше одной минуты. На прием пищи у меня уходит в среднем 15 минут, в течение которых я задаю себе настроение на целый день пролистывая новость за новостью примерно 10 новостных источников в интернете. Без лишней скромности скажу, что я, наверное, в мировом ТОП-100 по потреблению новостного контента, поглощению и фильтрации информационного шума. Затем, по пути на работу, я смотрю видео ролики, где с различных углов рассматриваются происходящие в мире события, чередуя с новостной лентой по радио. К моменту, когда я захожу в свой кабинет в 8 утра я уже полностью проинформирован о том, что произошло в мире за последние 10 часов. Примерно каждый час своего рабочего времени я трачу также семь-десять минут на то, чтобы актуализировать все мировые события.

Вернувшись домой, я ужинаю, конечно же, поглощая новостной мусор и в начале одиннадцатого вечера, когда информационные источники утихают, в мою душу проникает пустота. Я очень не люблю ее. Она приходит как маленькая смерть, окуная меня в бессмысленность того существования, на которое я обрекаю себя. В начале двенадцатого я иду спать, и я радуюсь, что спустя минуты одна пустота заменится другой, но которую я уже не буду так болезненно ощущать.

Мое самое любимое время в году – это начало апреля, когда наконец жизнь берет верх над смертью и природа пробуждается от зимнего сна. Раньше я любил наблюдать за миром весны, но больше всего я любил весенний ветер. Я его так и называю – «весенний ветер» и ты всегда знаешь, что это именно он, первый вестник весны.

Это уже второй год, когда я не чувствую весенний ветер или не замечаю его попросту. Я не обращаю внимание на возвращение весны в наш мир. Мне просто не до этого. Вместо этого я отдал себя на служение повелителю информационного шума.

В тот день я, как всегда, сидел на кухне. Ужин мой был скудный и невкусный, поэтому я глушил желудочную печаль чаем, пытаясь заполнить пространство внутри себя. Мой телефон лежал рядом на столе и призывал меня стереть из своей жизни последующие десять минут. Как вдруг, и без того неяркая люстра начала мерцать, точь-в-точь, как это обычно происходит в фильмах в момент начала событий, которые не сулят ничего хорошего. Агония света длилась секунд пять, после чего 75 Ваттная лампочка наконец угомонилась, однако своим светом она лишь с трудом позволяла различать очертания предметов, окружающих меня. Дверь на кухню отворилась.

Говорят, что люди как вид стали появляться еще два миллиона лет назад. В самом начале, суровые окружающие условия и постоянная опасность, поджидающая на каждом шагу выработали в нас рефлексы, простые, но эффективные: «бей или беги», «если твой сосед это съел и умер, то есть это не надо», «чем больше детей ты родишь, тем выше вероятность того, что твой род продолжит существование» и бесчисленное множество других. Однако, со временем, человек усложнялся сам и создавал сложный мир вокруг себя. Наш вид окутало огромное количество правил и норм поведения. Мы уже перестали быть теми примитивными полу животными, какими были еще буквально десять тысяч лет назад. Столетие за столетием на лице человечества появлялась все новая и новая маска, увеличивая поведенческую бездну между ним и обезьяной. И даже сильный стресс уже, кажется, не способен переключить нас в режим «бей или беги». Но это только кажется. И я это прочувствовал на себе в тот момент.

В кухонном проеме возникла высокая фигура, настолько высокая, что, сделав следующий шаг, ему пришлось пригнуть свою голову, чтобы пройти на мою кухню. В слабом свечении потолочной лампы я смог разглядеть темную широкополую шляпу, как будто отбрасывающую саму тьму на его лицо. На его ногах были стальные рыцарские сапоги из черного матового металла, как будто покрытого сажей, а за спиной свисал зловещий черный плащ, покрытый грязью и изъеденный дырами.

В эти несколько секунд все маски, которые человечество надевало на тысячелетиями, бесследно исчезли. Из всех доступных на тот момент моделей поведения я выбрал «слиться с окружающей средой», поскольку «притворяться мертвым» было абсолютно бесполезно. Я хотел забиться в угол, чтобы принять форму какого-нибудь небольшого малозаметного предмета, дабы не привлекать такого внимания к себе.

Незнакомец молча сел на стул на с противоположной стороны стола, и его массивная фигура стала чуть менее устрашающей.

– Меня называют Думскролл. – Он говорил медленно низким потусторонним голосом, идеально соответствующим его ужасающей внешности.

Я не мог поверить своим ушам. Думскроллинг – это именно та болезнь современного общества, которая превратила мою жизнь в сущий кошмар, лишив ее какого-либо смысла, кроме непрекращающегося поглощения информационного мусора, вгонявшего в состояние угнетенности и депрессии. Но как это странно, столкнуться с, казалось бы, нематериальным явлением в физической оболочке в собственной кухне.

– Я читал твою повесть «Сонный паралич». Отдаю тебе должное – ты умеешь свой страх излагать так, что он может жить не только в твоем сердце, но и проникать в сердца других людей.

Секунда за секундой я надевал обратно социальные маски и страх понемногу утихал, уступая место любопытству. «Сонный паралич» действительно был одним из моих самых любых произведений, написанных мною для себя самого после того, как в течении нескольких дней ночь за ночью я испытывал этот страшный человеческий феномен, оставивший на моей голове первые седые волосы. Это ужасное и поразительное состояние обычно возникает во время легкой фазы сна, когда тебе кажется, что ты проснулся, однако чувствуешь себя полностью парализованным, не в состоянии пошевелиться. Самым ужасным в этот момент является ощущение присутствие экзистенциального зла, стремящегося разорвать твою душу. В те дни, в состоянии сильнейшего эмоционального потрясения я писал свое произведение в полной темноте, наблюдая, как ветви деревьев за окном настойчиво скребутся в окна моей спальни.

– Тот поток новостей, который ты читаешь каждый день, убийства, катастрофы, преступления – это все создаю я, и я хочу, чтобы ты писал для меня.

В воздухе повисла тишина, нарушаемая лишь стуком пульсирующей крови в моих висках.

Я не могу назвать себя человеком высоких моральных принципов. Может быть я был когда-то внимательным, отзывчивым по отношению к другим людям, но определенно не сейчас. Сейчас я живой труп, выполняющий запрограммированные однообразные действия день ото дня, не интересующийся ничем, что происходит вокруг. Я не люблю людей, они мне не интересны совершенно. Я бы даже сказал, что интереса для меня сейчас не представляет ровным счетом ничего в этой жизни. Однако, я по профессиональной привычке, решился на небольшую дерзость.

– Я могу отказаться? – мой голос был как будто бы маленькую зверушку, собачку или белку наделили человеческим голосом.

Раздалось тихое шипение и завесу тьмы, скрывающую лицо незнакомца, прорезал бледно-красный свет, усиливающийся с каждым ударом моего неистово бьющегося сердца. Ответа не последовало, но все было и так понятно без слов.

Через входную дверь моей маленькой квартиры мы попали прямиком ну улицу. По ту сторону двери было темно и жарко. Шел мелкий дождь, который слегка пощипывал кожу. Вдалеке возвышался силуэт исполинского многоэтажного здания, озаряемого вспышками голубоватых молний.

Думскролл двигался вперед медленной тяжелой поступью. При каждом его шаге густая грязь расползалась слизнем по сторонам, моментально засыхая и покрываясь сетью крупных трещин.

– Где мы? – Наконец промолвил я, уже немного оправившись от состояния шока. Мое любопытство нарастало с каждой минутой, проведенной с этим ужасающим гостем.

– В аду. – Коротко ответил тот.

Я сглотнул, ощутив чувство горечи в горле, по всей видимости от ядовитых испарений, просачивающихся сквозь отравленную почву.

Спустя полчаса мы наконец подошли к мрачному зданию, перед входом в которое на высоких флагштоках безвольно свисали знамена, раскрашенные в красный и черный цвет. Во всем, что окружало меня в том мире однозначно прослеживалась альтернативная реальность победившего фашизма в период Второй мировой войны, показанная писателями фантастами с максимальной ненавистью к самой идее. У меня же никаких эмоций на данный счет не было. В своем сознании я не ставил под сомнение, что я действительно нахожусь в аду или что ожидает меня впереди. Мне было все равно, моя голова и сердце были пусты в этот момент.

– Это твой кабинет. – Мы в большую и мрачную комнату, из стен которой торчали головы страшных существ, а глаза светились блеклым светом, заменяя светильники. В конце комнаты располагался огромный стол из резного дерева, ножками которого выступали настоящие человеческие руки, жилистые и длинные.

– Что мне нужно делать? – я подошел к деревянному креслу, спинка которого оканчивалась на уровне моих глаз и смакуя момент сел в него.

– Мне нужно, чтобы каждый день сердца людей пропитывались страхом при чтении новостей, которые будешь создавать ты. Чтобы новостная лента становилась источником кошмаров для них, но просыпаясь по утрам в поту первое, что они делали – это хватались за телефоны, дабы получить новые пугающие эмоции. Твои творения не должны покидать их сознания никогда. Я хочу, чтобы все стали рабами моих новостей так же, как ты стал рабом моих. Приступай.

Темная фигура Думскролла, сопровождаемая тяжелым стуком стальных сапог пропала в дверях моего кабинета. Я встал со своего трона и подошел к одному из огромных окон. Вдали, где-то совсем рядом с горизонтом виднелись очертания черных гор, окатываемые вспышками света голубовато-красных молний, вонзающихся в их вершины ежесекундно.

Позади меня раздались тяжелые шаги двух пар ног. Развернувшись, я увидел приближающиеся фигуры людей или существ, людей напоминавших. Мужчины были похожи друг на друга как две капли воды: грубые, как будто вытесанные из куска камня лица с крупными чертами лица, широкие подбородки и кожаные доспехи с головы до ног с длинными шпорами, на сапогах. Единственное, что различало их – того, кто стоял справа был ужасный рваный шрам, шедший ото лба до самого подбородка. По всей видимости это увечье повредило и глаз, поскольку он был абсолютно белый и буквально светился во тьме.

– Я Фобос, а это мой брат Деймос. – Сказал более симпатичный брат.

– Как спутники планеты Марс. – Я не выдержал и решил продемонстрировать свою эрудированность.

– Да, верно. Асафа Холл в 1877 году с помощью расчетов определил, что у Марса есть спутники, но поймать их в телескоп он не мог в течение двух недель. Мы дали ему точные координаты и время для проведения наблюдений, с условием, что взамен он назовет их нашими именами.

Я изобразил одновременно понимание и уважение, как к самому факту, так и к персонам, с кем имею честь общаться.

Фобос и Деймос были моими подчиненными. С ними можно было разговаривать хотя бы не так односложно, как с Думскроллом и меня это вполне устраивало. Я запросил у них все статьи, которые были написаны ими за последний месяц. Всю следующую неделю мой стол был завален папками, выделанными, по всей видимости человеческой кожей (разумеется, какую еще кожу могут использовать в аду). Я разложил все статьи по категориям: дорожные аварии, природные катастрофы, военные конфликты, несчастные случаи с детьми и домашними животными, военные конфликты, наркотики, коррупция, демонстрация богатства и другие. По прошествии недели я пришел к выводу, что все статьи были написаны по единому шаблону, менялись лишь только обстоятельства, количество жертв и место самого события. Прочитав пять статей про военные конфликты, шестую читать уже было не интересно, а текст был пресный и даже немного канцелярский. Думскролл не сказал конкретно, что он ожидает от процесса моей работы, четко обозначив лишь конечный результат и мне этого было достаточно.

В начале второй недели я обнаружил на своем рабочем месте комплект одежды, до боли напоминавшей ту, в которой ходили солдаты третьего рейха, все в тех же фантастических фильмах в мире победившего фашизма. Меня это очередной раз заставило задуматься о первопричинах появления моды в германии 30х годов прошлого века. Последними я натянул на себя высокие сапоги из черной полированной кожи и взял в руки фуражку, имеющую очень высокий околыш. На кокарде располагалась железная или серебряная эмблема с выпирающими латинскими буквами PPD. Я подошел к старому зеркалу в человеческий рост и вытянулся по стойке смирно, гулко ударив каблуками.

«Отвратительно». – С горькой иронией подумал я про себя.

– Господин ожидает вас у себя. – Именно в этом положении Деймос застал меня. Я постарался не задерживать на нем свой взгляд, поскольку вид его ужасного шрама вызывал только омерзение. Демонстративно откашлявшись с тонкую кожаную перчатку (надеюсь хоть она не сделана из человеческой кожа), я быстрым уверенным шагом последовал за ним.

Мы долго шли по темному коридору, сочетающему в себе советский и американские стили ар-деко с попадающимися иногда вкраплениями готики. Винтовая лестница на 3 этажа наверх и еще один коридор – еще более мрачный, на этот раз берущий свои истоки из раннего средневековья. Мы шли еще минут 10 пока, наконец, не подошли к огромной, как, впрочем, и все в этом устрашающем здании двери, старой как история противостояния сил добра и зла. Я остановился как вкопанный, высоко задрав голову, так что фуражка начала сползать к затылку. Над дверью зловеще нависал позеленевший от старости герб, с теми же буквами PPD, с двух сторон от которых, преклонив колени были высечены фигуры чертей с огромными загнутыми назад рогами.

– Деймос… – я тихо окликнул своего подчиненного. В первый раз я так долго вглядывался в его обезображенное лицо, ища в себе силы для того, чтоыб задать вопрос. – Что значат эти буквы?

Деймос сделал шаг навстречу мне, приблизившись на расстояние вытянутой руки от чего мое сердце прижалось к ребрам, примыкающим к позвоночнику. В его белесом глазе я увидел тонкий контур зрачка и собственное отражение – глупого мальчика, играющего в игры, страшных последствий которых он даже не может себе вообразить.

– Primum post diaboli. – зловещим шёпотом проговорил он, как будто опасаясь, что может быть услышан. – Первый после дьявола.

Он вновь повернулся к двери, но я, не отдавая отчета своим действиям, схватил его за огромную руку чуть выше локтя. Он бросил свой взгляд на мою руку (в этом взгляде было желание переломать мне все пальцы, я почувствовал это), а потом на меня.

– Что это за место? – Первый раз за неделю нахождения здесь наконец спросил я.

– Это кузница хаоса, – к тембру его голоса добавились ноты яростного нетерпения, – здесь мы создаем то, что должно повергать людей в ужас и вести их, – он поправился, – вас не неминуемому падению в пучину ужаса. Вы это называете НОВОСТИ. А лорд… – опять замялся, по всей видимости вспоминая, – Думскролл – это потомок древнейшего рода, происходившего от Агареса и славившего своей мудростью и умением убеждать. Как ты видишь, – показал невидящим глазом в сторону монограммы, – он один из самых могущественных владык в нашем царстве.

Пройдя внутрь зала я ожидал увидеть огромный средневековый зал с готическими сводами и факелами, висящими по стенам, огромный трон, состоящий из человеческих костей и самого Думскролла, поджаривающего на медленном огне очередного бедолагу. Однако, моим ожиданиям не суждено было оправдаться. Кабинет был действительно огромный, но это был именно кабинет, точь-в-точь как мой, но больше в несколько раз. Высоко под потолком висела люстра из горного хрусталя. Света было не так много, но существенно больше, чем в моем кабинете, тускло освещаемом глазами монстров, торчащими из стены. Его рабочее место также находилось в противоположном конце комнаты, похожий огромный стол из массива черного дерева. Однако, в глаза бросалось не это мефистофельское убранство, а огромный барельеф во всю стену, располагавшийся прямо за спиной темного лорда. Это было древнее изображение из хроник ада, повествующее о кровавой битве между силами добра и зла. В верхней части его были запечатлены облака, с которых словно орлы, широко расправив крылья вниз пикировали ангелы, облаченные в блестящие доспехи. Подлетая вниз, на испещренную язвами лавовых жерл землю, они вступали в битву с отвратительными чудовищами. Повсюду лежали растерзанные тела и перья, покрытые следами крови. В левой части стены был изображен огромный камень, на котором восседал демон, держащий в руке свиток. В отличие от других участников батальной сцены, его вид был спокойный, можно даже сказать расслабленный. Согнув одну ногу в колене, он облокотил на нее руку со свитком и спокойным, где-то даже умиротворяющим взглядом сверху вниз смотрел на ангела, безвольно повисшего на руках своих братьев, в то время как вокруг уже бушувала целая армия нечисти. По всей видимости это и был Агарес, могущественный предок Думскролла.

Деймос быстрым шагом прошел в кабинет и быстро склонив свое колено перед Лордом тьмы поднялся. Меня никто не знакомил с дьявольским этикетом, поэтому я только лишь, мотнул головой вперед, словно неведомая сила отвесила мне подзатыльник.

Лорд ждал нас. В отличие от нашей первой встречи, где он скорее выглядел как зловещий путник, сейчас он находился в обличье не менее зловещего рыцаря. Массивный, под стать размеру его головы шлем с прорезью для глаз. Латный доспех того же матово-черно цвета и составные с древней вязью рыцарские перчатки на руках. Но почему-то именно в этот момент, когда мое сердце вновь опутал страх и как и во время нашей первой встречи, в моей голове молнией пронеслась цепочка мыслей о том, что значит и сам Думскролл имеет в своем гардеробе несколько наборов костюмов, а следовательно, как и сегодня утром, стоит перед зеркалом, разглядывая, ровно ли на нем сидит шляпа. В обычных условиях, эта мысль вызвала бы у меня истерических хохот, но в данный момент я был слишком напуган для того, чтобы менять свое угнетенное настроение на хоть сколько-нибудь веселое.

Думскролл молчал, ритмично ударяя закованным в доспех пальцем по грубой поверхности стола.

Наконец до меня дошло осознание этой сцены – первый отчет нового сотрудника перед своим руководством. «Работа никогда не меняется» – пролетела у меня в голове крылатая фраза («War never changes»). Я сжал свои ягодицы с такой силой, что волна онемения пробежала по задней поверхности бедер, после чего сделал три шага вперед.

Это для меня была типичная ситуация – лаконично излагать мысли по результатам собственных наблюдений в рабочей обстановке. Наверное, это была одна из причин, почему я всегда не любил свою работу и еще больше не любил себя – не знал, как быть другим, не мог меняться, не мог заставлять себя делать что-то, что не является моим. Наверное, для большинства это было бы благословением, иметь дар оставаться собой при любых обстоятельствах, но только не в моем случае. Именно тот человек, которым я видел себя со стороны был мне глубоко противен, но меняться я даже не собирался. Затем я часто думал по поводу причин, по которой в данной ситуации оказался именно я и все больше и больше убеждался, что как раз такой человек и нужен был этим исчадьям.

Я коротко без лишних слов изложил, чем я занимался всю эту неделю, на что именно я обращал внимание и почему именно этим вещам придавал особую важность, затем, стал перечислять шаг-за-шагом каждый аспект, на который обращал внимание и почему. Выводы мои были сыры на тот момент, но все, как ни банально сводилось к тому, что их студия новостей в течение долгого времени работала по шаблону, который копировала из мира людей. Делали они это нельзя сказать, что плохо, но при этом без какого-либо энтузиазма. Здесь лучше всего подходит выражение из мира людей «работали работу», то есть делали, что им говорили делать, не понимая, какого именно результата они хотят добиться и что именно они должны делать в краткосрочной и среднесрочной перспективе, чтобы к этой цели прийти.

Я завершил свое повествование словами вполне свойственными для меня словами о том, что в целом общее понимание о том, что происходит есть, а также более-менее понятно, что с этим делать, но для того, чтобы показать хоть какой-то результат, может потребоваться немало времени. Стандартный набор слов, его можно использовать практически при любых обстоятельствах и посыл всегда один и тот же: «Я что-то сделал, но сделал я именно то, что нужно, я сказать не могу, поскольку на самом деле не особо разбираюсь в том, что я делаю, поэтому мне нужно время, понять вообще сработает мой метод интуитивных предположений или нет. Но если нет, то, во-первых, было дано мало времени, а во-вторых, я предупреждал, что в вашей ситуации результат будет совершенно непредсказуем».

Думскролл за все это время не проронил ни слова. Закончив свой доклад, я обнаружил с удивлением для самого себя, что дышал ровно, и пульсация моей крови не стремилась разорвать на части вены, по которой текла. Можно сказать, что я был спокоен, за исключением того момента, что находился я в аду. Лорд со скрежетом отодвинул свое кресло-трон и медленными, сокрушающими каменный пол шагами направился в мою сторону. В целом, если предположить, что такая ситуация происходит на Земле, в любом из офисов, то можно предполагать, что с девяносто процентной вероятностью тебя похвалят за инициативность, самостоятельность, аналитический склад ума, да и в целом за проделанную работу. Но какую именно обратную связь по результатам своей работы я получу в ближайшую минуту каких-либо представлений я совершенно не имел.

Думскролл подошел ко мне на расстоянии его вытянутой руки. По мере того как подчиненный все больше проводит времени со своим начальником, он начинает подмечать какие-то тонкости, свидетельствующие о том, какого результата ему стоит ожидать. Легкое движение мимических мышц, положение головы, направленность взгляда, руки, дыхание. Со временем начинаешь подсознательно считывать каждый сигнал, пропуская его через собственный мозг с тем, чтобы уже в следующую секунду понимать, как вести себя самого. С Лордом тьмы все было намного проще для меня в тот момент – если его глаза светятся словно затухающие огоньки – все нормально, но если они полыхают пламенем, то дела разворачиваются совсем нехорошим образом. Мне повезло, на этот раз огонь его глаз практически угас, поэтому я мог рассчитывать на благосклонность.

Он протянул мне руку в латной перчатке. Секунду промешкавшись я протянул свою в ответ. Мои ожидания обманули меня в очередной раз – его рукопожатие было сильным, но не костоломным, как того можно было ожидать.

– Люди уже многие столетия строят ад из места, в котором живут и жизни их камнем несутся по наклонной в сторону адского пламени, но я хочу, чтобы в своем падении они уже начали гореть от ужаса, осознавая, что обратно им уже не вернуться никогда.

В этот момент я ощутил сначала жар, а потом нестерпимую обжигающую боль в том месте, где его средний палец прикасался к моей ладони. Я закричал неестественно громко даже для самого себя скорее от неожиданности, нежели от самой боли. Вырвать руку было бесполезно – она была словно залита в бетон. Наконец он отпустил ее. Сделав два шага назад, я упал. Тонкая кожаная перчатка в том месте прогорела и в нос мне ударил неприятный запах подпаленных волос и собственной кожи. На поверхности моей руки пунцово вздулись три буквы PPD.

Пока я шел по направлению к выходу из ада, противный мелкий дождь полностью пропитал мою человеческую одежду, которая неприятно начала липнуть к коже и натирать ее. В воздухе повис ощутимый запах серы, источаемый, казалось бы, каждым предметом в этом мире. Еще в мой первый рабочий день Фобос соблаговолил показать мне дорогу к выходу из преисподней, поэтому сейчас я был, как мне казалось, совершенно один в этой части подземного мира. Я добрел до старого дерева, именно такого, на котором обычно изображают висельников в страшных книжках и дернул единственную ветвь, подходящую под хват моей ладони. Грохот каменных глыб ознаменовал собой появление портала с узкой деревянной дверью, обитой проржавевшими дверными накладками. Я не без труда открыл дверь и передо мной предстала прихожая моей унылой холостяцкой берлоги.

Я сразу побежал в душ, на ходу сбрасывая свою одежду. Хотелось скорее смыть с себя все запахи того мира, испарения отравленной земли, избавиться от того липкого ощущения, которое сопровождало меня каждый день.

Я зашел в ванну. Две потолочные лампы из четырех перестали гореть, хотя еще неделю назад горели все четыре. Я посмотрел на свое отражение в зеркале, и оно напугало меня. На меня смотрел другой человек – слегка ссутуленный, бледный, с сальными всклокоченными волосами. Свет ламп светил мне в затылок, поэтому тень от моего искривленного носа и надбровных дуг темной материей скрывала половину моего лица. Не хотел бы я столкнуться с таким человеком, возвращаясь домой в поздний час. При этом мое тело как будто стало выглядеть массивнее, хотя есть в эти дни я стал существенно меньше обычного. В попытке немного утихомирить растопыренные волосы, я провел мокрой ладонью по волосам. К моему ужасу, вся ладонь была покрыта волосами, как после линяющей собаки.

После душа ситуация с моими когда-то пышными волосами стала просто катастрофической. На своей голове у обнаружил целые острова опустынивания и после того, как пятиминутный ступор прошел, ко мне пришло осознание, что с волосами придется проститься окончательно. Спустя целы час мучений с триммером, а затем с бритвенным станком, я полностью избавился от волосяного покрова на голове. Учитывая почтенный возраст триммера и ничтожный уровень моей квалификации как парикмахера, это занятие полностью вымотало меня, к тому же мой вид стал еще менее привлекательным, поэтому спать я пошел абсолютно подавленным.

В течение следующих двух недель я работал над авторским стилем Фобоса и Деймоса. До моего появления в новостной студии ада они действовали практически самостоятельно, сами придумывая повестку, корректируя и редактируя друг друга. Безусловно, их можно похвалить как за их самостоятельность и инициативность, так и за неплохой уровень грамотности. Думскролл читал написанные братьями статьи и давал свои замечания и видение насчет написанного. В основном всегда обсуждения такого рода заканчивались разломанной мебелью и переломанными костями младших демонов, которые, тем не менее, срастались крайне быстро. Разговаривал я с ними много, но поскольку сообщать информацию словами не было их сильной стороной, говорил в основном я, задавая наводящие вопросы, продолжая мысли, выступая еще и интервьюером.

Первым, чем я решил заняться – это внести эмоции в готовящийся материал. Поскольку многие статьи были написаны словно под копирку, я стремился привнести эмоциональную составляющую, добавить образности и обозначить человеческую трагедию. Очеловечивание и персонализация трагедии заставляли душу рваться на части при прочтении. Кроме того, я требовал от своих новых подчиненных «следовать» за каждой историей, собирать информацию по тому, как развивались последующие события с участниками, если было какое-то небольшое событие. В случае, если у истории имелось продолжение с положительной развязкой, то от такого сюжета было принято отказываться, однако, в обратном случае, я, словно бойцовский пес максимально вытягивал чувства отвращения и ненависти. Поразительно, насколько люди, сами того не замечая делают из себя бездушных чудовищ всего лишь скармливая друг другу известия, окрашенные в темные цвета. Ведь это очевидно, что людская нервная система, как и любая система или орган человеческого организма, стремится экономить свою энергию и сохранять свою работоспособность. Именно поэтому чем больше негативных новостей ты скармливаешь человеку, тем слабее они стучат по струнам его сердца и тем безразличнее он реагирует на несчастье своих братьев. С другой стороны, ничто так не подстегивает интерес к новостным событиям как ожидание негативных новостей. Если ограничить человека в возможности чтения плохих новостей, то он скорее откажется от думскроллинга вообще, нежели с таким же упоением будет поглощать сладко-розовую писанину. В этом весь парадокс – человека тянет читать о катастрофах и разрушении дома соседа, потому что это также заложено в нас природой, новостные издания публикуют все больше плохих новостей в погоне за увеличением прибыли, а в итоге душа читателя попросту засыпает, потому что не может чутко реагировать не весь тот поток зла, происходящего в окружающем мире. И сейчас адская новостная студия даже выглядела местечковой газетенкой, упустившей правильный момент и стремящейся наверстать упущенное и догнать лидеров индустрии.

Наш авторский стиль существенно отличался от всего того что давали конкуренты, и уж тем более был на головы выше собственного творчества младших демонов. Это были новости, которые действительно интересно читать. С Фобосом и Деймосом работать было тяжело. Во-первых, учитывая их возраст, новые нейронные связи образовывались в их головах крайне неохотно, поэтому мне приходилось раз за разом повторять им одно и то же, исправлять одинаковые ошибки и терпеливо объяснять новую логику. И если в начале я считал их совершенно хладнокровными и непоколебимыми, то со временем, по всей видимости привыкнув ко мне, они начали показывать себя с иной стороны, давая волю своей естественной природе.

Так, однажды, на исходе первого месяца моей работы, когда, как мне казалось, притирка с новым коллективом была уже позади, на пустом месте между братьями возник спор, касающийся развития сюжета достаточно банальной новости, связанной с надвигающимся затоплением нескольких населенных пунктов. Как выяснилось, небывалые снегопады в этом году создали риск прорыва дамб сразу в нескольких городах по ходу течения реки в мире людей. При этом ответственным за строительство выступала одна и та же компания, которая предположительно растащила добрую половину средств, выделенных на ремонтные работы. Надвигался огромный скандал, а для нас это была прекрасная возможность взбудоражить сердца людей, очередной раз отметив как несправедливо устроено общество и что богатые забирают все становясь богаче, а бедные как были в нищете, так там и остаются, рискуя к тому же потерять и свои жилища. Отличный информационный повод, который можно было раскрутить в какую угодно сторону. Фобос настаивал, что необходимо смотреть именно в сторону сговора действующей власти и подрядчика по строительству дамбы, разматывая клубок их прошлого и выискивая криминальные корни, в то время как Деймос склонялся поднять вопрос возврате проекта отведения русла реки для орошения хлопковых полей и снижения ежегодных рисков затопления. Мысль Деймоса была интересней и имела потенциальные негативные последствия глобального масштаба, в случае, если правительство вернется к проекту, но направление мышления Фобоса было менее революционным и понятным с предсказуемой реакцией со стороны читающего новости населения. Казалось бы, ситуация была вполне прозаичной и ничто не предвещало беды. Тем не менее, в какой-то момент переключатель в голове Деймоса сработал. В тот момент оба стояли напротив моего стола, Фобос повернул свою голову в мою сторону, чтобы я, как третейский судья выразил свое мнение, вдруг, его обезображенный демон, изобразив в воздухе огромную дугу, приземлил свой здоровенный кулак ровно в ухо брату. В этот момент время как будто остановилось для меня. Я наблюдал, как голова Фобоса продолжила движение в сторону, подчиняясь внезапному импульсу, в то время как нос губы и щеки, размазывались по лицу, будто стремясь в противоположную сторону. Мне показалось, что голова младшего демона отделится от тела и полетит в стену как теннисный мячик, но к моему удивлению, он сделал два шага в сторону, потряс головой, будто пытаясь прогнать из головы глупую мысль и только после этого повернулся к брату. Ответ не заставил себя долго ждать. Как будто договорившись обмениваться ударами по очереди, Деймос источающий яростную решимость, получил еще более мощный удар прямо в самый центр своего лица. По всей видимости, осознав только в последний момент, что кулак возмездия находится в каких-то сантиметрах от его лица, он попытался отклониться назад, но было очень поздно. Раздался отвратительный хруст и без того некрасивый, но по крайней мере до недавнего времени прямой и широкий нос Деймоса приобрел вид клюва коршуна. Тот, как и брат несколькими мгновениями ранее, сделал два шага назад и, как будто оступившись, с грохотом дубового шкафа рухнул на пол. Я совершенно не ожидал такого развития событий и стоял словно окаменевший. По всей видимости, размен ударами лишь размял моих помощников, поскольку последующие боевые действия приобрели необычайный динамизм. Упав, Деймос сразу перекатился на живот и вскочил на ноги, но он уже был обречен пропустить следующую атаку, поскольку Фобос, моментально оценив ситуацию после первого удара, уже взял разгон. Словно разъяренный бык, Фобос снес с ног противника с такой силой, что у того ноги взмыли в воздух. Оба оказались на земле, продолжая наносить друг по другу удары страшной силы. В какой-то момент раздался звериный вой. Фобос, закинул назад голову и схватился за глаз – в этом мире нет правил в бою. Воспользовавшись моментом, Деймос, все лицо которого уже было в крови, сделал кувырок назад и оказался в боевой стойке, в то время как Фобос медленно поднимался, держась обеими руками за лицо в тщетных попытках вернуть упущенную в столь важные мгновения ориентацию в пространстве. Деймос, огонь ярости в глазах которого был заметен кратно больше залитого кровью лица и искривленного носа, словно тряпичную куклу швырнул еще не успевшего окончательно прийти в себя брата, который пролетев через полкомнаты врезался в каменную стену и мертвым грузом рухнул на пол. Безобразный демон тяжелыми шагами, сокрушая каменный пол каждым своим шагом, направился к Фобосу. Его кулаки вспыхнули ярким пламенем и только в этот момент, словно пламя растопило мое оцепенение, я понял, что пора принимать решительные действия.