Buch lesen: «Мистические истории услышанные в парной. Сезон 1»
Парни смеялись: «Во ты жару даешь
Не надоело тебе в бане потеть?»
Только не знала за окном молодежь,
Что там разборка не на жизнь, а на смерть.
На смерть!
Андрей Князев «Князь» сольный проект
«Любовь негодяя» трек «Пикник у бани» 2005
Предисловие.
Несомненно, любому человеку всегда есть, что рассказать. Да что там рассказать? Поведать в мемуарах. Не поверхностное прикосновение к своей истории, а то, что могло уйти вместе с ним, так никогда и не будучи услышанным. Те самые истории, которые и не всегда-то и рассказать можно. Но для того и есть старые друзья, которые могут выслушать при встрече, что там у тебя накопилось. И особенно это важно, если старые друзья собираются крайне редко. Скажем так, два-три раза в год. Тут уж можно и засидеться до утра, выслушивая того, кого знаешь всю жизнь. Для этого они, наверное, и придуманы? Старые друзья. А что за истории они могут рассказать? Да любые. Совершенно любые. Может частично и выдуманные, а может и полностью. Но они того стоят. Они, несомненно, бесценны, и чем их, историй больше, тем чаще вспоминаются те вечера, что проводили за прослушиванием историй.
Дядюшка – в миру Алексей, Сид – там же Семен, Святой – он же Ромка, Есентуки – Дима, Математик (Теоретик) – Жека, Фельдмаршал (Адмирал, Генерал, тут кому как нравится) – Николай. Они просто собирались, когда это получалось. К сожалению, не всегда встречались все одновременно. Жизнь, она не спрашивала их пожеланий. Раскидала на свое усмотрение. Но место, где проходили встречи имелось. Там, где родились и выросли. И оно ждало. Всегда ожидало их появления. Баня старая. Почти тридцать лет, но она еще постоит. Она бы сама рассказала много историй, если бы могла.
А они просто дурачились. Словно не хотели уходить из детства. Вернее из детства вышли уже давно, но умудрились оставить маленькую, им одним видимую дверцу, в которую, время от времени, проникали всей компанией на один-два дня. Проникали, чтобы просто почувствовать себя снова мальчишками из их общего непростого, но вместе с тем счастливого детства. Его уже нельзя было вернуть, но в него можно было вернуться.
Вы спросите за алкоголь? Не без этого. Но только, чтобы приоткрыть дверь.
И еще правила.
Правила, были введены кем-то когда-то из посетителей, но не были строго обязательны к исполнению. Они были уже традицией. Без них уже никак, там, в бане.
Из первого следует обращаться друг к другу в бане только по второму имени – погонялу, иначе сто целковых в общую копилку вынь да полож. На следующий помывочный день. Всего-то.
Из второго же следовало, что историю расскажет тот, кто вытянет короткую спичку. Вот вроде и все правила. Все честно и справедливо.
Что же является правдой, а что вымыслом в дальнейшем повествовании никому точно неизвестно. Истории – то из разных уст вылетели. Но добрая половина, несомненно, правда. Почему? Старые друзья выдумывать не будут. Если старый друг обманет, то какой он после этого друг? А дружбу, пронесенную из детства разрушить непросто. Так, что все правда. И не сомневайтесь.
История первая. История Математика. «Три дня в запасе».
Баня располагалась на берегу реки, метрах в сорока на небольшом искусственном возвышении. И, несмотря на это, время от времени весной ее затопляло при сильном наводнении. Они расположились в предбаннике. Предбанник! Место, где истории обретали слушателей. Он, конечно, не был большим и удобным, но за тот период, когда они тут собирались, больше пятнадцати лет, мы очень даже привыкли к этим размерам, и он нам казались наиболее уютным из всех возможных. Вероятно, даже предложите им сменить его на более удобный, некоторые бы еще задумались, стоит ли оно того.
Ширина предбанника не превышала полутора метров, но если вычесть ещё и скамейку, стоящую вдоль правой стены, то места было совсем мало, поэтому часть компании расположились на невысоких одноместных скамейках друг напротив друга с теми, кто сидел на скамейках. Их было шестеро.
Уже успели два раза попариться и искупаться. Немного выпили и Ессентуки сказал.
– Наверное, пришло время прослушать захватывающую историю?
Он вытащил из кармана спички, перемешал их и зажал между большим и указательным пальцем.
– Тянем.
Первым начал Святой. В задумчивости глядя на спички, будто от его выбора зависело, что-то неимоверно важное, и расчесывая подбородок, замер.
– Коля «Ipu» унес, – продекларировал нашу общую шутку Ессентуки.
– Коля – наглый, – послышалось со стороны.
Святой улыбнулся и вытащил спичку.
– Длинная, – сказал он и продемонстрировал.
– Чо то, Роман, залагал?– Дядюшка осекся, – сто рублей с меня.
Вторым тянул дядюшка.
– Аналогично.
Он продемонстрировал всем свою длинную спичку.
Теоретик тянул третьим.
– Моя очередь, – сказал он с задержкой и показал всем короткую спичку.
– О чём будет рассказ? – спросил Ессентуки.
– Мой рассказ будет про отца, – ответил Теоретик.
Все взяли по баночке пива и по возможности удобно устроились в ожидании рассказа. Послышалось шипение открывающихся банок.
– Вот тварь, – послышался громкий шлепок, и Сид убил одинокого комара, которому удалось прорваться и укусить страдальца, – я же дальше всех от двери сижу!
Теоретик прокашлялся, сделал глоток пива я начал вести монолог.
***
Звонок.
Снова звонок.
Телефон завибрировал. Не громкий шум наполнил тишину класса. Я подошёл и нажал кнопку звука. Телефон продолжал звонить, но уже в тишине. Я посмотрел на часы, висящие над школьной доской. Две минуты до конца урока. Контрольная подходила к концу.
– Ну что седьмой «А», пора сдавать тетради.
Я стал проходить между рядами, собирать тетради с работами учеников.
Один из них поднял руку и спросил.
– Можно на перемене ещё немножко дописать?
– До пяти минут разрешаю.
Зазвенел звонок. Ребята стали вставать, собирать свои принадлежности и уходить. Осталось два ученика, которые дописывали.
– Напоминаю, что только пять минут, – сказал я.
Телефон снова завибрировал. Перемена. Могу взять.
Я подошел к столу и взял телефон в руку. На экране не было номера. Странно. Телефон звонил. Символ зелёной трубки подпрыгивал, указывая направление поднятия звонка. Вместо номера были чёрточки. Меня это насторожило. Обычно, если телефон не известен, высвечивается надпись «неизвестный номер», а вот такого я еще не видел.
Я поднял трубку.
– Алло.
В телефоне послышались несколько щелчков, а затем до боли знакомый голос мне сказал.
– Папа умер.
Я замер, это было похоже на розыгрыш. Голос мне был знаком, но я не мог вспомнить, кому он принадлежит.
– Как? Когда?
Я хотел ещё спросить что-то, но в горле встал комок.
– Сегодня. Его сбила машина. Приезжай.
– А ты приедешь?
– Я уже здесь.
В трубке послышались гудки.
«Скорее всего, это звонил Семён», – подумал я, брат.
Я смотрел на экран и понимал, что я не могу сейчас перезвонить, потому что номер был не определён. Но я всё равно попробовал, нажав на символ звонка, но в телефоне не осталось информации об этом звонке. Телефон показывал, что последним звонком был вчерашний разговор с супругой.
Очень подозрительно, наверное, какая-то программная ошибка. Я присел за стол, меня как будто облили водой прямо перед классом. Я посмотрел на ребят, которые оставались на перемене. Они уже собирались. В дверь стал входить следующий класс. Скоро звонок на урок.
У меня остался ещё один урок и дополнительное занятие.
Мне надо ехать.
Ехать далеко почти 700 км, где-то около возьми часов в дороге, может быть даже больше. Я уже не помню, как отвёл последний урок, но с дополнительных занятий детей отпустил. Я помню, как пришёл к ответственному за составление расписания, и сказал, что случилось, чтобы она внесла изменения. Я сказал, что сейчас пойду, напишу заявление на четверг и пятницу, а затем два выходных, времени должно хватить.
Завуч по расписанию Антонина Михайловна сказала, что сочувствует и пожелала удачной дороги.
Предстояло ехать половину дороги ночью. Я выехал около четырех вечера. Была поздняя осень, и около девяти уже было темно. Дорога, несмотря на то, что была ещё среда, была заполнена. Встречный поток тоже был большой, поэтому пары постоянно слепили меня. Оставалось ещё ехать около трех часов, когда я заехал на заправку. Я помню, что я залил там полный бак, купил что-то перекусить и энергетик, и снова отправился в путь.
Знаете с самого начала, как только я сел в машину, я отключился от своих повседневных забот. У меня была одна только единственная мысль, конечно же, связанная с отцом. Она билась у меня в голове и возможно из-за неё дорога показался мне короче. Я постоянно думал о том его больше не увижу и что мне не хватило времени узнать о нём что-то такое, что он мог мне ещё рассказать и кроме него никто не мог. Последнее время, приезжая к отцу, я часто его просил рассказать о его детстве, о чём-то интересном, что происходило с ним в жизни. Он немного рассказывал, но иногда рассказывал. Пока я был не с ним, не дома, я думал, о чём же ещё спросить. И вот теперь спросить больше было ни у кого. Это меня приводило в какой-то ступор. Сознание это понимало, но сердце отказалась принимать эту информацию. Всё это уже произошло, я пытался откинуть эти мысли. Подумать о чем-нибудь другом не получалось. За окном была уже кромешная темнота. На дороге стало заметно меньше машин, ехать стало спокойнее. Асфальт без выбоин. Можно сказать, что ехать одно удовольствие, если бы не одно но, я ехал хоронить отца. Очередной знак населенного пункта был синим, можно не снижать скорость. Дорога проходила в полукилометре от деревни. На единственной остановке общественного транспорта стоял автомобиль такси на аварийке. Я обратил внимание, что у неё спущено колесо и нет водителя. На заднем сидении сидело два человека. «Может быть, им нужна помощь», – подумал я и притормозил. На той скорости, с которой я двигался, я пролетел метров триста и на обочине припарковался. Сдал задом и подошел к машине. Заглянув в открытое окно водительской двери, я спросил.
– Вам помощь не требуется, что-нибудь случилось?
На заднем сидении сидела девушка, а рядом с ней, облокотившись головой о стекло и завернувшись в темное одеяло, как мне показалось, спал молодой человек, но он как-то странно дёргался во сне. Я подумал, что наркоман, но не стал задавать вопросов по этому поводу.
– У нас колесо спустило, – ответила девушка, – водитель пошёл в деревню, у него домкрат не работает, как оказалось. Я посмотрел через крышу машины в сторону населенного пункта, видневшегося недалеко от дороги. Ни одного фонаря, ни одного света в окнах. Почему-то я думал, что в этой деревне давно уже никто не живёт.
– А давно он ушёл?
– Да уже как минут десять. У вас есть домкрат?
– Есть, – сказал я, но тут же подумал, что тороплюсь, с другой стороны хотелось бы помочь этим людям.
– Я подожду пять минут, – сказал я, – я просто очень сильно тороплюсь. Может быть водитель успеет подойти.
Отойдя от машины на пару шагов, я стал всматриваться в темноту, ожидая прихода водителя такси. Мимо нас, в направлении, противоположном нашему проехал автомобиль. Он немного сбавил скорость, может водитель решался предложить помощь, а может показалось. Я обернулся. В темноте было не разобрать, но он был такой ж марки, что и мой. Даже модель та же самая.
Всматриваясь в темноту, краем глаза я заметил, что молодой человек опять сильно задергался. Девушка обняла его и стала успокаивать. Прошло минут пять семь. Мне нужно было ехать. Тогда я решил все же помочь этим людям, и вытащив из машины домкрат, поднес к их машине.
– Девушка, я оставлю вам домкрат, мне просто, правда, очень нужно ехать. Надеюсь, что у меня колёса не спустят.
Если спустит, то мне тоже придется как-то выходить из этой ситуации.
– Вы не дождётесь?
– Я не успеваю. Знаете, я оставлю его рядом со спущенным колесом. Думаю, в этой деревне водитель всё равно ничего не найдет.
– Может быть, вы оставите телефон, а потом водитель с вами созвониться и передаст вам домкрат каким-то образом.
– Сомневаюсь, что мы где-то поблизости живём, поэтому ничего страшного, если он останется у вашего водителя, но если хотите, запишите.
Она достала из сумки свой телефон, листочек не нашла, но достала салфетку, на которой написала Дмитрий и номер.
Я попрощался сел в машину и поехал.
И снова дорога те же самые мысли как я себя поведу, когда увижу отца, я не знал. Оставалась ещё пара часов в дороге, оставшаяся часть была намного хуже, чем вся предыдущая. Сотня километров грунтовки, и сейчас, поздней осенью, она была просто убита лесовозами. Даже на своих пятнадцатидюймовых колесах ехать было неприятно, и скорость больше шестидесяти давала шанс не доехать. Эти сто километров я знал наизусть, каждый поворот, практически каждый знак, я знал, где участке лучше немного притопить, знал где лучше заранее сбросить скорость, потому что большие ямы. Много раз я здесь ездил самого детства с отцом. Потом самостоятельно, стараясь каждые пару месяцев съездить домой в гости, и вот теперь я последний раз ехал, чтобы увидеть отца и похоронить.
Я начал вспоминать, когда я был последний раз дома. В конце августа, как раз перед началом занятий в школе. Если не ошибаюсь, то я уехал двадцать четвертого в воскресенье. За день до этого мы были с отцом на рыбалке. И этого больше не повторится, снова появилась такая мысль у меня. Горло сжималось от желание заплакать, даже не заплакать, а просто зареветь.
Да что это меняет!?
Кому предъявить претензии? Господу создателю?
Странная ситуация, если он всё-таки существует. Предположим, накажет он кого-то, кто нагрешил, закончит его земной путь. Но этим он наказывают всех его родственников, ближайших. А если среди них есть кто-то, кто абсолютно не грешен, совершенно чист перед ним. Он тоже наказан? Конечно, я себя не считал таким. Просто вот такие мысли бродили у меня в голове.
Я проехал мимо незаметного с дороги ответвления. Его было сложно заметить, пролетая мимо, а ночью мог заметить только тот, кто знал, что оно там есть. Я знал это. Укутавшись ветками нависших деревьев, из темноты на меня смотрел лесная дорога, путь до озера. «Кривое» озеро. Сколько же раз мы были здесь? Наверное, не сосчитать. Я остановился и вышел из машины. На всякий случай включил аварийную сигнализацию. Эти последние полчаса на дороге мне не встретилась ни одна машина, я почти уверен, что за оставшиеся двадцать километров никого больше не встречу. Я встал перед входом в импровизированный, образованный свисающими ветками берез, осин и елей тоннель. Высокие деревья шелестели надо мной остатками листьев и хвоёй. Идти до озера сейчас я не собирался. Пешком дорога заняла бы около двадцати минут, а на моей машине тогда не проехать. Я просто стоял и вспоминал о том, уже никогда повторится. Самое обидное, что НИКОГДА! Это не тот случай, когда можно позвонить и сказать: «Блин, пацаны, я в этом году никак не могу приехать на ежегодную рыбалку. Извините, в следующем году». НИКОГДА!
Когда-то здесь была гать, которая вела к озеру. По ней можно было проехать на машине с высокой посадкой, как на легковой, так и на грузовой. Потом она перестала быть необходимой, про неё забыли, она гнила, пока не превратилась в труху. Теперь о ней напоминали только скрутки толстой железной проволоки, торчащие то там, то здесь из земли. Сначала дорога была довольна ровной, а перед самым озером резко уходила вниз. На машине нельзя было добраться до берега, только пешком. Я здесь был обычно с отцом в детстве на машине, позже, уже подростками на мопеде с друзьями.
Наверное, я бы с удовольствием прошёлся туда прямо до озера, послушал бы его тишину, полюбовался бы ночным пейзажем, но не сейчас, позже. Сейчас у меня другая задача. Я мысленно попрощаться с озером, сел в машину и двинулся в сторону родной деревни.
И вот закончилась эта бесконечная дорога, я въехал в деревню. Машина зашуршала по асфальту под гору. Сколько раз я здесь был, но каждый раз одно и то же чувства, его не описать словами. Чувство того, что я часть этого места, если меня нет здесь, то остается какая-то пустота. Я свернул на дорогу, ведущую к дому, проехал вдоль реки, не торопясь, наслаждаясь каждым моментом, если конечно можно было так думать в моей ситуации.
Но нет, я должен остановиться, пара минут уже ничего не решает. Я уже здесь, я уже дома. Заглушив машину, я вышел на улицу. Между песчаной деревенской дорогой и речкой было метров двадцать, заросших высокой травой. Мало кто косит траву на сено теперь. В то время, когда я был ребенком, найти нескошенный участок было проблематично.
Несмотря на то, что трава была обильно покрыта росой, я, раздвигая ее руками, двинулся к речке. Штаны тут же промокли, ну и черт с ними, высохнут. На противоположном берегу шумели высокие ели, высоко над ними на безоблачном тёмном небе висела луна. Чёрные воды реки медленно текли мимо меня. Чувство ностальгии настолько окутало, что я забыл причину приезда. Я вдохнул холодный воздух, вспомнил отрывок из стихотворения:
«…
По той берёзе люди часто
Село дорогу применяли.
Вот там было наше счастье,
Но мы его не замечали».
Я уже не помню, где прочитал это стихотворение, но сразу вспомнил берёзу, стоящую прямо у дороги километрах в трех от села. Я не знаю, почему её не срубали дорожные службы, все остальные деревья были срублены метров на пять по обе стороны от дороги, и вправо, и влево, но эту березу не трогали. Однажды она рухнула, но я её до сих пор помню. Уверен ни один я.
Когда я первый раз прочитал это стихотворение, то вспомнил её. Последняя фраза о счастье на самом деле воспринимается серьезно только будучи взрослым. В возрасте ребёнка ты не понимаешь этого.
Я ещё раз грустно вздохнул, мысленно поздоровался с лесом и рекой, попросил прощения, что не могу остаться подольше, сел в машину и проехал оставшиеся триста метров до дома.
Наш дом стоял на небольшой горе. Увидев, что около крыльца стоит машина отца я не стал подниматься, а заглушил свою внизу. Взяв с торпеды телефон и допив остатки энергетика, я стал пешком двигаться в гору. Окна в доме не горели, значит мама с братом спят. У меня не было ключа, тем более что дверь закрывалась на крючок изнутри, придётся стучать или звонить. Немного постояв на горе, любуюсь ночным пейзажем, я громко постучал в дверь. От входной двери до двери в сам дом было приличное расстояние, поэтому нужно стучать было громко. Я подождал пару минут, было тихо, затем я увидел, что в комнате загорелся свет. Послышался скрип открывающейся двери на кухню, затем кто-то прошёл к входной двери. Металлический звук открывающегося крючка и дверь со скрипом открылась.
– Женя? – мама явно Была удивлена.
– Да мам, я приехал.
– Почему ты не предупредил? Я тебя не ждала, заходи, – такое чувство, что она не понимает, что происходит.
– Мне Сема позвонил, сказал, что надо ехать.
– Сёма?
– Да, он здесь?
– Нет, его нет, что он должен был тоже приехать?
Я не понял что происходит, я был уверен, что мне позвонил брат, но теперь я понял, что это не так.
Закрыв дверь на крючок с обратной стороны, я прошел за мамой в дом. В доме было тепло, видимо недавно топили печь.
– Мама, мне Сёма позвонил, сказал, что надо приезжать, умер отец.
– Как?
Она присела на стул.
– Как умер?
– Он в комнате спит.
Теперь была моя очередь удивляться. Я даже не знал, что сказать дальше.
– Он спит?
Я не поверил, и так, не снимая обуви, прошёл в комнату отца.
– Папа ты здесь?
Он зашевелился на кровати и приподнялся.
– Привет, сынок.
Он встал, протянул мне руку, а я его обнял.
У меня было странное, непонятное чувство. Это был какой-то розыгрыш со звонком? Кто-то пошутил, и должен поплатиться за это.
– А ты чего так неожиданно приехал. У вас что, каникулы в школе?
– Да нет, получилось так.
Честно говоря, я не знал, как сказать ему о причине моего приезда.
– Будешь кушать – спросила мама.
– Да не, мама, не хочу.
– Наверное, надо мной кто-то пошутил, – сказал я.
– Давайте ляжем спать, а утром поговорим.
– Хорошо, – сказала мама, – ложись на диван.
Все разошлись по кроватям, а я ещё долго не мог уснуть. Я услышал, как захрапел отец, я был очень рад, что он дома и что он жив.
Со спутанными мыслями я заснул.
Из объятий сна меня вывел запах свежей выпечки. Мама негромко что-то делала на кухне.
– Доброе утро, мам.
– Ну чего? Рассказывай, что у тебя там случилось?
– А папа где?
– Чего-то в машине ковыряется.
– Мам, мне позвонили вчера, что отец попал в аварию и погиб. Я был уверен, что это Сёма.
– А получается что не он?
– Он мне сказал, что он здесь. Наверное, это был розыгрыш, дурацкий-дурацкий розыгрыш. Пойду с отцом пообщаюсь.
Я вышел на улицу. Около открытого капота «Нивы» стоял отец.
– Что там случилось у тебя? – спросил он.
–– Пап, глупость полная, мне позвонили и сказали, что ты попал в аварию, вот я и приехал. Наверное, это кто-то так жестоко разыграл.
– Скорее всего, я уже неделю никуда не езжу.
– А что случилось?
– ШРУС рассыпался. Сегодня планирую поменять, – он показал рукой на пассажирское сиденье, где лежали две новых коробки.
– Я помогу, у меня теперь три дня свободных, в воскресенье я уеду.
Я решил, что нужно позвонить брату, спросить всё-таки, причастен ли каким-то образом он к вчерашнему звонку. Он ответил сразу.
–Здорово!
– Привет, ты мне вчера не звонил?
– Не звонил, а что случилось?
– Да нет, ничего. Так, какой-то непонятный номер прошел, неопределенный.
– Я не звонил. А ты что мне звонишь сейчас, у тебя же сейчас уроки?
– Я в деревне.
– Деревня? Каникулы что ли?
– Да нет, так решил сорваться.
– Понятно. В следующий раз решишь сорваться, меня заранее предупреди. Я тоже с тобой сорвусь.
– Хорошо, договорились. Ладно, давай тогда, пока.
– Пока, звони, если пиво пить будешь, поговорим.
– Хорошо, пока.
Я повесил трубку.
Вдвоём на замену обоих ШРУСов у нас ушло почти три часа. Когда закончили, я спросил у отца, чем он планирует сегодня дальше заниматься.
– Не было никаких планов. Так по дому что-нибудь.
– Может, съездим на рыбалку, – спросил я.
– Сейчас рыба не клюет, если только по ручью поплавать, полУчить с острогой.
– Давай съездим ближе к вечеру, а завтра баню топим?
– Поехали.
Оставшееся время до семи вечера пролетело незаметно, мы убрали колотые дрова в сарай, я залез, поправил конёк на бане, потом собрали все необходимые принадлежности, лодку и, загрузившись в машину, поехали на рыбалку.
По лесной дороге с огромными ямами и лужами мы добрались до старого моста, по нему проехать было уже нельзя. Взяв рюкзаки с лодкой, острогу и всё остальное, мы пошли дальше, через полчаса были на месте. Довольно широкий лесной ручей, по которому мы планировали порыбачить, не был сильно глубоким, но в нем водилось довольно много форели.
– Ну что, по пятьдесят грамм? – спросил отец.
– А кто ж против?
Мы выпили, закусили.
– Кто лодку качает, а кто за дровами, – спросил я.
– Я за дровами, а ты пока лодку собирай.
Он взял топор ушёл в темноту.
И тут у меня снова зазвонил телефон, я глянул на часы. Восемь пятьдесят . Достав телефон из внутреннего кармана, я снова увидел непонятные черточки вместо номера.
– Опять?
Я поднял трубку.
– Я вас слушаю, – грубо сказал я.
– Так что ты приезжаешь? Тебя не отпустили с работы?
– Кто ты? – спросил я.
– Прикалываетесь? Если это шутка, то она очень несмешная.
В трубке раздалось короткое молчание.
– Жека, это я Семён. Ты приедешь?
– Что случилось, опять?
– Отец умер, ты же знаешь.
– Когда? – с сарказмом спросил я, но почувствовал что-то неладное.
– Вчера, я ночью приехал.
Я замолчал. Семён явно не шутил.
– Ты дома? – спросил я.
– Да. Завтра нужно забирать тело.
– Я тоже в деревне, – сказал я, – я на рыбалке с отцом.
В трубке послышались щелчки и она выключилась. Телефон сел.
Из кустов вышел отец с охапкой сушняка.
– Что с лодкой?
– Я не успел. Сейчас сделаю,– ответил Я.
Пока я качал лодку, отец развел костер, поставил на него котелок с водой и разложил на полиэтиленовом пакете небольшую закуску. Хлеб, два огурца. Открыл банку кильки в томатном соусе. Это было традицией, несмотря на то, что говорят «рыбу на рыбалку не берут». Он порезал головку лука на кольца и несколько кусочков колбасы. Когда закипела вода, отец насыпал туда горсточку заварки.
– Наверное, пора к столу, – сказал он, увидев, что я закончил приготовление лодки.
Мы сели, налили в крышки от старых термосов чай или ещё по стопочке.
– Ну как там у вас дела вообще? – спросил отец, – как дети?
– В целом всё в порядке, учатся, ходит на занятия.
– На Новый год приедете?
– Скорее всего, да, как получится.
– Что у вас нового? Как работа?
– А что у нас нового? У нас всё как всегда, – ответил отец, – работа есть, платят только немного, но нам хватает с мамой.
– Машина не часто ломается?
– Да чему в Ниве ломаться? Хорошая машина, долго ездит.
Мы разлили остатки водки, выпили. Закусили огурцами и рыбой. Доели все бутерброды, что осталось, собрали в рюкзак и повесили его на дерево. Всё равно возвращаться через это место. Плавали около двух часов. Было достаточно много воды в ручье, а вот рыбы встретили немного. В итоге, когда поехали домой, у нас была одна щука килограмма на полтора и три небольших форели. Небольшой улов.
Дома были около половины второго ночи. Поставив машину, мы решили разобрать всё завтра, и пошли спать.
Засыпая, я переваривал информацию, полученную сегодня по телефону. Мой брат говорил мне, что он в деревне. Это был он, несомненно. Что он врал, я не верил. И в такие сложные розыгрыши тоже. Значит, что-то происходит, что-то непонятное мне. Может быть это всё сон? Слишком это не похоже на него. Во всяком случае, я не помнил таких и реалистичных снов.
Я не мог позвонить на тот номер, который звонил мне, потому что он не высвечивался, но возможно он позвонит завтра снова, нужно было сформулировать вопросы, которые я могу задать ему. Я составлял вопросы. Во-первых, надо спросить, когда он приехал, не говорила ли мама, что я приезжал, во-вторых, подробно спросить о том, что если он утверждает, что отец погиб то как это всё произошло. Может быть, попросить дать трубку маме, а самому в это время находиться рядом с ней, если повезёт и брат позвонит, когда я буду дома. С этими мыслями я заснул.
Проснулся утром я раньше всех, на часах было ещё половина седьмого утра. Я вышел из дома и пошел на речку. Было зябко, всё-таки конец октября. Сегодня была уже пятница, у меня оставалось еще два дня, нужно чем-то заняться. Сегодня было бы неплохо пройтись по друзьям. Но это ближе к вечеру, когда они все будут дома.
Я вернулся на гору, мама уже встала, видимо я разбудил. Отец тоже поднялся.
– Ты что сегодня так рано?
– Это… Не спится что-то. Есть чем заняться?
– Давай разберем, сначала, вчерашний улов, лодку повесим сушиться, и вроде всё. Можно прицеп покрасить на тракторе, у меня краска есть, всё равно зимой испортиться может на морозе.
Какое-то время мы красили прицеп, я всё ждал, когда же зазвонит телефон. И он зазвонил. Чтобы не пропустить, я быстро снял перчатки и поднял трубку.
– Алло.
– Жек, мы сегодня поедем отца забирать с морга, приедешь?
– Я в деревне. Скажи мне, пожалуйста, когда ты приехал и какой сегодня число.
– Четверг, ответил Семён, 23 октября.
– Всё правильно.
– Ты трезвый? – спросил меня брат.
– Абсолютно, я нахожусь в деревне, сегодня четверг, 23 октября.
– Ты сейчас где?
– И я в деревне.
– Конкретно, где ты находишься? – спросил я брата.
– Курю на скамейке у крыльца.
Я выбежал из-за сарая и подбежал к крыльцу. Никого не было.
– Сёма я тоже на крыльце, нет, никого здесь нет.
– Жека, тебя очень плохо слышно, – голос в трубке начал затихать.
– Алло, алло, – закричал я в трубку.
Несколько не связанных между собой предлогов раздалось в трубке, затем речь снова затихла, связь оборвалась. Я посмотрел на телефон, чтобы проверить дату. Он показывал пятницу. Всё сходится.
Как же брат мог находиться у крыльца? Я его не видел?
– Что происходит вообще?
Подошёл отец. Он поставил остатки краски на скамейку и замочил кисточки в растворитель.
– Звонил то кто? Сёма?
– Да, – ответил я.
Я стал набирать его номер. Ну почему-то не мог с ним связаться.
– Попробуй позвонить с моего телефона ему, – предложил папа.
Он достал телефон и набрал Семёна. Тот почти сразу ответил.
– Сема, привет. С тобой хочет поговорить Женя.
Я взял телефон.
– Сем, привет, ты где?
– На работе.
– В Питере?
– А где ещё? Это что у тебя за странный вопрос. Выпил что ли?
– Да нет. Ты сюда не собираешься?
– А надо? В ближайшее время не собирался. Что-то случилось?
– Да какие-то глюки со мной происходят. Ладно, давай потом поговорим.
– Ладно, всё пока.
– Пока.
– У него всё нормально? – спросил отец.
– Да всё хорошо, – задумчиво ответил я.
– А у тебя?
– Какой сегодня день недели? – ответил вопросом на вопрос.
– Вторник, – ответил мне отец.
– Вторник 20 октября?
– Да вроде так. А что у тебя такой странный вопрос возник?
Я показал ему телефон.
– Может быть, он у тебя разбился? Ну, в смысле повредился.
– Может быть. Но вот здесь я не уверен. Пап, ты веришь, в перемещение во времени?
– Как-то нет. Почему у тебя такой странный вопрос?
Теперь у меня сложилось устойчивое чувство, что перемещение существует. Я уехал в среду, вчера мы были на рыбалке. Это был четверг, сегодня пятница, а мой отец говорит, что сегодня вторник. Значит, я приехал в понедельник. «Хрень» какая-то. Я, что, каким-то образом переместился на три дня назад, и что же, теперь в этом промежутке времени существует два меня? И возможно я могу позвонить сам себе. Могу попробовать объяснить самому себе тому, который сейчас где-то в школе ведет уроки?
– Ко скольки баню затопим? – спросил меня отец.
Я посмотрел на часы. 12:30. Хотя бы в этом мой телефон не врал.
– Обедать когда будем? – спросил я.
– У мамы, наверное, уже всё готово, можно сейчас.
– Я тогда схожу, натаскаю воды в баню и дров положу, а затопим попозже, ближе к вечеру.
– Хорошо.
Я спустился под гору, достал ключ из щели в бревне, и открыл баню. Она была довольно старая, но тепла хватало. Семён в прошлом году перебрал всю каменку, заварил отверстия в печи, что надо замазал глиной. В этом году мы планировали подрубить нижние венцы. «Так что ещё постоит», – подумал я.
Пока я носил воду и дрова, я размышлял.
Почему Семену невозможно было дозвониться? Это мне было непонятно.
Нужно был понять, могу ли я связаться с Семеном? Набрал его, хотя недавно это делал и не получилось. Дозвониться не смог со своего телефона.
Смог дозвониться с телефона отца и попал на Семёна, который сейчас в Питере, на работе во вторник.
