Buch lesen: «Обыкновенный человек»

I

Пахом был человеком вполне обычным. Во всём, за исключением имени. Был период в жизни, когда он комплексовал по этому поводу и даже пытался «переименоваться» в более привычного Павла. Но потом вдруг поменял своё мнение, решив, что редкое имя – это только плюс. Способствует запоминаемости. Ты не какой-нибудь там Сашка-Ванька, которых всюду как собак нерезаных. Никого больше с таким нет. Нормальное, в общем, имя. Вон, одного знакомого зовут Витольдом. Это б ещё ничего, так его жене приспичило сына Вильгельмом назвать. Вильгельм Витольдович Сидоров – нормально, ага. Вот уж что значит жизнь ребёнку испортить!

Доподлинно неизвестно, что побудило родителей назвать своего первенца Пахомом (точнее, Пахомием, как он значился во всех документах), но вырастили они сына вполне достойно – воспитанным, умным и даже почти здоровым. Окончил Пахом школу в родном Курске с одной четвёркой, да и поехал Москву покорять – поступать в ветеринарную академию. Не то чтоб он так жаждал быть ветврачом. Но приятель из его школы, на два года старше, там уже учился. По его рассказам, поступить не особо сложно, для учёбы тоже напрягаться лишний раз не приходится. Зато живешь в Москве, как белый человек. Ну и родители сошлись на том, что ветеринария – область весьма перспективная, развивается в стране в положительную сторону и вполне может дать сыну достойный заработок в будущем. Сдать вступительные экзамены для Пахома особого труда не составило (не соврал приятель-земляк), и переехал он в московские Кузьминки, общага номер 4.

Общежитие было старым, с коридорной системой: один туалет и кухня на двадцать с лишним комнат. Общий душ в подвале (большинство студентов туда вообще никогда не ходило). Вечерами почти каждый день по коридорам стоял шум и гам, дым коромыслом, гремели разборки, пьяные драки и прочие прелести. Содом ещё тот. Уже просто жить в такой обстановке было весьма сложно, а ещё и учиться – практически нереально.

Пахом умудрился быстро приобрести репутацию авторитетного малого. Каким образом – даже он сам не мог бы объяснить. Рулили в «четвёрке» разгильдяи-жлобы, которые ставили общагу на уши и постоянно пытались «застроить» всех, кто послабее да поробчее. Пахом жлобом не был. Однако присутствовало в нём какое-то сочетание солидности и неконфликтности. Возможно, именно это и позволило ему спустя короткое время добиться некоторого уважения, так что никто его не трогал. Напротив, даже за руку здоровались.

Вскоре Пахома знали и комендант, и председатель студсовета общежития, со всеми у него были хорошие отношения. Поэтому неудивительно, что через три месяца, подсуетившись, он переехал со второго этажа на первый. Первый этаж был «блатным»: тут жили тот самый председатель студсовета, семейные пары с детьми и ещё ряд «непростых» студентов. Пара комнат вообще пустовали, хотя на других этажах многие студенты теснились по четверо. Пахом перетащил в новое жилище ещё одного сокурсника, а когда тот после первого курса, сытый общажной жизнью по горло, свалил на съёмную квартиру, остался в одиночку.

Учился Пахом без фанатизма, но и без особой расхлябанности. В «актив» не лез, при этом был у преподавателей на хорошем счету. Показывал себя студентом рассудительным, неленивым, вдумчивым. Так что в целом имел зачётку, которую не стыдно предъявить хоть родителям, хоть экзаменаторам.

С женщинами до определённого времени особых отношений у него не было. То есть некоторые сокурсницы время от времени оказывались у него в постели, но во всех случаях это были дамы, которые ни в коем случае не претендовали на длительную связь, а тем более, упаси господи, на брак. Пахом считал, что длительные отношения с противоположным полом ни к чему хорошему не приводят и привести не могут.

Ситуация поменялась в середине четвёртого курса: он решил, что нужно «набирать солидность», а для этого нужна семья. Выбор Пахома пал на девочку Иру, с которой они познакомились в академской конюшне. Ирочка там держала свою лошадь. Девочка была спокойная, в меру симпатичная, училась на юридическом. Родители у неё были небедные, а жили в Подмосковье – с одной стороны, близко, если что случится, всегда помогут. С другой – не будут регулярно донимать. Поприглядывавшись месяца полтора, Пахом сделал предложение, получил согласие, весной сыграли свадьбу. Молодая супруга переехала в общежитие, по случаю чего Пахом выкинул из комнаты стандартные общажные сетчатые койки и где-то раздобыл диван. В скором времени к дивану добавился большой телевизор, вид у жилья получился уютный и вполне себе семейный.

Бессрочно заняв денег у родителей своих и жены, Пахом подсуетился и приобрёл квартиру в новом районе на стадии котлована. По срокам она должна была быть готова как раз к моменту окончания им академии. Строители, правда, опоздали на три месяца, но Пахом договорился с комендантом общежития и остался жить в своей комнате, пока не появилась возможность переселиться. Переехали в октябре. Ирочка к этому моменту была беременна на четвёртом месяце.

Закончил академию он без красного диплома, но так, что не стыдно. Однако, как только корочка оказалась в руках у нашего героя, Пахом заявил, что ветеринария ему не сдалась. Причина этому была вполне прозаическая. На последних трёх курсах он подрабатывал ассистентом в ветеринарной клинике. И за это время понял, что уровень дохода в профессии, которую он для себя выбрал, оставляет желать лучшего. Ведущие специалисты, конечно, имели очень приличную зарплату, но для достижения такого же уровня необходимо было несколько лет отпахать на маленькой ставке, да ещё и дополнительно учиться. А хорошо жить хотелось сейчас. Пахом помозговал, да и устроился по знакомству в процветающую туристическую фирму.

Случилось это как раз после того, как страна начала ударными темпами выходить из первого экономического кризиса, клиент раскачивался и начинал очень активно разъезжать по всяким Таиландам, Турциям и Гоа. Но этого мало. Фирма, в которую пришёл Пахом, имела клиентов среди столичных и даже правительственных шишек, организовывала весьма и весьма эксклюзивные поездки лицам с большими и супербольшими деньгами. На этом можно было хорошо подняться. Герой наш такой возможности, конечно, не упустил.