– Это уже ни в какие ворота не лезет, Настя! Ты хочешь, чтобы я бросил свою невесту, совсем одну, посреди этого живописного Моря Спокойствия, в номере люкс, за который я отдал половину последнего гонорара?!

Мне не составило труда изобразить возмущение, чтобы моя агентша не заподозрила, что я уже трижды проклял тот день, когда посчитал удачной идеей провести медовый месяц на Луне. Таких же романтически настроенных олухов в нашем отеле набралось с пару десятков.

– Ты прав, ты прав, это просто возмутительно, Сашенька. Но у них реально стремная ситуация, они готовы на любые наши… пардон, на любые твои условия. Они заплатят за встречу, даже если ты не согласишься на их предложение.

– Похоже, они в отчаянном положении.

– Саша, для нас это отличный шанс. Дело не только в деньгах. Ты же сам говорил, что пора выходить на новый уровень.

– Хочешь сказать, большая рыба?

– Очень большая, Саша. Важнейший оборонный подрядчик.

– Но что за контора ты так и не скажешь?

– Никак. Они готовы раскрыть карты только при личной встрече.

Для соблюдения приличий я разыграл пантомиму «герой, истязаемый муками выбора».

– Обратный перелет они оплатят, если их тема меня не заинтересует?

– Эти расходы для них не проблема.

– Допустим, но мне же еще как-то нужно объясниться с Верой.

– Саша, об этом не парься – с Верой я договорюсь.

Вот уж в чём в чём, а в этом я не сомневался.

После приземления меня встретили какие-то два хмыря в индивидуального пошива костюмах, но даже индивидуального пошива костюмы не скроют наличие силовых имплантов. Весьма любезно они проводили меня до лимузина, в котором господин рангом повыше скрашивал свое ожидание солидным фужером с коньяком. Я сразу почувствовал к нему расположение, потому что он предложил еще один наполненный фужер мне.

– Армянский? – спросил я, пригубив.

– Обижаете, дагестанский, – сказал он и подмигнул.

Господин в лимузине очевидно не признавал имплантов: он не отказался от старомодных очков, что, впрочем, среди людей его круга считалось не чрезмерным консерватизмом, а проявлением особенно утонченного восприятия прекрасного.

– Александр… Я же могу обращаться к вам без отчества? – уточнил он.

– Если вы будете поить меня таким замечательным коньяком, можете обращаться, как пожелаете, – ответил я, еще раз приложившись к фужеру.

– Перед встречей, Александр, я должен убедиться, что вы чисты.

– И что это значит?

Он улыбнулся.

– Чистая формальность, уверяю вас. Мои работодатели уверены, что я могу распознать любую угрозу. Я в этом и правда хорош, – сказал он не без гордости и прищурился, разглядывая меня. – По вашему поводу у меня нет никаких сомнений, но я должен убедиться, что при вас нет записывающих устройств. Ведь их нет?

Я с готовностью кивнул.

– Как я понимаю, вы возглавляете службу безопасности.

Теперь пришел его черед кивать. Отставив фужер в сторону, он вытащил из кармана пиджака компактный сканер.

– Должность обязывает, – пояснил он.

Я развел руки в стороны, хотя для сканирования этого совершенно не требовалось. Представляя, как получу чек, который с лихвой покроет расходы на медовый месяц, я совершенно не возражал против чрезмерных мер безопасности.

Магические манипуляции со сканером, разумеется, не раскрыли никакой моей злонамеренной деятельности. После чего хозяин лимузина предложил еще по одной во имя нашего общего дела.

– Во имя, – согласился я и залпом допил коньяк.

Как и следовало ожидать, заказчики не горели желанием раскрывать свои личности. Они воспользовались «Пологом». Удобная штука, если не хочешь, чтобы тебя узнали. Собеседник вроде бы видит перед собой кого-то, но кого именно – никогда не сможет сказать. Как будто на фотографии со слишком большой выдержкой.

– Нам рекомендовали вас как самого квалифицированного специалиста… м-м-м… в своей области, – сказала мужским голосом первая фигура в расфокусе.

– Я польщен. Осталось выяснить, чем же вызвана ваша потребность в таком квалифицированном специалисте, как я?

Расплывчатых сидящих передо мной фигур было то ли три, то ли четыре. Версия «Полога» была релизная, еще до неофициальных патчей, и я никак не мог определить, сколько именно передо мной людей.

– Наша компания разрабатывает передовые системы для армии, – наконец сказал другой мужчина.

– Это мне уже известно. Что у вас случилось?

– Напомню, что никто не должен узнать суть наших переговоров, – вступил женский голос.

– Раз вам меня рекомендовали, у вас не должно быть поводов сомневаться в моей надежности.

Их нерешительность уже действовала на нервы. Как и молчаливые переливы «Полога», из-за которых немного укачивало.

– Минуту терпения, и мы расскажем вам о деле, – заговорил новый мужской голос – все-таки их оказалось четверо. – Но зарубите себе на носу: на кону ваша карьера!

– Вы зря тратите время на угрозы, – сказал я, закинув ногу на ногу. – Чисто по-человечески я понимаю ваше беспокойство, но поверьте, что с представителями моей профессии, как, например, и с врачами, лучше быть полностью откровенными. Вы так усердно наводите таинственность, но я на сто процентов уверен, что знаю, какую организацию вы представляете.

За «Пологом» молчали. Хотелось бы думать, что молчали ошарашенно.

– Вас представили как важных поставщиков боеприпасов, а переговоры проходят в Петрограде, – продолжил я. – Это такая же сложная задача, как сложить два и два. Вы же из корпорации «Рубеж», не так ли?

Алгоритмы «Полога» иногда странным образом воспринимают человеческие реакции и движения. Вот и теперь пелена передо мной неожиданно вспыхнула красным, но тут же приобрела прежние не такие яркие подрагивающие размытые очертания, за которыми угадывались человеческие фигуры. Один из людей за «Пологом» хихикнул, но другой грозно шикнул на него и тот осекся.

– У нас исчез научный руководитель самого перспективного проекта. Проекта строжайшей секретности. О нем знают лишь несколько человек в правительстве и министерстве обороны. Люди на самом верху, – подчеркнул четвертый голос. – Теперь вы понимаете, что мы не просто так прибегаем к особым мерам безопасности?

– Стоп-стоп-стоп, господа, поиски пропавших людей – это не совсем по моей части. Вам бы следовало обратиться к федералам…

– Мы не можем привлекать федеральную службу именно по соображениям секретности, – прервал меня тот же человек. – Мы и не собирались поручать вам непосредственно поиски нашего ученого. Вы нам нужны по вашему основному профилю работы.

– И чего вы ждёте от меня?

– Чтобы вы изучили его мнемокартыи и выяснили, не переметнулся ли он на другую сторону.

Технология записи мнемокарт существует уже не один десяток лет, но широкого распространения они так и не получили. Слишком сложным оказался процесс расшифровки, требующий не только специфических знаний и навыков, но и особой психологической устойчивости, структуры личности, чтобы не терять понимания, где проходит граница между своими и чужими воспоминаниями. Попытки настроить для решения этой задачи нейросети успеха не возымели. Поэтому декодеры мнемокарт, такие как я, до сих пор остаются дефицитными специалистами.

Главная проблема с мнемокартами – сохраненные воспоминания человека не похожи на последовательную запись данных, в которых одно событие следует за другим. В мнемокартах осязательные образы могут пересекаться с возникшими ассоциациями или, например, перебиваться более ранними воспоминаниями. От людей недалеких я часто слышал сравнение с графами с отрицательной обратной связью. Но сам я говорю клиентам, что это больше похоже на сад расходящихся тропок. Не все из них слышали про Борхеса (я и сам, если честно, читал его рассказ «Сад расходящихся тропок» очень давно), но даже без дополнительных объяснений это достаточно выпуклый образ, чтобы они уловили суть.

Несмотря на сложность расшифровки мнемокарт службы безопасности коммерческих фирм и силовики нашли им применение. Сам факт того, что все, что ты видишь и слышишь, что ты думаешь и представляешь, сохраняется для последующего анализа, – это сильно дисциплинирует. С таким виртуальным соглядатаем даже мысли не возникнет о коррупции, промышленном шпионаже или о чем-то еще в таком духе. У большинства людей. Но не у всех. Иначе я, скорее всего, остался бы без работы.