Buch lesen: «Свежий ветер с моря. Записки одесского путешественника»

Schriftart:

@ Е. М. Голубовский, предисловие, 2020

Путевая проза Евгения Деменка

С детских лет люблю книги о путешествиях.

Было время, когда мне казалось, что вырваться из нашей заколдованной страны невозможно, и все путешествия придется совершать по книгам. Утешал себя тем, что знаменитый фантаст Жюль Верн, сидя во французском кабинете, настолько реально описал кругосветное путешествие своего героя, упрямца Керабана, что диву даешься.

Да, книги о путешествиях, путевая проза всегда увлекали и привлекали читателя.

Изменились времена. Рухнул «железный занавес», теперь можно ездить, наблюдать, размышлять, сравнивать. Но все равно книги великих путешественников, писательская путевая проза остаются востребованными.

Прежде чем посетить Италию, я дома читал блистательные записки об Италии Стендаля, а затем и «Образы Италии» Павла Муратова. Прежде чем посетить Японию, я окунулся в незабываемую книгу Бориса Пильняка «Корни японского солнца». Польшу мне помог открывать Генрик Сенкевич…

Вот и сегодня у меня в руках книга, которую до поездок я рекомендовал бы прочесть всем, кто готов отправиться в путешествие.

Это путевая проза Евгения Деменка.

Только что радовался, что у него в серии «ЖЗЛ» вышел роман-биография Давида Бурлюка, на который у автора ушли десять лет кропотливой работы.

Но это не означало, что ничем больше Евгений Деменок не занимался. Писал рассказы, краеведческие и искусствоведческие исследования о знаменитых одесситах, принял участие в создании двух коллективных романов-буриме, причем второй из них, «Ямщик, не гони самолет», был посвящен кругосветному путешествию по 46 параллели, на которой стоит Одесса. Деменок выбрал себе главу о США и повел читателя в один из северных штатов, где добывали золото…

А параллельно накапливались рассказы для книги о путешествиях.

Автор подсчитал, что за его спиной уже 50 стран, от самых популярных – Италия, Греция, США, до все еще редких – Коста-Рика, Никарагуа… В блокнотах тысячи записей, пора их привести в порядок, оформить в книгу.

Я читал главу за главой и удивлялся, как можно в одних и тех же странах, в одних и тех же городах видеть свое, не туристическое, глубинное.

Я дважды бывал в Австрии, в Вене. Но гастрономические чудеса этого города лишь сейчас ощутил, читая эту книгу. А музеи? Да, мы все были в «Альбертине», но вот Музей Зигмунда Фрейда мне открыл Евгений Деменок.

От Будапешта я ожидал рассказ о Национальной галерее. И ошибся. Деменок повел читателя в Большую синагогу, самую большую в Европе. И рассказал потрясающе интересную историю о дипломатах, спасавших евреев в годы Второй мировой войны. Мы знаем о Рауле Валленберге, шведском дипломате, спасшем тысячи человек, но в конце войны арестованного КГБ и сгинувшего в СССР. А Деменок раскопал, расследовал судьбу Джорджо Перласка – итальянца, воевавшего в Испании на стороне Франко, но в Венгрии, во время Второй мировой, спасшего тысячи евреев, которым выдавал испанские паспорта. После войны он уехал в Италию, и даже родным не рассказывал, чем занимался во время той войны. Пока его не нашли спасенные им венгерские евреи. Вышла книга, фильм…

Перласка стал одним из Праведников народов мира.

Мюнхен, да и вообще Германия, для Евгения Деменка прежде всего связаны с Василием Кандинским и группой «Синий всадник». Их память живет в Мюнхене. И вновь, как в каждом очерке, автор находит возможность создавать мосты с Одессой.

Нужно ли объяснять, что Одесса – это тема размышлений в Греции и в Израиле? И всегда это не банальные общеизвестные факты, а находки исследователя, которыми он весело и охотно делится с читателями.

Ощущение, что все страны автору дороги и интересны. И все же он не может скрыть восхищение Кипром, любовь к Чехии…

Рад, что на книжной полке читателя появится такая насыщенная, умная, и в то же время – такая эмоциональная книга. Великолепный бедекер в помощь каждому путешествующему.

Когда-то необъятный мир давно стал уютным и близким. Таким его сделало не только развитие авиации, мореплавания, автомобилей, но и умные книги.

Прежде чем отправляться в очередной вояж, сверьте свою карту с путевой прозой Евгения Деменка.

Жить станет интересней.

Евгений Голубовский

Там хорошо, где нам хорошо

Когда количество стран, в которых я побывал, подобралось к пятидесяти, я задумался.

Разумеется, задумываться мне доводилось и до этого. Но в этот раз я задумался о том, в каких городах и странах мне понравилось больше всего.

Даже не так – где именно я чувствовал себя лучше всего.

Ответ я нашел в себе быстро, но так увлекся этими размышлениями, что решил вовлечь в них своих путешествующих друзей и знакомых. Картина получилась удивительная. Одни оказались горячими приверженцами Азии, считая Европу скучной, и месяцами жили в Индии или Тайланде.

Другие были поклонниками экзотики, островов и дайвинга. Мальдивы, Маврикий и все такое прочее.

Третьих – суровых и закаленных, – интересовали лишь трекинги, маршруты и переходы подальше от цивилизации. Я называю их «Клубом поклонников Непала», хотя маршруты эти пролегают везде, от Сибири до Камбоджи.

Кто-то обожествляет Мексику и Южную Америку, кто-то не хочет знать ничего, кроме Нью-Йорка.

Двое моих друзей, чья работа связана с морем, предпочли Европу. Но Европу северную, дисциплинированную и упорядоченную. Один осел в Гамбурге, другой – в Стокгольме.

Оба они горячо говорили о том, что терпеть не могут Европу южную – всякие там хаотичные и бардачные Италии, или, не дай Бог, Греции.

Я набрался мужества и признался им, что эти вот бардачные страны Южной Европы я люблю как раз больше всего. Все эти хаотичные Италии и Греции.

Удивительно, но дружба наша до сих пор крепка.

Левант. Магическое слово и магическое место для меня. В Греции, Израиле и на Кипре я чувствую себя лучше всего. Я наслаждаюсь достоинствами этих стран и умиляюсь их недостаткам.

Нет, право слово, как там может не нравиться? Прекрасный климат. Вкусная еда. Красивые женщины. Что еще нужно для того, чтобы достойно встретить старость, начав готовиться к ней с молодости?

И, самое главное – там есть море.

Удивительно, но в мире есть множество людей, которые прекрасно обходятся без моря. Я не принадлежу к их числу. В один прекрасный момент я осознал, что для одессита жизнь без моря как-то противоестественна.

Лет восемь назад я брал интервью у одесского художника Юрия Плисса. Он незадолго перед этим вернулся в Одессу из Москвы, где долго жил и успешно работал, и я спросил, почему же он вернулся.

– Не могу жить без моря, – ответил он. – Мне нужно видеть этот берег, край, горизонт.

Настоящий одессит.

Вернусь к Леванту. Сейчас это понятие «сузилось» географически, но для меня он по-прежнему остается «средиземноморскими землями к востоку от Италии».

Но ведь Италия тоже невероятно прекрасна, правда?

Иногда я думаю, что это лучшая страна на свете.

После прочтения «Волхва» Джона Фаулза я полюбил Грецию окончательно и бесповоротно еще до того, как побывал там. Так вот, Фаулз написал несколько абзацев о Греции, Италии и Англии, которые запомнились мне навсегда:

«Рим.

Я покинул Грецию несколько часов назад, а казалось – несколько недель. Солнце тут светило в упор, манеры были изящнее, архитектура и живопись – разнообразнее, но итальянцы, подобно их предкам, римлянам, словно бы прятались от света, правды, от собственной души за тяжелой ширмой роскоши, за маской изнеженности. Мне так недоставало греческой прекрасной наготы, человечности; низменные, расфуфыренные жители Рима отталкивали меня, как иногда отталкивает твое отражение в зеркале».

А вот о Лондоне:

«Если Рим, город дурного тона, после Греции нагоняет одну тоску, то уж Лондон, город мертвенной желтизны, в пятьдесят раз тоскливее. На просторах Эгейского моря я забыл, как он огромен, как уродлив, как по-муравьиному суматошен. Словно вам подсунули мусор вместо бриллиантов, серую чащобу вместо солнечного мрамора; и пока автобус из аэропорта буксовал в безбрежном предместье между Нортолтом и Кенсингтоном, я гадал, как можно вернуться к этой природе, к этим людям, к этой погоде по собственной воле. По грязно-синему небу ползли вспученные белые облака; а рядом кто-то сказал: «Отличный денек выдался!» В ореоле блекло-зеленого, блекло-серого, блекло-коричневого лондонцы за окнами двигались однообразно, как заводные. В Греции каждое лицо говорит о цельном, оригинальном характере; я так привык к этому, что перестал замечать. Ни один грек не похож на другого; лица же англичан в тот день сливались в одно лицо».

Неудивительно, что миллионы англичан-пенсионеров живут в средиземноморских странах. И их, кстати, никто не обвиняет в предательстве родины.

И все же многие решат, что Фаулз переборщил с грекофилией. Многие ведь любят Англию, не правда ли? Я, например, очень люблю.

Что уж говорить о Риме, лучшем городе на Земле? Ведь в него был влюблен один из лучших сынов Одессы, Владимир Жаботинский:

«Вероятно, уж никогда не видать мне Одессы. Жаль, я ее люблю. К России был равнодушен даже в молодости: помню, всегда нервничал от радости, уезжая за границу, и возвращался нехотя. Но Одесса – другое дело: подъезжая к Раздельной, я уже начинал ликующе волноваться. Если бы сегодня подъезжал, вероятно, и руки бы дрожали. Я не к одной только России равнодушен, я вообще ни к одной стране по-настоящему не «привязан»; в Рим когда-то был влюблен, и долго, но и это прошло. Одесса другое дело, не прошло и не пройдет».

Душу любого одессита согреют эти строки.

А вообще, нужно стремиться прожить жизнь так, чтобы количество посещенных стран равнялось количеству прожитых лет. Прямо вот поставить себе такую задачу. И тогда можно спокойно дожить до двухсот лет – а там, глядишь, и новые страны на карте появятся.

В этом случае вам точно не будет мучительно больно за бесцельно прожитые годы.

Австрия

Не искусством единым. Где поесть в Вене, чтобы прикоснуться к истории

Приезд в Вену обычно связан у всех с интенсивным «забегом» по музеям. Ну еще бы – о Бельведере, Альбертине, Музее современного искусства и, конечно, о Музее истории искусств слышали все. Австрийцы – непревзойденные мастера «музейного» маркетинга.

Но в промежутках между музеями неизбежно захочется поесть. И тут, безусловно, Вене тоже есть чем гордиться. Легендарных кафе и ресторанов тут немало. Расскажу о трех из них – и начну с самого старого. Причем возраст отнюдь не сказывается на качестве.

Ресторан «Грихенбайсль»

Венский ресторан «Грихенбайсль» живет и здравствует уже более пятисот лет. Первое документальное упоминание о существовании таверны на этом месте датируется 1447(!) годом. К 1500 году нынешний «Griechenbeisl» был известен в Вене под названием «У желтого орла», это название он носил до 1636 года. В более поздних документах здание упоминается как «Таверна Красная Крыша». Более поздние документы говорят о многократном переименовании таверны, например, «У Золотого Ангела» (1762) или «Таверна Райхенбергера». Нынешнее название – «Греческий кабачок», – объясняется просто. Рядом находится большой греческий православный собор. Ну, и первыми постоянными посетителями кабачка были торговцы из Леванта.

В XVII веке в ресторане регулярно выступал известный в те времена в Вене менестрель Марк Августин – тот самый, которого мы знаем по песенке «Ах, мой милый Августин». По легенде, в 1679 году «милого Августина» однажды нашли после обильного кутежа недвижно лежащим на мостовой, недалеко от ресторана. Поскольку он не подавал признаков жизни, его сбросили в «чумную яму» рядом с церковью Святого Ульриха, где народный любимец смог выспаться и протрезветь, после чего ему помогли выбраться. После этого погребения Марк Августин жил еще долго и продолжал радовать венцев и в первую очередь завсегдатаев ресторана «Griechenbeisl» своими выступлениями. Сегодня рядом со входом в ресторан под решеткой для очистки обуви есть фигура «милого Августина», и гости ресторана могут бросить монетку в его шляпу.

В 1963 году во время перестройки здания ресторана были обнаружены три каменных ядра, которые сохранились еще с осады Вены турками в 1529 году. Сегодня они вмонтированы справа от входа в ресторан.

Главная комната в ресторане – «комната Марка Твена». Здесь на потолке оставили свои автографы Моцарт и Бетховен, Шуберт и Вагнер, отец и сын Штраусы, Шаляпин и Паваротти, сам Марк Твен, Уильям Сароян, Шиле и Кокошка, и даже сам Бисмарк.

Кафе «Централь»

У входа в открытое еще в 1876 году венское кафе «Централь» всегда очередь, хотя работает оно с 7:30 утра и до 10 вечера. Гостей встречает скульптурный портрет известного австрийского писателя Петера Альтенберга, который бывал в кафе настолько часто, что даже указывал его своим почтовым адресом.

Вот немного Альтенберга:

Кофейня
Заботы? Не все ли равно, какие, – иди в кофейню!
Она не смогла прийти на свидание, пусть даже по очень серьезной причине? – В кофейню!
Башмаки износились? – В кофейню!
Получаешь четыреста в месяц, а тратишь пятьсот? – В кофейню!
Бережешь каждый грош и на всем экономишь? – В кофейню!
Ты канцелярский служащий, а когда-то мечтал стать врачом? – В кофейню!
И ни одна не способна тебя понять? – В кофейню!
Все люди мерзки и внушают отвращение, но без них никак невозможно? – В кофейню!
Везде закрыт кредит? – В кофейню!

Кстати, в каталоге аукционного дома «Dorotheum» я нашел одно из писем Альтенберга – оно было продано 5 декабря 2018 года за 650 евро.

Писатели, пишите бумажные письма! Так вы поможете не только своим наследникам, но и совершенно посторонним людям.

Еще одним завсегдатаем кафе был живший в Вене с октября 1907 года Лев Троцкий, который часто играл здесь в шахматы. Известен исторический анекдот о том, как австрийского политика, графа Генриха Клам-Мартиница, спросили по поводу возможности революции в России. Политик якобы ответил: «Кто же будет делать революцию? Может, господин Бронштейн из кафе «Централь»?».

В 1907–1912 годах по четвергам в кафе собирались ученые, в основном философы, объединившиеся в Первый венский кружок.

Кафе «Ландтман»

Знаете ли вы, что в венских кафе, так же, как и в парижских, можно совершенно бесплатно получить графин водопроводной воды (она тут великолепная), а в знаменитом кафе «Ландтман» эту привилегию директивно отменили? Случилось это в 2013 году, после чего кафе жестоко критиковали местные СМИ. Как ни странно, количество посетителей кафе после этого вовсе не уменьшилось. Хотя – что тут странного?

В открывшемся 1 октября 1873 года кафе за сто сорок пять лет побывали Зигмунд Фрейд и Оскар Кокошка, Томас Манн и Пол Маккартни, Гельмут Коль и Михаил Горбачев, Вивьен Ли и Софи Лорен, Густав Малер и Имре Кальман. Все это я прочел в специальном буклете, который можно взять в кафе. Пришлось поверить на слово, потому что никого из перечисленных гос-под я сегодня там не встретил.

В общем, в Вене можно наслаждаться не только музеями. Я в этот раз даже не пошел в любимую Альбертину – сколько можно смотреть на скучного Моне? Его там показывают годами.

Венский музей Зигмунда Фрейда

Нет, не Бельведер. Не Альбертина. Не Музей истории искусств. Как ни странно, но главный для одессита музей Вены – Музей Зигмунда Фрейда.

Хотя – почему странно? Ведь мама Фрейда, Амалия Натансон, которая не чаяла души в своем первенце, выросла именно в Одессе. Художник Александр Ройтбурд даже предлагал установить в нашем городе памятник Эдиповому комплексу – он должен изображать маму Зигмунда Фрейда со своим знаменитым сыном – размерами с младенца, но с внешностью старца, – на руках.

Одесситом был и один из самых известных пациентов создателя психоанализа, «человек-волк» Сергей Панкеев. Книга Фрейда «Из истории одного детского невроза» посвящена описанию именно его болезни. Панкеев даже переехал в Вену, поближе к своему доктору, и прожил там большую часть жизни – с 1919 по 1979 год. «Человек-волк» всю жизнь любительски занимался живописью – его учителем был известный одесский художник Герасим Головков.

Поддерживал контакты с Фрейдом и одессит Моисей Владимирович Вульф, один из пионеров психоанализа в России и в Израиле. В одном из своих очерков Фрейд подчеркивал, что Одесса в лице Моисея Вульфа имеет подготовленного представителя аналитической школы. В 1933-м вместе с Максом Эйтингоном, одним из первых и самых преданных учеников Фрейда, и другими членами Венского психоаналитического общества Вульф переехал в Палестину, и в 1934 организовал Палестинское психоаналитическое общество.

Так что для одесситов Зигмунд Фрейд – почти родственник.

Музей Зигмунда Фрейда очень отличается от больших и хорошо нам знакомых художественных музеев австрийской столицы. Он совершенно камерный, да и, собственно, что вообще можно показать в музее психоаналитика? Тем не менее, музей очаровывает и оставляет сильнейшее послевкусие – если это слово применимо к музеям вообще.

В доме номер 19 по улице Берггассе Зигмунд Фрейд прожил с семьей сорок семь лет, с 1891 по 1938 год. Отсюда 4 июня 1938 года они бежали от национал-социалистов в Англию, заплатив за возможность уехать большие деньги, и увезли с собой практически все движимое имущество – даже знаменитая кушетка находится теперь в Музее Фрейда в Лондоне. Музей в Вене открылся в 1971 году, и его огранизаторам немало помогла Анна Фрейд, самая младшая дочь Зигмунда Фрейда. Создателям музея в Вене, конечно, пришлось немало потрудиться. Сразу скажу – у них получилось.

Музей сегодня располагается в двух помещениях – в квартире Зигмунда Фрейда и его рабочем кабинете. Собственно, все это одна большая квартира с двумя входами. Дверь налево на первом этаже – вход в квартиру, направо – в приемную. С тех пор, как доктор перестал принимать пациентов, правая дверь закрыта, так что вход в музей – через жилую часть квартиры.

Всем посетителям предлагают две варианта – загрузить на телефон аудиогид или взять брошюру, отпечатанную на нескольких языках. И потом идти по комнатам, изучая экспонат за экспонатом. Это – копии писем и фотографий (оригиналы большей частью хранятся в Библиотеке Конгресса США), оригинальные вещи – шляпа, трость, чемодан, диван из бывшей приемной, зеркало Фрейда, его визитки, сигары. Газетные вырезки. Копии гравюр и дипломов. Небольшой портрет Фрейда работы Дали. Предметы из обширной античной коллекции (египетские, греческие, римские) – их Фрейд собирал много лет. Очень интересны исторические кинозаписи из частного архива Фрейда и его семьи, составленные Анной Фрейд и снабженные ее комментариями. А еще – самая большая в Европе библиотека, посвященная проблемам психоанализа и насчитывающая 35 000 томов. Внимательно изучая все это, вглядываясь в портреты Фрейда, его родных, друзей, читая газетные статьи и объявления, незаметно погружаешься в эпоху, которая так блестяще начиналась и так трагически закончилась. Уходя из музея, чувствуешь, что вскоре вернешься сюда вновь.

«К занятому человеку редко ходят в гости бездельники – к кипящему горшку мухи не летят», – сказал как-то Зигмунд Фрейд.

Будем надеяться, что, побывав у его в гостях, мы не разочаровали дух отца психоанализа. Он ведь присутствует в этом доме. Наверняка.

Новый год в Вене

Новый год – праздник особенный, и у каждого есть любимое место, чтобы его встречать. Для кого-то это свой дом, для кого-то – дом друзей, что, согласитесь, всегда неплохо. Ну, а кто-то предпочитает встречать Новый год в путешествии.

Зимние путешествия, как известно, четко делятся на две категории – одни предпочитают поехать из зимы в лето, туда, где тепло; другие, наоборот, из зимы в еще большую зиму, туда, где горы и снег. Особенно интересно, когда в семье один любит холод, а другой его не переносит. Как в том анекдоте, когда муж рассказывает другу: «Поехали в конце концов к морю, но лыжи жена разрешила взять с собой».

Но все это уже после Нового года. Его ведь нужно отметить в правильном месте.

В Европе Новый год, безусловно, праздник не главный. «Сильвестр» идет прицепом к главному празднику – Рождеству. Поэтому далеко не везде его отмечают так, как хочется нам – ведь для нас он был и остается главным. По крайней мере, пока.

Но все же есть в Европе одно место, где можно ощутить атмосферу Нового года «по полной». И место это – чудесный город под названием Вена.

Вена – город постоянного праздника. Восхитительный город. Всегда входит в тройку лучших для проживания в мире. И, пожалуй, единственный город в Европе, где можно прожить без моря. Это, конечно, нелегко, но в Вене можно.

Что в Вене прекрасно? В Вене прекрасно все. А особенно то, что в ней бурлит культурная жизнь.

Несколько лет назад именно в Вене мы провели одну из самых запоминающихся новогодних ночей. Непривычно – без телевизора, оливье и курантов с гарантом. Собственно, это не удивительно – дело происходило в «Kunsthistorisches Museum» – Музее истории искусств, стоящем прямо напротив Хофбурга, на площади Марии Терезии. Представьте себе, прямо там, в музее, можно встретить Новый год.

Как это ни удивительно, в праздничные дни в Вене работают все музеи. Наша программа была такой. 31-го утром – Альбертина. Помимо Пикассо с Ван Гогом и Моне с Дюрером, Матисса с Модильяни и Климта с Шиле там прекрасная коллекция русского авангарда. За одну только кубистическую работу Любови Поповой можно отдать полцарства. За «Офицерского парикмахера» Михаила Ларионова – вторые полцарства.

Обед – в австралийском пабе «Cross Field». Нигде больше вы не найдете такой нежной крокодилятины и хрустящих кузнечиков.

Потом – в отель, собираться и готовиться. В восемь нужно быть в музее. Он будет до одиннадцати вечера открыт только для вас и еще нескольких счастливчиков, которые успели купить билеты на новогодний ужин.

Невероятные ощущения – тишина, ты в залах один, вечер, почти ночь, а на стенах – работы Дюрера и Кранаха, Караваджо и Каналетто, Брейгеля и ван Эйка, Рубенса и ван Дейка, Тинторетто и Тициана. Если вам кажется, что ночью музей живет своей тайной жизнью – а мне, например, так кажется, – это уникальный шанс эту жизнь почувствовать.

Ну, а потом – есть, выпивать и смотреть фейерверк прямо со ступеней музея. В полночь вся Вена заполняется шумом и огнями фейерверков. Это впечатляет, поверьте.

В первый день нового года, выспавшись как следует, нужно идти… правильно, в Бельведер. Потому что два в одном – прямо у входа во дворцовый сад есть отличная пивная, где в подвале варят свое собственное пиво. И первого января они работают, как ни в чем ни бывало. Единственная сложность – найти свободное место. Тут, конечно, нужно немного нахальства и чуточку везения.

После пива со шницелем – Климт. Он там, к счастью, еще есть. Климт, Кокошка и Шиле.

Первого января вечером приличные венцы ходят на «Летучую мышь». Билеты в «Volksoper» – Венскую народную оперу – нужно купить заранее. В антракте – шампанское.

Оглянуться не успеете, как новый год уверенно войдет в свои права и появятся новые неотложные дела. Но перед тем, как уезжать из Вены (может, все-таки не нужно?), обязательно нужно зайти в ресторан «Plachutta» и съесть Tafelspitz – вареную говядину. Не пожалеете. Австрийские друзья рассказывали мне, что этому традиционному австрийскому блюду уже пара сотен лет, в те времена мясо на столе бывало нечасто, потому рецепт удачный и экономный – бульон на первое, говядина из него же – на второе. И все в одной кастрюле.

Ну, австрийцам не раз приходилось экономить на еде – я помню, как прямо в саду перед Хофбургом, королевским дворцом, не так давно устроили огород. Вместо роз там высадили картошку, морковку, свеклу, капусту, лук. Оказалось, это была реконструкция – в 1945-м, после войны, голодные венцы использовали любой свободный клочок земли для того, чтобы вырастить что-то съедобное.

Сейчас это трудно себе представить.