Buch lesen: «Яков»

Предисловие

Работая с архивами г. Сумы и г. Харькова более трех лет, я исследовал период с 1660 года до наших времен, основанный на переписной книге Сумского полка 1691 (Ворожбянская сотня), Переписи Сумского казацкого полка 1732, Исповедной росписи 1746, Исповедной росписи 1758, Ревизий 1782, 1795, 1811, 1816, 1835,1850,1858, Метрических книг Троицкой церкви слободы Проруба Сумского уезда за 1850-1920, Покровской церкви Белополья Сумского уезда.

В первом томе я начинаю художественный рассказ о Якове Сохане, казаке Ворожбянской сотне Сумского полка.

Это история Якова Соханя, казака Ворожбянской сотни Сумского полка, который прошел все баталии в борьбе с крымскими татарами. Описание внешности и снаряжения Якова, подчеркивает его мужественность и воинский дух. Синяя черкеска с откидными рукавами, светло-синие чекмень и шаровары, кожаные сапоги из юфти, украшенный ремень и, конечно, его оружие – сабли, пистолет, копьё-пика – все это делает его образ неповторимым и запоминающимся.

Это исследование земель, входящих до 1917 года в состав Российского государства. Это пернос в эпоху казачества, когда мужество, честь и преданность были высшими ценностями. Яков Сохань – яркий представитель этого времени, его история полна приключений, битв и испытаний. Это воссоздание атмосферы тех времен, не только через внешний облик героя, но и его внутренний мир, его мотивы и цели.

"Яков": – это не просто исторический роман, это повествование о жизни семьи Якова Соханя и его Марийки, через любовь, дружбу, труд, рождение и воспитание детей, смерть близких.

Глава 1. 1691 год

Июнь. Дымка тумана ещё не поднялась над рекой Выр, левым притоком Сейма, лучи утреннего солнца пытались пробиться сквозь туман и высветить зеленую стену камыша и высокие заросли разнотравья, в изобилии заполонившие излучину реки. С пригорка к реке спускались два путника на лошадях. Они были явно измучены дальним переходом и река, показавшаяся сквозь камыш, была настоящей наградой уставшим путникам. Подъехав к стене камыша, они спешились и, отпустив лошадей свободно пастись, занялись поиском подхода к открытой воде. Наконец, в зарослях чакана был найден чистый берег без зарослей камыша. Здесь наши путники решили расположиться на привал. Выглядели они очень эффектно. Он, высокий с почерневшим от ветра и загара лицом, нос с горбинкой, примерно 30 лет, скуластый, крепкого телосложения, с красивыми темно каштановыми усами, свисавшими до подбородка, был одет в синюю черкеску с откидными рукавами, а чекмень и шаровары светло-синие, на ногах чулки, из домотканого полотна. обут он был в кожаные сапоги из юфти, у них были высокие голени и металлические подковы на подошве вместо каблуков. Сапоги были смазаны дёгтем, запах которого чувствовался под летним солнцем. Подпоясан он был красным кожаным ремнём шириной, состоявших из двух сшитых между собой слоев кожи. Ремень был украшен тиснением в виде стилизованных листьев ивы. Пряжка из латуни прямоугольной формы. На поясе две сабли, пистолет; трубка-люлька и курительные принадлежности,  пороховница, сумки, огниво, лядунки, нож, ложки, керамические и оловянные фляги. На голове меховая шапка с тканой тульёй, отороченной волчьим мехом. В руке копьё – пика. Так выглядел Яков Сохань, казак¹ Ворожбянской сотни Сумского полка², который возвращался из третьего набега под Очаков, откуда ясыру³ сотни на три пригнали до Батурина. Но кем же доводилась ему его спутница?

Глава 2. Марийка

Это была совсем юная девушка, лет семнадцати, выглядела она не менее эффектно, чем её спутник, хотя её одежда была изрядно потрёпана в дальнем переходе. Её грязное от дорожной пыли личико было очень привлекательным и миловидным. Светловолосая, кареглазая с европейским разрезом глаз, что явно вступало в противоречие с её крымско-татарским нарядом. Её костюм состоял из рубахи  широкого кроя «ич тюб» и платья-халата «чабулу антер», изготовленных из хлопчатобумажной ткани малинового цвета. Костюм был украшен золотистым шитьем небольших рисунков цветов. Полочка украшена вышивкой, срезы и швы – шёлковыми лентами. На голове повязана белая косынка с золотистым орнаментом. Кисти рук были скрыты манжетами «элькъапык», инкрустированными различными камнями и пришитыми к рукавам. Поверх костюма был одет пояс «къушакъ» с филигранной бляшкой. На груди у неё была V-образная деталь «кокюслюк» Она состояла из монет, выложенных в несколько рядов. Под платье были одеты штаны «токума штан» в тон платья, отличавшиеся от мужских кроем. На ногах её были одеты длинные шерстяные чулки «сарылы чорап» и мягкие сапожки из сафьяна. Это была Майре, по отцу крымская татарка, но по матери, урожденной в Запорожье и взятой маленькой девочкой в полон крымскими татарами много лет назад – Марийка, выросшая в Очакове и хорошо знавшая, как татарский, так старославянский языки. Так кем же она приходилась Якову Соханю? Это была его главная добыча, пленница, которую он добыл в бою в последнем набеге. Почему же она была не связана и не содержалась как пленница?

Яков хорошо помнил, как он отправлялся в последний набег со своей сотней в Очаков. В походы они выступили "одвуконь" (т.е., на двух конях – боевом и запасном). Вооружены были ружьями, саблями и пистолетами. К огнестрельному оружию на каждого полагалось 18 снаряженных патронов, 50 пуль, по 1 фунту пороха и по 10 кремней на 4 человека. На каждые 100 человек в особом ящике был запас по 3 фунта пороха, 80 пуль и 28 картечин. Дорога была дальняя, 640 верст, они её одолели за 18 дней. Как шестью сотнями с пиками на перевес делали набеги на крымско-татарские поселения в районе Очакова, как рубился он с домочадцами татарина мурзы и перекинул на седло своего коня, казалось бы, безжизненное тело девушки татарки. Как, придя в себя от обморока, она царапалась и кусалась, пытаясь освободится от пут, которыми были крепко связаны её руки и ноги. Но, как она была красива в своём порыве к свободе. Обратный путь занял более 20 дней, так как везли награбленное добро и пленников. Долгий путь и, чем дальше они были от Крыма, пленница перестала сопротивляться своей участи, а Яков был покорён её юностью и красотой. Молодость и природа взяла своё. Они полюбили друг друга. Оказалось, что Марийка, так он её звал, неплохо объясняется на их языке, которому она научилась от своей матери. Научена, как любая девушка в её возрасте, неплохо готовить в полевых условиях. И, однажды ночью, они соединились сердцами в едином порыве. Яков души в ней не чаял, да и в её взгляде блестели искорки глубоко любящей женщины. Так они доехали до Сум, распрощавшись со своими товарищами по сотне, направились к Белопольскому сотенному городку Сумского казачьего полка, в районе которого Якову были отведены земли для обустройства.

Глава 3. Волки

Обнаружив на берегу доступ к открытой воде наши, путники решили искупаться. Раздевшись догола, они с наслаждением бросились в воду. Река Выр в данном течении была глубока, но Яков довольно неплохо плавал, а его симпатичная спутница тоже хорошо держалась на воде. Нафыркавши и накупавшись, они в скором времени выбрались на берег. Яков залюбовался точеной фигурой своей любимой женщины. Она отвернулась, прикрывшись платьем, щеки её запылали ярким румянцем, но ей был приятен взгляд любимого мужчины. Обсохнув и одевшись, они занялись обустройством костра. По берегам Выра было немало высохшего топляка стволов деревьев, которых нанесло после весеннего половодья из, виднеющегося вдалеке, леса. Через пол часа костер весело потрескивал, нагревая котелок с водой из речки, подвешенный на рогатине. Яков, заметил булавку на платье Марийки, попросил снять её. Она отколола её и передала Якову. Он снял моток шерстяного шнура, который привязан был к седлу его коня, привязал к концу согнутую в дугу булавку, срубил саблей толстый и длинный камыш, и теперь в его руках была примитивная уда. Наловив в зарослях разнотравья кузнечиков, Яков направился к реке. Марийка с любопытством наблюдала за этим процессом. Каково же было её удивление, когда через час её Яков вернулся, неся на сломленном пруте камыша дваа десятка приличных голавлей. Марийка никогда не встречала таких рыб в Крыму. Голавли были очень красивы. Спина у них темно-зеленая почти черная, бока серебристые с желтоватым оттенком, края отдельных чешуек оттенены блестящей темной каймой, состоящей из черных точек; грудные плавники оранжевые, брюшные и заднепроходный – с красноватым оттенком, а спинное и особенно хвостовое перо – темно-синие, иногда несколько красноватые; глаза сравнительно очень большие, блестящие, с буровато-зеленым пятном сверху. Часть голавлей была зажарена на прутьях у костра, а остальные заправлены в котелок на уху, запах которой с примесью дыма от костра будил аппетит у давно проголодавшихся путников. Однако, начинало вечереть. Последние лучи заходящего солнца освещали только верхушки на стене камыша. Похлебав ухи из котелка, они с удовольствием доели запеченную на прутьях рыбу, и начали готовить постель у костра. Яков рубил саблей камыш, Марийка носила его пучками на подготовленное ложе у костра. Уложив камыш на уровне с коленом и поправив высокую траву вокруг уложенного камыша, которая была настолько густа, что не позволяла камышу расползаться под весом её тела, она удовлетворительным взглядом окинула подготовленную походную постель. Между тем её спутник решил подготовить к ночи своё оружие. Яков достал пистолет, который был у него на ремне, сходил за вторым, который находился в походной сумке, привязанной к седлу, достал пороховницу, пули и начал снаряжать оба пистолета. Достал мерку с ручкой, насыпал в неё пороховой заряд, примерно 6 грамм, завернул порох в пористую бумагу, уложил в дно ствола, присыпал сбоку через окошко порохом, затем мягкая пуля, грамм 25, выполненная из свинца, размерами чуть больше сечения отверстия ствола, с силой загнал её в ствол, обеспечивая герметичную посадку. Крышка окна в основании ствола была изнутри покрыта материалом на основе магния, дававшем при трении яркую искру. Проверил ударно-кремниевый замок, взведя курок. Делал он это очень осторожно, зная, что после удара о крышку высекается искра, падающая на порох, воспламеняя его и заряд в бумаге, большая часть газа выходила через это же окошко, остальной газ толкал пулю. Зарядив оба пистолета, он положил их рядом с подготовленной Марийкой постелью из камыша, рядом положил копьё-пику. Подозвал лошадей, он привязал их к рядом растущей иве. Теперь можно было ложиться спать, ночь уже вступала в свои права, в темноте только отсвечивал их костер, в который Яков положил три довольно больших бревна сухого топляка.

Легли одетыми, так как даже у горящего костра было зябко, от речки тянуло прохладой, даже в отсутствии ветра. Марийка лежала, прижавшись к крепкой спине любимого человека, и, с уже закрывающимися веками, разглядывала звездное небо. Над ними не было ни одного облачка и на иссини черном небосводе высветились мириады звёзд.

– А, здесь другие звезды и другое небо – прошептала она Якову.

Но тот не ответил, так как заснул мгновенно от усталости в долгом последнем переходе. Да и сама Марийка погрузилась в глубокий сон. Так бы и спали они под потрескивание тлеющих бревен костра, но ближе к полуночи внезапно Яков очнулся от протяжного воя.

– Влъкъ⁴ – прошептал он.

В его шепоте был и страх за любимую женщину и решимость защитить её и себя. Яков подтянул в себе пистолеты и пику. Кони заржали и заметались на привязи. Яков вскочил и, первым делом, подкинул сучьев в тлеющий костер, которые с треском начали разгораться. Марийка очнулась ото сна и со страхом прижала к груди постеленную на камыш одежду.

Вдруг со стороны коней из стены камыша выпрыгнули два волка – волк и волчица. Волчица, с оскалом зубов и рычанием и волк, это был громадный самец с крупным массивным черепом, готовые бросится на коней. Яков, не раздумывая, выстрелил с обоих стволов. Обоих зверей выстрелом откинуло обратно в стену камыша. После того, как рассеялся дым выстрелов, из камыша послышалось шорох и повизгивание раненного зверя, через несколько минут всё стихло. Яков зажег от костра корень сухой елки, получился неплохой факел и, взяв в другую руку пику, осторожно подошел к тому месту, откуда недавно слышалась возня. Раздвинув камыш, он увидел в сете факела огромного волка, ткнул его пикой, тот был мертв. Волчица ушла, она была явно ранена, о чем свидетельствовал примятый с пятнами след на траве, уходивший в стену камыша.

Яков вернулся к костру, отложил пику на траву и перезарядил оба пистолета, на случай повторного нападения. Марийка обняла его и в её взгляде отразилось всё: и любовь, и ласки, и восторг любимым человеком, и благодарность за защиту от серьёзной опасности. Подкинув в костер охапку сухого топляка, Яков сел на постель из камыша, положил возле себя, пику и пистолеты, Марийка легла на камыш, положив свою голову к Якову на колени. Так до самого рассвета он охранял её сон, не сомкнув больше глаз.

Рассвет начал сереть на востоке, лучи солнца осветили сначала метелки камыша и пробиваясь сквозь туман, который густой пеленой стелился по над речкой, осветили и пригорок, и саму реку. Осторожно сняв голову Марийки со своих затекших колен, опасаясь разбудить безмятежно посапывающую любимую женщину, Яков подошел к убитому волку и вытащил его к тлеющему костру. Теперь можно было его хорошо разглядеть со всех сторон. Пуля Якова вошла ему прямо в грудь и шансов у зверя не было ни каких. Это был громадный самец, с массивным и высоким черепом палево-серого окраса, Носовое отверстие широкое, особенно заметно расширяющееся к низу. Волосяной покров грубый, с густым, довольно длинным мехом. Первый слой шерсти состоял из жёстких остевых волос, которые отталкивают воду и грязь. Второй слой, называемый подшёрстком, включал в себя водонепроницаемый пух, согревающий животное. Вдоль спины располагалась тёмная полоса.

Закончив осмотр убитого волка, Яков достал из-за пояса кривой татарский нож, добытый в одном из набегов, и начал снимать с него шкуру. Сначала обрезал шкуру с задних ног до ануса, отрезал хвост. Прорезал сухожилия на задних ногах и, повесил тушу за задние ноги на два сучка на дереве, предварительно отпустив пастись коней. Надо отметить, что подвесить тушу было не простой задачей, так как высота зверя в холке была не меньше аршина⁵ и весом не менее 3 пудов⁶. Подрезая шкуру вокруг туловища, Яков довольно быстро снял её чулком с туши волка, отрезав от головы.

Закончив со шкурой волка, он вымыл руки в проточной воде реки и, наловив кузнечиков и стрекоз, занялся рыбной ловлей удой, которую сделал вчера. К этому времени проснулась Марийка, которая, после небольшого туалета своей внешности, занялась розжигом догорающего костра. Вскоре пришёл Яков с дюжиной голавлей, которых марийка с ловкостью надела на прутья ивы, расставленные вокруг разгоревшегося костра. Рыба довольно быстро испеклась и пахла дымком костра. Они быстро позавтракали, запив ключевой водой из речки, и начали собираться в путь. До Белопольского сотенного городка оставалось около 20 верст⁷.

Глава 4. Белополье.

До Белопольского сотенного городка они добрались без приключений уже к обеду. Уже издали они увидели и сам городок с его башнями и форт. Городок располагался недалеко от слияния рек Выр и Крыга. Датой возникновения Белополья считается 1672 год, когда группа казаков во главе с сотником Степаном Фоменко, прибыли из городка Белополье и поселились на древнем Вирском городище. Еще в 1681 году три села Крыга, Ворожба (в 8 верстах от города) и Павловка (в 14 верстах от города) были отнесены к Белополью. В 1683 году Белопольская земля была отделена от Путивльского уезда, а путивльцев, проживавших в приписанных к Белополье сёлах, выселили на реку Снагость. Это был длительный период постепенного заселения территории так называемого «Дикого поля». Белополье было важным городом Сумского казачьего полка. Оно состояло из городка с 9 башнями и форта с 13 башнями. Здесь было 53 русских служилых человека и 1202 казака.

Яков, хотя и являлся казаком Ворожбянской сотни, хорошо знал многих казаков Белопольской сотни, как и сотника Стефана Фомина. Они с Марийкой заехали в городок, решили дать коням отдых. В городке было много знакомых ему казаков, с которыми он бок о бок участвовал в

последних набегах на татарские поселения. Тут были Трофим Гаврилов и Андрей Григорьев с которыми Яков побратался в последней рубке под Очаковом. С Трофимом находился его брат Федор пятнадцати лет. Казаки с изумлением обратили взоры на Марийку, но, после пояснения Якова о её новом статусе, успокоились и начали расспрашивать путников о последних неделях после возвращения из Крыма. Пообедав с ними из общего котла, Яков начал собираться в дорогу.

– Едешь на свои земли? – спросил Трофим.

– Да, надо обустраивать курень, пора переходить на оседлую жизнь. – ответил Яков.

Подарив молодому казаку Федору шкуру убитого волка, напоив коней, путники отправились дальше.

Ехать им оставалось недолго, выделенная Якову земля находилась в 3 верстах от Белополья. Неторопливым шагом, придерживая коней, они проделали дальнейший путь по уже натоптанным тропам в красивейшей степи с перелесками и, перебравшись по броду через реку Давильницу, проехав пересыхающий ручей, который впадал в неё, оказались на пойменном лугу с разнотравьем.

Глава 5. Земля.

23 апреля 1669 года каждому из 3-х полков, в том числе и Сумскому, были выданы «жалованные Грамоты за Государственной печатью». По данным привилегиям «черкасам» предоставлялось право: беспошлинная торговля «всякими товарами» в полковых городах, «держать шынки безоброчно, дальние полковые службы не служить и податей, и оброков никаких не платить» взамен их обязывали «строить города и селиться дворами, пашенные земли распахивать» и оберегать русские земли от набегов крымских и ногайских татар. Эти льготы (безоброчное) владение землями, мельницами и ведении разных промыслов, а также беспошлинное винокурение и торговля этой продукцией) подтверждались грамотами в 1682, 1684 и 1688 годах.

«Дано дикого поля на пашне земля черкасам» – так гласило решение о наделах земли по списку его сотни, среди которых был и Яков Сохань с 10 четвертями⁸ земли. Кроме того, им же даны сенные покосы против их куреней.

Марийка хозяйским взглядом рассматривала земли, которые располагались перед ними. Они с Яковом проехали на конях покосы. И посмотреть было на что. Это была травянистая цветная широколистная степь с участками пере-леска. Хорошо увлаженная почва поддерживает следующие лугово-степные растения: осока низкая, типчак, полевицу виноградниковую, ковыль обыкновенный, виды цветковых северных трав, такие как подмаренник настоящий, луговой шалфей, мытник хохлатый и степные разновидности клевера. Кустарниковая растительность включала терн, степную вишню, шиповник и ракитник русинский. Перелесок был представлен дубово- кленово- лиственными породам деревьев, ольхой с примесью березы. По краям участка попадались редкие елки. Залуженная пойма пересыхающего ручья богата разнообразием трав с высоким урожаем качественного сена, включала в себя: лисохвост луговой, пырей ползучий, куничник наземный и осока песчаная, а также такие двудольные как лютик едкий, лядвенец рогатый и клевер, берега заполнены зарослями ивы и краснотала. На реке Давильнице, которую они переезжали в брод, растут не-большие массивы дуба, вяза, черного тополя, ивы и ольхи. За покосами виднелись поля ржи, которая уже набирала колос.

Неподалеку располагались постройки, обнесенные плетнем. Это были две избы, одна большая – Якова и поменьше – Самуила Шеповала, соседа. Изба Якова была построены из дубовых тесаных плах, расположенных по углам комнат, стены комнат были глинобитные из самана, фундамент возведен из камня, четырехскатный свод крыши из толстого слоя камыша. Меньшая была полностью из самана под камышом.

Из меньшей избы выскочили босоногие мальчонка, лет четырех, и девчушка, лет десяти.

– Маменька, Яков с татаркой приехал – закричал мальчуган.

Из избы показалась женщина, лет тридцати, румяная с рыжими волосами, вытирая руки от стряпни о передник. Это была Ульяна, жена Самуила. Она поклонилась в пояс путникам.

– Где Самуил – спросил Яков.

– В полях – ответила Ульяна.

Марийка спрыгнула с коня, и вместе с Яковом, вбежала на крыльцо, отворив, плотно подогнанную к косяку, дверь, зашла в избу. Она с интересом изучала внутреннее содержание дома. Это был, так называемый, трёхкомнатный курень, потому что, кроме четырёх наружных стен, в нём была внутренняя, разделявшая комнаты. Одна из них была залой с отгороженной спальней, другая – общей. Она служила для всех нужд. Первая комната разделена на две – прихожку и стряпную. В ней находилась большая русская печь, которая обогревала всю хату, в ней же пекли хлеб и пироги, готовили еду, на ней спали. Внутри стоял стол, сколоченный из обтесанных еловых досок, лавки из такого же материала, тут же висели две пищали, большого диаметра кремневые ружья, на столе стояла глиняная обожженная плошка-светильник с маслом и фитилем. Стены из самана были тщательно затерты чистовой обмазкой из глины и конского навоза и побелены известью. К дому примыкали сени и чулан, вдоль входа пристроена галдарея в виде длинного коридора, выходящего на фасад широким крыльцом. Сени использовались как кладовка и были увешаны инструментом: топоры и клинья для обработки дерева, лопаты, что-то наподобие кирки. В прихожке стояли топчан и табурет с деревянной кадкой воды, над топчаном висела жердочка для полотенца. Пол был земляной, глинобитный, с добавлением ржаной и пшеничной половы, и тщательно утоптанный.

– Обживайся, хозяйка – сказал Яков.

Марийка с посмотрела на любимого мужчину. Их взгляды встретились. В её взгляде было всё – и обожание, и благодарность.

Яков вышел на крыльцо.

В подворье находились колодец-журавель, летняя печь – кабыця, сарай, амбар, погреб и баня. Яков подошел к колодцу и напился воды из привязанной к журавлю кадки.

Надо разъяснить в каких отношениях были Яков и его сосед – подсоседка Самуил Шеповал. Подсоседки – это наиболее бедное население края, которое не имело собственного хозяйства и жило в чужих дворах, то есть «в соседях». В зависимости от того, в чьих дворах они жили, подсоседки были панские, старшинские, монастырские, казацкие и тому подобное. Подсоседками преимущественно становилась сельская беднота, крепостные крестьяне, разоренные и обедневшие крестьяне. Выходом из этого трудного положения и было подсоседство. Подсоседок покидал свой дом или продавал его и поселялся в свободной хате домовладельца, казака, или мещанина. За дом подсоседок расплачивался деньгами или личным трудом. Никаких договоров с хозяином такой крестьянин не заключал. Подсоседки были свободны от любых повинностей, и жили с заработанных средств. Подсоседкам было легче жить у казаков, поскольку последние всегда ходили в походы.

Но вернемся к нашему повествованию. Со стороны ржаного поля на лошади возвращался Самуил Шеповал. Это был крепкий мужчина, 40 лет, круглолицый, со светлыми, как солома волосами. К седлу у него были приторочены пять куропаток.

Надо сказать, что местность вокруг отведенных земель казакам изобиловала дикими животными и птицей, в река было много рыбы и раков. Кабаны, косули, зайцы, стрепета, утки, куропатки и перепела. Травы высокие-превысокие росли, по самую грудь, а то и выше; а роса по траве точно вода: если хочешь идти по степи, то прежде всего скинь штаны да подбери сорочку, а то как намокнут, то и не дотянешь. Как идешь по траве в постолах, то вода только чвырк-чвырк.

Самуил спешился, и они с Яковом обнялись по-братски, было заметно, что между ними были отношения более близкие, чем отношения хозяин – работник. Находясь в постоянных походах и караульной службе, Яков полностью полагался на семью Самуила Шеповала по хозяйствованию на его земле. А хозяйство у него было не малое, кроме пахотной земли с урожаем ржи, пшеницы и овса, на подворье, сзади дома, на базах имелись лошади, корова, бычок, волы и овцы. Там же находился курятник. И за всем этим нужен был уход и охрана. Практически, Самуил со своей семьей работал на хозяйстве, привлекая безземельных батраков на полевые работы (пахоту, покос и обмолот урожая).

Кроме того, Яков начинал с Самуилом освоение своих выделенных земель пять лет назад, строительство всем миром куреня (заготовку и обработку древесины, замес и сушку самана в опалубке, доставку камня для фундаментов на волах и т.д.). Самуил оказался очень хозяйственным напарником и многое подсказывал Якову в решении многих вопросов по обустройству крестьянской жизни. В конце концов Яков полностью доверился Самуилу и не разу об этом не пожалел.

В полтора верстах от земли Якова находились земли и курень казака Осипа Гири, и его жители постоянно общались и обменивались помощью с куренем Якова.

– Тебе, когда в караул? – спросил Самуил у Якова.

– Завтра поеду – ответил Яков, – Пойдем познакомлю вас с моей хозяйкой.

Марийка, закончив осмотр жилища Якова, вышла на крыльцо куреня.

– Прошу любить и жаловать, моя нареченная жена, Марийка.

Семья Самуила с любопытством рассматривала красивую хозяйку, особенно радовалась Ульяна, когда Марийка довольно легко заговорила на их языке, и тому, что теперь будет ей с кем общаться и делить хозяйские женские обязанности. Сидор, сынишка Самуила, не проявил никакого внешнего интереса в хозяйке, зато Устинья, дочь Самуила, с любопытством и завистью рассматривала наряды, в которые была одета Марийка.

Однако время уже шло к вечеру, Ульяна засуетилась с приготовлением ужина. Во дворе в печи-кабыце у неё томился в большом глиняном горшке сваренный борщ. Она отвязала у мужа от седла наловленных на петли куропаток и принялась их готовить.

Через полтора часа она подала ужин в стряпную комнату, он состоял из горячего наваристого борща, двух, зажаренных на вертеле, куропаток, каравая ржаного хлеба и взвара, из сухофруктов.

Яков с Марийкой с удовольствием набросились на еду, так как здорово проголодались и довольно давно не едали жидкую пищу. Закончив с трапезой, Яков обратился к своей избраннице.

– Мы теперь одна семья, я тебя полюбил, и ты стала моей суженной. Но ты должна знать, что такое быть женой казака. Я должен добиться разрешения на наш брак у руководства сотней, кроме того ты обязательно должна принять православную веру. Это не просто, ты должна знать, что я постоянно буду отсутствовать на службе. Ты должна стать в этом курене настоящей хозяйкой. Кроме того, ты должна знать наши устои: «Не муж для жены, а жена для мужа»,

Жена не должна была вмешиваться в мужские дела, а казаку было негоже вмешиваться в женские. Нет у меня дороже всего на свете, чем ты и наши будущие дети, а без этого нет у казака будущего, поэтому я буду беречь вас пуще глаза и никому не дам в обиду. Гордая, своенравная женщина, покорная лишь своему мужу – вот эталон казачьей жены. У тебя всё это есть. Когда я на службе или в походе, ты остаешься за меня, самостоятельно ведешь хозяйство и все расчеты, сама покупаешь, продаешь и часто сама будешь принимать решение, где, что и сколько сеять. Будешь распределяла работу между соседями и наемными работниками, руководить ими. По нашим традициям, отношения между мужем и женой самые нежные, однако на людях супруги, должны были держаться строго, даже отчужденно. Это забота о других женщинах. Из похода казаки возвращаются не все: одни, убитые, навсегда остаются лежать в земле на чужбине, других враги захватывают в плен и там казнят, третьих продают в рабство, и лишь тела немногих убитых казаки привозят в родной хутор. Поэтому часто бывает, что в одном доме – радость от встречи с любимым мужем и отцом, а в другом – горе, плач и стенания по погибшему. Запомни эти слова. Тем более, что я завтра уезжаю к своей сотне в караул на три дня.

– Хорошо, мой любимый – ответила Марийка и сверкнула глазами, – но, сегодня ты мой и только мой!

Стемнело, только лампада-светильник освещала комнату. Она подошла к нему, прильнула всем телом, он почувствовал её молодое, красивое, нежно пахнувшее лавандой, тело и обнял её, крепко целуя. Всю оставшуюся ночь они наслаждались друг другом.

Утром, позавтракав на скорую руку, что приготовила Ульяна, попрощавшись с Марийкой и Самуилом, Яков вскочил на коня и поскакал к своей сотне в Ворожбу. Скакать пришлось 7 вест.