Zitate aus dem Buch «Тени в раю»
Да сказали вам правду, Бетти. Почему вы вбили себе в голову, будто правда – это только самое худшее. Что за страсти такие? Бетти улыбнулась, как ребенок. – Потому что тогда я настроюсь, возьму себя в руки. Я же себя знаю: если со мной и правда ничего страшного, я распущусь. Зато если пойму, что речь о жизни и смерти, я буду бороться. За каждую оставшуюся мне секунду я буду сражаться, как одержимая. А если буду бороться, то, может, сколько-то времени еще выиграю. А так я его только теряю. Неужели
выпил? – деловито поинтересовалась Наташа. – Нисколько. Чашка кофе и наперсток житейской горечи. Больше ничего. – Тебе так горько живется? – Когда живешь, как я, да, горечь иной раз накатывает. И тогда места себе не находишь, ворочаешься в самом себе, как бессонной ночью
Защищенный от всех бед легким цинизмом, иронией, жесткой деловой сметкой, с какими удобствами он в этой жизни расположился, нежась в отсветах пламени, в чьих всполохах в предсмертной агонии сгорает искусство, тогда как для него это всего лишь уютный
Но, когда тебя забрасывает, главное – суметь благополучно приземлиться и осесть. Начать что-то. Не ждать без толку. В отличие от других, которые… – тут он неопределенно повел рукой, – которые все ждут чего-то. Только вот чего? Что в угоду им время повернет вспять? Бедолаги!
они заранее любят всех только за то, что их терпят?
Здесь, в этих залах, меня вдруг охватило то неизбывное, безграничное, кристально ясное ощущение жизни, какое у индусов называется «самадхи» и какое, очистительным фонтаном омыв твое миросозерцание и рассыпавшись повсюду каплями благодатной росы, остается незабываемым, даже когда ты уже не испытываешь его въяве. Ибо оно все равно оставляет после себя отсвет чудотворной иллюзии бытия, будто жизнь вечна и что мы, люди, тоже способны жить вечно, если только научимся сбрасывать с себя змеиную кожу на
Обладая свойством многих недалеких, лишь в узкой области сведущих натур потешаться над всем, что им непонятно, он, однако, втайне понимает, сколь ненадежно это показное превосходство. Отсюда – взрывы внезапной вспыльчивости, выдающие в нем завзятого невротика
Но теперь я знал: никуда они не делись, эти тени, – вот они, тут как тут. И уже проникли туда, где я бессилен с ними совладать, – в мои сны, в мир видений, который каждую ночь без всякого фундамента воздвигается из ничего, чтобы под утро рассыпаться в прах. Только вот нынешние рассыпаться не желают: вгоняя меня в холодный пот, они застыли где-то внутри липкими, смрадными клубами сладковатого тошнотворного дыма. Дыма из крематориев.
Именно так я и считаю! – заявил Сильверс, который, как всякий неуверенный в себе человек, всегда и во всем хочет оказаться правым. – Я и собирался заказать старый, подержанный «кадиллак», но «форд», в конце концов, практически то же самое.
Реальность и иллюзия слились здесь настолько, что образовали некую новую субстанцию – вот так же сплав меди и цинка превращается в прикидывающуюся золотом латунь
