Buch lesen: «Шагая по осколкам битых чувств»

Глава 1
Унижение

Я спешила убежать с территории школы. Моё сердце стучало бешено, неритмично, практически касалось рёбер.

До меня доносился смех одноклассников. Но самый заливистый и пугающий исходил от Максима Брауна – моего злейшего, неадекватного врага. Он оскорблял меня, пугал и не давал жить спокойно.

– Отвали от меня! – закричала я не оборачиваясь.

Дорога казалась вечной – время остановившемся. Впереди люди сновали по тропе, заворачивали в закоулки и были безразличны к чужим проблемам.

Браун ближе и ближе. Я ощущала его. Я слышала его оглушительный смех, полный агрессии. Одноклассники давно остались позади – Максим заставил их не вмешиваться в издёвки надо мной, и я была совсем одна.

– Мэйс, посмотри на меня. Твоё лицо слишком чистенькое, дай мне исправить это.

Он приближался ко мне, под его ногами хлюпала грязь. Я ускорилась, но убежать не успела – Максим схватил мои волосы, и от внезапного рывка назад я закричала. В затылке появилась тянущая и сильная боль, нарастающая при каждом движении руки Брауна.

– Отпусти, придурок! – заорала я, пытаясь высвободиться, ударить его локтем. Но он ловко уворачивался, и мои атаки оставались бесполезными.

Я не могла защитить себя, и никто не мог помочь. Я в яме, откуда не было выхода, куда постоянно кидали отходы, гвозди и что поострее.

Моя школа – та самая яма.

Я сумела ударить Макса по руке, и впиться ногтями в кожу его запястья. Я почувствовала ослабление хватки на своих волосах, и быстро развернулась к нему лицом. Боль в голове не проходила, но уже не ощущалась такой сильной. Волосы растрепались – несколько прядей прилипали к пылающей коже.

Максим хотел, чтобы я обернулась, и он, как всегда, получил желаемое. Браун готов на всё, чтобы люди повиновались и слушались. Он считал себя лучше других, но, на самом деле, он обычная сволочь, и совершенно не похож на своего брата-близнеца. Моего парня Мишу.

– Отвали, отвали ты от меня! Ненормальный! Подлечи голову!

Я зла, напугана и растеряна. Я бы ударила его по яйцам, но это чревато большими проблемами.

– Расслабься, ладно? Я просто хотел подправить твоё лицо.

Он улыбался, смотря мне в глаза, а позже засмеялся, заглушая все окружающие звуки. Во мне остался один инстинктивный страх.

Сдерживая вопль паники, я отступила на шаг, собираясь сбежать, но Макс наклонился, зачерпал в ладони коричневое месиво, замахнулся и бросил эту мерзость мне в лицо. Я взвизгнула, не успевая сомкнуть веки.

Подобно кислоте глаза стало разъедать. Щипало и жгло, и слёзы вырывались наружу.

В рот проникли вязкие комки грязи. Рвота подступила к горлу, когда жижа попала на язык: горькая, вонючая, омерзительная – прям как Максим Браун!

Дрожащими руками я растёрла лицо, размазывая слякоть по коже, пачкая ещё и волосы. Макс взахлёб ржал рядом, содрогаясь телом.

Я сжала мокрые ладони в кулак, и попыталась испепелить Макса заплывшим взором. Собрала во взгляд всю ненависть, но не справилась, и придурок, к сожалению, не исчез.

Наши одноклассники стояли у школы, и тоже сгибались со смеху. Их смех для Брауна – аплодисменты и уважение.

Семнадцатилетний Максим Браун в кислотно-зелёной куртке держался за живот и не успокаивался от истерического припадка. Подняв на меня глаза цвета молочного шоколада, смуглый парень заржал ещё хлеще, хотя, казалось, уже и невозможно смеяться сильнее.

Передав Максиму через взгляд весь свой гнев и презрение, я развернулась и пошла к дороге, до которой чистой добраться так и не успела. С лица грязь стекла на пуховик, и в центре красовалось серо-коричневое пятно.

Если мои отношения с братом-близнецом Максима продолжатся, и мы поженимся, то Макс никогда не оставит меня в покое. Он станет мне «деверем», так называемым родственником со стороны мужа.

Глава 2
Идеальный Миша Браун

Домой я вернулась морально разбитой. Пуховик превратился в грязную и липкую ткань.

Пол теперь тоже грязный, как и моя репутация.

В ду’ше я смыла с себя позор, но только с кожи, внутри он продолжал кипеть обидой.

Я не могла избавиться от навязчивых мыслей о Максиме. Я не делала ничего такого, из-за чего он мог мстить и ненавидеть меня.

Каждый вечер я задумывалась, что именно толкало его унижать меня. Он наносил удары и не признавался почему.

Я кое-как сделала домашнюю работу, и то не до конца. Я не могла сосредоточиться на цифрах, словах и задачах – я тонула в страданиях и обидах. В вопросах, что не получат ответы.

Мои размышления прервала громкая музыка. Я кинула тетради в школьную сумку и рассеянно взглянула на экран мобильного, где мигало имя Миши. Улыбнулась, села на край кровати и нажала на зелёную кнопку, принимая звонок.

– Привет, любимая.

Моё тело расслабилось, ушла напряжённость и натянутость в мышцах.

– Как прошёл твой день? – спросила я как можно тише.

Миша не выносил криков, и мне приходилось контролировать свой голос. Наверное, шума ему хватало дома от брата и его друзей – если Макс приглашал их в гости. Но порой мне хотелось быть собой, а не той, кем Миша меня делал.

Я не рассказывала Мише о проделках брата. Мне не хотелось их ссорить. То, что происходило в школе – должно оставаться в школе. Но из-за Максима я опасалась гулять с Мишей в нашем районе – не дай бог Макс увидит нас вместе.

Максим не знал, что я девушка его близнеца. Страшно подумать, что он вообще сотворит, узнав об этом.

Его любимая девочка для битья – девушка его брата-близнеца. Звучит абсурдно.

– На биологии собирали скелет белки.

Миша любил изучать кости. Он учился в другом корпусе моей школы, где учились исключительно одарённые дети. В его корпусе материал подавался лучше и отличался от моего. Каждый мог найти своё призвание на индивидуальных беседах. Благодаря этому, Миша решил, что в будущем хочет стать палеонтологом.

– Здорово, – восторженно произнесла я и схватила пушистую серую кошку с пола, перемещая её на кровать.

Кира недовольно зашипела и подняла лапу, выпуская когти.

– Пришла бы ко мне в гости, посмотрела бы на скелет, – он, как обычно, говорил монотонно, безэмоционально.

Кира зацепилась когтем об ткань моих шорт и громко заорала, не в силах освободиться.

– Ты же знаешь, почему я не хочу к тебе домой.

Миша в курсе о моих разногласиях с его братом, но не знал всего, что творилось между нами. Знал, что я невзлюбила Максима, и не хотела видеть ещё и вне школы. Но это всё, что ему известно. Я не собиралась раскрывать Мише, что я изгой школы благодаря его брату. Мише важна его репутация, и мне не хотелось бы её испортить.

– Его нет дома. Я говорил, что по вечерам он уходит.

Я помогла кошке отцепить коготь, и она мгновенно спрыгнула на пол, сразу прячась под кровать.

Я замолчала, не находя слов. Столкнуться с его близнецом в их доме – это самоубийство.

– Тогда я приду к тебе сам.

Губы растянулись. Такой вариант устраивал меня больше, чем шанс ступить за порог дома Браунов, и столкнуться с невменяемым – так мы прозвали Максима с моей подругой, чтобы не называть его по имени.

– Окей. Я буду тебя ждать.

Сейчас мои родители на ночной смене, и я могла расслабиться, лишившись на время надзора. Они не следили, чем мы с Мишей занимались, но я всё равно не ощущала комфорта, когда целовалась с ним за закрытой дверью.

Спустя час, я услышала, как открылась входная дверь. Я заранее отперла замок, и Миша вошёл в квартиру. Когда я вышла к нему в прихожую, он улыбнулся. Снял пальто и аккуратно повесил его на крючок, сменил уличную обувь на тапки, подготовленные специально для него.

Миша делал всё осторожно, неспешно, совершенно по-взрослому.

Сухие губы Миши коснулись моей щеки. Посмотрев на него, я расплылась в улыбке.

Угловатый подбородок дрогнул, а высокий лоб нахмурился. Миша перевёл взгляд на Киру, медленно направляющуюся в комнату родителей. Он любил останки животных, а живых не выносил. На низких скулах, не сильно выделяющихся на овальном лице, проявились красные пятна раздражения.

Братья-близнецы одинаковые, но совершенно разные. По голосу, походке и поведению можно понять, кто из них кто. Не все видели в них столько отличий, многие определяли их по разному цвету глаз.

Бирюзовые глаза смотрели на меня, а руки тянулись к внутреннему карману пальто. Он вынул шоколадную розу и протянул её мне.

Я взяла из его рук пластиковый цветок, и приложила к груди. Бутон шоколадный, а стебель пластиковый, обтянутый зелёной тканью.

– Спасибо, приятно.

Я бы с удовольствием съела шоколадный цветок сразу, но Миша злился, если я ела в комнате, особенно на кровати, поэтому я оставила его презент на кухонном столе.

Мы вошли в комнату. Миша сел в кресло и пригласил сесть к нему. Я включила сериал, который мы смотрели уже три месяца и никак не могли закончить, ведь Миша приходил ко мне не так часто, как хотелось бы.

Я не села к нему. Неосознанно я задумалась о его отличиях с братом: у Миши кожа немного светлее, чем у Макса, и непонятно с чем это связано.

Максим оставлял ногти торчать, а Миша стриг их чуть ли не под корень.

Стиль одежды братьев тоже отличался: Максим надевал либо яркие вещи, либо тёмные. Порой цвета смешивались, и это означало, что Макс не будет никого трогать, пока его сами не тронут: я училась с ним уже пять с половиной лет, и могла предположить, что по цвету одежды можно понять в каком он настроении.

А Миша, наоборот, носил одну цветовую гамму и один стиль. Сейчас он в коричневых брюках с подворотами и в белом поло.

– Лика, садись скорее, всё пропустишь.

Я стала раздражать Мишу, и, схватив меня за руку, он посадил меня рядом с собой.

От него неизменно пахло шампунем: сколько бы ни прошёл, во что бы не был одет, всегда пах чистотой. А я любила духи, но Миша принимал лишь естественные запахи, и мне пришлось отказаться от разнообразных ароматов.

Я принялась осыпать шею парня поцелуями. С закрытыми глазами я погружалась в нежность его гладкой кожи. Подушечки его пальцев легли на мой висок, и потянулись вниз по щеке. Он приподнял мой подбородок и впился губами в мои.

Ласковые касания языка Миши возносили до рая. Поцелуй медленный, чувственный, полностью окружавший нас нежной вуалью. Его губы двигались с моими без напора, гонки, кто кого перецелует. Я обнимала его за шею, грудью прижимаясь к его, а он поглаживал мою спину тёплыми ладонями. К сожалению, наши поцелуи долго не длились, и когда Миша отстранялся, с рая я падала обратно на землю. Мы целовались часто, но мимолётно.

Он смотрел на меня с улыбкой. В радужной оболочке плескались различные оттенки бирюзы. Мне нравилось пропадать в его глазах.

Миша и Максим шатены, но, рассматривая волосы Миши, я заметила, что у него оттенок темнее, чем у его брата. У обоих волосы кудрявились и вечно хотели оттопыриться, но ходили они с разными укладками: Миша пользовался лаком, чтобы избежать гнезда на голове, а Максим ничем не пользовался, позволяя волосам торчать, куда им вздумается.

– Ты все уроки сделала?

Миша стал серьёзным – учёба для него важнее отношений, друзей и семьи. Если он узнает, как мне плевать на уроки и домашнее задание, умрёт прямо тут от сердечного приступа. Поэтому я не стала расстраивать его и попросила помочь с несколькими заданиями по геометрии.

Я училась средне, но Мише не признавалась. На уроках я сидела скованная, и как параноик ждала подвохов от одноклассников. Поэтому не могла отдаваться учёбе полностью. Я только и делала, что следила за другими, иногда нервно оборачиваясь в конец класса.

После того как Миша помог мне с уроками, его телефон завибрировал, и он вынул его из кармана брюк, отвечая тому, кто отвлёк от меня.

Я запрыгала на месте, мотая головой, прося его не рассказывать обо мне собеседнику. Кто бы это ни был, мне не хотелось, чтобы он знал с кем Миша.

Миша прошептал, что это Максим, и я принялась кривляться сильнее, складывая ладони в молитве перед собой.

Мы с Мишей вместе уже год. И сколько раз он хотел рассказать брату о нас, столько же раз я молила его не делать этого.

– Да, сегодня домой не вернусь, – Миша рассмеялся в трубку. – Это ты так развлекаешься, моя девушка не такая, – потом он снова засмеялся и закончил разговор.

Я выдохнула, когда мобильный вернулся в карман брюк. Сердце понемногу угомонилось и перестало стучать как ненормальное.

Максу ни в коем случае нельзя знать о нас с Мишей. Он разрушит наши отношения без колебаний. Одно слово «изгой», и Миша может испариться. Я доверяла ему, но не верила.

Братья между собой общались хорошо, не без ссор, конечно, но они близки друг с другом, даже несмотря на разные взгляды на жизнь.

Миша снял с себя одежду и остался в трусах. Он сразу же юркнул под одеяло. Он не очень-то желал, чтобы я его рассматривала – либо стеснялся, либо не задумывался о чём-то большем, чем просто поцелуи. Я успевала увидеть только кубики и кудрявые на груди волосы.

Я переоделась в пижаму и легла рядом, укладывая голову на его ключицу. Я рада, что мы нашли друг друга и начали встречаться… только одно но меня душило – это его брат, родившийся на тридцать минут позже него.

Глава 3
Дни безграничной боли

Мы встали по будильнику, быстро собрались и позавтракали. По утрам мы не разговаривали, пытаясь проснуться до конца. Пока Миша умывался – я делала бутерброды. Пока мылась я – он заваривал нам чай. Такой наш ритуал после его ночёвки у меня.

Новый день, как и другие школьные дни, не принесёт ничего хорошего. Я просто знала это, чувствовала нутром. Пока я учусь в этой школе – ничего не изменится. Сердце стучало учащённо, тело покрывалось мурашками, как и каждое утро буднего дня. Я не могла сконцентрироваться на чём-то одном. Пыталась смириться с тем, что Максим Браун никуда не денется и ещё полгода будет меня терроризировать.

Миша ждал меня у входной двери, пока я бегала по квартире в поисках вещей: расчёска (на всякий случай, если меня снова будут таскать за волосы), косметика (если придётся плакать), запасная футболка (на случай, если опять буду в грязи). Миша цыкнул языком, выражая недовольство. По его логике я должна делать всё молниеносно, как солдат.

Я надела старую куртку, и Миша скривился, осматривая её.

– Опять она? Мы же недавно купили тебе хороший пуховик, – по выражению лица он был зол, а по голосу так и оставался до безумия спокойным.

– Я немного его испачкала. Высохнет, и продолжу носить.

Мише важно, чтобы я хорошо одевалась и выглядела, поэтому пуховик, что Макс испортил, был куплен на Мишины деньги.

 До школы идти примерно двадцать минут, и чем ближе мы подходили к красному кирпичному зданию, тем сильнее на меня обрушивалась паника. Скоро Миша повернёт налево к своему корпусу, а я пойду прямо.

– Ты у меня красивая, – Миша прервал молчание и взглянул мне в глаза, начиная улыбаться

Я ответила ему на улыбку. Вот только по утрам меня не радовала даже тёплая погода, как сегодня. Тропа скоро закончится и покажется моя школа. Хорошо, что этим путём не ходили те одноклассники, от которых останавливалось сердце – они шли другой дорогой, попутно обсуждая свои идиотские планы (наверное, придурки именно этим и занимались).

– Ты говоришь что-то приятное каждый раз в одном месте.

Мы проходили мимо огромного дуба, прятавшего солнце за массивными ветками. Каждое утро Миша говорил мне комплименты. И начинал он фразу точно в то время, как мы наступали на тень от ствола дерева.

Но я не верила в свою привлекательность. У меня ромбообразная форма лица с заострённым подбородком, изогнутые брови, и тонкие бледно-розовые губы. Негустые янтарные волосы до конца лопаток, чаще всего собранные в высокий хвост. Я считала себя не то чтобы страшненькой… а просто обычной, ничем не примечательной.

– И буду говорить всегда.

 Миша остановился и прижал меня к себе.

Я обвила руками его шею, зазывая к поцелую. Он коснулся мягкими губами моих и несильно приоткрыл губы, незамедлительно соединяя наши языки. Я резко выдохнула через нос, тихий стон вырвался из глубин, проникая ему в рот. Щёки заплыли румянцем, и я смущённо отстранилась.

Мы никогда не занимались сексом. Даже не обсуждали его. Я хотела, но не осмеливалась произнести вслух. Но вот между ног всё чаще ныло.

Лицо горело. Мне хотелось провалиться сквозь землю, и никогда оттуда не выбираться. Поцелуи Миши нежные, и я не могла контролировать себя.

– Извини, я как-то неосознанно.

Миша не отошёл, всё так же прижимался ко мне грудью, но глаза так и не поднял, наверное, уже полностью рассмотрел мой нос.

Очень не вовремя, в самый неподходящий момент, я услышала мерзкий, лающий смех Максима, и отскочила от Миши, будто меня силой потянули назад.

Страх и неприязнь заполнили меня стремительно. От судорожной дрожи в руках заболели пальцы. Тело забилось в треморе. И так происходило каждый раз, как я слышала Максима.

– Спасибо, что проводил. Мне пора!

Я вырвалась из объятий Миши и побежала вперёд, чувствуя удивлённый взгляд на своей спине. Как же мне повезло, что он не побежал за мной – так мы не столкнёмся с его братом вместе.

Я почти ступила на первую ступеньку крыльца школы, но успела лишь поднять ногу.

– Ужас, ты всё ещё такая… – он недоговорил, замолкая на последнем слове, и снова залаял отвратительным смехом.

Я мечтала, чтобы Макс стал немым. Я не хотела видеть его, слышать, думать о нём и гадать, чем же я так обидела его, что он не оставлял меня в покое.

Если спросить меня: «Какой твой любимый звук?»

Я отвечу: «Это звук текущей воды».

А если спросить наоборот: «Какой твой не любимый звук?»

Я отвечу: «Это голос и смех Максима Брауна».

– Какая? – издевательски поинтересовался Слава, заливаясь лошадиным хохотом.

Как только я встала на ступеньку, они оказались передо мной. Максим без куртки, в одной серой толстовке. На голову натянут капюшон, закрывающий половину лица.

Слава был прилежным учеником, но, выходя за пределы школы, становился подражателем Макса, готовым влезать в драки, нагонять страху и калечить ничем не повинных людей.

У него тёмные лохматые волосы. Чёрные густые брови, близко расположенные к глазам. Серо-голубая радужка и взгляд самовлюблённого ловеласа. Правая мочка уха растянута из-за серьги. Он симпатичный, но тоже придурок.

– Жуткая, аж ослепнуть хочется, – ответил Браун, поворачиваясь к Славе.

Их разговор происходил между собой, но они всё ещё стояли напротив, не пропуская меня. Я шаг в сторону, и они туда же.

Другие ученики обходили нас, делая вид, что ничего не происходит. Многие запуганы моими одноклассниками и одноклассницами, и я понимала, что другим проще уйти, чем влезать в чужие разборки.

– Макс, может тебе выступать на стендап? Я обязательно приду, чтобы высмеять твои поганые шутки!

Я ответила ему сквозь зубы и страх, стараясь не выглядеть напуганным зверьком. Но глаза, и мурашки на коже вместе с капельками пота, блестевшими под утренними лучами солнца, выдавали мои истинные эмоции.

Глаза Макса заискрились, и он улыбнулся. Он выглядел как психопат… нет, он и есть психопат: дикий, одержимый, ожесточённый, и никем не укротимый. Ни тюрьмой, ни родителями, ни друзьями и точно не любовью.

Максима боялись многие, и не посмотришь, что совершеннолетним он будет только через несколько недель.

Мне стало совсем жутко – дрожь пронеслась по позвонкам, заставив вздрогнуть. Я потеряла всю смелость в его светло-карих глазах.

– Знаешь, что мои друзья вне школы делают с такими убогими, как ты? – не дожидаясь ответа, он продолжил: – Оставляют без зубов, и это ещё везение.

На нас троих упала тьма, и во главе неё стоял бездушный Максим.

В школе прозвенел звонок, опаздывающие поспешили внутрь, оставляя на лестнице двух львов и одну маленькую, напуганную мышку.

Слава пропал с поля зрения – он всего лишь призрак рядом с Брауном.

Глаза цвета шоколада не отрывались от моих. Он ничего не говорил, усмехался, пялился, склонялся всё ниже.

Моё дыхание сбивчивое, утяжелённое, будто грудь сжимали верёвками. Онемевшие ноги едва держали, а сердце трепетало, как пойманная в сети бабочка. Максим единственное, что осталось перед взором.

Мои губы отлепились друг от друга, и я втянула воздух.

Сделала шаг влево и сорвалась с места, пока тьма не поглотила меня до конца. Я старалась поднимать ноги выше, чтобы не споткнуться, и смотрела вниз, но не успела я добежать до двери, как на последней ступеньке уже стоял Максим.

Правая нога зацепилась за левую, и я полетела лицом в обувь Брауна. Нос врезался в кроссовку и заныл от боли. Я скривилась, сдерживая непрошеные слёзы.

Максим, как и Миша, бегал отлично, поэтому и смог оказаться на последней ступени быстрее. Слава подошёл к Брауну чуть позже.

– Сколько тебя знаю, умнее ты не становишься, – Макс протянул мне руку, и я, как дура, повелась на добрый жест. Мозги заполнялись импульсами боли в челюсти, и отказались здраво мыслить.

Я схватила ладонь Максима и сжала посильнее. Начала подниматься, и уже коснулась коленями край ступеньки, как рука Макса выскользнула из моей, и я упала обратно, ударяясь ещё и коленями об проступь ступеньки. Джинсы в нескольких местах порвались, кожа разодралась до крови.

Я взвизгнула от внезапной боли.

– Чтоб ты шею себе сломал, – я усердно пыталась не заплакать, но слёзы начинали жечь глаза. Обида пробирала до костей.

– Пошли в школу, а то мне за опоздания оценки снижают, – попросил Слава, упорно не смотря на меня.

Несколько минут одноклассники ржали над тем, как я поднимаюсь и рассматриваю рваные джинсы по их вине, и только после вошли в школу.

Я пропустила первый урок, пытаясь успокоиться в ближайшем кафе. Домой идти нельзя: Миша мог заметить меня из окон своего корпуса, а лишние вопросы мне не нужны.

Иногда мне не с кем обсудить происходящее, и это морально выматывало. Сказать родителям, чтобы потом нарекли крысой? Или рассказать директрисе, чтобы та поругала Макса, и всё продолжилось в двойном размере? Признаться Мише и поссорить его с братом, чтобы после этого Максим вообще озверел?

Выбора нет. Я должна пережить последние дни учёбы.

Дни безграничной боли.