Buch lesen: «Игральные кости», Seite 16
46 глава
– Как она? Что с ребенком?
– Это вы – будущий папаша?
– Да-да, я! – у Карри от нетерпения задергался глаз. Женщина-врач погладила его по руке и улыбнулась:
– Не волнуйтесь так. Пока все в порядке.
– Что значит, пока?
– Ее сильно ударили в поясницу. Гематома говорит сама за себя. Кроме того, Ваша невеста перенесла большой стресс. Уж я не знаю, что там у вас случилось, но выглядела она так, словно ее похитили и пытали.
«Примерно так оно и было», – мрачно подумал Карри, а вслух спросил:
– Можно к ней?
– Можно.
Кристен положила ладони на живот. Он был еще совершенно плоским и она, конечно, не могла чувствовать, как ее будущий малыш шевелится, но ей казалось, что она чувствует. Если не физически – то на каком-то другом, более сложном, более глубоком уровне.
Врачи сказали, что нужно отдыхать, и поставили ей капельницу. Она лежала посреди белой палаты, на белых простынях, в белой сорочке. От ее вены на левой руке тянулась прозрачная силиконовая трубка. К безымянному пальцу был прикреплен датчик с серым проводом. Пахло чистотой.
Потом в дверь постучали, и она вздрогнула от неожиданности.
Это оказался Карри. Он притащил ей огромный букет орхидей.
– Ого! – сказала Кристен, когда Карри подошел ближе и положил букет на прикроватный столик. – Суровые байкеры умеют выбирать цветы?
– Вообще-то, не очень, – признался мужчина смущенно. – Я просто зашел в цветочный магазин и сказал: посоветуйте мне что-нибудь красивое. И мне посоветовали взять орхидеи.
– Наверное, потому, что они были самыми дорогими, – улыбнулась Кристен и крепко обняла Карри. Он поцеловал ее в висок и ненадолго прижался носом к коже, вдыхая родной запах.
– Как себя чувствуешь?
– Неплохо.
– Что сказали врачи?
– Чтобы я отдыхала, – Кристен развела руками.
– Все будет хорошо, – кивнул Карри.
– Надеюсь, – она ненадолго замолчала, а потом заглянула мужчине в глаза: – Я знаю, кто это был, Карри.
– Ты правда хочешь поговорить об этом прямо сейчас? – Карри вздохнул и обхватил ее лицо обеими ладонями.
Он злился. Злился очень сильно. Но Кристен и их ребенок были гораздо важнее – поэтому сейчас он был здесь, а не мчался по трассе бить обидчикам морды. Он был почти уверен, что это «Гиены», что это Косой и его парнишка-подпевала Ламберт, и больше всего на свете хотел размозжить оба их черепа о каменную стену… Но нет. Сейчас он был рядом с Кристен. Это было важней. Но Кристен, кажется, считала иначе.
– Это были «Гиены», – сказала она, и Карри крепче обхватил ее лицо. Она положила свои ладони поверх его и продолжала шептать горячо и лихорадочно: – Их было трое… Один вел машину, второй открывал и закрывал дверь, а третий бил меня и говорил со мной. Он сказал, что я настучала… Я тогда не поняла, о чем он. Но теперь понимаю. Это был Косой. Он думал, что это я подслушала в тот вечер их с Ламбертом разговор в мотеле. Но это была не я. Это была Нэйт. Он сказал, чтобы я не болтала больше языком… На полу фургона валялся их жилет. С нашивкой гиены. Это точно были они.
Карри видел, как горят ее глаза, и его самого передернуло от ненависти и отвращения.
– Я боюсь их, – продолжала Кристен. – Что, если они сделают это еще раз, Карри? Что, если я потеряю ребенка? – губы у нее задрожали, и Карри увидел, что она плачет. Он притянул ее голову к своей груди, принимаясь гладить по волосам и ласково шептать:
– Тшшш, детка… Они хотели напугать тебя, больше ничего… Они перегнули палку, но это не повторится, я обещаю…
Кристен тихо всхлипывала, прижимаясь к его груди.
Потом в дверь постучали, и Карри вздохнул:
– Давай никого не будем пускать…
– Это могут быть мама и папа, – Кристен отстранилась от него и начала быстро вытирать слезы. Карри напрягся, готовый встретиться лицом к лицу с родителями Кристен.
Но это оказались Миранда и Нэйт.
В палату они влетели, полные решимости, но присутствие Карри их тут же смутило, и они как вкопанные остановились на пороге.
– Ну, привет, – ухмыльнулся Карри своей фирменной ухмылкой, и Кристен пихнула его в бок:
– Идиот! Не обращайте на него внимания… Привет, девчонки!
– Привет, Крис!
– Мы приехали, как только смогли!
– Как себя чувствуешь?
– Ты правда беременна?
– Тебя правда похитили?
– Слишком много вопросов, – растерялась Кристен. – Сначала позвольте мне вас представить. Миранда, Нэйт, это Карри Джонсон, мой будущий муж.
– Ну нифига себе! – воскликнула Нэйт и протянула мужчине руку: – А меня зовут Нэйт.
– Привет, Нэйт, – Карри пожал ее руку.
– Миранда, – представилась Миранда, и они с Карри тоже обменялись рукопожатиями.
– Оставишь нас ненадолго, Карри?
– Да, конечно, – Карри кивнул и поцеловал Кристен в висок. Этот небольшой отдых должен был пойти ему на пользу. Пока Кристен болтает с подругами, он сможет выйти во двор и выкурить пару сигарет.
На улице было пасмурно. Карри добрел до своего мотоцикла, прислонился к нему, вытащил из кармана сигарету. В стального цвета небо взвился первый дымок, и Карри закусил губу, представляя, как он впечатает в стену башку Косого, череп треснет, и эта тварь сдохнет на земле в собственной крови и блевотине… Кулаки у него невольно сжались, один глаз снова нервно запульсировал, и он почти готов был прямо сейчас сорваться к «Гиенам», но тут его неожиданно окликнули:
– Карри? Карри Джонсон?
Он вздрогнул.
Перед ним стояли строго одетая женщина лет сорока или сорока пяти и мужчина, чуть постарше ее, в костюме и с портфелем.
– Да, это я, – ответил он мрачно, в упор не понимая, что от него может быть нужно такой импозантной парочке.
– Это из-за тебя наша дочь попала в больницу? – спросила женщина, и Карри сразу все понял.
Вот черт! Твою же мать! Это были родители Кристен!
«Как они меня узнали?!» – пронеслось в его голове, но он тут же сам ответил себе на этот вопрос: «Как будто тут так уж много байкеров на мотоциклах…»
Вслух он сказал:
– Нет, в этом точно нет моей вины… И здравствуйте, – он протянул руку маме Кристен. Она отступила на шаг:
– Думаешь, нам хочется с тобой здороваться и знакомиться? Нам хватило того, что ты совратил нашу дочь, которая, вообще-то, несовершеннолетняя… ты в курсе, что это подсудное дело?
– Все, что было между мной и Кристен, было по взаимному согласию, – сухо возразил Карри.
– А беременность? Думаешь, она планировала заводить ребенка сразу после школы? Она только поступила в колледж!
Карри фыркнул:
– Вообще-то, беременность и я не планировал…
– То есть вот как? – женщина вспыхнула. – И что теперь? Бросишь ее?
Карри нахмурился:
– Зачем вы перевираете мои слова? Я не собираюсь бросать ее. Я ее люблю.
– Да что ты знаешь о любви, щенок? – неожиданно встрял в разговор отец Кристен, и тут уже Карри не выдержал:
– А что знаешь о любви ты, старый, сердитый на весь мир сморчок? – потом он тыкнул пальцем в лицо его супруге: – А что знаешь о любви ты, унылая, чопорная стерва, давно забывшая, что такое оргазм? Что вы знаете о любви? О страсти? Об удовольствии? Вы мчались когда-нибудь вместе по ночной трассе на мотоцикле, чувствуя, что весь мир у ваших ног? Занимались когда-нибудь любовью до самого утра, не в силах друг от друга отлипнуть? Готовы были друг за друга убить? Или друг за друга умереть? Это вы ничего не знаете ни о любви, ни о жизни, и мне вас очень, очень, очень жаль, мистер и миссис Стоун! Но я не позволю вам загнобить и вашу дочь! Я не позволю ей стать несчастной, зашоренной женщиной, которая не знает, что такое счастье! Пускай у нее будет другая жизнь, не такая правильная и идеальная, как у вас, но ее, черт возьми, будут любить, ясно?!
Он захлебнулся собственной эмоциональной тирадой и наконец опустил палец. Лицо у него перекосилось, раскраснелось, дыхание сбилось. Глаз снова пульсировал.
Миссис Стоун стояла перед ним как вкопанная и часто моргала.
На несколько секунд повисла тишина.
Карри готов было уже праздновать победу и гордиться собой, как вдруг мистер Стоун неожиданно сделал шаг вперед и с размаху залепил ему пощечину. Голова у Карри дернулась, щека вспыхнула от боли, и он тут же накрыл ее ладонью.
– Больше не подходи к нашей дочери, – отчеканил мистер Стоун.
– Ага, щас! – хмыкнул Карри, потирая щеку. – Вы не имеете права указывать ей, как жить. И уж тем более не имеете права приказывать что-то мне.
– Ты сломаешь ей жизнь, – сказала миссис Стоун. – Ты уже делаешь это. Ты только посмотри! Из-за тебя она ввязалась в криминальные разборки, залетела от байкера, попала в больницу!
– Я надеюсь, вы сюда приехали не отчитывать ее? Ей и без того хреново.
– Мы ее предупреждали. Может, будет лучше, если она потеряет ребенка…
– О чем вы вообще говорите? Вы в своем уме? – Карри поморщился. – Это наш ребенок, и я хочу его, ясно?!
Понимая, что если диалог продолжится, то он наломает еще больше дров, чем уже наломал, Карри сплюнул, растоптал недокуренную сигарету носком кроссовка и сел на мотоцикл.
– Всего доброго, – сказал он мистеру и миссис Стоун, прежде чем рев мотора заглушил все остальные звуки. Мистер Стоун пытался что-то ответить, но Карри уже не слышал его голоса. Это уже было неважно. Эти люди были для него потеряны – к его большому сожалению. Теперь он собирался отправиться к «Гиенам» и там на пальцах объяснить Косому, что тот зря поднял руку на его будущую жену, и что такие поступки так просто не забываются.
47 глава
– Хреново, – подытожила Нэйт, когда Кристен закончила свой рассказ. Миранда промолчала. Сегодня она выглядела не настолько раздавленной, как в предыдущие встречи, но Кристен и Нэйт все равно за нее переживали. – Теперь тебе угрожают не малолетние придурки из тусовки, а самые настоящие криминальные авторитеты.
– Ага, – Кристен кивнула.
– Твой Карри обещал, что защитит тебя, но у него не вышло, – сказала Нэйт. – А если бы тебя убили в том фургоне?
Кристен пожала плечами. За последние два месяца в ней начал вырабатываться тот самый принцип, которого всегда придерживалась Лэсси: «что случилось, то случилось, ни к чему думать, как могло бы быть».
– Я жива. И наш ребенок тоже.
– Неужели ты правда не жалеешь, что ввязалась во все это? – удивилась Нэйт.
– Не знаю, – призналась Кристен. – Если бы тогда, перед поездкой, ты рассказала мне, что все это случится со мной, я бы не поехала ни на какие гонки. Я бы осталась дома, смотрела старые мюзиклы и ела мороженое. Но сейчас… как я могу судить об этом? Сейчас я не могу отказаться от Карри и нашего ребенка, не могу отказаться от Лэсси, да и вообще… это стало моей жизнью, – Кристен развела руками.
– Это я во всем виновата, – неожиданно тихо сказала Миранда. Кристен и Нэйт обернулись к ней.
– О чем это ты? – спросила Кристен.
– Это я хотела поехать на те гонки, – объяснила Миранда. – Только я одна. Когда я обсудила эту идею с Нэйт, она сказала мне: это может быть опасно. Но разве я прислушалась? Нет! Когда в день рождения я сообщила это тебе, ты спросила: серьезно? Ты тоже не хотела туда ехать. Мы поехали по моей вине.
– Тебе досталось больше всех, – вздохнула Нэйт. – Тебе не нужно винить себя в этом.
– Нет, это я виновата, – сказала Миранда севшим голосом.
– Даже если так, – вмешалась Кристен. – Я справлюсь.
– Может быть, – Миранда пожала плечи. – Ты сильная. А я нет. Я не справляюсь. И я очень устала…
– Миранда, послушай… – Кристен протянула ладонь, чтобы прикоснуться к щеке подруги, но та резко отодвинулась и покачала головой:
– Не надо…
– Ладно, как скажешь. Только успокойся, ладно? Пожалуйста…
Она не успела договорить, потому что в дверь раздался стук.
Это были мистер и миссис Стоун.
– Пожалуй, мы пойдем, – решила Нэйт и на прощание крепко поцеловала Кристен в щеку. Миранда послушно поплелась за ней, и Кристен проводила подруг тревожным взглядом.
– Как ты себя чувствуешь?
– Неплохо, мам, – Кристен кивнула. После недавнего разговора ей было ужасно неуютно находиться рядом с родителями, но она, конечно, не могла их выгнать.
– Мы принесли тебе фрукты и мармелад, который ты любишь.
– Спасибо, – Кристен слабо улыбнулась.
– Мы говорили с доктором, она сказала, все будет хорошо. Расскажешь нам, что случилось?
– Зачем? – Кристен напряглась. – Чтобы у вас снова появился повод упрекать меня и Карри? Я люблю его, мне хорошо с ним, я не собираюсь никуда от него уходить. Поэтому неважно, что случилось…
– Мы его видели.
– Что?
– Видели твоего Карри. А еще отец вызвал полицию…
– Какую полицию? – испугалась Кристен.
– Отдел по борьбе с организованной преступностью.
– Зачем?! – Кристен с ужасом села на постели.
– Потому что клуб твоего Карри явно относится к организованной преступности, и твоего обидчика, кто бы это ни был, нужно наказать.
– Ооо… – застонала Кристен, хватаясь руками за голову и принимаясь тереть лоб ладонями. – Вам не надо в это лезть, понимаете? Это опасно! Это очень опасно! Как только придут люди из полиции, я немедленно отошлю их обратно, ясно? Скажу, что вы ошиблись. Что я упала с лестницы… или с мотоцикла… не знаю. Нельзя вмешивать сюда полицию. Тем более отдел по борьбе с организованной преступностью.
Миссис Стоун промолчала и принялась выкладывать на прикроватный столик фрукты: яблоки, груши, персики, мандарины. Также в ее сумке оказались мармелад, йогурты, сыр и даже сервелат того сорта, который особенно любила Кристен. Было сразу видно: мама очень старалась. Хотела загладить вину, поняла Кристен. Но в итоге налажала еще сильнее.
Отец тем временем устроился в кресле напротив кровати.
– Вы правда видели Карри? – обратилась к нему Кристен.
Мистер Стоун почесал бровь и вздохнул:
– Да.
– Вы о чем-то с ним говорили?
– Твой Карри назвал меня стервой, а твоего отца – старым сморчком, – вмешалась мама, и у Кристен округлились глаза:
– Что-о?!
– Кристен, – мама села на край постели и погладила ее по плечу. – Милая, неужели ты сама не видишь, что этот мужчина – самый ненадежный человек из всех возможных?
Кристен одернула руку и заткнула уши ладонями:
– Довольно! Я не хочу вас слышать! Убирайтесь!
Ее крик оказался достаточно громким, чтобы уже через несколько секунд в палате появилась медсестра.
– Уведите их! Пожалуйста! Я хочу остаться одна! – взволнованно попросила Кристен, и медсестра тут же закивала:
– Мистер Стоун, миссис Стоун, вашей дочери нужно отдыхать… Пожалуйста, побудьте пока в коридоре. Или съездите домой. Если что-нибудь изменится, мы вам позвоним…
Оставшись одна, Кристен тут же схватилась за телефон. Карри не возвращался слишком долго. Она набрала его номер и приложила мобильный к уху.
Раздались длинные гудки.
Карри не брал трубку.
Вот уже два месяца она ничего не могла с собой поделать.
Это пожирало ее изнутри, разъедало по кусочкам, травило своим ядом.
Она помнила все: свое радостное возбуждение, предшествовавшее поездке на гонки, свой пьяный угар, когда в голове гулял волнами ветер и мысли путались и липли друг к другу, точно перепачканные клеем, свою физическую боль, когда ее насиловали – снова, и снова, и снова… И она помнила свой стыд, когда утром вернулась домой и не могла ни слова сказать ни матери, ни тем более Кевину.
Конечно, она смогла себя отмыть. Физически. Часа два она стояла под душем и раздирала свое тело мочалкой – до боли, до крови. Потом принимала ванну. А вечером – еще раз, по-новой. Но эту мерзость было невозможно смыть: она как будто сидела где-то внутри, под кожей. Стоило закрыть глаза – и воспоминания оживали. Полный пьяных мужиков бар, пропахший пивом и потом, громкая музыка, насмешливый гогот, жадные руки, шарящие по ее телу… А потом – зыбкое ощущение защищенности, теплый плед, горячий кофе, сонливость и – снова обман. Холодное утро, автомобильная стоянка, склонившаяся над ней девушка:
– Вы в порядке?
– Что? Кто вы? Где я?
Нэйт предложила ей записаться к психотерапевту. Но она пришла на сеанс и сбежала через пятнадцать минут – говорить об этом было еще хуже, чем не говорить.
Кристен просила не винить себя. Глупая Кристен.
Кевин бросил ее – и правильно сделал. Если бы знал истинные причины пропажи кольца и все подробности той ночи – тем более бы бросил.
Мать суетилась вокруг нее, но ничем не могла помочь, потому что не знала истинных причин того, почему ее веселая и оптимистичная дочь вдруг закрылась в себе.
Все было плохо. Очень плохо.
Она честно пыталась отвлечься. Убеждала себя, что это ерунда, это пройдет… Ведь она даже не была девственницей, когда все случилось.
Но кроме того, что случилось с ней, была Кристен. Кристен попала в самую гущу криминальных разборок – и в этом тоже была виновата она, Миранда.
Она была виновата во всем.
Может быть, она даже заслужила все это.
Но у нее не было больше сил терпеть эту вину и эту выжигающую изнутри боль.
Она должна была покончить с этим. Раз и навсегда.
48 глава
В жизни Карри было столько дерьма, и он столько нажрался его за долгие годы, что порой просто не замечал.
Жизнь никогда не была легкой.
Ему было четыре года, когда отец ушел от матери к другой женщине, да что там – к девчонке! – и мать была вынуждена покинуть клуб. По байкерским законам, она не могла забрать с собой сына президента, и Карри остался с отцом, мачехой и новорожденным братом. Лэсси жила с матерью, пока ей не исполнилось тринадцать. Она жила бы с ней и дальше, но мать начала пить и была не в состоянии заботиться о дочери. Лэсси тоже переехала к отцу.
В детстве отец любил и баловал старшего сына, но стоило ему немного подрасти, как все резко изменилось. Карри учился стрелять, драться врукопашную, возился с автомобилями и мотоциклами, в шестнадцать лет собрал свой первый байк и отправился на первые гонки штата. Тогда же его стали отправлять по делам клуба. Ему приходилось вести переговоры, участвовать в погонях и перестрелках, скрываться от копов, сидеть в обезьянниках. Убивать не приходилось, но он все равно видел достаточно убийств и достаточно трупов. Его жизнь была опасной, семейный бизнес – нелегальным, а клуб относился к тому самому одному проценту клубов, которые не приняли общие правила байкерской чести и провозгласили себя анархистами, разбойниками, преступниками. Их оружием были не слово и закон, а огнестрелы и холодные лезвия, у них был свой кодекс, свои правила, и за свое братство они готовы были убить.
Поначалу Карри все это нравилось – знаете, дети и подростки любят представлять себя супергероями или суперзлодеями, любят чувствовать, что у них уникальная жизнь, уникальные права, уникальные приключения. Каждый день был опасным путешествием в невероятное. Всегда что-то случалось. Всегда был визг тормозов, и рокот автоматных очередей, и интриги, и заговоры, и враги. Тогда они с Лиамом были лучшими друзьями – вместе бросались в авантюры и вместе хотели покорить байкерский мир. Но постепенно к обоим начало приходить понимание.
Лиам понял, что он – младший сын, а значит, у него меньше шансов занять президентское кресло. Карри в клубе любили больше – может быть, потому, что в свое время больше любили его мать, чем мать Лиама. Кроме того, Карри был более спокойным, более уравновешенным, более рассудительным. Лиама это злило, и постепенно он оторвался от старшего брата. Зато сблизился с отцом и во всем поддерживал его.
Карри же понял другое: вокруг него было слишком много насилия, и он ничего не мог с этим поделать. От года к году его разочарование собственной жизнью росло, но под отцовским давлением и давлением всего клуба он не решался высказывать свое недовольство. Просто постарался максимально отстраниться от насилия. Когда возникали стычки, он всегда выступал за решение вопроса мирным путем. Излишнее благородство начало бесить отца, зато постепенно Карри обрел близких друзей и соратников: Лысого, Джонни, Кэпа, Рэгги, Пса, Шеннона, Паука. Если бы Карри поднял бунт – эти люди пошли бы за ним.
Очень повлияло на его мировоззрение и то, что случилось четыре года назад с Элисон. Байкерские разборки отобрали у него первую любовь, и в какой-то момент он готов был броситься на своем мотоцикле наперерез фуре, чтобы просто со всем покончить. Его спасли сестры – Лэсси, которая любила его больше всех на свете, и Кира, которая тогда только-только родилась.
Он всегда старался держаться, много шутил, не любил показывать свои слабости, но назвать себя счастливым не мог. Вся его жизнь – сумасшедшая и криминальная, – была ему знакомой и родной, но все же – какой-то неправильной. Зачастую ему хотелось сбежать. Раньше – с Элисон. Теперь – с Кристен. Но он понимал и другое: здесь его дом, его семья, его судьба. Он не мог бросить отца, и брата, и сестер, и всех этих людей, которые ему доверяли и рассчитывали на него. Внутри него вот уже несколько лет был серьезный разлом. Одна его часть стремилась на свободу и хотела жить другой жизнью. Вторая его часть была верна «Ночным демонам» и законам байкерской чести. Одна его часть жаждала любви и покоя. Другая часть хотела безумия, и скорости, и опасности. И он боялся, что сломается, если поддастся какой-то одной стороне.
Но что он чувствовал теперь, когда сделал предложение любимой женщине?
Что он чувствовал, зная, что под сердцем она носит ребенка, их ребенка? Готов ли он был стать отцом?
Это было сложно.
Не потому, что он не хотел – он хотел всей душой! – а потому, что боялся. Он, и его брат, и его сестры – все родились в этом суровом мире, и каждый день мог стать для них последним, но хотел ли он, чтобы его сын подвергался такой же угрозе? Что он мог сделать, чтобы изменить это? Сбежать вместе с Кристен? Скрываться всю жизнь? Бросить всех, кого он знал, и всю свою прежнюю жизнь?
Это был не выход.
Если честно – выхода вообще не было.
И сейчас в нем вскипала темная сторона – та, что решала вопросы силой, и умела ненавидеть, и не умела прощать. Рокот двигателя оглашал залитую солнцем трассу, и мотоцикл летел вперед, навстречу опасности.
Вряд ли кто-нибудь из «Гиен» хотел его видеть – но ему нужно было встретиться с Косым. Он представлял себе, как размажет его морду по стенке, и знал, что этого нельзя делать. Мечтал, что убьет его, и боялся этого.
Навстречу ему выехал мотоцикл – как и в прошлый раз, это был Ламберт. Вид у него был, как обычно, ужасно глупый.
– Да ты к нам зачастил, Джонсон!
– Мне нужен Косой.
– Его сейчас нет, – равнодушный тон.
– Я тебе не верю.
– Проваливай, я сказал!
Карри не ответил и вместо этого сделал резкий разворот, чтобы объехать мотоцикл Ламберта по дуге.
– А ну стой, сука! – рявкнул ему вслед Ламберт, но у Карри появилось несколько секунд форы, и он выжал из своего двигателя все, что мог, чтобы добраться до резиденции раньше преследователя.
Во дворе он резко затормозил и почти на ходу спрыгнул с мотоцикла, оставляя его лежать в пыли. Бросился внутрь, и вход ему перегородили двое незнакомых парней.
– Пропустите! Пустите меня к Косому! – рявкнул Карри.
Сзади раздался крик Ламберта:
– Держите этого ублюдка!
Но тут в дверном проеме показался Косой, и все затихли, ожидая, что он скажет.
– Пропустите его. Пускай помашет кулаками, если ему так хочется. У него, как всегда, никаких обоснованных обвинений. Верно, Джонсон?
– Это ты похитил Кристен! – рыкнул ему в лицо Карри, и двое парней едва удержали его на месте.
Косой подошел ближе:
– Твою девочку кто-то похитил? Как она?
– Она больше не моя девочка, она моя старуха!
– Огооо… – протянул Косой, а потом вяло зааплодировал. – Поздравляю. Значит, те, кто ее похитил, не просчитались и ударили в самое больное место, да?
– Она беременна, – прорычал Карри. – И если кто-нибудь из вас еще хоть пальцем тронет ее, или хотя бы подумает о ней, я убью вас голыми руками, ясно?
– Погоди, – Косой сделал вид ,что задумался, и приложил указательный палец к подбородку. – А за что ее похитили?
– Ты надо мной издеваешься, да?
– Да нет, просто… что же сделала твоя милая невинная девочка? Ох, прости, твоя старуха…
– Она не сделала ничего! Она не имеет никакого отношения к нашим разборкам!
– Серьезно? На твоем месте я бы не утверждал это с такой уверенностью. Вы уже облажались один раз, не хотелось бы облажаться снова. Что там с нашим общим другом, Джонни? Твой отец послал нам официальные извинения. Говорит, надо потолковать, обсудить перемирие… Ты уверен, что стоило сюда приезжать, Джонсон? Ты не похож на дипломата с белым флагом…
– Никакого перемирия не будет! – рявкнул Карри. – Пока вы не извинитесь за нападение на старуху вице-президента и не дадите слово, что это не повторится!
– Твой отец тоже так считает?
– Мне насрать, что там считает мой отец!
– Ай-яй-яй! – Косой покачал головой. – А ведь старших надо уважать…
Карри почувствовал, что если этот ублюдок не перестанет издеваться над ним прямо сейчас – он найдет способ вырваться и просто пристрелит его.
Без раздумий.
Без сожалений.
Терпение у него было уже на исходе, и каждой своей фразой Косой все больше и больше подтачивал его…
