Buch lesen: «Игральные кости», Seite 13

37 глава

Карри показалось, что у него темнеет перед глазами, и на грудь ложится тяжелый камень, который вот-вот утянет на дно.

Это не мог быть Джонни. Просто не мог.

Карри знал Джонни Милтона почти всю свою жизнь. Карри было лет семь или восемь, когда Джонни впервые появился на пороге белого кирпичного дома, где вскоре остался навсегда. В те годы Джонни проводил с ним много времени за играми и разговорами, помогал с домашними заданиями. Он же наставлял его, когда Карри собирал свой первый мотоцикл – тот самый, с постамента в спальне. Он же поддерживал его во время разрыва с матерью. Джонни был одним из двух его лучших друзей. И пускай парни его возраста посмеивались – ты дружишь с пятидесятилетним стариком! – для Карри этот человек значил очень много. И он просто не мог быть предателем. Не имел на это никакого права.

Но Косой так, конечно, не считал. Увидев растерянность на лице Карри, он рассмеялся и пихнул его кулаком в плечо:

– Не ожидал, правда? А я тебе сказал – будет хуже!

– Ты лжешь мне, – процедил Карри сквозь зубы. Еще минуту назад ему хотелось, чтобы Косой перестал ерничать и ответил за свои поступки. Теперь ему хотелось, чтобы Косой шутил, врал, нес самый бредовый бред, какой только можно было себе представить! Лишь бы все это оказалось неправдой…

Но Косой больше не шутил:

– Идем внутрь, и я дам тебе прослушать запись того разговора.

Карри отшатнулся от него:

– Откуда мне знать, что я войду внутрь и ваши ублюдки не будут стоять там с кастетами?

– Все еще считаешь себя белым и пушистым, а нас последними тварями? – усмехнулся Косой. – Ну что же, тебе решать… Насильно я тебя не потащу. Можешь садиться на свой мопед и валить отсюда к чертовой матери.

Карри думал всего три секунды, потом кивнул:

– Окей, идем.

– Отлично, – удовлетворенно произнес Косой, и они направились внутрь.

Вместо парней с кастетами резиденция «Гиен» встретила Карри прохладным полумраком, постаментом с двумя мотоциклами в коридоре, доской памяти и почета с несколькими десятками фотографий в рамках, и недоверчивыми взглядами обитателей логова. Из знакомых Карри увидел только Ламберта, Рори и Шакала.

– Риверы дома нет, – сообщил ему Косой.

– Ривера не одобрит твой поступок, верно? – спросил Карри, и Косой пожал плечами:

– Он уже несколько раз сам порывался рассказать это твоему папаше, но все время откладывал. Думаю, он будет благодарен, что я наконец возьму эту миссию на себя, и «Демоны» перестанут прикидываться невинными жертвами. Вы ничуть не лучше нас. Вините теперь Джонни в смерти своего человека.

Карри сжал кулаки, но ничего не ответил.

Косой довел его до небольшой каморки, где стояли компьютерный стол и два стула.

– Садись.

Карри послушался.

Косой включил компьютер, и минуту они молча наблюдали, как по экрану бегут разноцветные полоски загружающейся системы. Потом загорелся рабочий стол. Несколько десятков значков почти полностью закрывали поставленный на фон черно-белый череп. Косой пощелкал мышкой, выкрутил на полную мощность звук колонок, и уже через мгновение на экране возника программа музыкального проигрывателя.

Карри напрягся, приготовившись слушать.

– Детектив Джордж Кэмерон, отдел по борьбе с организованной преступностью, здравствуйте.

– Здравствуйте, детектив. У меня есть важная информация по деятельности мотоклубов «Ночные демоны» и «Адские гиены».

– Назовите себя, пожалуйста, – попросил Кэмерон, но собеседник попытался уйти от ответа:

– Мне бы хотелось остаться анонимным.

– Это невозможно, – возразил детектив. – Мы не проверяем анонимные заявления без крайней на то необходимости.

– Думаю, это крайняя необходимость.

На другом конце провода помолчали, потом, видимо, Кэмерон принял решение:

– Представьтесь, или я положу трубку и буду вынужден отследить звонок, чтобы обвинить вас в мелком хулиганстве. У меня нет времени на игры.

– Ладно, окей, простите… – мужчина явно заволновался. – Родриго Лоуренс, мое имя – Родриго Лоуренс.

– Вы состоите в каком-то мотоклубе? – по-прежнему бесстрастно спросил Кэмерон.

– «Адские гиены», – отозвался голос.

– Хорошо, – очевидно, Кэмерон записывал за своим собеседником. – И какая же у вас информация, мистер Лоуренс?

– Сегодня, восемнадцатого мая, в два часа после полудня «Ночные демоны» и «Адские гиены» будут передавать большую партию оружия.

– Насколько большую?

– Порядка трехсот автоматов Калашникова.

– Где?

– На пересечении трасс V-5 и R-11.

– Сколько будет человек?

– Примерно по пять-шесть участников от каждого мотоклуба, а покупателей… не знаю, человека три или четыре. Всего тринадцать-шестнадцать человек.

– Отлично.

Его собеседник помолчал, потом спросил нерешительно:

– Мое имя останется нераскрытым?

– Разумеется, – подтвердил Кэмерон. – Мы не выдаем своих информаторов и надеемся на дальнейшее сотрудничество… – эта фраза прозвучала как заученный шаблон, но второго мужчину это, кажется, устроило:

– Хорошо.

Да, это был Джонни.

Стоило Карри услышать до боли знакомый и такой родной голос, как сердце у него сжалось, и он, кажется, почти не дышал те две минуты, что длилась запись телефонного разговора.

Косой выключил проигрыватель и пожал плечами:

– Теперь ты понял?

Карри неопределенно покачал головой. Это было слишком тяжело понять. Но да, очень многое стало ему теперь ясно.

Стало ясно, почему «Гиены» так отчаянно нарывались.

Стало ясно, почему они подстроили аварию на гонках.

Стало ясно даже то, почему во время последней стычки выстрелили именно в Джонни.

Но теперь появился другой вопрос: зачем? Зачем это было нужно человеку, который вот уже двадцать лет был верным членом «Демонов», близко дружил с вице-президентом и всегда выступал против любых войн и противостояний? Это не укладывалось в голове.

– Расскажешь это своим? – спросил Косой, и Карри растерянно пожал плечами. Он не знал, как поступить. Он не был уверен, что прямо сейчас выложит все отцу. Но ему точно нужно было поговорить с Лысым, а потом и с самим Джонни.

Косой проводил Карри Джонсона до мотоцикла, а потом вернулся в дом. Ламберт встретил его в холле:

– Поздравляю, ты раздавил его, как таракана.

Косой в ответ задумчиво хмыкнул:

– Знаешь, кто рассказал ему, что это мы подстроили аварию?

– Кто?

– Его девка, – сказал Косой уверенно.

– С чего ты взял? – удивился Ламберт.

– Я вспомнил… Когда мы говорили об этом, в холле хостела на полу кто-то лежал. Тогда я даже внимания на это не обратил. Думал, какой-нибудь наркоманище наширялся герычем и теперь ловит приходы. Но это была его девка. Он тогда утащил ее из бара, помнишь?

– Помню, – кивнул Ламберт. – Но почему ты решил, что после этого она пошла в хостел и валялась там на полу?

– А что ей еще было делать? Она была напугана, как овца. А там ее никто не трогал. Вот и прикорнула.

– Ну, не знаю, – с сомнением протянул Ламберт.

– Я помню темные волосы, торчавшие из-под пледа.

– Мало ли у кого могут быть темные волосы?

– Нет, это точно его девка. Она чертовски умная. Стоило ей появиться – и вот в нас уже летят обвинения в предательстве и в аварии! Она тут явно замешана.

– Хреново.

– Мы должны ее припугнуть, – сказал Косой. – Объяснить ей, что если она трахается с вице-президентом одного клуба, это не дает ей права подслушивать чужие разговоры и стучать на другие клубы.

– И как мы ее припугнем? – спросил Ламберт. Косой почесал подбородок:

– Пока не знаю, но я придумаю в ближайшие дни. А пока – ни слова Ривере.

38 глава

– Ты уверен, что это был его голос? – с сомнением произнес Лысый, и Карри грустно кивнул:

– Ага. По-твоему, за двадцать лет я не выучил его голос?

– Но как же так, – сокрушенно вздохнул Лысый. – Это просто… бред какой-то! В голове не укладывается!

– Нужно с ним поговорить, – сказал Карри. – У него наверняка есть какое-то объяснение этому поступку.

– Даже если так – его исключат из членов клуба, как только твой отец все узнает.

Карри кивнул:

– Поэтому пока мы будем молчать.

Кристен сидела в столовой вместе с Лэсси и Кирой.

Кира лепила пластилиновые фигурки. Брала большой кусок коричневого пластилина и скатывала из него колбаску, потом прикрепляла с одной стороны голову-шар, а с другой – тоненький хвостик. Потом вставляла снизу четыре ножки-спички. Получалась овечка. Таких овечек на столе стояло уже девять штук – Кира решила сделать настоящую отару. Почему овечки были коричневого цвета, оставалось загадкой.

Лэсси листала модный журнал и периодически разворачивала его в сторону Кристен, показывая пальцем на какую-нибудь модель:

– Смотри, клевое платье!

– Ага, – Кристен покорно соглашалась.

– И туфли тоже!

– Ага…

Сама Кристен пила кофе и дожидалась Карри. Сердце у нее было не на месте. Лэсси понимала это и всеми силами старалась ее отвлечь, но получалось так себе.

– С ним все будет хорошо, – попробовала она утешить подругу, когда та высыпала себе в кружку четвертый за последний час пакетик растворимого кофе и залила его крутым кипятком.

– Откуда тебе знать? Почему вообще он поехал туда один? Разве ваши законы этого не запрещают?

– У нас нет законов, только негласные правила и негласный кодекс чести, – Лэсси пожала плечами. – Но ты ведь знаешь Карри. Если он что решил – ему наплевать на любые правила и на любые кодексы.

– Вдруг его убьют?

– Это будет слишком отчаянно даже для «Гиен».

– А если он кого-нибудь убьет?

– Разве он похож на убийцу?

Кристен поморщилась:

– Он похож на человека, которым движут эмоции…

– Не самом деле, Лиам куда эмоциональнее, – возразила Лэсси. – У Карри есть рассудок, и он умеет им пользоваться. Даже если внешне он кажется горячим и агрессивным, он все равно понимает, что можно и что нельзя делать… Чтобы он по-настоящему сорвался с цепи, должно случиться что-то из ряда вон выходящее…

Тут в столовую вошла Алисия, и Кира тут же с радостными воплями бросилась к ней:

– Мама, смотри! Тебе нравится?

Женщина повертела в руках пластилиновые фигурки:

– Это Лэсси тебе посоветовала вставлять спички?

– Нет, это Кристен, – Кира указала на девушку пальцем, и Кристен невольно рассмеялась. Алисия улыбнулась:

– Хорошая идея! Вы не видели отца?

– Он сказал, что поехал по делам, – сказала Лэсси.

– Мне он сказал то же самое, – кивнула Алисия. – Но я не знаю, что это за дела, и прошло уже пять часов. Он не берет трубку.

– Это странно, – Лэсси нахмурилась. Алисия и вовсе выглядела очень обеспокоенной. Кристен сразу вспомнила слова Карри: «я думаю, он что-то замышляет», – и ей тоже стало не по себе. Что, если в этот самый момент Брэдли Джонсон закапывает труп Алонсо Риверы где-нибудь на пустыре под Сакраменто? Она потрясла головой, чтобы отогнать бредовые мысли.

– Что такое, дорогая? – спросила у нее Алисия и накрыла ее ладонь своей. Как бы Карри ни показывал свое недоверие к мачехе, Кристен эта женщина нравилась. Она была заботливой и доброй, ее стараниями в доме всегда царил уют, завтраки, обеды и ужины были невероятно вкусными, а младшая дочка Кира всегда была ухожена, красиво наряжена и занята чем-то интересным.

– Все нормально, – Кристен натянуто улыбнулась. На душе у нее скребли кошки.

– В любом случае, пора ужинать, – объявила Алисия, пытаясь взбодрить всех, и себя в первую очередь. – У нас сегодня овощное ассорти, кукурузный суп и куриная грудка с соусом и пюре.

– А на десерт? – спросила Кира.

– А на десерт вишневое мороженое.

Посовещавшись, Карри и Лысый решили сразу же поговорить обо всем с Джонни. И не рубить сгоряча, а постараться понять, что могло заставить их друга так поступить?

Джонни сидел за смотровым пультом – вообще-то, ему не полагалось этого делать, но когда Брэдли отсутствовал, а у Карри и Лысого были неотложные дела, Джонни без проблем их подменял. Правда, у него была уже не та хватка и не то зрение, так что иногда он по несколько раз перематывал записи, если не мог с первого раза понять, знаком ему промелькнувший в кадре человек или нет.

Когда Карри и Лысый зашли к нему, Джонни сидел, забросив обе ноги на стол. Пивное пузо смотрело в потолок, а сам он рассеянно дергал пальцами вставленное в левое ухо серебряное кольцо. Взгляд был крепко прикован к экрану.

– Как ты, Джонни? – улыбнулся Карри, подходя ближе и вставая у друга за спиной. Джонни нажал на паузу, боясь пропустить что-то важное, и только после этого обернулся:

– Проверить меня пришли?

– Да мало ли ты смотришь порнушку вместо записей с видеокамер? – фыркнул Карри, и все трое рассмеялись. Сердце у Карри заболело еще сильнее. Ему не хотелось начинать этот разговор. Он боялся узнать что-то такое, что раз и навсегда отвернет его от Джонни. Он боялся потерять друга. Но выбора ему не оставили.

– Если бы я смотрел порнушку, мой член стоял бы торчком! – сообщил со смехом Джонни. – А он сморщен, как стручок гороха, можешь проверить!

– Я верю тебе, друг, – улыбнулся Карри, но на этот раз улыбка получилась как будто вымученной.

– Все нормально? – обеспокоенно спросил Джонни.

– Лучше ты нам скажи, все ли нормально, Джонни, – включился в разговор Лысый, и его слова прозвучали совсем не как угроза, скорее как дружеский намек человека, который хочет помочь, но еще не знает сути проблемы.

Джонни нахмурился:

– Нуу… да, а что случилось-то? Вы как будто не в себе.

– Я был у Косого, – сообщил Карри.

– Этот ублюдок еще что-нибудь натворил? – с сомнением спросил Джонни.

– Я думал, он предатель. Его имя назвал детектив Джордж Кэмерон.

Взгляд у Джонни стал настороженным:

– Но?

– Но он не предатель. Потому что предатель – это ты.

Карри ждал чего угодно. Любой реакции. Джонни мог сделать вид, что не понимает, о чем речь. Мог отчаянно отрицать. Мог обидеться. Рассердиться, вскочить на ноги, обвинить друзей в недоверии. Мог попробовать сбежать. Мог переложить вину на кого-то другого… Но вместо всего этого он как-то покорно кивнул и просто сказал:

– Да, это я.

Карри и Лысый переглянулись, и Карри невольно принялся массировать указательным и большим пальцами переносицу. Он тоже мог отреагировать теперь как угодно. Наброситься на Джонни, обвинить его в разрушенной дружбе, во лжи и предательстве, в смерти Эрика… Но вместо этого он промолчал и отошел немного в сторону. Его сжирала боль, и слова просто застряли в горле.

– Джонни, – разочарованно вздохнул Лысый, и Джонни опустил голову:

– Я должен был рассказать вам, но не смог… Просто не смог. Вся моя жизнь – это клуб, мне некуда отсюда идти…

– Зачем ты это сделал?

– Долгая история.

– Мы готовы слушать, друг.

39 глава

Джон Милтон родился в одна тысяча девятьсот шестьдесят четвертом году в Дейвисе, штат Калифорния, и это случилось ровно через год после исторического события – убийства Джона Кеннеди. Родители мальчика, Идрис и Кларисса Милтоны, были ярыми демократами и поклонниками покойного президента, а потому назвали в его честь своего сына.

Впрочем, имя ему особенно не помогло, ведь Джонами звали каждого третьего мальчишку в их дворе. Скорее, это приносило неудобства. Когда школьный учитель вызывал к доске – «Джон!» – сразу три или четыре Джона в классе поднимали головы, не зная, к ним это обращаются или нет. Когда на улице какая-нибудь симпатичная девушка окликала своего друга – «Джон!» – вместе с тем самым Джоном на голос поворачивались еще два-три мужчины. В конце концов, Джон Милтон начал просить друзей называть его Джокер – в честь любимого персонажа комиксов. Это прозвище закрепилось за ним на все школьные и университетские годы.

Школу Джон закончил с отличием – его мать была учительницей английского языка и всячески наставляла сына, – и выбрал своей профессией юриспруденцию. Это было его собственное решение: он хотел помогать людям. Когда пришла пора определяться со специализацией, он выбрал уголовное право.

Первая же практика встретила его пыльными коридорами провинциальных полицейских участков, хамоватыми младшими сотрудниками и вечно раздраженными детективами. В судах дело обстояло примерно так же: сонная атмосфера, грязные камеры следственных изоляторов, полнейшее равнодушие к судьбам обвиняемых. Конечно, так было не по всей стране и уж точно не по всему миру, но маленький Дейвис казался двадцатилетнему Джону сонным царством. Он был молод, в голове у него роились благородные мысли и идеалы, и он почти сразу понял, что нужно переезжать в большой город.

Его выбор пал на Сакраменто – один из самых крупных мегаполисов штата Калифорния. Родители провожали его с грустью, но понимали, что их мальчик вырос, и впереди у него своя собственная жизнь. Университет к тому времени был закончен, в рюкзаке лежали диплом с отличием, костюм-тройка и несколько клетчатых рубашек. Сакраменто он отправился покорять почти без денег.

Город не принял его с распростертыми объятиями: рабочих мест по его специальности не оказалось, и первые полгода пришлось работать барменом. Там-то он и встретил Камиллу. Ками была очень деятельной девушкой: она училась на хирурга, подрабатывала лаборанткой, а в свободное время помогала лучшему другу – владельцу бара, – разносить коктейли. Официальной зарплаты у нее здесь не было, только чаевые, зато какие! Посетители любили улыбчивую девушку: она была дивно хороша. Пышные огненно-рыжие локоны до самой талии и зеленые глазищи, за которые местные алкоголики прозвали ее Ведьмочкой. Ведьмочка была очень добра с этими пьяницами, никогда не чуралась, не морщила очаровательный носик, так что те были повально влюблены в нее и щедро отдавали ей все, что было в карманах. Вот только сама Ками, конечно, никого из них не любила, да и вообще не была уверена, что любовь – это для нее.

Когда Джон устроился на работу в бар, именно Камиллу попросили все ему здесь показать, научить обращаться с бокалами и бутылками и мешать коктейли.

В первые дни у Джона все валилось из рук, а Камилла смеялась над ним так заливисто и искренне, что весь местный сброд, кажется, мгновенно приревновал свою Ведьмочку к новому бармену. Впрочем, потом полюбили и Джона: он тоже не морщил нос, всегда доверху наполнял пивные кружки, а в виски с колой наливал больше виски, чем колы. Благодаря этому бару Джон лишился и своих розовых очков: мир вокруг был сложным, опасным, грязным, но, если приглядеться, не таким уж дерьмовым, потому что в нем были ночные киносеансы, пиво и рыжеволосая девушка, в которую он влюбился без оглядки.

Они подружлись почти сразу и почти сразу стали неразлучны. Через полгода, когда Джон наконец смог устроиться по профессии, он стал приходить в бар в свободное время. Его принимали там как своего.

Еще через полгода Камилла переехала жить к нему на съемную квартиру, а он сделал ей предложение. Она согласилась, и они поженились, а вскоре переехали в небольшой уютный домик, который удалось купить Джону. К тому времени Ками была уже беременна. У них родилась дочь Александра.

Крупная адвокатская контора, где оказался Джон, занималась уголовными делами. Адвокаты, работавшие здесь, защищали коррумпированных или обвиненных в коррупции политиков, крупных бизнесменов, у которых были проблемы с налогами, реже – грабителей, еще реже – насильников и убийц, или тех, кого обвиняли в изнасилованиях и убийствах. Каждая такая история, каждое дело были индивидуальны, а Джон был человеком, который не привык судить, не разобравшись в сути. Он не хотел защищать по-настоящему плохих людей – пускай даже за большие деньги, которые те обычно предлагали. Но он был уверен – иногда и убийство можно оправдать. Если молодая девушка убивала своего насильника, он готов был ее защищать. Если покалеченная женщина душила подушкой свего мучителя мужа, он готов был ее защищать. Если отчаявшийся мужчина до смерти избивал водителя, сбившего в пьяном угаре его пятилетнюю дочь, он готов был его защищать. Таких дел у Джона набралось несколько десятков, и он всего за пять-шесть лет сделал неплохую карьеру. Пока одно дело не изменило всю его жизнь.

Карли Климм была начинающей моделью. Богатый отец продвинул ее в этот бизнес еще в шестилетнем возрасте, а сейчас ей было шестнадцать, и за нее боролись сразу несколько крупных агентств. Карли снималась в фотосессиях и рекламных видеороликах, периодически мелькала на обложках и однажды уже прошлась по подиуму на показе Chanel. Карли была трудоголиком, а родители тщательно оберегали ее от плохого влияния богемной тусовки. Никакого алкоголя, травки, таблеток. Никаких вечеринок и клубов. Здоровый сон, натуральная пища, учеба и работа. Карли была хорошей девочкой.

Стэнли Эшворд был плохим мальчиком. Он был боксером и обладателем сразу нескольких престижных боксерских титулов. Толпа его обожала – в свои двадцать шесть он добился того, чего многие не добивались за всю профессиональную спортивную карьеру.

Как эти двое познакомились? Карли была приглашена Кевином, менеджером Стэнли, для участия в новой рекламной кампании его подопечного. Рекламная кампания включала в себя несколько фотосессий, съемки видеоролика и три или четыре совместных появления на клубных тусовках. Родители Карли были не в восторге от такого предложения, но дали добро. Они знали, что это принесет большие деньги и привлечет к их дочери дополнительное внимание.

Вот только все пошло не так, как планировалось. После первой же вечеринки Карли выпрыгнула с балкона восемнадцатого этажа элитного отеля. Смерть наступила моментально.

Когда началось следствие, выяснилось, что Стэнли Эшворд, в надежде трахнуть красивую девчонку в конце вечера, подсыпал ей в минеральную воду какие-то таблетки. Он надеялся, что под их влиянием Карли окажется податливой и на все согласной. Вот только наркотик произвел совершенно другой эффект. Когда вещество распространилось в крови девушки и ударило в мозг, это спровоцировало приступ ее старой, тщательно скрываемой от прессы депрессии. Оказалось, девушка никогда не хотела быть моделью, этот грязный бизнес ее ничуть не привлекал, а ее тайной и настоящей страстью были животные. Девушка мечтала выучиться на зоолога или эколога и уехать куда-нибудь в африканскую саванну спасать львов. Родителей такой расклад не устраивал, так что они упрямо задавливали увлечение дочери.

Приступ начался с истерики и слез. Они находились в номере Стэнли, и его такое поведение поначалу позабавило. Когда девушка ринулась на балкон, он не стал ее останавливать. Решил, что она успокоится и вернется. Вместо того, чтобы попытаться помочь ей, он просто налил себе бокал коньяка и упал на диван. Через восемь минут в его дверь уже звонили полицейские – девушка спрыгнула вниз.

Родители Карли обвинили во всем Стэнли.

Стэнли во всем обвинил их.

Пресса взорвалась гневными статьями о «загубленной юной душе».

И тут на арене событий появилась третья фигура – молодой человек Карли по имени Майкл. Его существование Карли скрывала – и от родителей, и от прессы. Майкл был порядочным и добрым парнем, как выяснилось позже, он много раз предлагал Карли сбежать и заниматься тем, чем ей хочется, но Карли не решалась – ее лицо было слишком узнаваемым, и она не хотела разочаровать родителей. А теперь Карли умерла, и Майкл заявил о своем существовании, дав журналистам несколько скандальных интервью и обвинив в гибели своей девушки ее родителей и «этого ублюдка Эшворда».

Эшворд к тому времени и так начал терять рейтинги. Возмущенные поклонники отворачивались от своего кумира, погубившего молоденькую девушку. Заявления Майкла стали последним гвоздем в гроб его карьеры. Эшворд подал на Майкла в суд. Майкл тут же оформил ответный иск.

В этом деле Джон Милтон защищал Майкла. Романтичный и глубоко страдающий юноша показался ему искренним и добрым. Дело не было явным криминалом, как большинство предыдущих, но все-таки было непосредственно связано со смертью девушки, кроме того, Майкл сам попросил у Джона помощи, и тот не смог отказать.

Дело они выиграли. Чуть позже на Стэнли подали в суд и родители Карли – и тогда он оказался окончательно потоплен. Ему дали несколько лет колонии строгого режима (за доведение до самоубийства, за хранение и употребление наркотиков и за другие, более мелкие проступки), все боксерские ассоциации отказались с ним сотрудничать, многие родственники и друзья отвернулись.

В своем провале Стэнли обвинил очень многих людей – «проклятую шлюху» Карли, ее «тварей-родителей», «самовлюбленного болтуна» Майкла и, конечно, «ублюдского адвокатишку» Джона Милтона.

У Стэнли были связи с криминальным миром, и он попросил своих друзей помочь ему в планировании мести.

В одну из ночей после обвинительного приговора в Сакраменто подожгли сразу три дома – дом Карли (ее родителям удалось выбраться из огня самостоятельно), дом Майкла (его вытащили спасатели, и он отделался небольшими ожогами) и дом Джона Милтона, где находились на тот момент Джон, Камилла и их маленькая дочь.

Спасатели не успевали приехать вовремя, а огонь распространялся очень быстро. Услышав крики о помощи, увидев огонь и дым, на помощь Джону и его семье пришли местные байкеры из клуба «Ночные демоны».

Они вытащили из огня всех троих. Вскоре подоспели пожарные машины и кареты скорой помощи.

Сам Джон отделался небольшими ожогами на груди и руках.

Камилла пострадала намного сильнее – ей обожгло лицо, и врачам пришлось срочно положить ее в реанимацию. Но в конце концов она осталась жива, хотя обезображенное лицо и осталось навсегда воспоминанием о страшной ночи.

Малышку Александру спасти не удалось. Она практически сгорела заживо. Когда подоспели врачи, она была уже мертва.

Вскоре после похорон дочери Джон и Камилла расстались, и никогда больше не виделись друг с другом.

Джон обрел новую семью – мотоклуб «Ночные демоны».

Там его прозвали Джонни – за доброту и сострадательность. Это обращение осталось с ним до нынешнего дня.

Полиция не смогла вычислить поджигателей.

Джонни не смог доказать причастность к этому Стэнли Эшворда.

Тем временем, Стэнли Эшворд провел за решеткой больше, чем ожидалось. В тюрьме он ввязался в какие-то разборки, убил человека, и ему продлили срок. На свободу он вышел только в январе две тысячи тринадцатого. Ему было сорок пять, и у него не было ни единого шанса вернуться в спорт. Поэтому он присоединился к «Банде Альвареса» – крупной криминальной группировке, с членами которой познакомился в тюрьме.

«Банда Альвареса» – ее главаря звали Диего Альварес, – промышляла самыми разными видами незаконного бизнеса: проституция, порнография, торговля оружием и наркотиками, оформление поддельных документов, содействие беглым преступникам. Эти парни тусовались на противоположной окраине Сакраменто, так что почти не пересекались с «Демонами» или «Гиенами». Но обширная территория клубов давно манила их, и когда они начали разрабатывать план захвата, Стэнли охотно предложил свою помощь. Он заявил, что им не следует торопиться – сначала нужно позволить «Демонам» и «Гиенам» уничтожить друг друга, тем более что между ними и так идет непрекращающееся соперничество. Пешкой в их игре должен был стать Джонни. Его задачей было найти способ и поссорить два клуба.

Стэнли нашел отличные рычаги давления: он похитил Камиллу и пообещал убить ее, если Джонни откажется на него работать. Именно это заставило мужчину позвонить в отдел по борьбе с организованной преступностью и рассказать Джорджу Кэмерону о готовящейся передаче оружия.

Но и тогда Стэнли не отстал от него, заставив шпионить для «Банды» и периодически докладывать, как обстоят отношения между клубами. Джон старался выдавать как можно меньше информации. Это тянулось уже год и явно не собиралось заканчиваться.

Джонни отчаянно храбрился – он не подавал и виду, что что-то идет не так. Но сейчас… сейчас, рассказывая все Карри и Лысому, он почувствовал какое-то облегчение. Конечно, все в «Демонах» и раньше слышали историю о Карли Климм и боксере Стэнли Эшворде, но никто не знал, что сейчас Эшворд состоял в «Банде», и уж тем более никто не знал, что он шантажировал Джонни. Ситуация была дурацкая – и, кажется, совершенно безвыходная.