Buch lesen: «Горечь пепла»

Пролог

Кейн

– Хочешь меня? – я фокусируюсь на пухлых губах, накрашенных ярко-красной помадой. Она еще спрашивает. Да я почти весь вечер, пока она танцевала, пялился на ее зад, сиськи и…черт, я не обращал внимания на ее личико. Как она выглядит?

Поднимаю свои глаза и самому себе отвечаю: сногсшибательно. Длинные и черные как смоль волосы, удивительные зеленые глаза, прямой нос и сочные губы; интересно, какие они на вкус.

Пока я продолжаю пялиться на неё и фантазировать о том, как ее рот будет смотреться в области моего паха, девушка, вопросительно приподнимая свою бровь, ожидает ответа.

– Пошли, – говорю ей и тяну за локоть.

Мы пробираемся сквозь танцующую толпу и шум музыки. Красотка, спотыкаясь на своих высоченных каблуках, еле поспевает за мной. Мой член уже давно решил за меня, как пройдет сегодняшняя ночь, и поэтому я в нетерпении веду ее на парковку к своей машине. Тачка вместительная, места хватит всем. Мне просто необходимо сегодня забыться, что я и сделаю. Пусть даже хоть на какое-то одно гребаное мгновение.

Я открываю заднюю дверь машины и кивком своей головы «приглашаю» девушку присесть в свой роскошный салон автомобиля. Ей не нужно повторять дважды, и когда я следую за ней, она поворачивается, тут же впиваясь в мою шею своими полными губами.

– Ээ… нет, постой, – отрываюсь я от неё. – Никаких поцелуев. Только секс, а если тебя такое не устраивает, тогда – на хрен из моей машины.

Никто и никогда больше не прикоснется ко мне своим поцелуем. Это решено. Я веду себя как моральный урод, но что поделать, когда я такой и есть.

Девушка вопросительно смотрит на меня, но затем отвечает:

– Не кипятись. Мне все равно.

Странно, она даже не выглядит обиженной. Наоборот, очень довольной. Возможно, в ее жизни хватает всякого дерьма, от которого просто хочется избавиться и забыться в сексе, используя свое великолепное тело.

Я не успеваю дойти до конца в своих мыслях, как она уже расстегивает мой ремень, а следом и ширинку на моих джинсах. Одной рукой стягивает их вниз, а второй начинает гладить через ткань боксеров мой, уже давно ноющий от стояка, член.

– Его хоть поцеловать можно? – с небольшой улыбкой интересуется она.

– А ты с юмором, детка, – отвечаю я. – Делай с ним всё, что пожелаешь.

Она подмигивает мне и перед тем, как накрыть мой член своими горячими губами, срывает с меня остаток материи. Я запрокидываю назад свою голову и закрываю глаза, ощущая на себе ее жаркий и влажный рот. Знаю, что таким образом, я проживу еще один день. Еще одну ночь. Без тебя.

Глава 1

Дилан

Бегу по коридорам госпиталя. Стираю пот со лба тыльной стороной руки.

Боже, главное – успеть.

В предоперационном кабинете тщательно натираю руки мылом. Смотрю через окно и вижу, что операция уже началась.

– Черт. – Прикусываю свою губу.

Как всегда, пытаюсь везде успеть. Поэтому вбегаю в операционную, на ходу натягивая маску и перчатки. Вся группа из двенадцати человек пристально смотрит на меня.

– Извините за опоздание, – произношу робко.

– Очень рады, мисс Барлоу, что вы удостоили нас своим присутствием, – заведующий хирургией хмуро смотрит на меня. – Становитесь со всеми и наблюдайте.

Подхожу к группе интернов и становлюсь в конце. Мне не очень хорошо видно, поэтому я пытаюсь выглянуть из-за чьей-то спины.

– Мисс Барлоу, будьте добры, пройдите вперед, – громко говорит мистер Девис.

Все подталкивают меня, и я начинаю упираться в операционный стол. Смотрю на пациента, в его горле трубка, вставленная во время интубации. Рядом сидит на стуле анестезиолог с журналом в руках и улыбается. Сволочь. Ему смешно.

– Итак, пациент, возраст сорок пять лет, с инородным предметом в желудке. В данный момент мы делаем разрез… – И дальше слова профессора льются потоком, пока я внимательно смотрю, как он смазывает тело человека антисептиком и делает надрез.

Кровь тоненькой струйкой стекает по краям, слушаем биение сердца на аппарате. Все в порядке. Профессор делает надрез желудок, медсестры подают тампоны и зажимы. Действия мистера Девиса точные и уверенные. Пинцетом он достает какой-то странный предмет, напоминающий по форме пилочку для ногтей.

Как она могла оказаться там?

Смотрю во все глаза на то, как он аккуратно сшивает края разреза желудка. Все это время он поглядывает на нас, пока таз с тампонами наполняется кровавыми спонжами и тряпками. Затем закрывает шов, сшивая его аккуратными стежками.

– Ну вот и все. Мистер Барлоу, можете заканчивать, – говорит мистер Девис анестезиологу.

Майкл Барлоу начинает приводить пациента в себя, отключая все трубочки и маску.

– Что же, операция прошла успешно. Спасибо за внимание. – Мы все аплодируем и начинаем расходиться.

– Мисс Барлоу, не могли бы вы зайти в мой кабинет через десять минут? – профессор снимает очки и протирает стекла.

– Да, сэр, – отвечаю ему и выхожу вместе со всеми в коридор.

Пока все идут в ординаторскую, чтобы немного передохнуть, я тем временем подпираю стенку кабинета. Келли, моя коллега и близкая подруга, подходит ко мне и дергает за мой хвостик.

– Ты как? Майкл, как всегда, бог анестезии. Каждый раз делает такое умное лицо, будто ни один из интернов не знает, что он читает порножурнал, – смеется она.

– Мне все равно. Я просто хочу спокойно отработать эту смену и пойти домой, чтоб нормально поесть и поспать, – хмурюсь я.

– Он не звонил тебе? Девчонки говорят, что он трахает эту шлюху Эллис, – тут же прикрывает рот ладонью, – прости, Дилан.

– Мне плевать, – отвечаю я, когда мимо проходит профессор и кивает мне головой. – Ладно, мне пора.

Я иду следом за ним в кабинет.

Не хочу думать, кого трахает Майкл, мне больно от одной только мысли, что он просто вычеркнул меня из своей жизни. Мы поженились после колледжа, поступили в один университет, и вот уже чужие друг другу люди. Каждый день мне сообщают, что он трахает в подсобках наших интернов или молоденьких медсестер. Он просто мешок с дерьмом.

– Дилан, дорогая, мы с мамой очень переживаем за твое состояние. Ты знаешь, что я просто не могу его выкинуть с работы. У него контракт, как и у тебя, на пять лет. Точнее, ему работать осталось три года, – папа глядит на меня с печалью в глазах.

Мой отец – заведующий хирургией. Он лучший общий хирург в городе. И да, я дочь врачей. И работаю с родителями и бывшим мужем. Двадцать четыре часа в сутки они постоянно рядом со мной. Не совсем приятная ситуация.

– Я все понимаю. Но знал бы ты, как мне хочется треснуть по его тупой роже. Но я же не могу в больнице развязать драку или что-то подобное, – ворчу я.

– Я понимаю тебя. Но его отец тоже не последний человек в хирургии. И ты знаешь, как мне хочется дать ему пинка под зад, – подходит ко мне и обнимает. – Мы любим тебя, родная. Все будет хорошо.

– И я люблю вас, папа, – обнимаю его крепко в ответ. – Ты мой супергерой.

– О, родная. Если бы ты не была такой взрослой, я бы все еще смог поднять тебя и сделать самолет. Но я уже староват для таких игр, – смеется он. – И, Дилан, – подзывает меня отец, когда я нахожусь почти у двери, – будь собой, дочка.

Я направляюсь в ординаторскую, чтоб съесть свой первый за сегодня сэндвич. Ребята уже доедают и громко обсуждают операцию.

– Дилан, ты не могла бы меня сегодня подменить в травме? – шепотом спрашивает Келли. – Малыш болеет, а ты же знаешь, что никто из них, – кивает головой в сторону интернов, – не согласится на это.

Оглядываю толпу и понимаю, что так оно и есть. Все они тусовщики и бездельники.

– Да, конечно, – потираю шею рукой. – В любое время. Пусть малыш выздоравливает.

Келли целует меня в щеку и убегает.

Ох, это будет тяжелая смена.

Не представляю, как это – быть матерью. Тем более матерью-одиночкой. Но Келли справляется, и пока она находится в больнице, оставляет ребенка с няней. Пусть он еще совсем малыш. Но Келли нуждается в работе, иначе она вылетит из программы.

Иду по коридору больницы, и как ни странно, эти стены не давят на меня. Некоторых людей удручают запахи медикаментов и люди в белых халатах. Я же, наоборот, буквально рождена для этого. Мое пребывание здесь кажется самим собой разумеющимся. Я люблю ночные смены. Обычно они самые спокойные.

Проверяя показатели нескольких пациентов, решаюсь выпить еще кофе. Нажимаю на кнопки автомата. Никак не могу выбрать, что сейчас предпочитаю больше: мокко или капучино.

– Бери простой кофе, пользы, конечно, мало, зато спать не захочется, – низким голосом говорит Майкл.

Внутренне сжимаюсь. Столько времени прошло, а я всё не могу привыкнуть к тому, что мы постоянно находимся рядом.

– Да, думаю, обычный будет лучшим выбором. Спасибо, – натянуто улыбаюсь, и даже не оборачиваясь, чувствую на себе его пытливый взгляд.

– Дил, взгляни на меня, пожалуйста, – такие знакомые руки касаются моих плеч.

Нехотя поворачиваюсь в его сторону и смотрю прямо в эти наглые глаза. Он все тот же: светлые волосы взлохмачены, как будто он только что вылез из постели, в ноздре дырочка от пирсинга, проколотая им на первом курсе колледжа, а голубые глаза все так же неизменно лживы.

– Майкл, – вздыхаю. – Я просто… – замолкаю.

Я просто что? Не простила? Не могу его видеть? Что я хочу сказать? У меня сердце кровью обливается. Грудную клетку сдавливает от рвущихся наружу эмоций.

Гляжу на него вновь и вижу того Майкла, который несся через футбольное поле ко мне, своей девушке, чтоб на виду у всей команды поднять на руки, сладко поцеловать и покружить. Я хочу видеть того Майкла. Я просто хочу вернуть те дни.

– Думаю, сейчас разговоры лишние, – отхожу от него, проглатывая ком в горле. Он медленно убирает руки.

– Я извинился, Дилан. Ты же знаешь, что это была глупость, – делает шаг ко мне.

– Нет, Майкл, ты не был глупым никогда. Расчетливым, возможно, но не глупым. Поэтому не стоит. – Забираю кофе, обжигая руки.

– Ты, как всегда, забыла накрыть колечком стакан, давай помогу, – отбирает из рук стаканчик с кофе и продевает кольцо. – Вот, держи, теперь не обожжешься. – Делает вид, что дует на мои пальцы.

Качаю головой и ухожу от него подальше.

Когда мой пейджер издает звуковой сигнал, я достаю его и быстро читаю сообщение.

– Боже, – бросаю стакан в ближайшую урну и бегу к лифту.

Очередной несчастный случай, сигнал SOS. Такой сигнал может говорить только об одном – у людей имеются сильные повреждения.

В приемную завозят две каталки. На них лежат в окровавленной университетской форме парень и девушка.

– Мужчина, двадцать один год, вылетел через лобовое стекло. Сотрясение, возможны переломы, а также внутреннее кровотечение. – Врач указывает на кусок стекла, торчащий из его бока.

– Девушка, двадцать лет, ударилась головой об панель. Сломан нос, больше видимых повреждений нет, – говорит врач из реанимационной.

Я беру каталку с девушкой и везу ее к аппарату МРТ.

– Где Джастин? Скажите, он жив? – Девушка мотает головой из стороны в сторону. – Прошу вас, скажите мне, что он жив? – плачет она в голос.

Пока мы ждем лифт, я оборачиваюсь, чтоб посмотреть, в каком состоянии ее парень. И вижу, как в окне все суетятся. У одного из врачей в руках «утюги» дефибриллятора. Он растирает их между собой и опускает на тело парня. Раз, два, три… Машет головой из стороны в сторону. Это означает, что парень умер.

Закрываю глаза. Просто невыносимо.

– Сейчас с вашим парнем врачи, они делают все возможное. А теперь мы займемся вами. Лежите спокойно, – отвечаю отстраненно, но в душе каждая смерть забирает частичку меня.

Отправив девушку к пластическому хирургу и оформив ее в больнице, иду в ординаторскую. Пока все тихо, мне необходимо совсем немного поспать.

Плюхаюсь в кресло с ногами, устраиваю голову удобней и закрываю глаза. Сразу вспоминаю слезы девушки и того парня, который умер. А ведь она еще даже не знает, что больше никогда не увидит его. Понятия не имею, что больней: видеть его рядом каждый день, но знать, что все кончено. Или вечно жить с этой любовью.

Нет, я, конечно, не хочу, чтобы Майкл умер. Он всегда назойливо кружит вокруг меня. Как будто раз за разом напоминая о себе. От этого и больно, и неспокойно на душе.

Майкл… Перед глазами мелькают картинки наших счастливых дней. Сильней зажмуриваюсь до белых точек и расслабляюсь. Мне необходимо поспать.

– Дилан, ты не могла бы помочь мне с инструментами. В операционной готовят парня, который прибыл в неотложке, – говорит интерн, никак не могу запомнить его имя.

– Джастин? – так резко соскакиваю с кресла, что меня пошатывает.

– Да, Джастин Питерс. У него была остановка сердца. Но ты же знаешь Ким. Она с того света достанет любого. Кардиохирург от Бога. Вот бы мне попасть в ее руки, – мечтательно закатывает глаза.

– Ох, черт. Это потрясающе! Нет, это Ким потрясающая! – подпрыгивая, хлопаю в ладоши и бегу за интерном.

Глава 2

Кейн

Я иду. Постепенно ускоряю шаг. Срываюсь на бег. Я должен успеть. Если я опоздаю, всё будет кончено. Для неё и для меня.

Передо мной возникает дверь нашей съемной квартиры. Я люблю это жилье, наше гнездышко. Так хорошо в нем, тепло и уютно. Но мне хочется как можно быстрее оказаться внутри этого дома. Подкрасться сзади, обнять, оставить поцелуй на шее и сказать, что я люблю её. Она ведь ждет меня.

Да, так оно и есть, меня там ждут.

Я дергаю за ручку, но дверь не поддается. Пробую ещё раз, но её как будто заклинило. Словно обезумевший, я стараюсь оттолкнуть несколько раз от себя. Безрезультатно. Я начинаю барабанить по ней своими кулаками. На глаза постепенно наворачиваются слезы, застилая видимость своей пеленой.

Пожалуйста, нет! Только не это.

Я разгоняюсь для того, чтобы выбить эту чертову дверь своим плечом, ногой, да хоть чем-нибудь… Но останавливаю себя. Мне просто нужно, чтобы она открылась. Сама. Или каким-то мне неизведанным способом. Пребывая в отчаянии, я не знаю, что мне делать.

Что мне, мать вашу, теперь делать?!

Я ей не нужен и никогда не был.

Вдруг слышу до боли знакомый скрип, будто тот, кто находится по ту сторону двери, открывает её, проворачивая невидимым ключом. Моё сердце барабанит в груди, тошнотворный ком подкатывает к горлу, а всё тело трясет от осознания того, что предстоит увидеть. Не знаю, как пережить это снова, но мне необходимо видеть всё происходящее там, за этой дверью. Перед тем как дернуть ручку на себя, я делаю глубокий вдох и шагаю внутрь.

Никого нет. Кругом темно. И я начинаю задыхаться от мимолетного страха, но вовремя беру себя в руки и продолжаю идти. Через какое-то время, когда мое зрение привыкает к темноте, я улавливаю некий звук. Он похож на чей-то смех. Этот смех постепенно сменяется стоном. Стоном удовольствия, похоти и сексуального возбуждения. Он, словно заразная болезнь, распространяется по всему темному дому и невыносимым звоном отдается у меня в ушах. Я зажимаю их руками и, корчась от режущей боли, сгибаюсь пополам. Ещё буквально несколько секунд такого звука, и я просто взорвусь, а моё тело разорвет на мелкие куски.

Звуки замолкают, и наступает облегчение. Спустя мгновение я замечаю тусклый свет, просачивающийся из приоткрытой двери. Двери нашей спальни. Моё сердце всё так же дико стучит, а голова раскалывается. Ещё чуть-чуть, и мои легкие, от учащенного сердцебиения и дыхания, сгорят дотла. Но я намерен идти, чтобы увидеть в очередной раз всё своими глазами. Благодаря этому лучу света я двигаюсь дальше, к следующей заветной двери. Она не заперта, её нарочно оставили открытой, зазывая зрителя дразнящими сексуальными стонами. И этот зритель не кто иной, как я.

Наконец-то я подхожу к двери и, затаив дыхание, заглядываю внутрь. Всё будто как в кино.

Я наблюдаю, как в нашей спальне, на нашей кровати, двое до боли знакомых мне людей предаются любви. Нет, они не просто трахаются, судя по тому, как их тела плавно соединяются, как страстно они целуются, смотрят друг другу в глаза, я абсолютно уверен, они занимаются любовью. Они не видят меня. Я словно для них невидимка.

Чтобы не закричать от отчаяния и нестерпимой боли, я подношу кулак ко рту и прикусываю его своими зубами. Сильно. Больно. Чувствую, как теплая, с металлическим привкусом, струйка крови начинает течь по моей руке и постепенно капает вниз. Кровь мгновенно распространяется по полу, превращаясь из одной крохотной капли в огромную лужу. Незаметно для себя мое отчаяние сменяется на гнев. Гнев, распирающий меня изнутри. Я ненавижу этих людей. Я хочу, чтобы они сдохли от любви друг к другу. Мне хочется, чтобы они раскаивались предо мной, молили о своем прощении. Я просто сгораю от желания схватить их за горло и придушить или утопить в своей же собственной луже крови. Но я не в состоянии этого сделать. Всё, что я могу, – это не сдерживать рвущийся наружу вопль, и я не сдерживаю его…

Распахивая глаза, я часто дышу. Пока уравновешиваю свое дыхание, взгляд впивается в потолок. Это был сон. Просто очередной сон.

– Твою мать, – выдыхаю и поворачиваю голову, чтобы взглянуть на время. Семь часов утра. Приподнимаясь на локтях, чувствую, как голова пульсирует от дикой боли. Черт. Похоже, я вчера немного перебрал. Смотрю по сторонам. Отлично. Ни одной киски рядом. Это уже радует. Ненавижу выпроваживать по утрам оттраханных мною телочек. У них всегда один и тот же обиженный вид. Будто я жениться им обещал. Я что, похож на идиота? Хорошо, что сегодня выходной, иначе с похмелья у меня были бы проблемы.

Я пытаюсь встать с кровати, но, опираясь на правую руку, сразу же чувствую острую и жгучую боль. Подношу её к лицу и вижу в засохшей крови опухшую кисть. Мне трудно пошевелить рукой, но, кажется, все пальцы на месте. Этого мне еще не хватало. Шеф опять будет мною недоволен. С ней срочно надо что-то делать, иначе выговора мне вновь не избежать. Ладно, у меня в запасе еще два дня. Стоп. А что вообще вчера произошло?

Не успеваю прийти в себя, как слышу рингтон своего телефона, воющий с утра пораньше о какой-то там неземной любви. Поменять бы мелодию…

– Да, – стону я, даже не посмотрев на входящий вызов.

– Эй, засранец, – слышу я в трубке хрипловатый голос своего брата. – Башка трещит по швам с самого утра? – ухмыляется говнюк.

– И тебе доброе, – отвечаю я, разминая свою затекшую шею. – Чем обязан?

– Хочу приехать и надрать твою задницу в очередной раз. – Пауза. – Ты хоть помнишь вчерашний вечер? Бро, я всё понимаю, но и ты меня пойми. Так больше продолжаться не может. Возьми себя в руки, нащупай в паху свои яйца и убедись, что ты мужик. Тем более прошло уже столько времени после… – Он замолкает, явно не хочет бередить раны не очень приятными для меня воспоминаниями. – Она этого не стоит. Её в твоей жизни больше нет. – Последние его слова отдаются эхом в ушах, вызывая у меня голове неприятную пульсацию.

– В том-то и дело, я ни черта не помню. Неужели что-то настолько серьезное?

– В последнее время твой сценарий не меняется. Но если учитывать, что парень, на которого ты напал, приходится сыном босса моего босса, то дело – дрянь.

– Да ладно? Черт… – зажимаю пальцами свою переносицу, пытаясь хоть что-то припомнить, но от этого моя голова еще больше раскалывается, а поврежденная рука отдается резкой болью. Если, как говорит мой брат, сценарий один и тот же, значит, я был с девушкой, вот только… – С одной или с двумя? – интересуюсь у него, уверен, он догадывается, о чем идет речь.

– С одной, – сразу же следует ответ. – Но проблема в том, что она была с этим парнем, а он – её бойфренд. Ты напился до чертиков и, видимо, посчитал себя Всевышним, раз откровенно начал её лапать у Джейса на глазах.

– Джейс – это его имя?

– Да.

– Я избил его?

– Если ты о причиненных телесных повреждениях, то ему повезло больше, чем тебе. Но ты всё равно счастливчик. Ведь благодаря Заре я сразу же направился в бар. Она позвонила мне, как только тебя увидела там. Ты её должник. Не окажись меня рядом, Кейн, сегодня бы ты проснулся не на своих мягких шелковых простынях, а в вонючей камере с не менее вонючими крысами, – оповещает он меня и тут же спрашивает: – Как твоя рука?

– Выглядит жутковато. Он порезал её ножом?

– Нет. Ты сам виновен. Тискал его женщину и после нескольких резких замечаний в твою сторону неожиданно кинулся на него с бутылкой, но со своей в стельку пьяной задницей ты не рассчитал и грохнулся на пол, с треснувшим осколком в руке. Повезло, что повредил только одну руку, а не ещё что-нибудь. С твоей-то работой.

– Да, я знаю, – не нужно мне напоминать про мою долбаную работу. Мне еще предстоит как-то объясниться. – И как она? – пытаюсь сменить тему. – Хорошенькая?

– Ты сейчас серьезно? Да у меня из-за тебя могло быть куча проблем! – орет он в трубку.

– Остынь, Джон, – ухмыляюсь, – я просто пошутил.

– Значит, шутник, слушай меня внимательно, – мой брат сейчас серьезен как никогда. – На этот раз я всё уладил, Джейс без единой царапины на теле и обещал молчать. Но ты задел его сраную гордость. Он просил передать тебе держаться от него и его телки подальше, иначе убьет тебя, не церемонясь. Уяснил? А от себя добавлю: бросай идею напиваться до беспамятства и трахать всех подряд, очнись и начни, в конце концов, жить. – Не дожидаясь от меня ответа, он продолжает: – Давай, вставай, прими душ, приведи себя в порядок, а я приеду за тобой. Поедем в больницу зашиваться.

Я молчу. Мне нечего ему возразить или сказать. Поэтому он первый нажимает «отбой».

Последние два года я сам не свой, не знаю, чего хочу от своей жизни. Я как кусок дерьма, плывущий по направлению течения и не желающий хоть как-то изменить это положение. Но благодаря Джону, моему брату, я стараюсь. Он мой старший брат и единственная моя семья, опора и поддержка. К сожалению, наших родителей давно нет в живых. При жизни они настолько сильно любили друг друга, что даже смерть ненадолго разлучила их. Сначала от рака умерла мать, а потом, спустя два месяца, ушел из жизни отец. Он просто заснул и не проснулся.

Мама долго не могла забеременеть, и они с отцом уже почти отчаялись. Однако мечтам свойственно сбываться. И когда это наконец-то произошло, ей было тридцать пять лет. А спустя ещё три года на свет появился я.

В детстве мы с Джоном были не разлей вода, и несмотря на разницу в возрасте, мы всегда держались друг друга. У нас была одна компания, одни и те же друзья, даже девушки были похожи чем-то между собой. Джон хороший малый и отличный полицейский. Не знаю, как бы я смог существовать, если бы его не было рядом.

Громко вздыхая, решаю, что пора заканчивать с детскими воспоминаниями и философским дерьмом. Кое-как встаю с кровати и ковыляю сначала в туалет, чтобы отлить, а затем в ванную, чтобы принять бодрящий душ.

Смотрю в зеркало. Видок у меня, конечно, не очень. Волосы уже давно отрасли и в полном беспорядке. Их не мешало бы состричь. Я не могу вспомнить, когда вообще в последний раз брился. Но мне кажется, что-то есть симпатичное в этой бородке. Пожалуй, так и оставлю.

Я включаю воду, снимаю нижнее белье и захожу под душ. Спустя некоторое время рассматриваю поврежденную руку и ощущаю в ней ноющую боль. Да, медицинской помощи мне не избежать.