Buch lesen: «Дерзкий»

Пролог

Ребята из младшей команды отрабатывали упражнения по перетягиванию канатов. Я был доволен их сплоченностью и собранностью. Я вырос вместе с ними от простого помощника до тренера их команды. Чего стоило научить порядку эту шайку мелких поганцев и самого себя. Страшно вспомнить.

В зале очень душно, и я переживаю, что кому-то из детей станет плохо. Внимательно слежу за каждым, чтобы при первых намеках на обморок – отреагировать.

Не знаю, каким образом у меня получается сохранять спокойствие, пока они кувыркаются и толкают тяжелый тренажер. Кто-то уступил, и команда слева сдается, падая с криком на мягкий мат.

В воздухе потрескивает от напряжения, я делаю вид, что не слышу нецензурные выражения, выскальзывающие из их ртов. Подношу свисток к губам, заранее предупреждая между ними очередную стычку. Это единственный способ остановить их. Дети хорошо усвоили материал по теме уважения относительно игрока из своей команды. Но я бы не стал абсолютно им доверять, зная этих детишек. Громко свистнув, показываю разойтись в разные стороны, оценивая их состояние. Покрасневшие лица, тяжелое дыхание. Пожалуй, с них хватит.

– Вы отлично поработали сегодня, занятия окончены. – Встаю в позу, сцепив руки за спиной, ставлю ноги на ширине плеч. – Если есть вопросы, задавайте их сразу.

Дети выстраиваются в ряд, на грустных лицах появляются первые слезы. Жевательная резинка во рту противно прилипает к зубам. Будь я на улице, давно избавился бы от нее.

– Как жаль, что нам приходится прощаться. – Смышленый малый вытирает ладонью свое покрытое красными пятнами лицо и сжимает один глаз от пота, попавшего на слизистую.

– Мне тоже. Моей работой было подготовить вас к настоящему спорту. Привить вам любовь к американскому футболу, отработать задачи. В дальнейшем самые упорные достигнут высот. – Мой взгляд смягчается при виде единственной девчонки, стоящей позади пацанов. – Грейси, ты что-то хотела сказать?

Девчонка мнется, сгибает по очереди свои крепкие ножки, прячет симпатичную мордашку за головами мальчишек и, наконец, выходит перед расступившейся командой. Я вообще не ожидал, что однажды ко мне приведут эту смешливую малышку и попросят заняться коррекцией ее поведения, научить держать свои эмоции при себе. Там какая-то мутная история, из-за чего с ней работал психиатр. На первый взгляд обычный ребенок, правда, младше всех, девочка, не созданная для американского футбола. Она слишком хрупкая, да и мальчики не должны работать вполсилы. Когда она показала свою волю и пару раз подралась, я понял, как ошибался, судя по внешности. Очень часто в агрессивный спорт попадают дети с определенными проблемами, вымещение агрессии помогает им работать с эмоционально-волевой сферой, развивая другие качества. Ее отец очень хотел для дочери лучшего, а кто я, чтобы отказывать?

Ребенок переступает с ноги на ногу, её щеки еще гуще краснеют, когда она поднимает на меня блестящие глаза.

– Мы вас очень любим, тренер Кинг. Не забывайте нас. – Мальчишки подбадривают ее; стараюсь держать лицо, сдвинув брови, ожидаю, что будет дальше. – Мы приготовили памятный подарок для вас.

Меня аж качнуло в сторону, эмоции прорвало, я стал мягче пластилина перед этой малышкой, как только она подошла ближе. Ее короткие ручонки потянулись к моей шее, вытряхнув перед собой черную веревку с чем-то похожим на кулон. Приседаю перед ней на одно колено, опускаю голову ниже и чувствую дрожь в пальчиках, задевающих мои уши. Она отодвигается, я беру в руки кулон и рассматриваю яйцевидной формы металлический мяч, затянутый крошечным шнурком посередине. Улыбнувшись, поднимаю мой новый трофей вверх.

– Я буду скучать по вам, ребята. – Смотрю на всех них с тоской. – Горжусь вами.

Грейс оборачивается и смотрит на свою команду, они переговариваются мимикой, не издавая ни единого звука. Вот что значит командный дух. Догадываюсь, что хотят, поэтому не строю из себя бог весть кого, раскрываю широко руки. – Кто хочет обнять меня на прощание?

Зал тут же наполняется громким топотом, шестнадцать медвежат летят на меня, сбивая с ног на матрацы. Эта отрывная шайка дала мне новый глоток жизни, возродили самые нежные чувства, на которые я вообще способен. И я действительно буду скучать по ним. Очень сильно.

Глава 1
Чейз

И почему дети так быстро растут? Они стали смыслом моей жизни, мне пришлось многое изменить в себе, избавиться от бесконечных попоек, вытащить серьгу из уха и больше заниматься своим телом. Я хотел показать, что могу стать кем-то вроде сенсея, наставника для ребятни. Может показаться, у малышей нет запросов, но, поверьте мне на слово, они у них выше, чем у офисного работодателя. Они испытывали меня каждый день в течение всего времени, выпивали все силы, при этом были бодрее и сильнее меня в разы. Постоянная возня и действие на нервы, зачастую я хотел кричать так, чтобы они оглохли, а иногда плакать вместе с ними, видя их старания и достигнутые победы. Это были наши результаты, наши победы, планка, задранная до самого верха и, наконец, достигнутая. Я вышколил их по собственному усмотрению, воздействовал так, как мог. Школа выживания ничто по сравнению с бесконечным трудом, работой над концентрацией этих шустрых ребятишек. Оставшись без них, я снова чувствовал себя потерянным. Во мне больше не нуждались. Тренер Джонсон предложил отправить документы, затем пройти тесты на поступление в университет и не падать духом.

Я так и сделал, но дома тоже много не насидишь. Деньги с неба не сыпались. Братьев просить не стал, стыдно, поэтому уже успел временно поработать в закусочной. Недолго, но и этого хватило. Идиотская кепка с именем бренда, литры застарелого масла и крылышки. Те, кто когда-то учился вместе со мной в школе, приходили поесть, пока, пряча эмоции, я превращался в услужливого лжеца, с тупой натянутой улыбкой спрашивая их, чего они желают.

Закончив смену кассира, я плелся домой, чтобы подсчитать, сколько могу в этот раз отложить на учебу, отдать за стройматериалы, и проверить на предмет рванья очередную пару носков. Затею с походом за продуктами пришлось оставить в пользу бесплатного резинового мяса курицы за счет заведения, в котором работал. Радовали месяцы, когда получал премии, откладывал больше, соответственно, быстрее двигался к цели.

В одну из смен, после тяжелого рабочего дня, когда я оттирал столы, позвонил тренер. И эту новость я ждал всю свою жизнь. Я сдал вступительные тесты, набрал необходимый балл. Мне одобрили кредит на обучение, пообещав скосить процент, с одним условием, что буду работать на университет. Таким образом я смогу самостоятельно гасить кредит. Понятно, что платить будут меньше, чем другим, и неизвестно, когда и какую команду получу. Но да, черт возьми, я согласился! Бывший спортсмен, надежда команды, собирался стать дипломированным специалистом.

Собственно, чтобы не терять время, решил до начала учебы закончить ремонт, который в этом доме длился годами. Мама делала вид, что не придавала этому значение, но я же видел, как она радовалась, когда что-то обновлялось. Меня не интересует окружающее меня пространство, но я должен сделать это для нее.

Обвожу взглядом все, что я сделал. Было тяжело, но меня радовало то, что Тер успел перестелить паркет и сделать комнату мамы. Наши спальни по размеру небольшие, когда их закончил, меня еще долго не отпускало ощущение триумфа. Почти как на поле, когда ты пересекаешь последнюю черту и кидаешь мяч на зеленую траву. Осталась прихожая, одна кривая стена и гипс, который в данный момент застывал, давая мне маленькую передышку.

Белые от смеси пальцы неприятно стягивало, почесав нос тыльной стороной руки, я поднимаюсь. Остатки содовой приятно оседают в желудке, не снимая бахил, обутых поверх старых ободранных кроссовок, иду к ведру, расположенному у входа. Свежий строительный запах распространился по всему дому, трогаю стену горячую на ощупь. Реакция застывания уже пошла. Беру терку с резиновым покрытием, окунаю в ведро с мутной водой и провожу по ровной стене. Мышцы напрягаются, когда тянусь до самого верха, неаккуратно шлепаю по стене, меня тут же окатывает брызгами. Зажмурив беспощадно защипавший глаз, практически сразу прислушиваюсь, когда во дворе раздается рев проезжающей машины. Затем визг шин, будто кто-то на скорости поворачивает на подъездную дорожку. Рука замирает, хмуро уставившись в одну точку, ожидаю, что же произойдет дальше. Следом ко двору очень аккуратно, практически бесшумно подъезжает еще одна машина. Спускаюсь со стула, беру в руки биту, стоящую в углу, и резко дергаю блестящую ручку новой двери от себя, старая, наверное, развалилась бы от подобного насилия.

Отшатнувшись на несколько шагов назад, передо мной стоят Уиллоу и Винни с пакетами в руках. Мы смотрим друг на друга в полном молчании, я вроде как не верю, что это они передо мной. Девочки, в свою очередь, как контуженные, рассматривают мой потрепанный вид.

– Кажется, мне нужен доктор! Подумала, что ошиблась дверью… – Винни блуждает взглядом по моему телу, разворачивает меня боком, как ни в чем не бывало целует в щеку. – Выглядишь сексуально с этой штукой. Я бы даже сказала – опасно. – Забирает биту и ставит к стене.

– С ума сойти, бицепсы какие?! – шепчет Уиллоу. – Что за преображение такое? – Тонкий пальчик указывает на всего меня.

За их спинами раздаётся топот тяжёлых ботинок и звон бутылок, бьющихся горлышками друг об друга.

– Девочки, чего столпились… Блин, Чейз. Что за фигня? – Хантер ставит пакеты на обновленное мной крыльцо, возмущенно раскинув в стороны руки. – Брат, это не дело, здесь же девочки. Оденься!

Опираюсь на стену, подавив довольную улыбку, играю бровями, наслаждаясь вниманием Винни и Уиллоу.

– Хант, на самом интересном месте. – Блондинка высовывает свою любопытную мордашку, огромные голубые глаза горят любопытством. – Ты обязан рассказать секрет такого тела! Твоему брату не помешает узнать пару упражнений, офисная сидячая работа и все такое…

Хантер проводит рукой по лицу, судорожно сжав подбородок.

– Думаю, наш мальчик вырос во всех смыслах. Я бы обняла тебя, да, боюсь, Тер с ума сойдет, – говорит Винни, громко разражаясь смехом, стоит появиться рядом с ней моему второму брату.

– Мои глаза. – Терренс разворачивается спиной ко мне, картинно падая на колени и чуть ли не утыкаясь лбом в дерево под нашими ногами. – Мелкий, оденься, клянусь, смотреть невозможно. У меня разовьется комплекс неполноценности. В кого он такой здоровяк?!

Винни качает головой, Уиллоу закатывает глаза и проталкивается в дом, снова застопорив все движение.

– Вы не пройдете, пока я не закончу, – вздыхаю я, – часик поторчите на улице? Посидите на скамье?

Парни переглядываются, заглядывают мне за спину. На их лицах мелькает понимание. Практически одновременно они стягивают с себя футболки и кидают девушкам, затем начинают расшнуровывать ботинки.

– Еще инструмент есть? – Тер отдает свои вещи жене, тянет молнию на темных джинсах вниз.

– Конечно, – отзываюсь я. – Специально для вас старался.

– Тогда еще два комплекта, – говорит Хант грубым голосом, стягивая брюки, вытаскивая из штанины ноги. – Детка, сядь, отдохни. Пакеты пусть стоят здесь. Может, вы пойдете на задний… Что ты делаешь?

Девчонки, недолго думая, стягивают с себя летние топы, надевают футболки мужей. Туфли остаются лежать около старой окрашенной скамьи, как и все то, что мы сняли.

– И вы говорили мне что-то о том, что я голый, – размышляю я вслух, наблюдая за странной вакханалией, происходящей на моих глазах.

– Займемся покраской? – Между тем девочки не особо обращают внимание на нас, завязывая свои длинные волосы в хвосты, берут банки и расходятся в разные стороны.

– Сначала они трогают твой пресс, потом раздеваются перед тобой. – Терренс все еще смотрит на девочек, которые запутались, где чьи тапочки. – Что бы сказала мама?

– Что она гордится вами, – глухо говорю я, переступая порог дома.

– Нами, – басит Хантер, – она гордится нами, малой.

Внутренне сжавшись от слов моего старшего брата, я останавливаюсь на мгновение, затем, передёрнув плечами, двигаюсь к кладовой за инструментами.

Все валится из рук, каждая полка напичкана строительными материалами, преодолев заблокированный мешками проход, я все-таки нахожу искомое. Мои следы по всему дому: белые пятна, застрявшие на паркете, грязное постельное белье, лежащее на надувном матраце, и горы нестираных вещей. Мне становится очень стыдно, поэтому я, вместо того, чтобы пойти к парням, собираю в охапку свой личный позор и не успеваю от него избавиться, стоит братьям оказаться рядом со мной.

– Этот дом никогда не выглядел подобным образом. – Я слышу гордость в словах Ханта. – Оставь тряпки, мы хотим обнять тебя.

Я топчусь на месте, все еще сжимая грязное белье. Полуголые парни не были пределом мечтаний, пусть мы являемся родственниками. С другой стороны, мы не виделись столько времени, что глупо отрицать очевидное. Я скучал по ним каждый день.

Освобождая руки, я с готовностью встречаю крепким рукопожатием ладонь старшего, меня тут же притягивают в братские объятия, больно хлопая по голой спине. Терренс делает то же самое, дополнив нашим коронным ударом кулаков. Тишина, воцарившаяся в помещении, некий всплеск радости завершается подзатыльником от старшего.

– Отлично, придурок, – отмечает Терренс, отодвигаясь в сторону. – Кажется, ты сделал невозможное, испортил момент.

– Это ему за то, что не позвал нас на помощь. – Забирает инструменты, валяющиеся на краю надувного матраца. – Поверить не могу, что ты надрывал свой зад в одиночку. Мы должны делать все вместе.

– Скажи спасибо, что избавился от твоей старой кровати, никак не могу забыть, как твои ноги упирались в перекладину, дубина, – бубню я, провожая взглядом Терренса, осматривающего комнаты и довольно кивающего. – Все это старье тянет на дно и напоминает о многом.

– Это вроде как наш дом, но в то же самое время слишком шикарный для Кингов. Надувная хрень вместо дивана в совершенно пустой гостиной. Ты избавился от прошлого, оставшись жить в спартанских условиях, – философски парирует он.

– Избавляясь от рухляди, он обеспечивает себе и нам новое будущее. Меня больше бесит, что ты не сообщил о том, как тебе тяжело. Неужели мы такие уроды и не приехали бы тебе помочь? – Хант подкидывает в воздух мастерок и тут же ловит.

Мы идем в прихожую, Хантер тут же берется за мешок со смесью, высыпает ее в огромный бак, Тер наливает воду и врубает миксер, взбивая. Кажется, я меньше шумел, чем эти двое вместе взятые. Но стоит отметить, что работа двигается намного быстрее. Шлепая смесью по стенам, вымазавшись по самые уши, мы снова становимся семьей.

На первый взгляд стены кажутся ровными, но на них все равно видны швы или дефекты в виде сколов и выбоин. Шпаклевкой такие недостатки скрыть сложно, после облицовки отделочным материалом погрешности выйдут наружу. Поэтому я наношу еще один слой смеси, улучшая теплопроводность и звукоизоляцию. Выломав маяки, устраняя недочеты, оставалось выровнять финишкой и поклеить обои. Кривые стены плясали в разные стороны, выгибаясь и углубляясь, поэтому ремонт затянулся на долгие месяцы.

Хантер вытягивает единственную оставшуюся стену, пока Тер измеряет угол наклона правилом. Заметив неровность, он тут же переворачивает его в своих руках и показывает брату недочет. Я же стою напротив противоположной готовой стены, затирая несовершенства. Ничто не отвлекает нас от работы; передавая инструменты и обмениваясь ими, мы словно снова в детстве. Меняемся игрушками, только теперь взрослыми.

Девочки становятся в дверях, избавляясь от перчаток, перемазанных краской. На их лицах натянута ткань футболки на вид маски, особенно странно смотрится хрупкая Уиллоу: одежда настолько велика, что полностью закрывает ее от нас. Она подходит к Ханту, упирается лбом в его потную спину. Он тут же наклоняется, подставляет ухо, и она что-то шепчет. Три глубокие линии разрезают лоб Хантера, расширив глаза, он кивает на Винни, потом пожимает плечами.

– Вы не вытаскивали спальные мешки из машины с прошлого турпохода? – спрашивает Хантер у Винни.

Меня будто окатывает ревностью, они уехали из дома, вместе ездят отдыхать, а я мало того, что охраняю недвижимость, так еще и в одиночку. Может показаться, что это офигенно, ведь вся территория принадлежит мне. Может, если бы мама была жива или отец, – все было бы иначе. Но остаться одному похоже на веревку, привязанную к шее, – на другом конце камень, утягивающий тебя в ил. Вот так я ощущаю себя без них.

– Мы приехали слишком поздно, чтоб разбирать вещи, – отвечает Винни, затем поворачивается ко мне. – Ты не против, если мы занесем мешки?

– Против, они слишком тяжелые для вас. Я позже сам это сделаю. – Мне становится неловко, будто я выгнал их из дома и установил свои правила, избавившись от того, что принадлежало им. – Хотел купить что-то к вашему приезду, но возникли непредвиденные трудности, – намекаю на то, что они тоже хороши.

– Мы звонили, Чейз, – обиженно произносит Винни. – Хотя ты прав, это не оправдывает.

– Да прекращай, ты все правильно сделал. – Хантер смекает что к чему. – Расстояние – странная штука, кажется, что один звонок может решить миллион проблем. – Расстроенно он вытирает пот со лба, затем обращается к девушкам: – Малышка, может, на скорую руку что-то придумаете?

Девушки проходят мимо нас, переобуваясь в домашние тапочки, принадлежащие им. Слежу боковым взглядом за их передвижением и тем, как уютно они обе смотрятся в футболках моих братьев. Никогда не был завистливым, но сейчас…

– Заканчивай пялиться на наших девочек, – усмехается Терренс, – надо прекращать затворничество.

– Понятия не имею, о чем ты. Да что я там не видел? Сцена в ванне с твоей женой до сих пор заставляет возвращаться в тот день, – дерзко отвечаю ему, сначала он напрягается, но потом начинает смеяться моей шутке с бородой.

Беру ведро с мутной водой и несу за двери, выливая все содержимое в яму, вырытую заранее.

Парни начинают между собой переговариваться, и мне кажется, у них есть что скрывать. Прислушиваюсь к разговору, отрывки странных фраз намекают на нечто, связанное со мной. Набираю новую воду, снимаю тряпку с трубы и тянусь за шваброй. Странно, что приходится прибегать к их помощи и утруждать девчонок. Запах свежей краски привлекает мое внимание к заборчику, разукрашенному в веселой мозаике. Уиллоу сделала нечто, не поддающееся воображению, заставив сверкать наш сад, а Винни превзошла саму себя, добавив свою творческую нотку в идеальное завершение уличного ремонта. Все окружающее меня теперь обновленное. Дело не в ремонте, а в тех, кто сейчас рядом. Душа радуется, наблюдая, как преобразился этот неказистый и потрепанный временем дом, теперь остались штрихи с новой мебелью, на которую у меня нет денег. И в ближайшем будущем и не светит ее приобрести.

Захожу домой, первая комната – это бывшая родительская, вымываю в ней пол, хотя он и так чистый. Никто здесь не находился долгое время. Затем остальные комнаты. В кухне девчонки тут же ставят стулья на стол, переворачивая их сидениями вниз, сами залезают на широкий подоконник, освободив ноги от тапочек. С наслаждением вдыхаю запах жареного бекона и каких-то овощей. Все оживает, стоит этим двум появиться здесь и щебетать, как птички. Хантер собирает пустые бумажные пакеты, засовывает один в другой и выносит на улицу. Размахивая тряпкой на пороге, я снова сталкиваюсь со старшим братом.

– Ты очень постарался над всем этим. – Он забирает у меня ведро, выливает его. – Я правда думаю, что родители очень гордятся тобой. Столько работы в одиночку, не хватит слов, чтобы описать все эмоции и отблагодарить за очередное напоминание, что я плохой старший брат. Ведь я бы спился, оставь меня в одиночку в доме, напичканным нашими призрачными воспоминаниями. Мы будто бежали отсюда, как последние трусы. И теперь хотим загладить свою вину. – Он сжимает мое голое плечо. – Ты вправе злиться на нас за такой большой перерыв между встречами. Мы обязаны были поехать к тебе, а не ждать звонка, как лопухи.

– Сентиментально, Хант. Ты будто извиняешься за то, что бросил меня, как и все остальные? Хотел выдавить из меня слезы, добиться рыданий и, как следствие, прощения? Зря. – Он хмурится. – Мы все остались без родителей, именно так ты всегда говорил другим. Вам было тяжело, как и мне. С той разницей, что у вас была поддержка, которой не было у меня. Никто из вас не остался один на один в доме родителей, с этими альбомами и воспоминаниями… Я пережил, забыто, – прекращаю бесполезный разговор.

– Мальчики. – За моей спиной появляется малышка Уиллоу, заправляет длинную белокурую прядь за ухо, заламывая пальцы. – Все готово, пойдемте к столу?

Она уходит так же беззвучно, как и появилась, чувствую себя смущенно, девушка слышала мои обвинения.

– Я звонил тебе постоянно, пока ты избегал нас. Просил соседей посмотреть, горит ли свет в твоих окнах!

Мой старший брат, пожалуй, самый ответственный среди нас, и чувство долга в нем развито в разы сильней. Он сжал челюсть, лицо побледнело, глаза предательски заблестели. Мне перестала нравиться моя маленькая победа на вкус.

– Хватить оправдываться, все так, как есть. Ты стал слишком чувствителен. – Хлопаю его по плечу, затем крепко обнимаю, думаю, он должен понять, что мой топор войны зарыт, а все произошедшее говорит только о том, что я очень по ним соскучился. – В отличие от вас, придурков, я все еще свободен. Укрощение строптивых обернулось тем, что вы стали слишком нудными. Еще бы понять, девчонка так тебя выдрессировала или ты ее. Не узнаю вас, ребятки, – шучу, разряжая обстановку.

– Ой, да заткнись, – устало говорит Хант, прекрасно понимая, к чему мы пришли. – Я, блин, сентиментальный! – восклицает он, направляясь в кухню. – Эй, Уиллоу, я, мать вашу, реально стал слюнявым нытиком? – Бас моего брата смешивается с писклявым смехом его любимой, затем эти беспощадные поцелуйчики и объятия. Она висит на его плечах, он прячет свое лицо в ее тоненькую шею за густыми длинными волосами. И я, блин, так хочу быть на его месте, но недостаточно хорош!