Buch lesen: «Щедрый дар»

Schriftart:

ELIZABETH BEVARLY

Only on His Terms

* * *

Посвящается Ванде Оттевел с множеством благодарностей и теплыми воспоминаниями, которым нет числа

Пролог

Грейси Самнер своего рода продолжательница династии официанток. Ее мать на протяжении тридцати лет работала в популярной сети ресторанов, бабушка обслуживала людей за барной стойкой сверкающего серебристыми огнями кафе на Великом белом пути¹. Вообще говоря, традиция эта восходила к прапрапрабабушке, которая приветствовала пассажиров поездов, следовавших на запад, в одном из салунов Денвера. Возможно, именно Грейси сделала семейное ремесло несколько престижнее, найдя работу в четырехзвездочном бистро, получившем одобрение авторитетного рейтинга Загат, однако интуиция и мастерство профессии в немалой степени унаследовала на генетическом уровне, как темно-медовые волосы и карие глаза.

Именно природное чутье подсказало ей, что джентльмен с серебристо-седыми волосами за пятнадцатым столиком кафе «Судьба» в Сиэтле пришел не только чтобы отведать говядины, тушенной с овощами.

Он вошел, как раз когда подходила к концу дневная смена, пожелал расположиться именно в той зоне, которую обслуживала она. Завел с ней разговор. У Грейси появилось тревожное чувство, будто он знает ее. Однако ни сам джентльмен, ни имя Беннет Тэрент, что значилось на кредитной карте, не показались знакомыми. Впрочем, стоит ли удивляться. Судя по безупречному, сшитому на заказ костюму и платиновой карте, он, очевидно, человек весьма состоятельный. Полная противоположность Грейси, которая, усердно работая, с трудом собирала деньги на учебу в колледже, где предстояло отучиться еще три семестра, получить диплом и степень бакалавра по специальности «дошкольное образование».

– Прошу вас, мистер Тэрент. – Она положила папку со счетом на стол. – Надеюсь, вы еще не раз посетите наше кафе.

– Собственно говоря, мисс Самнер, есть определенная причина, по которой я пришел сюда сегодня.

Их взгляды пересеклись. Грейси имела обыкновение называть свое имя клиентам, но фамилию, несомненно, никогда не произносила. Она насторожилась.

– Полагаю, это наша фирменная говядина, тушенная с овощами. Что ж, действительно самое популярное блюдо в нашем меню.

– Оно и вправду невероятно вкусное. Однако я пришел встретиться с вами по поручению моего клиента. Сначала искал вас на квартире, но домовладелица любезно сообщила, что вы на работе.

Ах, эта славная старушка миссис Манчини. Грейси всегда могла положиться на нее в том, чтобы ни одно обстоятельство частной жизни не осталось в секрете.

Мистер Тэрент запустил руку во внутренний карман пиджака и извлек серебристую коробочку, протянул Грейси визитную карточку. «Тэрент, Файвер и Твигг». И адрес в Нью-Йорк-Сити. Председатель и старший следователь по делам наследств и завещаний. Впрочем, этот набор слов ни о чем не говорил. Она снова взглянула на него:

– Прошу прощения, не понимаю, о чем речь. Что значит следователь по делам наследств?

– Я поверенный. Моя компания одна из немногих, утвержденных штатом Нью-Йорк на совершение необходимых действий в случае, если кто-то отходит в мир иной не оставив завещания, или если лицо, назначенное наследником, не представляется возможным отыскать. В подобных обстоятельствах мы устанавливаем, кому принадлежит право наследования.

Замешательство не покидало Грейси, даже усиливалось.

– Я по-прежнему ничего не понимаю. Моя мать умерла в Цинциннати, состояние, что она оставила, истрачено уже много лет назад.

Откровенно говоря, тратить было особенно нечего. Того, что Мэриан Самнер оставила дочери, хватило на то, чтобы оплатить четыре месяца проживания в скромно обставленной однокомнатной квартирке. Впрочем, Грейси и за это была ей искренне благодарна.

– Наша фирма уполномочена разыскать вас не ради наследства вашей матери. Вы знали человека по имени Гаррисон Сейдж?

– Боюсь, что нет.

– А как насчет Гарри Сагаловски?

– О да, конечно. Я знакома с Гарри. Когда я жила в Цинциннати, его квартира располагалась напротив моей. Он был очень хорошим приятным человеком.

Ее охватили теплые воспоминания. Гарри уже жил в квартире на верхнем этаже отреставрированного дома Викторианской эпохи, когда Грейси переехала туда после смерти матери. Они на удивление быстро подружились. Гарри играл роль дедушки, которого у нее никогда не было, она же стала ему внучкой, которой не было у него. Приобщала его к современному, познакомила с творчеством Д. К. Роулинг и музыкой Бруно Марса, научила проходить миссии в компьютерной игре Call of Duty. Он заставил ее запоем читать Патрицию Хайсмит и слушать Майлза Дэвиса, научил танцевать фокстрот, посвящая в прекрасное своего времени. Она оставила воспоминания, вернувшись к происходящему.

– Он умер два года назад. А я уже достаточно долго не живу в Цинциннати, но до сих пор, возвращаясь с работы, в глубине души невольно жду, что он приоткроет свою дверь и станет рассказывать, как только что достал фильм «Африканская королева» или приготовил слишком много чили для одного. Знаете, я скучаю по нему. Очень скучаю.

– Мистер Сагаловски тоже очень вас ценил и упомянул в своем завещании, как установлено совсем недавно.

Грейси улыбнулась, услышав это. Несмотря на то что квартира Гарри была полна многочисленных вещиц, разнообразных, самобытных и экстравагантных, едва ли они могли представлять хоть какую-то ценность. После его смерти она помогала домовладельцу собирать и упаковывать все это, но никто так и не заявил свои права на имущество. Гарри никогда не упоминал о своей семье, она даже не знала, с кем связаться, чтобы сообщить о его кончине. Домовладелец решил все выбросить, но она предложила арендовать ячейку в камере хранения. Да, пришлось бы затянуть пояс еще туже, но она не могла допустить мысли о том, что вещи Гарри окажутся на свалке и превратятся в труху, и до сих пор платила за ячейку. Ее глаза засветились надеждой. Быть может, теперь мистер Тэрент поможет передать их в руки кого-то из ближайших родственников.

– К сожалению, должен признаться, мне пришлось потратить немало времени, чтобы найти вас.

– Примерно полтора года назад я уехала из Цинциннати. Спонтанное решение.

– Вы даже не оставили нового адреса?

– Хм… понимаете, я тяжело переживала разрыв с молодым человеком, мне показалось, что пришло время начать все сначала. Мамы и Гарри больше не было, большинство друзей, окончив школу, разъехались. Меня больше ничего не связывало с этим местом.

Мистер Тэрент кивнул, но у нее создалось впечатление, что ему не интересны эти подробности.

– Если у вас найдется сегодня немного свободного времени, мы сможем обсудить наследство мистера Сагаловски и то, как оно может изменить вашу жизнь.

Грейси едва не рассмеялась над его словами. Он говорил о Гарри так, словно тот был каким-нибудь чокнутым Говардом Хьюзом, тайно скопившим состояние, в то время как сам носил коробки с салфетками вместо обуви.

– Здесь неподалеку есть кофейня «Мокко у Мими». Мы могли бы встретиться там минут через двадцать.

– Превосходно. Нам предстоит многое обсудить.

Глава 1

Трейси выбралась из двухместного «ягуара» мистера Тэрента у дома Гарри, который он покинул пятнадцать лет назад. Теперь дом принадлежал ей. Едва ступив на землю, она попыталась взять себя в руки и не волноваться, возможно, все не так и запущено. Постаревшие от дождей и ветров дощатые стены обладают определенной прелестью. А дорога, усыпанная мелким шуршащим гравием, просто восхитительна. Подумаешь, размеры поместья отличаются от того, что она ожидала увидеть. И не беда, если благоустройство обширной территории потребует непомерных усилий. Нет, с домом все будет в порядке. Он станет чудесным.

Поместье действительно оказалось совершенно очаровательным. К тому же располагалось на острове Лонг-Айленд вдоль линии берега и, кажется, стоило много-много-много миллионов долларов. Бог мой, в этот старый дом могли бы уместиться Объединенные Арабские Эмираты, и еще осталась бы свободная комната для Люксембурга. Несмотря на безмятежную гладь океана, сверкавшую в солнечном свете, и соленый июньский бриз, ласкавший лицо, Грейси вновь ощутила головокружение. С тех пор как она познакомилась с мистером Тэрентом на прошлой неделе, это ощущение стало привычным. Встреча в «Мокко у Мими» завершилась тем, что Грейси прятала голову в колени и нервно вдыхала и выдыхала воздух в бумажный пакет с надписью «Кофе, шоколад, мужчины – вот, что должно быть по-настоящему крепким». Нужно отдать должное, Тэрент даже глазом не моргнул. Лишь спокойно поглаживал ее по спине, приговаривая, что все будет хорошо и факт наследования четырнадцати – не миллионов – миллиардов долларов отнюдь не повод для паники. Да уж. Легко сказать. Он, вероятно, знает, что делать с четырнадцатью миллиардами. Теперь, на месте, он, кажется, почувствовал, как ее охватывает нервная дрожь, и аккуратно взял под руку.

– Нам не стоит заставлять ждать миссис Сейдж, его сына и поверенных. Уверен, они вне себя от желания скорее покончить с формальностями. Так же как и вы, я полагаю.

Вне себя. Метко подмечено. Если бы ситуация была прямо противоположной? Допустим, она неожиданно выяснила, что муж или отец, пусть давно не участвующий в ее жизни, крупнейшая фигура двадцатого века в коммерческих кругах, провел последние годы в рабочих окрестностях Цинциннати, выдавая себя за телемастера-пенсионера, завел дружбу с совершенно чужим человеком, оставил ему практически все, что у него было. Да, в такой ситуации она тоже была бы вне себя.

Наконец она подготовилась к официальному оглашению последней воли Гарри. Завещание зачитывалось несколько раз, в основном в суде. Его пытались оспорить, опровергнуть, обжаловать все, кто был знаком с Гарри при жизни. Однако мистер Тэрент пообещал, что это чтение последнее и проводится главным образом для Грейси. Выглядела она наилучшим образом, сама того не осо знавая. Она выбрала чудесный винтажный образ – бежевый костюм эпохи шестидесятых, состоявший из юбки-карандаш и укороченного жакета, который наверняка мог бы быть домашним костюмом Джеки Кеннеди. Даже позаботилась о макияже, уложила волосы в простой, но элегантный французский узел, на этот раз на удивление аккуратный, выбилось всего несколько непослушных прядей. И в сопровождении мистера Тэрента направилась к парадному крыльцу. Пока Тэрент стучал дверным молоточком, Грейси пыталась успокоиться и даже почти убедила себя, что перед ней лишь один из множества загородных домов, в которых ей приходилось бывать. Но попытка потерпела крах, как только дверь перед ними распахнул дворецкий в ливрее, а за его спиной открылся вид внутреннего убранства. Одна только передняя заметно просторнее ее квартиры. Повсюду антикварные вещицы, относящиеся к разным периодам истории, настоящие персидские ковры ручной работы и подлинные произведения искусства.

Грейси попыталась отступить, но Тэрент подтолкнул ее вперед, сообщив дворецкому их имена. Тот пригласил следовать за ним. Они прошли через фойе, миновали зал слева, еще один справа и оказались перед входом в огромную библиотеку. Три стены были практически полностью заняты бескрайними полками от пола до потолка, полными книг в изысканных кожаных переплетах, должно быть, коллекционных изданий. Те очень гармонировали с кожаной мебелью. Окна также высились от пола до потолка, через них открывался дивный вид на сверкающую бликами гладь воды. С тем же успехом Грейси могла бы очутиться в зазеркалье, таким великолепным, но чужим и невероятным был для нее этот мир. Перехватило дыхание, когда она вдруг обнаружила, что в комнате полно людей. Грейси замерла, точно это могло бы помочь остаться невидимой. Мистер Тэрент предупреждал, что их ожидает. Ни много ни мало целая армия адвокатов и доверенных лиц с клиентами – бывшими партнерами Гарри по бизнесу и членами семьи. Оказывается, у Гарри осталась вдова и две бывших жены, три дочери и единственный сын.

Один джентльмен окликнул мистера Тэрента, который, удостоверившись, что с Грейси ничего не случится, если несколько минут его не будет рядом, зашагал к нему. Она самостоятельно, в душе радуясь этому, сделала несколько робких шагов в гущу событий.

«Вот видишь, все не так уж плохо». Похоже на обслуживание предсвадебного ужина в кафе богатых жениха и невесты. За одним исключением, там она была бы на заднем плане, здесь же предстояло стать центром внимания.

Четырнадцать миллиардов. Да, миллиардов – не миллионов – долларов.

Грейси вновь запаниковала. Вдруг откуда-то из-за спины послышался мягкий бархатистый голос:

– Знаете, как отличить скопление влиятельных фигур в дорогих костюмах от стаи кровожадных шакалов?

Она обернулась и увидела устремленные на нее самые прекрасные на свете голубые глаза. Остальные черты лица мужчины оказались ничуть не менее привлекательными. Красиво очерченные черные как смоль брови, аристократический нос, подбородок, точно высеченный из камня рукой искусного скульптора, губы, не слишком тонкие, не слишком полные, словом, практически идеальные. На лоб падала прядь непокорных черных волос, благодаря которой он выглядел словно герой изумительных фильмов сороковых годов, только что сошедший с экрана.

Грейси поторопилась дорисовать в своем воображении его образ, одновременно делая вид, будто не замечает, как он проделывает то же самое, разглядывая ее. У него были широкие плечи, довольно тонкая талия, кроме всего прочего, улавливалось что-то интригующее и даже дерзкое. Грейси не могла определить марку одежды, однако костюм с изящной выделкой в темно-серую полоску явно результат трудов одного из самых дорогих дизайнеров. Он не выглядел кровожадным шакалом.

– Нет, не знаю. Как же их отличить?

Он ухмыльнулся, отчего стал ослепительным и неотразимым. Грейси держалась из последних сил, стараясь не лишиться чувств.

– Это невозможно.

Она тихонько рассмеялась, и напряжение, которое нестерпимо сковывало ее последнюю неделю, впервые стало отступать. Она была безмерно благодарна этому человеку. Хотя, несомненно, оценила прочие его достоинства. И весьма высоко.

– Вы ведь из числа «фигур в дорогих костюмах».

– Исключительно потому, что так диктуют профессиональные требования.

И, демонстрируя нежелание следовать этим требованиям, он ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, чем-то напомнив ей Гарри, который знал, что есть вещи важнее одежды и внешнего вида и насколько интереснее жить не угождая, заискивая и оправдывая надежды всякого, кто имел смелость их возлагать.

– Не хотите ли кофе, печенье или что-нибудь в этом роде?

– Нет, спасибо. Все и так хорошо. Но если вы хотите. – Автоматически сработала привычная реакция официантки, она стала торопливо говорить о том, что принесет чашечку кофе и печенье. Он не выказал желания, чтобы она делала это для него.

– Нет, мой лимит на сегодня тоже исчерпан.

Казалось, беседа вот-вот иссякнет. Грейси изо всех сил отчаянно старалась не отпустить единственного потенциального друга. В конце концов выпалила первое, что пришло в голову:

– Как вам дом? Эта комната? Вид из окна? Здесь просто роскошно, да?

Вопросы, казалось, поставили его в тупик. Он обвел взглядом библиотеку, словно здесь впервые, но, судя по всему, впечатлен не так сильно, как она.

– Здесь совсем неплохо. Комната, на мой вкус, выглядит немного формальной и холодной, вид из окна скучноват.

«Едва ли найдется хотя бы несколько оригиналов, не мечтавших о доме столь великолепном, как этот». Грейси не намеревалась сохранить за собой этот дом. Или прочее из того, что оставил ей Гарри. Четырнадцать миллиардов долларов – слишком большие деньги для одного человека. Однако она не могла не восхищаться невероятной красотой этого места.

– Каков же дом в вашем представлении?

– Для меня это большой город, множество ярких огней. Я живу на Манхэттене с тех пор, как начал учиться в колледже, и никогда не уеду оттуда.

Его страсть к стремительному ритму отнюдь не подходила образу, который несколько минут назад показался ей похожим на Гарри. Она постаралась не выдать разочарования.

– Хорошо.

Однако ее старания, очевидно, не увенчались успехом.

– Вас это, кажется, удивляет.

– Пожалуй, да. Немного.

– Почему?

– Возможно, я думала о том, как вы напоминаете человека, с которым прежде была знакома. А он отнюдь не из тех, кого влекут яркие огни и большие города.

По крайней мере, Гарри не был таким в пору их дружбы. Но ведь он прожил долгую жизнь до знакомства с ней. Кто знает, каким он был? Ничто из того, что она узнала о нем на прошлой неделе, не походило на правду о человеке, которого она считала другом на протяжении многих лет. Казалось, ее новый знакомый насторожился еще больше.

– Старый приятель?

– Скорее, пожилой. Он был мне как дедушка.

Ее собеседник заметно расслабился, но по-прежнему выглядел слегка смущенным, отчего казался еще милее.

– Послушайте, если мужчина старается произвести впечатление на красивую девушку, с которой только что познакомился, вряд ли ему понравится сравнение с ее дедушкой.

Значит, он думает, что она красива? Старается произвести впечатление? И вслух признался в этом? Знает ли он, что ничто, кроме, пожалуй, обворожительной улыбки, не сводит ее с ума так, как мужчины, способные говорить честно и откровенно? Тем более довелось знать очень немногих, обладающих этим качеством. Только Гарри.

– Я… Я имела в виду… Я не…

Казалось, ему доставляло удовольствие то, как ловко удалось лишить ее дара речи. Он не выказывал откровенного самодовольства и дерзости, но был явно рад своему успеху.

– Значит, вы не из тех, кто любит большие шумные города?

Грейси мысленно поблагодарила за то, что он сменил тему и задал вопрос, на который она в состоянии ответить.

– Не совсем так. Я хочу сказать, что всю жизнь жила в крупных городах, но никогда в самом центре. Девушка с окраины.

Она никогда не знала отца, жила и росла в скромной съемной квартире, тем не менее ее жизнь не слишком отличалась от жизни друзей из частных домов с уютными двориками, с обоими родителями, братьями и сестрами. Ее мать активно участвовала в школьной жизни и была лидером ее скаутского отряда. Несмотря на более чем скромный доход, Мэриан Самнер всегда находила средства на летние каникулы, уроки фортепиано и занятия гимнастикой.

В детстве Грейси каждое лето проводила играя и забавляясь в парке, осенью прыгала в кучах золотых листьев, зимой лепила снеговиков, а весной каталась на велосипеде. Ничего примечательного. Обычное детство девочки с окраины.

Новый друг снова рассматривал ее, правда, сейчас его, очевидно, занимала не внешность.

– Сначала мне показалось, что вы тоже предпочитаете городской стиль. Ваш костюм слегка несовременен, но в Ист-Виллидж или Вильямсбурге смотрелся бы просто отлично.

Он затих прежде, чем успел завершить анализ, и стал изучать ее еще более увлеченно и заинтересованно. В ее груди разливался жар, постепенно распространяясь, и вот она уже явственно чувствовала, что каждая клеточка тела будто объята огнем. Казалось, вся комната замерла в звенящей тишине, все вокруг исчезли, оставив их наедине в бесконечном головокружительном мгновении. Никогда прежде она не испытывала ничего подобного. Точно земля ушла из-под ног. Но было приятно.

– Теперь я думаю, вы, возможно, напоминаете добрую девушку, живущую по соседству.

– Знаете, если девушка старается произвести впечатление на привлекательного мужчину, вряд ли ей понравится сравнение с чем-то незатейливым, как стакан молока.

Причудливые чары развеялись. Оба негромко рассмеялись, но она подозревала, что этот смех вызван не только остроумным замечанием, но и томительным напряжением, которое наконец миновало.

– Вам придется вернуться на работу после этого мероприятия или вы свободны и сможете пообедать со мной?

Несмотря на то что они весьма успешно обменивались ироничными шутками, приглашение стало для Грейси полной неожиданностью. Миллионы вопросов пронеслись в голове, она не имела представления, как ответить хотя бы на один из них. Как случилось, что утро, начавшееся дурным предчувствием, заканчивалось пикантным флиртом? Кто этот человек? Как мог настолько понравиться ей после сиюминутного знакомства? И как, черт возьми, она могла принять его приглашение пообедать вместе, когда жизнь готова вот-вот перевернуться, взорваться, как атомная бомба?

Она попыталась ответить хоть что-то членораздельное и осмысленное, но получилось только:

– Пообедать? Я? На работу?

Ему определенно нравилось наблюдать, как легко он выводит ее из равновесия.

– Да, пообедать. Да, вы. Что же до вашей работы, на какую фирму вы работаете? Быть может, я смогу замолвить за вас словечко. Я знаю большинство этих людей. Кое-кто из них даже обязан мне.

– Фирму?

– Да, юридическую фирму, представляющую интересы моего отца? Впрочем, это уже не интересы моего отца. Больше не его. С тех пор как эта гадкая, коварная, лживая охотница за деньгами поймала его на крючок. Но мы с мамой не собираемся сдаваться без боя.

На Грейси, точно гром среди ясного неба, снизошло озарение. Человек, с которым она так мило беседовала, сын Гарри. Гаррисон Сейдж Третий. Тот, кто, судя по собственному утверждению, должен был вместе с матерью унаследовать львиную долю состояния отца. Тот, кому Грейси помешала претворить эти планы в жизнь.

Следующим потрясением стали его слова о гадкой, коварной и лживой охотнице за деньгами. Вот, значит, каково его представление о ней? О женщине, твердо намеренной раздать практически все до последней монетки, все четырнадцать миллиардов долларов, которые доверил ей Гарри?

Да, мистер Тэрент поведал ей о желании Гарри истратить большую часть состояния на то, чтобы сделать мир лучше, но еще до этого Грейси решила поступить именно так. Не хотела брать на себя серьезную ответственность, которую несут столь огромные деньги. Не хотела огласки, тем более что слава досталась бы весьма дурная. Не хотела шума и распрей. Всего этого ужаса.

Да, до прошлой недели она отчаянно старалась сводить концы с концами, но это удавалось. Она довольна своей жизнью в Сиэтле и счастлива. У нее веселые друзья, уютная квартирка и неплохая работа. Она непреклонно двигалась к своей цели – успешно завершить обучение. У нее были надежды на будущее и оптимистичный взгляд на каждый новый день. Однако, узнав о наследстве, она каждое утро просыпалась с болью в животе от постоянного беспокойства и страха, каждый вечер засыпала, приняв таблетку. Днем неизменно была нервозна и замкнута.

Большинство, конечно, решили бы, что она сошла с ума, но Грейси действительно не хотела быть миллиардером. Даже миллионером. Ей хотелось лишь жить в достатке и не волноваться о самом необходимом. Есть ли в этом смысл? Для нее – определенно. А вот для сына Гарри…

Она попыталась объяснить Гаррисону Сейджу Третьему достаточно кратко и убедительно, что ни одно из определений, которыми он ее наделил, несправедливо. Но в этой ситуации много непонятного. И как донести до него то, в чем сама не разобралась?

– Я, хм… послушайте… – Она заставила себя улыбнуться, но улыбка явно вышла натянутой и неестественной, как и попытка заговорить. Грейси попробовала еще раз. – Видите ли, я хочу сказать… Дело в том, что…

Господи! Такими темпами она скорее встретится с Гарри на том свете, чем сформулирует осмысленное предложение. «Просто возьми и скажи все на одном дыхании», – велела она себе.

– На самом деле мне не нужно возвращаться на работу после этого.

Неплохое начало. Вовсе не упоминать правду. «Так держать, Грейси!»

Выражение лица Гаррисона тотчас стало радостным и удовлетворенным.

– Превосходно. Вам нравится тайская кухня? На Сорок шестой Вест-Стрит недавно открылось чудесное место. Вам непременно придется по душе.

– Да, мне нравится тайская кухня.

«Ну, давай же, Грейси, скажи ему все».

– Отлично. Кстати, я Гаррисон. Гаррисон Сейдж. На случай, если вы еще не успели догадаться.

Грейси едва сдержала сдавленный мучительный стон.

– Кажется, уже догадалась.

– А вы?

«Я гадкая, коварная, лживая охотница за деньгами. Рада знакомству».

– Я… Я Грейси.

Она надеялась, что это имя достаточно распространено, и он не проведет параллель с женщиной, которую, вероятно, ненавидит с испепеляющей страстью, какой хватило бы на тысячу солнц. А вдруг уже провел? Что-то мелькнуло в его лице, ставшем вдруг каменным, во взгляде, теперь суровом и неотвратимом. Он сжал челюсти.

Да и температура воздуха в комнате, казалось, внезапно возросла до четырнадцати миллиардов градусов.

1.Великий белый путь – участок Бродвея (Нью-Йорк, Манхэттен), который проходит по Театральному кварталу.