Сила, способная изменить мир. Гармония

А что если Кармиан не вернётся? Что если он переоценил свои силы?

Аман замер на месте. Тишина, что пологом раскинулась вокруг него, давила на сознание, отчего собственные мысли прозвучали в голове неожиданно громко. Он ведь даже не подумал о том, что будет делать в таком случае. Он не знает, сколько ему тут ждать. Неделю? Месяц? Год? Куда ему идти, если Кармиан сгинет в Лабиринте? В Ордене его не примут, на это можно даже не рассчитывать. Прощение, которое проповедовали жрецы, к демонам не имело никакого отношения. И в Лютерию ему нельзя возвращаться – дружба с дэроном слишком сильно скажется на репутации Силлиана как короля. Если Силлиан всё ещё считает его другом… О том, чтобы показаться на глаза Аньюриэль, Аман даже думать боялся. Слишком резкая и вспыльчивая, склонная сначала бить, потом спрашивать, она не даст и малейшего шанса ему чтобы объясниться. Он не был уверен, что вообще сможет посмотреть ей в глаза.

Аман достал из кармана кулон, крутя его в руках. Артефакт выглядел удивительно красивым и изящным в сравнении с работой демонов. Серебро было приятно прохладным, кристаллит переливался гранями в лучах Солнца, настолько чистый и прозрачный, что сквозь него можно было рассмотреть траву. Он должен найти способ вернуть Аньюриэль артефакт и передать послание. Сам он не сможет. Ему это не по силам. Он не вынесет разочарования в её глазах. Может стоило попытаться добраться до ближайшего поселения и оставить письмо на почтовой станции с пометкой «до востребования»? Ведь есть шанс, что Анью посетит Берн, она ведь грезила о книгах из запретной секции. Вот только у этого плана было слишком много «но». И начинались они с того, что у Амана просто не было денег или чего-то ценного, чтобы оплатить почтовые расходы. Даже если у него и получится снова стать человеком, одежда на нём фетранийская и это привлечёт слишком много внимания. И даже если не учитывать оба этих фактора, Анью может просто не заходить на почтовую станцию в Берне. Аман не помнил, чтобы она отправляла письма или магических вестников во время их путешествия, а значит она не ведёт переписку ни с кем из Рохэнделя. Кулон вернулся в карман, туда, где лежало злосчастное послание. Его шанс оставить прошлое позади. Его шанс спать по ночам спокойно, не видя кошмары, в которых она упрекает его в предательстве. Не слышать, как её губы шепчут презрительное «демон». Не видеть, как искрит магия в её волосах, а пальцы плетут смертельные чары… В таких снах он просто стоит и ждёт, потому что понимает, что не сможет причинить ей вред. Да и умереть от её руки не такой уж и плохой исход для такого как он. Даже ужасный конец лучше, чем ужас без конца.

Аман остановился возле небольшого родника, набирая пригоршню воды и утоляя жажду. Журчание воды разогнало мысли и он устало выдохнул. Он набрал воды в ладони, ополаскивая лицо. С поверхности ручья на него смотрело его собственное отражение, уродливо искаженное в тех местах, где течение было особенно сильным.

– Ты – демон, – Аман смотрел на своё отражение. – И место тебе рядом с такими как ты. Ты не имеешь права пятнать своей тьмой чужой свет. Смирись с этим и прими. И делай то, что должен.

Отражение ничего ему не сказало на этот выпад, лишь печально смотрело в ответ. Тьма свернулась клубком в груди, ощущаясь странной иррациональной тоской, и от этого давящего чувства хотелось выть. Дэрон в отражений выглядел настолько жалко, что Аман предпочёл отвернуться от ручья.

На ветке дерева за его спиной сидел феникс. Синий феникс. Аман смотрел на птицу, то открывая, то закрывая рот, не в силах выдавить ни звука. В то, что он видит просто не верилось. Он не слышал хлопанья крыльев или других звуков, но птица каким-то непостижимым образом подлетела незамеченной и теперь наблюдала за ним, слегка повернув голову.

Если здесь феникс, то и она должно быть…

В нём всколыхнулась странная смесь из страха и счастья. Он не знал что делать. Противоречивые чувства терзали изнутри. Демон внутри него рвался непонятно куда искать Аньюриэль. Разум твердил, что надо бежать отсюда как можно дальше. В итоге Аман просто стоял на одном месте, совершенно бессмысленно смотря на птицу. Феникс какое-то время смотрел в ответ, слегка наклонив голову, после чего взмахнул крыльями, перелетая на соседнее дерево, и обернулся к нему.

– Мне идти за тобой?

Птица неопределенно проклекотала в ответ и перелетела ещё немного дальше. Аман неуверенно смотрел ей вслед. Здравый смысл говорил, что встреча с Анью не принесёт ему ничего хорошего. И тем не менее, всё внутри замирало, стоило ему подумать о ней, а сердце начинало отбивать какой-то невероятный ритм. Демон внутри него рвался туда, будто мотылёк, что бездумно летит на огонь. Аман не исключал вероятность того, что его могут просто сжечь, но сделал шаг навстречу судьбе, затем ещё один. Феникс вывел его на всё ту же поляну и уселся сверху на каменную арку.

– Как это понимать?! – Аман изумлённо смотрел то на птицу, то на вход в лабиринт.

Птица проклекотала в ответ и пару раз взмахнула крыльями, словно призывая его поторопиться.

– Ты разве не к Анью меня вела?

Феникс звучно покурлыкал в ответ и пару раз ударил клювом по камню.

– Она там?!

Птица снова прокурлыкала что-то, явно недовольная его тугодумием. Аман в ступоре стоял на одном месте, не зная, что ему делать дальше. Мысли вихрем кружили в голове. Что Анью могла делать в Лабиринте? Неужели она, как и Кармиан, решила рискнуть жизнью, чтобы достать оттуда какую-то книгу или артефакт?! Это было весьма похоже на взбалмошную чародейку. Она бы не задумываясь полезла в такое место даже просто из любопытства. И, если подумать, маги прятали в Лабиринте то, что считали слишком ценным или опасным. Если Анью нашла какие-то подсказки о том, что в Лабиринте сокрыт осколок Ковчега, то вошла бы туда даже не задумываясь о последствиях. И это объясняло, почему Лабиринтом заинтересовался Кармиан.

Но когда Анью успела, ведь последние несколько часов я был здесь? Не может же она быть в Лабиринте уже день или даже больше? Неужели феникс привел меня к Лабиринту, потому что чувствует, что Анью в беде и сама не выберется?

Он неуверенно смотрел на зыбкое марево. Было жутко от одной мысли войти туда, и всë же Аман сделал шаг вперëд, затем ещё один. Воздух подернулся рябью прямо у него перед носом. Кожа на спине покрылась испариной. Сердце в груди испуганно трепетало, но тьма толкала его вперëд. Аман на мгновение закрыл глаза и сделал ещё шаг. Он ожидал почувствовать всë что угодно: холод, что-то вязкое или липкое, что-то неприятное, но никаких новых ощущений не было. Он открыл глаза, озираясь по сторонам. Вокруг был густой молочно-белый туман. Дэрон обернулся – арки за спиной не было. Аман вытянул руку перед собой, надеясь нащупать камень, но ладонь лишь слепо шарила в тумане, настолько густом, что он не видел собственные пальцы.

Так как вошел выйти не получится…

– Анью?

Не то чтобы он надеялся на ответ и что всë будет так просто, но попытаться стоило. В тумане не было слышно ни звуков, ни запахов, не было никаких ориентиров. Лишь молочная пелена вокруг. Решив, что стоять на одном месте лишено смысла, Аман прикрыл глаза, сосредотачиваясь на внутренних ощущениях. Что-то внутри него, сродни интуиции, тянуло его налево. Аман открыл глаза и повернул налево. Других вариантов не было. Изредка он снова закрывал глаза, сверяясь со своим внутренним ориентиром.

Туман был всë таким же плотным, под ногами была абсолютно ровная, безжизненная, серая земля. В оглушающей тишине невероятно громкими казалось его дыхание, а биение сердца оглушало. Казалось, что он ходит кругами, а, может быть, даже топчется на одном месте. Мысли в голове звучали пугающе громко. Что ему делать? Где искать Анью? Как им потом выбираться? А если она ранена, а он тут теряет время? Что сказать при встрече? Как он посмотрит ей в глаза?

Неподалëку послышалось какое-то неясное бормотание. Аман замер на месте, вслушиваясь. Голос был странно-глухим и каким-то безжизненным. Он медленно двигался к источнику звука, не зная, к чему готовиться. И всё же оказался не готов. Аман споткнулся обо что-то и рухнул на землю. Бормотание стало значительно громче и оказалось пугающе близко. Он подскочил на ноги, готовый при необходимости защищаться, но этого не потребовалось – он споткнулся о какого-то старика, лежащего на земле. Совершенно седой, одетый в выцветшие лохмотья, тот свернулся калачиком и что-то бормотал, размеренно покачиваясь.

– Простите, – Аман смущенно наклонился, надеясь, что не испугал человека. – Я Вас не заметил.

Старик не обращал на него внимания, продолжая что-то бормотать. Аман прислушался, стараясь разобрать слова. Старик умолял кого-то простить его…

– Вам не стоит здесь лежать, – Аман аккуратно прикоснулся к плечу старика. – Давайте постараемся найти выход отсюда.

Он понимал, что тащить за собой этого человека большая глупость. Старик будет обузой и лишней ответственностью, да и это скажется на скорости поисков. Вот только оставить несчастного не мог – было откровенно жалко этого заплутавшего в Лабиринте человека. Бормотание резко прекратилось, старик повернулся к нему, смотря совершенно безумными глазами. Аман вздрогнул, человек перед ним не был стариком – скорее совершенно седым мужчиной, исхудавшим до такой степени, что был похож на живого мертвеца. Из приоткрытого рта безумца вырвался совершенно нечеловеческий вопль. Мужчина вцепился ему в плечи, его глаза пугающе вращались в орбитах.

– Они опять пришли! Они пришли мучить меня! Скажи им! Скажи, что я не виноват! Я не виноват! Я не успел!

Аман отпрянул, озираясь по сторонам. Они были одни, вокруг не было никого, но безумец подскочил на ноги, с криками убегая куда-то в туман. Догонять его Аман не решился, он лишь растерянно смотрел в туман и вслушивался в приглушенные крики несчастного, который умолял галлюцинации простить его.

Как давно он здесь?

Безумец выглядел так, словно годами скитается в этом месте, погрязший в собственном отчаянии и чувстве вины за то, что не успел спасти кого-то.

– А ведь ты не лучше него. Ты не успел спасти Селию и тех людей.

Жуткий голос звучал вокруг него, обволакивая липким чувством страха. Аман напрягся, озираясь по сторонам. Вокруг никого не было видно, но его не покидало пугающее ощущение присутствия чего-то, что невозможно описать словами. Словно рядом с ним была какая-то древняя сущность, тянущая склизкие щупальца к его душе, готовясь питаться отчаянием и муками совести.

– Если бы ты применил силу… Если бы ты убил жрецов сразу… Но ты медлил. Ты – убийца.

Если буду слушать это, то сойду с ума, как тот несчастный.

Аман закрыл глаза, стараясь не слушать, что шепчет ему туман, стараясь поймать то ощущение, которое вело его. Хотелось верить, что это голос интуиции, который приведёт его к Аньюриэль, а не заведёт ещё глубже в этот кошмар. Он сорвался с места так стремительно, как только мог, стараясь спастись от того, что обитает в тумане. Хотелось надеяться, что от этого вообще можно убежать. Изредка он замечал в тумане чьи-то неясные силуэты – пленников этого места. Одни бесцельно брели куда-то, другие стояли на месте, сидели или просто лежали на земле. Стало жутко, стоило ему осознать тот факт, что все они были живыми. В этом месте не было мертвецов, не было костей или других останков погибших, словно тут невозможно было умереть и это было страшнее всего – застрять в небытие навеки погрязшим в собственных кошмарах.

Он бежал, не разбирая дороги, надеясь, что сможет вырваться из пелены тумана. Ничего вокруг не менялось – всё тот же туман, сколько не беги. Словно всё это время он стоит на одном месте и лишь думает, что бежит. Лишь изредка мелькающие в белом мареве силуэты давали призрачную надежду на то, что он движется. Стена возникла перед ним совершенно неожиданно, словно выросла из земли, и Аман ощутимо врезался в неё, успев лишь прикрыть голову руками. Сверху посыпались мелкие камушки. Он поднялся, потирая отбитые руки. Синяки и ссадины его не пугали – дэроны восстанавливались ничуть не хуже высших демонов. Стена оказалась практически отвесным каменистым склоном. Аман, не раздумывая, вцепился когтями в камень, карабкаясь вверх. Казалось, что забраться будет легко, вот только он и понятия не имел, как долго придётся подниматься. Скоро он выбился из сил, а конца-края не было видно. Пару раз он едва не сорвался вниз. Одежда неприятно липла к вспотевшей коже. Дыхание сбивалось, когти оставляли борозды в камне, но он продолжал упрямо карабкаться вверх, отчаянно надеясь, что там есть хоть что-то, что подъем вот-вот закончится.

Над ним показалась какая-то чахлая ветка с пожухлой листвой. Аман потянулся вверх, хватаясь за камни. Подъем закончился внезапно – он просто поднялся выше уровня тумана. Дэрон практически заставил измученные мышцы сделать последний рывок, поднимаясь на каменистую площадку и распластавшись на ней, смотря на то, как плывут по небу низкие серые облака.

Неужели я смог выбраться из Лабиринта?!

Он перевернулся, приподнимаясь на локтях и осматриваясь по сторонам. Место, где он оказался, не было выходом из Лабиринта, он бы даже не сказал, что то, что было перед ним, было лучше того тумана, что остался внизу. Среди мёртвых чахлых деревьев, по сухой безжизненной земле бродили ссутулившись, практически бесформенные тени. Аман облизал пересохшие губы. Хотелось пить, а ещё отдохнуть, но сидеть на одном месте было намного страшнее. Он оглянулся, смотря, как покачиваются волны тумана, доходя до самого горизонта видимости, сливаясь там с серым небом.

Будто море…

Возвращаться вниз он не собирался, поэтому повернулся, заходя в лес, наполненный жуткого вида тенями, стараясь держаться от них как можно дальше. Впрочем, тени не обращали на него внимание, продолжая бесцельно бродить между иссохших деревьев. Аман брёл вперёд, надеясь, что, как и туман, лес однажды закончится, хотя просветов между деревьями пока не было видно. Смутное чувство внутри стало сильнее, маня его вперёд.

– Чудило! – донеслось из-за спины.

Аман резко обернулся, смотря на тень, что была в паре шагов от него. Это не было бесформенной фигурой. Перед ним был мальчишка, которого он когда-то убил. Аман не мог вспомнить имен тех детей, как ни старался, но он никогда не сможет забыть лиц и изуродованных тел. Тени собирались, сгущались вокруг него, приобретая очертания знакомых людей.

– Всё будет хорошо. Вы ведь защитите меня, господин Аман, – тень, пугающе похожая на Селию, вышла из-за дерева.

Сердце неприятно сжалось. Лабиринт доставал из памяти то, что вспоминать совсем не хотелось, ставя его лицом к лицу с теми, перед кем он был безмерно виноват. Тени медленно приближались, тянули к нему руки. Аман отступал, не желая касаться их. Воздух вокруг стал ледяным, дыхание вырывалось изо рта облачками пара. Жутких фантомов становилось всё больше. Появился мальчик, что показывал им дорогу к тому проклятому утёсу, потом из-за деревьев вышли остальные мальчишки, которых он убил когда-то на берегу реки в далёком детстве.

– Он всегда держится особняком, будто лучше чем мы только потому, что у него сильный дар, – неподалёку перешептывались несколько молодых жрецов с которыми Аман проходил обучение при Ордене.

– Я слышал, что Его Святейшество готовил Амана себе в преемники, – подхватил другой жрец. – А теперь вскрылась правда о том, что он дал приют демону в священных стенах храма. Верховный жрец в жизни не отмоется от этого позора.

– Может ему стоило убить тебя на месте? – жрецы одновременно обернулись к нему. Казалось, что глаза теней светятся в полумраке леса.

– Я так восхищалась Вами, господин Аман, – тень Селии подошла вплотную, прикасаясь к его руке. – Почему вы лгали мне? Почему не защитили?

Там, где его коснулась тень, кожа онемела. По руке расползался могильный холод. Тень будто высасывала из него жизнь, становясь плотнее и ярче. Аман отшатнулся от неё, озираясь по сторонам и понимая, что окружен. По спине покатились капли холодного, липкого пота. Он отчаянно искал возможность выбраться, чувствуя себя загнанным в ловушку зверем. Лица теней исказились, приобретая жутковатые хищные выражения, и это не предвещало ничего хорошего для него. Они тянули к нему руку, обвиняли в своей смерти и лжи. Аман дернулся было в сторону, но путь ему тут же преградили. Мертвецкий холод коснулся спины – одна из теней дотянулась до него.

Тьма всколыхнулась, чувствуя угрозу. Волна силы смела теней и повалила ближайшие деревья. Он не был уверен, что смог навредить этим тварям, поэтому не стал дожидаться, пока снова будет окружен.

Аман бежал через лес, стараясь не приближаться к теням. Те, словно дикие звери, стаей скользили между деревьями, но не нападали. Он надеялся, что демонстрация силы произвела впечатление, и твари не рискнут снова к нему приблизиться, но где-то в подсознании билась тревожная мысль, что тени просто ждут, пока он выбьется из сил.

Лес становился всё реже. Чахлые деревья расступились, открывая вид на пугающе знакомый утёс. Каменная громадина врезалась в бушующее море, будто копьё. Шумели волны, но не было ветра, не было запаха моря, из-за чего происходящее ощущалось пугающе нереальным. Небо по-прежнему было затянуто плотными серыми облаками. Всё вокруг него было либо чёрным, либо грязно-серым, будто в этом мире не существовало других цветов. В груди разливалось отвратительное чувство обреченности. Казалось, что он бродит по этому месту уже целую вечность, но никаких следов того, что здесь была Аньюриэль, он до сих пор не заметил. Аман оглянулся на лес – тени бесшумно парили между деревьев, но на открытое место не выходили.

Не могут выйти из своего леса?

Вариантов было немного: вернуться обратно в лес, где обитают хищные тени, или пойти дальше, чтобы увидеть, какая напасть ждёт на утёсе. В лес он однозначно не хотел возвращаться, поэтому пошел в сторону утёса. Плеск беснующихся волн и чёрные камни напоминали о том дне, что хотелось забыть. Это место напоминало ему о той ошибке, что он совершил. Ошибке ценой в десятки человеческих жизней. Аман ожидал, что всё вокруг будет залито кровью, он ждал сваленные в кучи тела мертвецов, но в конце утёса стоял лишь небольшой, покосившийся домик. Черепица на крыше заросла мхом и местами обвалилась. Из дымохода валил густой беловатый дым, показывая, что жилище не пустует.

Он растерянно топтался на месте, не зная, как понимать то, что видит. Этому дому здесь просто не место. Странная тоска в груди тянула его вперёд, заставляя шаг за шагом приближаться к самому страшному кошмару его прошлого. Чувство, что направляло его все это время, вело не к Аньюриэль…

Дверь медленно открывалась, натяжно скрипя ржавыми петлями. Аман шагнул в сторону дома, боясь и желая увидеть ту единственную, что могла быть там. Он помнил это место, будто и не было тех лет разлуки. На дверном косяке остались зарубки – свидетели его роста. Сквозь небольшие окна в кухню падали солнечные лучи, в свете которых кружились пылинки. На столе лежали нарезанные овощи и грибы, а ещё пучок дикого лука, который она собирала ранним утром на лугу неподалёку от дома.

Матушка хлопотала возле печи, совершенно не обращая на него внимания. Аман рассматривал стоящие на полках банки, верёвки с нанизанными на них грибами – запасы с минувшей осени, всё было такое знакомое и родное. В углу стояла бочка с водой – он бегал с ведром к роднику каждое утро чтобы её наполнить. На полу возле бочки лежали выструганные из дерева кривобокие чурбанчики – его неумелые попытки сделать фигурки рыцарей и дракона. Глаза защипало от подступающих слёз. Он закусил щёку, стараясь справиться с накатившими эмоциями.

Матушка обернулась, молча и внимательно окидывая его взглядом. Стало ужасно неловко от того, что он выглядит вот так. Аман неосознанно убрал руки за спину, стараясь скрыть когти и опустил взгляд в пол. Если бы можно было так легко скрыть фетранийскую одежду…

– Что ты здесь делаешь? – в её голосе не было и толики тепла. – Зачем ты пришел?

– Я… – он не знал, что можно ответить, как объяснить ей всё, что случилось.

– Почему ты ещё жив?

Этот вопрос словно выбил пол у него из-под ног. Аман отшатнулся, будто ему влепили пощёчину.

– Ненавижу тебя! – мама швырнула в стену возле него какую-то миску. – За что ты мне, демоново отродье?!

– Матушка…

Он, словно пригвожденный, стоял, не в силах сдвинуться с места, а женщина осыпала его проклятиями и швыряла предметы один за другим – всё, что попадалось под руку.

– Нужно было отнести тебя в лес как только родился и оставить там умирать!

Луковица прилетела ему в плечо, но Аман даже не обратил на это внимания, не в силах оторвать взгляда от слёз, текущих по щекам матери.

– Разве я не заслужила счастья? Посмотри на меня! Посмотри на мои руки! Они все грубые и потрескавшиеся от работы. И чем ты отплатил мне за мою заботу! Как тебя земля носит? Я мертва потому, что ты жив! Я дала тебе жизнь, дала шанс, а в итоге меня закидали камнями! А знаешь, что случилось со мной потом? Отвечай!

– Нет…

– Моё тело выбросили в канаву в лесу. Почему, Аман? Почему ты всё ещё живёшь, после всего того, что натворил?

Ему нечего было ответить на этот вопрос. Разве может быть оправдание тому, что он сделал. Раньше, будучи послушником, а после жрецом, он думал, что если спасёт много жизней, намного больше, нежели отнял, то сможет искупить свой поступок. Но истина была в том, что не зависимо от того, скольких он спасёт, никто из убитых им, или по его вине, не вернётся к жизни. Нельзя воскресить умерших. Амана накрыло от осознания бесполезности того, что он делал большую часть жизни. Всё то время, что он жил при Ордене, он свято верил, что может искупить свою ошибку, но он просто впустую тратил время. Что бы он не сделал, это не вернёт к жизни тех мальчишек, Селию или маму… Нельзя изменить то, что уже случилось.

– Ты права… – его ладонь сомкнулась на рукоятке ножа. – Мне не по силам исправить то, что я натворил.

Лезвие было достаточно длинным и острым, чтобы достать до сердца. Лишь один точный удар. Если убить себя одним ударом, то тело не сможет регенерировать. Это будет правильно. Это единственный способ хоть как-то искупить вину за содеянное.

Убийца должен понести наказание – смерть. Это единственный верный вариант, единственный способ избежать новых смертей. Ты была права.