Buch lesen: «Цена равенства»

Глава 1

Почему? Почему это случилось со мной? С нами? Ведь все было хорошо. И казалось, что так и будет всегда. До самого конца… Я думала, мы вырастим детей, вместе состаримся. И будем нянчить внуков. Смешно! Как все это смешно сейчас. И как мерзко! Ты – мерзкий ублюдок! Ненавижу тебя! За то, что ты сотворил со мной. И с детьми. Ты предал нас!

Странно, что я ничего не замечала. Совсем ничего! Боже, какой же я была идиоткой! Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, сколько было тревожных звоночков! Надо было только чуточку напрячься, чтобы заметить. И подумать: сложить два и два. Эти твои внезапные совещания до полуночи. И разговоры по мобильному на лестничной площадке.

– Андрюш, кто звонил?

– Это с работы, солнышко, – прячешь телефон в карман, а не кладешь на тумбочку, как раньше. – Ты же знаешь, все правительство сейчас на уши поставили из-за этих долбанных президентских проектов.

Интересно, скольким неверным мужьям путинские проекты подарили универсальную отмазку?

– А зачем ты выходишь на лестницу?

– Чтобы не напрягать тебя, – Боже, какая трогательная забота! – К чему тебе мои служебные заморочки? Заодно и покурю…

Покурю… Ты много стал курить в последнее время. А раньше вообще не курил. Закурил, кажется, в мае или даже раньше, в апреле… Точно. Как раз перед майскими я хотела сдать твой офисный костюм в химчистку. А из кармана выпала сигаретная пачка. Я так удивилась!

– Андрей, ты куришь? Ты же давно бросил. Зачем снова начинать?

– Нервотрепки много, вот и не удержался. Но ты не переживай, солнышко, я скоро брошу, – и посмотрел куда-то в сторону.

Теперь я вспомнила, что с какого-то момента ты перестал смотреть мне в глаза. Ты говорил со мной, а сам изучал свои тапки, шторы в гостиной, картины на стенах. Что угодно, только бы не смотреть мне в глаза. Тебе было стыдно, предатель!

И еще один характерный симптомчик: ты вдруг стал слишком чистоплотным. Душ утром, душ вечером. Дезодорант, туалетная вода. Раньше ты легко мог о них забыть. А теперь – нет! Ты даже выставил свои флакончики на полке в ванной. Рядом с моими. Глупо, но мне очень понравился запах твоего нового геля для душа. Можжевельник. Такой свежий, мужественный аромат. А оказалось, это запах измены. Средство для маскировки твоей грязной похоти. Ублюдок!

А ведь мама говорила мне… Я как-то пожаловалась, что ты слишком часто стал задерживаться на работе. И тут мамуля выдала: «А ты не боишься, что он может встречаться с кем-нибудь?». Я тогда даже не поняла и тупо спросила: «С кем?». «С другой женщиной». Нет! Подозрение было таким оскорбительно-пошлым! Оно просто не могло иметь отношения к нашей замечательной семье! Помню, я жутко разозлилась:

– Как ты можешь даже предполагать такое, мам? Андрей столько всего на себе везет! У него ответственность огромная. А сейчас еще эти президентские проекты, перестановки в правительстве… Возможны сокращения. Он весь на нервах. А ты обвиняешь его Бог знает в чем!

Мама тут же отступила:

– Ну, извини. Очень хотелось бы ошибиться. Только знаешь, дочушка, мужчины ведь всегда отговариваются работой. Как только муж начинает ускользать из дома по вечерам да по выходным – ищи женщину. А потом еще из-за сильной производственной занятости не сможет поехать с семьей в отпуск. Будь внимательна, Танюша. Я же тебе только добра желаю.

Увы, мамуля оказалась пророчицей: летом ты не смог полететь с нами в Турцию. Выглядел таким несчастным! Страдал, что тебя лишили законного отдыха с семьей. А я, идиотка, сочувствовала тебе. Утешала, что все вместе съездим куда-нибудь зимой. В результате ты отправил нас с Куськой в Кемер. А сам остался в Москве работать. Ха-ха! Представляю, какие грандиозные секс-каникулы ты себе устроил!

Ну, почему я ничего не замечала? Я абсолютно доверяла тебе. Для меня не существовало других мужчин. Ты всегда был моим единственным. И я наивно полагала, что для тебя тоже не существует других женщин. Как глупо!

Я совершенно не помню, как это – жить без тебя. Всю свою сознательную жизнь я была замужем. За мужем. За тобой. И рядом с тобой. Моя жизнь вращалась вокруг тебя. Я была планетой в твоей солнечной системе. Мы были вместе с Данькой и Катей. А ты устроил нам Большой взрыв. Это ты все разрушил! Ненавижу тебя, подонок! Если б я хотя бы подозревала. Или просто прислушалась к маминым словам. Может, тогда было бы легче? А так – будто дубиной по голове. Сюрпри-и-из! Подарочек на день рождения.

Вчера мне исполнилось сорок два. Говорят же: бабий век – сорок лет. А мне уже сорок два. Старуха! А сколько лет твоей любовнице? Тридцать? Или даже двадцать? На свежатинку потянуло, дорогой?

Перед уходом на работу ты лицемерно чмокнул меня в щечку. Сказал, что поздравление и подарок будут вечером. И заботливо прибавил:

– Ты сильно не напрягайся, солнышко. Закажи доставку из ресторана. Черт с ними, с деньгами. Сегодня же твой праздник!

А я еще подумала: какой у меня замечательный муж! Замечательный…

Когда вечером ты пришел с работы, мы с мамой возились на кухне. Строгали салаты, раскладывали по тарелкам нарезки. Мамуля, как всегда, примчалась раньше – помочь с готовкой. И вышла вместе со мной в прихожую, чтобы поздороваться. Она так пристально посмотрела на тебя, как рентгеном своим просветила. И мне вдруг стало обидно! За тебя обидно. Почему мама тебе не доверяет? Тебе, такому замечательному мужу и отцу?

Ты вручил мне букет лохматых бледно-розовых хризантем (моих любимых!). И пошел к себе. Сказал, что хочешь передохнуть до появления гостей. Наверняка любовнице звонил, подонок. Вскоре приехали Натаха с Владиком и со своим выводком. Мальчишки сразу же набросились на Даньку, и он увел их к себе. И Куську тоже. Потом подтянулся отец с громадным букетом роз. Последней прибыла Железная леди. Сухо так меня поздравила, всучила три чахлых гвоздички и коробочку с духами. «Эсте Лаудер» – терпеть их не могу! Опять придется кому-нибудь передаривать. Хоть бы раз удосужилась спросить, что мне нравится.

За стол мы уселись в начале восьмого. По традиции, командовал застольем папуля. Он постучал вилкой по бокалу:

– Слово предоставляется верному спутнику жизни нашей новорожденной! – Надо же было так ляпнуть – «верному»! – Давай-ка, Андрей, скажи тост в честь любимой супруги.

Ты поднялся, посмотрел на меня и тут же отвел глаза. Ты обращался к отцу, словно отвечал перед учителем нетвердо выученный урок:

– Мы с Таней вместе уже много-много лет, – «двадцать» не удержалась и уточнила я. Как я гордилась этой внушительной цифрой! – Да, двадцать лет. Таня – красавица, умница, прекрасная мать, замечательная хозяйка, – а про жену ты не сказал! – Я хочу, – короткий взгляд на меня, – чтобы ты была счастлива, солнышко.

Ну конечно! Ты же сам сделал все, чтобы я была счастлива! Счастливей просто некуда! Мерзкий предатель! Лгун!

Но никто не понял, что ты лжешь. Даже я. Мы выпили шампанского. Папа спросил, какая это свадьба – двадцать лет? И Натаха, которая у нас всегда все знает, ответила, что фарфоровая. Странно, что за двадцать лет даже на какой-нибудь плохонький металл не наскребли. Хоть на алюминий или медь. Фарфоровая – это же так хрупко, так непрочно. Вот все и оправдалось!

Папуля сымпровизировал – крикнул «горько!». И все, кроме твоей матери, подхватили: «горько, горько!». Мы с тобой встали и послушно поцеловались сухими губами. И тут наша Куська хихикнула и ехидно пропела тоненьким голоском: «тили-тили-тесто, жених и невеста». Все, естественно, засмеялись. И ты тоже улыбнулся.

А потом ты сделал мне потрясающий подарок: целый день в спа-салоне. С пиллингом, лифтингом, арома-массажем, шоколадным обертыванием и прочими соблазнительностями! Обычно ты не силен в подарках. Цветы еще можешь купить, но подарки… Это не твое. Даже то, что мы дарили Железной леди, всегда выбирала я. Несмотря на наши специфические отношения и разницу вкусов. В общем, твое внимание выражалось не в подарках. А тут будто новая чакра какая-то открылась. Та-дам! Еще один пропущенный звоночек! Но я была так тронута, что бросилась тебе на шею. И ты снова поцеловал меня. Теперь уже влажным поцелуем.

А вечером в постели мы внезапно потянулись друг к другу. Этого так давно не было. Даже не помню, когда в последний раз… Раньше ты все время демонстрировал, что хочешь меня. Целовал сзади в шею, когда я стояла у плиты. Или входил в ванную, пока я принимала душ. А потом все намеки разом прекратились. Я даже не успела заметить, когда. Хотя теперь-то понятно, и когда, и почему. Какой же ты подонок!

Но наша вчерашняя близость была прекрасна. Как возвращение в юные годы. Когда ты еще любил меня. Сейчас меня коробит от одного воспоминания! А если я залетела? Ведь ты даже не подумал предохраняться, ублюдок! Да и я уже сто лет как перестала принимать таблетки. Незачем понапрасну травить организм.

Все получилось спонтанно. Мы обсуждали вечеринку: кто что сказал, кто что подарил. Вернее, говорила я, а ты сидел на краю постели и молча слушал. И внезапно потянулся ко мне, обнял, положил руку на грудь. И стал легонько пощипывать сосок. Ты знаешь, как это меня заводит. И я вдруг поняла, что страшно соскучилась по тебе. По твоим ласкам, по твоему телу. Если б я только знала! Я бы никогда… Но я не знала.

Ты сделал так, что сначала кончила я, и только потом сам догнал меня. Еще один подарок на день рождения. Мы заснули, обнявшись, как любовники. Это были последние мгновения счастья перед катастрофой.

Ночью мне приснился сон. Снилось, что я проснулась, а тебя рядом нет. Смятая постель еще хранила тепло твоего тела. На подушке осталась вмятина и мокрое пятнышко слюны. Я вдруг осознала, что ты ушел из моей жизни. Наверное, умное подсознание уже сложило за меня те самые два и два! Меня охватил такой ужас! Липкий мутный кошмар! Сердце заколотилось, как от двойной дозы кофеина. Я встала и побежала за тобой. Я бежала через длинный коридор. Справа и слева были двери, двери, двери… Я открывала их одну за другой. Но там были лишь пустые комнаты. Они были пусты, как жизнь без тебя. Я крикнула: «Андрей!» И эхо вернуло мне размноженный, пропитанный страхом крик. Я бежала все быстрее и быстрее. И задыхалась. И знала, что если не догоню тебя, то потеряю навсегда. Я добежала до входной двери и только хотела распахнуть ее, как раздался звонок. И я проснулась, запыхавшаяся, с колотящимся сердцем.

З-з-з-з! Это звонил будильник в твоем смартфоне. Наверное, ты забыл, что сегодня суббота и не выключил. Или просто что-то сбилось в его навороченных мозгах. Зуммер пищал и пищал надоедливым комаром. Но ты не слышал. Ты ушел в ванную умываться. А мобильник оставил на тумбочке. Расслабился…

Я взяла смартфон, чтобы остановить назойливое пищание. И вдруг заметила выплывшее What’sApp сообщение:

«Доброе утро, любимый. Как вчера все прошло? Ей понравился мой подарок?»

Писал контакт с названием «Страховка». Любимый? Бред какой-то! Спросонья я никак не могла сосредоточиться. Текст казался продолжением ужасного сна. Надо было скорее очнуться!

И тут появился ты. В синем махровом халате. Такой свежий, вымытый и выбритый. С клочком несмытой мыльной пены под ухом. Такой невозможно мой! Мой муж, друг и любовник, отец моих детей. Ты улыбнулся родной улыбкой:

– Проснулась, солнышко? Вставай! Надо Катенка будить, а то она весь день проспит. Я ее в Москвариум обещал сводить. Поедешь с нами?

Все привычно, все, как всегда. Но мне не давало покоя странное сообщение.

– Андрюш, тебе тут какая-то «Страховка» написала. Очень странный текст.

Теоретически было возможно, что эта самая «Страховка» случайно отправила ватсапку не тому абоненту. И сейчас прилетит извинение. И кошмар рассеется.

Но ты побледнел. Даже не так – посерел. Я видела тебя таким только однажды, шесть лет назад. Ты катался с Данькой на роликах, упал и сломал руку. Тогда ты сидел на лавке, кусая губы от боли. И здоровой правой рукой поддерживал искалеченную левую. У тебя было такое же серое неживое лицо. Я быстро запихнула тебя в машину и повезла в травмпункт. Когда мы переезжали через трамвайные пути, машину тряхнуло. С твоих губ сорвался стон. И меня пронзило: твоя боль была и моей болью. Я ощущала ее как свою собственную. Я была твоей половинкой…

И сейчас ты стал таким же пепельно-серым. Твои глаза предательски заметались. И ты, не подумав, ляпнул:

– Солнышко, это не то, о чем ты подумала!

И я вдруг поняла: все правда. Все самое худшее, о чем только можно было бы подумать – правда. Как ты мог сказать эту банальнейшую фразу? Из дешевых мыльных сериалов. Неужели ты, умный и талантливый, не смог придумать что-нибудь более убедительное? Убедительно соврать? Хотя бы из милосердия…

Если б ты иронично поднял брови (ты всегда так делаешь, когда шутишь) и спросил: «Да?.. И что пишет?» – я бы поверила тебе. Сразу и безоговорочно. Но ты ничего не спросил. Ты и так знал, что может написать твоя «Страховка». Ты отрекся. И тем самым все подтвердил. Боже, какой же я была идиоткой!

Знаешь, я ведь всегда считала, что ты благороден и честен. Что ты совсем не умеешь врать! Но ты научился. А я снова пропустила момент, когда это произошло.

– Это кто? – в груди уже накипала злость. – Твоя любовница?

– Нет, солнышко, все совсем не так.

От очевидной лжи на твоем лице проступило виноватое выражение. Как у нашкодившего мальчика. Как у нашего Даньки в детстве, когда он хотел скрыть очередную шалость. Тут я не выдержала и взорвалась!

– Не ври! Она написала «любимый». И спросила, понравился ли «ей» ее подарок? «Ей» – это мне? Да? Это она выбрала спа-салон? А я еще удивилась… Кто она такая? Как ее зовут? Говори же!

Ты опустил глаза и нервно затеребил пояс халата. Я еще надеялась, что ты дашь какое-то разумное объяснение. Потому что поверить в очевидное было слишком страшно. Ты изменил мне! Нет, это не может быть правдой! Этого просто не может случиться со мной. С нашей замечательной счастливой семьей. Это какая-то ошибка!

Ведь всего несколько часов назад мы занимались любовью. И ты ласкал меня там и так, как не позволено никому другому на свете. Неужели ты мог делать то же самое с какой-то чужой женщиной? С этой «Страховкой»?

Меня затрясло от отвращения и ярости. Захотелось ударить тебя. Наотмашь. И бить, бить… Чтобы тебе стало больно так же, как мне. В меня словно вонзили огромную ржавую иглу, которая прошла насквозь, через солнечное сплетение. И я бессильно трепыхалась на ней издыхающим насекомым. Господи, только бы не умереть! Надо дышать, дышать…

А ты, подонок, ты стоял молча, с выражением досады на лице. Ты злился на себя, что так глупо прокололся. Но не более. А для меня твоя измена стала крушением мира. Словно разбился стеклянный купол оранжереи, где благоденствовала наша семья. И стало угрожающе холодно. Смертельно холодно.

Я еле сдерживалась, чтобы не заорать. В полный голос, с визгом и воем, как деревенская баба. Но сдержалась – ведь в соседних комнатах спали дети. Только спросила, еле ворочая сухим языком:

– Так кто она?

Ты обреченно вздохнул:

– По-моему, ты и так все поняла. Да, Мила – моя любовница.

– Значит, Мила… Как мило. Давно ты с ней?

– Послушай, Тань, зачем делать из этого трагедию? Это просто секс, секс и ничего больше. Я люблю тебя, люблю детей и не собираюсь уходить из семьи.

– Не собираешься? – твое хладнокровие оскорбляло не меньше, чем сама измена. – Ты предал нашу семью, ублюдок! И теперь говоришь, что ты нас любишь?

– Чем же я предал? – ты презрительно сощурил глаза. – Тем, что получил на стороне маленькое удовольствие? А должен был получать его исключительно в супружеской постели. Только здесь мне слишком часто отказывали, разве не так?

– Подонок! Значит, это я виновата в твоем предательстве?

– Хватит истерить! Никого я не предавал! Тебе что, плохо жилось в последние полгода? Если б не эта долбанная ватсапка, ты бы так ничего и не узнала.

Полгода! Огромность срока просто потрясла меня. Полгода ты трахал другую женщину. А потом приходил домой, принимал душ и чистеньким ложился в нашу постель. И сразу же отворачивался к стенке. Говорил, что устал. Еще бы не устал! Ведь не мальчик уже! А я, дура безмозглая, даже жалела тебя. В последнее время ты выглядел таким измотанным.

Как же ты, наверное, потешался над моей тупостью! Вместе со своей любовницей. Ты врал мне каждый день, каждый час. А я послушно проглатывала все это дерьмо. Идиотка! Ведь даже мама заметила.

Мне было противно смотреть на тебя, слушать твои оправдания. Да просто находиться рядом с тобой! Я перешла на шепот, чтобы не сорваться в крик:

– Ты сейчас же оденешься, возьмешь свои вещи и уберешься вон из этого дома!

– Тань, не пори горячку. Зачем сразу все ломать? Если ты так хочешь: да, я виноват. Давай поговорим, как разумные взрослые люди. Ведь все можно исправить.

Я смотрела на тебя, как на незнакомца. Кто ты? Сказавший, что виноват, если я так хочу? Неужели это мой замечательный заботливый муж? Получается, что за двадцать лет совместной жизни я так и не узнала тебя. Не поняла, что ты способен предать. Легко и непринужденно. И не делать из этого трагедию!

– Убирайся к черту! Отправляйся к своей любовнице! Нам ты не…

Я застыла на полуслове, потому что открылась дверь детской, и на пороге в мятой пижамке с лиловыми зайчиками возникла Куська. Такая розовая со сна, в светлых кудряшках. И такая похожая на тебя.

– Мам-пап, доброе утро! Мы сегодня идем в Москвариум, да, пап?

Глава 2

Черт-черт-черт, надо же было тупо спалиться! Мила – дурища: какого хрена ей понадобилось посылать эту долбанную ватсапку? Сто раз предупреждал: категорически нельзя ни звонить, ни писать по выходным – я сам свяжусь, если будет необходимо. Я не свободен, у меня есть обязательства перед женой и детьми. Она же приняла мои условия с самого начала, и до сегодняшнего дня честно их соблюдала. А тут ей, видите ли, приспичило узнать, понравился ли тебе подарок, Мила выбирала его на свой вкус: ей, неизбалованной простушке, всякие там дамские «уходы» кажутся воплощением шика жизни. Черт, что же теперь будет?

И я тоже хорош – забыл про этот сраный будильник! Наврал тебе, что в субботу шеф проводит в офисе экстренное совещание по статусу, на котором обязаны присутствовать все руководители департаментов, а сам планировал заскочить на пару часов к Миле – на неделе совершенно не было времени. Но со свиданием вышел пролет – у Милы начались месячные, а про будильник я даже и не вспомнил. Вот дебил!

Естественно, ты ни о чем не догадывалась! А еще говорят, что у женщин есть особое чутье. Чушь собачья! Если б чутье реально существовало, ты бы все поняла еще полгода назад.

Я так трясся в самом начале! Мне казалось, что ты должна все понять с первого взгляда: мне никак не удавалось стереть с лица виноватое выражение нагадившего в доме щенка. Да, я знал, что нагадил, но я не мог удержаться, понимаешь ты, не мог и все! Это был такой соблазн, который соблазнит даже святого, а я отнюдь не святой! Я нормальный мужик с нормальными мужскими потребностями, о которых ты предпочитаешь не вспоминать. Для тебя это вообще не важно; важно, что у нас – семья, что мы душевно и духовно близки. Но я по горло сыт этой сраной духовной близостью, солнышко, хочется чего-нибудь попохабней!

И еще у нас дети – ты все время долбишь, как заведенная, что мы должны жить ради наших детей, но я-то не умер, когда они родились! Я люблю наших детей: и Катёнка, и Даньку, но хочу пожить и для себя тоже – в конце концов, я вкалываю, как каторжный, обеспечивая вас. Твоя галерейная зарплата меньше пособия по нетрудоспособности – один раз в магазин сходить – а ты привыкла к дорогой одежде, к хорошей еде, к отпускам за границей. Я – источник нашего семейного благополучия, и разве за это я не имею права немного расслабиться и урвать для себя маленький кусочек удовольствия?

Ведь мне всего сорок четыре – далеко еще не старость, а ты сделала из меня кастрата! Вспомни, во что превратилась наша сексуальная жизнь? Я так удивился, когда сегодня ночью ты не фыркнула на меня, не отвернулась. Если б так у нас было всегда, разве я бы…

Черт, когда же ты успела так заледенеть? Куда делась та отчаянная девчонка в юбочке по самое выше некуда, с которой мы рвали друг с друга одежду в каждом темном углу? Помнишь, как однажды кувыркались в парке, под кустами, и дворник окатил нас водой из шланга? Тот провокационный трах затеяла ты – у меня бы духу не хватило предложить тебе, благовоспитанной барышне, такое! Или как на тусовке у твоей Инки мы оприходовали супружескую постель мамы с папой, и как они, вернувшись из театра, застали нас там? Вот это был скандалешник! Да, по молодости ты любила секс и заводилась с пол-оборота. И что от этого осталось? Зеро.

Честно говоря, я уже давно стал разнообразить голодный паек супружеского секса возбуждающей добавкой измен. Ну, да, да, у меня и раньше случалось! В командировках, у Димки Арефьева на мальчишнике – представляешь, он угостил нас, своих друзей, веселыми девочками по вызову. Впрочем, тебе лучше даже и не представлять!

А потом я встретил Милу и словно опьянел от счастья вперемежку со стыдом. Это был такой пьяный коктейль чувств: страсть и страх, и азарт какой-то юношеский – самооценка то взлетает до небес, то, наоборот, падает ниже плинтуса. Я почти загрыз себя в приступах долбаного самоедства: «Скотина я похотливая! Неужели не мог потерпеть?» Не мог, понимаешь!

Знаешь, она похожа на тебя – ту, прежнюю, двадцатилетней давности – такая же заводная: готова все пробовать, экспериментировать. С ней я снова чувствую себя молодым, у меня даже подростковые прыщи на лице повылезли от бурной сексуальной активности: что-то там разладилось в гормональном балансе. Помнишь, ты заметила и сказала, что надо есть меньше жирного.

Не смей меня осуждать! Если б тебе выпал шанс снова стать юной, свободной и не тащить на себе вросший в шею хомут ответственности за все на свете – разве у тебя хватило бы сил отказаться? Я по жизни всем и всегда должен, должен, должен! А Миле я ничего не должен, она просто хочет меня, а я хочу ее – так что руки трясутся и соки текут.

Сначала я думал, что мое романтическое приключение закончится максимум через неделю, потом удлинил срок до месяца. Но чем дальше, тем невозможней становилось порвать связь: с Милой я ощущал, как бьется пульс жизни, а без нее снова погружался в сомнамбулическую рутину. Я запретил себе думать о будущем и стал жить настоящим – от одного свидания до другого. И еще приспособился врать тебе, и даже сам удивлялся, как ловко и правдоподобно у меня получается. Тут очень кстати подоспели эти долбаные национальные проекты…

Ты должна была заметить – ведь ты знаешь меня наизусть, от макушки до пяток. Я только потом сообразил – тебе удобно было делать вид, что у нас все отлично. Мы всегда выглядели эталонной счастливой семьей, хотя, по сути, уже давно не являемся ею. Кстати, ты обратила внимание, что в последние полгода мы совсем перестали ругаться? Потому что незачем: у меня все отлично, и у тебя тоже все отлично – идиллия. Когда я понял, что ты ничего не хочешь знать о моих грешках на стороне, то расслабился, и даже слишком. Черт, как я же мог оставить этот сраный мобильник на тумбочке! Почему не взял его с собой в ванную?

Ты застала меня врасплох – я привык заранее продумывать свою ложь, просчитывать возможные сценарии: если ты спросишь то, я отвечу это, если ты так, то я так, а на форс-мажор у меня ничего не было заготовлено. Я смотрел на тебя и тужился придумать хоть что-то правдоподобное, найти какую-нибудь спасительную отмазку и не смог. Импотент хренов! Словно в насмешку, я выдал самое тупое, что только мог сказать: «это не то, что ты думаешь», и сразу же понял – катастрофа, случилось ровно то, чего я всегда боялся.

Если б ты видела свое лицо! На короткое мгновение ты стала похожа на Катёнка, когда она умоляет взглядом: «Пап, скажи, ведь это неправда?». А потом все поняла и тут же превратилась в разъяренную мегеру: прошипела, что я предатель и подонок. Черт, ну почему ты всегда ведешь себя как малолетняя истеричка? Когда же ты привыкнешь хоть немного думать головой, прежде чем плескать эмоциями? Никого я не предавал! Понимаешь? Ни-ко-го. Я не собираюсь бросать ни тебя, ни детей. И ты не можешь выгнать меня из моего собственного дома, ради которого я столько лет горбатился, как проклятый, чтобы ты могла покупать все, что хотела: и мебель, и технику, и свои долбаные картины.

«Изгнание из рая» – так, кажется, называется этот сюжет в твоей обожаемой живописи? Изгнание из рая за нарушение правил райского общежития. Но я не уйду, не дождешься, солнышко!

Злым, придушенным шепотом ты кричала, чтобы я убирался к своей любовнице, но внезапно споткнулась на полуслове и застыла. Я обернулся: в дверях стояла заспанная Катя, моя маленькая инфанта.

– Мам-пап, доброе утро! Мы сегодня идем в Москвариум, да, пап?

А вот это шанс! Ты же всегда твердишь, что интересы детей превыше всего – значит, я должен был отвести Катёнка в Москвариум на долбанное шоу с дельфинами, и там за два часа придумать, как отчиститься от дерьма, в которое вляпался по милости Милы.

Но ты не могла позволить мне провести этот день с твоей дочерью – ведь наши дети становятся единоличной собственностью, когда тебе это выгодно. Ты надела на лицо маску Строгой Матери и отчеканила безапелляционным тоном:

– Катя, иди умойся и почисти зубки.

Черт, нет, Катёнку нельзя было уходить: она – мой щит от твоей ярости, надежда на спасение. «Ну же, инфанта, – взмолился я. – Придумай что-нибудь, останься, задержись!» И дочка услышала мой бессловесный призыв:

– Пап, а дельфины в Москвариуме чистят зубки?

Я включил Чемпиона Отцовского Обаяния – ты же сама говорила, что, при желании, я могу обаять кого угодно, а сейчас от этого зависела моя судьба.

– Конечно! Но сами чистить они не умеют – у них же нет ручек. Поэтому утром приходят уборщицы со швабрами. Все дельфины выстраиваются в ряд и открывают рты…

– Да-а-а?

Глаза Катёнка округлились от изумления, рот распахнулся. Моя маленькая наивная девочка – вот кого легко обмануть! Ее, но не тебя: ты прекрасно поняла мой отвлекающий маневр и мгновенно среагировала:

– Катя, Москвариум на сегодня отменяется. Заболела бабушка Зоя. И папе надо ехать к ней. Чтобы полечить ее. Помнишь, как ты болела ветрянкой? Как тебе было плохо, и я долго-долго сидела у твоей кроватки?

Сильный ход! Поздравляю, твоя форс-мажорная ложь оказалась на порядок удачнее моей, тебя не остановило даже дочкино разочарование: она уже сто лет как мечтала об этом чертовом шоу дельфинов, только о нем и говорила. Но тебе было важнее наказать меня. Все-таки ты стерва, Танька!

Бедный Катёнок, она не могла поверить в грандиозный облом мечты.

– У бабушки Зои вчера совсем не было пятнышек!

Но ты не собиралась отступать: папа должен уехать и все! Я попытался вмешаться:

– Тань, может, я все-таки…

– Нет! – ты даже взвизгнула от ярости. – Не может! Ты сейчас же уедешь!

В твоей картине мира, я должен был страдать, чтобы в полной мере осознать глубину собственной подлости, а бедная Катя просто попала под раздачу.

– Извини, Катёнок, мы с тобой сходим в Москвариум в следующий раз!

– Па-а-ап, но ты же обеща-а-ал! Ты всегда так говоришь: в следующий ра-а-аз. Я хочу сегодня!

Дочка состроила плаксивую рожицу и топнула ножкой от обиды. Тань, неужели тебе не противно мучить ребенка только для того, чтобы свести счеты со мной? Но ты была непреклонна.

– Катя, перестань капризничать! Ты уже взрослая и должна понять. Дельфины могут подождать. А бабушка Зоя не может!

Катёнок надулась, на ресницах заблестели слезы. Она рванулась прочь из комнаты и громко хлопнула дверью, в этом дочка вся в тебя – обожает выставлять на показ свое дурное настроение.

– Зачем ты так? Я бы мог сходить с ней: Катя так ждала этого шоу. А вечером я уеду, если тебе так хочется.

Но ты ощерилась, как разозленная кошка:

– Не изображай из себя доброго папочку на фоне злой матери. Ты предал Куську так же, как и меня, и сына. Убирайся, видеть тебя не желаю!

Я снова упустил момент, когда в дверях нарисовался Данька – наш взрослый сын, который уже перерос меня.

– Привет, родственнички. По какому случаю хайп? Мелкая вся в соплях, вы тут искрите между собой. Что случилось?

– Ничего не случилось. Просто папа уезжает к бабушке Зое, – теперь эта версия прозвучала совсем правдоподобно, я бы и сам легко поверил. – Данила, ты сегодня сможешь съездить с сестрой в Москвариум?

– Не, мам, не получится, – лениво зевнул Данила. – Мне реферат надо лабать, а то до зачета не допустят. А что, из-за папиного отъезда завтрак отменяется? Пожрать совсем не дадут?

– Иди на кухню. Я сейчас что-нибудь приготовлю.

Данька, продолжая сладко зевать, ушел, и мы снова остались наедине – два врага на поле семейной брани.

– Сейчас же собирай вещи, – приказала ты усвоенным от отца командирским тоном, – и отправляйся к своей любовнице! Ты ведь именно этого хотел!

Черт, неужели ты сама веришь в тот бред, который несешь, солнышко?

– Если б я хотел, то давно ушел бы, но я остался с вами. Тань, может, мы все-таки поговорим без эмоций, как взрослые люди: обсудим проблему, найдем приемлемое решение?

Но ты уже все решила – тебе, видите ли, физически противно находиться рядом с предателем и ублюдком, и я должен уехать, потому что так будет лучше для всех и, в первую очередь, для детей.

– А с чего ты решила, что детям будет лучше без отца? – возмутился я. – Ты у них спросила? Ты прикрываешься интересами детей, а поступаешь так, как выгодно тебе.

Черт, зря я это сказал, случайно вырвалось! Я покусился на самое святое: усомнился в Великом Благородном Бескорыстии Матери! Сейчас начнется! Я увидел, как сощурились от ненависти твои глаза, поджались губы, и ты, оскорбленная в лучших чувствах, гневно зашипела:

– Много ты думаешь о детях? Для тебя дети хороши, только когда они не мешают. Ты не имеешь ни малейшего представления, чем они живут и что им нужно!

Тут уж вспылил я:

– Я не имею представления? Еще как имею! В прошлом месяце новый комп для Даньки – пятьдесят три тысячи, джинсы и зимняя куртка – еще двадцать с лишним. Детский сад для Катёнка… Продолжать? Я вкалываю с утра до ночи, чтобы обеспечить вас. Или ты считаешь, что деньги падают с неба? Нет, солнышко, это я их зарабатываю, в нашей конторе не платят за дружбу с руководством, как в твоей долбанной галерее.

Ты снова затянула любимую песню из своего репертуара, что я все перевожу на деньги и откупаюсь от детей вместо того, чтобы заниматься ими. Как же достала эта сраная материнская демагогия! А закончилось выступление уже знакомым припевом: «собирай манатки и убирайся, прихватив, к слову, свой мерзкий подарок». Черт, лучше б я вообще ничего не дарил!