Семь кругов адского рая

Эля не обладала аналитическим складом ума, но слишком любезный ответ парня в шляпе заставил её смутиться. Она тщательно вслушивалась в разговор.

– А где же Марк? – спросил Никита. – Кажется, сегодня я видел его с незнакомым типом в вип-зоне: они страстно обнимались.

Парень резко осунулся и будто постарел на десяток лет. Ненаигранная боль отразилась на нежном его лице. Он молча взял коктейль и отошёл. Со стороны Никиты было жестоко так играть на чувствах другого человека, но он не имел привычки пасовать перед задуманным. Парень в шляпе, не сознавая того, стал орудием, которое помогло Никите обойти всех соперников одним махом. Невероятное умение отыскать ключ к расположению даже самой недоступной не раз выручало Никиту получить желаемое.

Эля закрыла лицо руками, не давая себе рассмеяться к концу трогательной беседы. Она поняла, что стильный парень был нетрадиционной ориентации, и разгадка оказалась, и впрямь, тривиальна до тошноты.

– А ты тот ещё проныра! Меня зовут Эля. Завтра в 12:00, кафе «Буше» на Малой Морской.

Никита самодовольно улыбнулся. Она оставила ему свой номер телефона и удалилась. Он покорил её остроумной шуткой, потому Эля осталась у тётки на пару недель. Их отношения постепенно набирали оборот, включая ссоры, обиды и счастливые моменты. С тех пор прошло два года, и всё стало тривиально до тошноты.

Эля нехотя оторвалась от дорогих воспоминаний, когда Милана вернулась с чистыми бокалами и села рядом.

– Быстрей бы моё день рождения, – сказала Эля. – Думаю, Ник сделает мне предложение.

Счастливая улыбка озарила лицо интриганки. Милана наполнила доверху два фужера и один подала подруге.

– Почему ты думаешь, что он его сделает? – спросила Милана.

– Я подслушала его разговор с матерью о фамильном кольце. Похоже, она собирается отдать безделушку на днях. Понимаешь, к чему я клоню?

Милана усмехнулась.

– И как относится свекровь к потенциальной невестке?

– Да плевать я на это хотела! – Эля истерично расхохоталась. – Пусть кольцо отдаст, и миссия её завершена.

Милана считала характер подруги дьявольски притягательным. Она понимала, как далеко ей до той, потому всячески пыталась скопировать поведение стервозной приятельницы.

– Тогда за Элеонору Соколову!

– За Элеонору Соколову – будущую жену известного художника Никиты Соколова.

Они весело посмеялись и после звона хрустальных бокалов испили напиток до дна во имя сладостной победы Эли над свободной жизнью.

Глава 3

Чёрная Teana укрылась на парковке Пушкинской улицы, сливаясь воедино с темнотой. Никита заглушил мотор и направился к белокаменному зданию с колоннами и барельефами в стиле ампир, которое два месяца назад арендовал, спасая от неминуемого одиночества. От фасада веяло стариной. В такой громадине едва ли обосновался магазин, салон красоты или банк, а вот для картинной галереи, выставки или музея весьма подходящий вариант. Раньше там ютилась городская библиотека, и несколько тысяч книг пылились на деревянных полках, ожидая, когда по затёртым страницам будут гулять пальцы увлеченных библиофилов. Мэрия города не выделяла необходимых средств для её содержания. Но несмотря на финансовые трудности, крах поджидал её с другой стороны. Создание в городе виртуальной библиотеки вызвало фурор среди молодёжи, бросившейся читать шумными толпами. Широкий ассортимент литературы привлёк людей от мала до велика. Таким образом, администрация не только решила проблему низкой успеваемости и нехватки полезного досуга, но и неплохо пополнила казну за счёт копеечной пошлины. Судьба городской библиотеки была предрешена, и вскоре её прикрыли.

Никита проследовал в залу, где горел свет одинокой лампочки на белом, высоком потолке.

– А-аа, – протянул Сергей Краснов, поворачивая голову в сторону двери. – Вот и наш талантливый художник!

Это был широкоплечий, русоволосый мужчина атлетичного телосложения. Длинный, правильной формы нос, глубоко посаженные оливковые глаза и лёгкая чёрная щетина – все эти критерии внешности превращали метр 84 роста в неоспоримого брутала. Выглядел он солидно и впечатляюще, даже в рабочей синей форме, вымазанной побелкой. Когда Никита вошёл, он как раз заканчивал красить стену в углу, аккуратно скользя по ней валиком.

– Я вижу, кто-то совсем заработался, – подметил Никита, усаживаясь на единственный стул у стены. – Зря ты надеешься получить внеурочные! Я не в силах оплатить переработку.

Два друга слились смехом в один голос.

– Ничего, связываясь с тобой, я на многое не рассчитывал, – Сергей бросил мимолетный взгляд на друга. – А ты почему здесь? Разве ты не собирался к Эле?

– Я передумал. И мы поссорились.

– "Милые бранятся – только тешатся", – улыбнулся Сергей.

Никита покачал головой, взглядом следуя за рукой Краснова, выполняющей движение вверх-вниз валиком.

– Не на этот раз. Наши отношения заходят в тупик. Я весь измучился. Она ревнивая, шумная, эгоистичная. Я всегда стараюсь уклониться от ссоры, но видимо ей приносят наслаждение наши потасовки. И ведь какие глупые причины для скандалов! Их даже не существует, она придумывает их на ровном месте, не понимая, что сама испортила наши отношения, – Сергей урывками поглядывал на друга, а Никита продолжал, смотря перед собой. – Я понял, что расстояние вовсе не сближает в часы разлуки. Оно даёт нам право задуматься, что мы вполне вольны жить без другого человека, которого сочли себе парой.

Сергей повернулся к Никите и внимательно всмотрелся в его лицо.

– Интересная доктрина. Только сыровата для художника, привыкшего чувствовать и видеть красками. Ты черствеешь, мой несравненный друг!

Никита весело рассмеялся. Сергей обладал необычайным даром поднимать людям настроение. По сему было удивительно, что он не завёл семью или долгие отношения. Он был твёрд, как кремень, и надежен, как морской узел.

Осмотрев покрашенные стены, Никита спросил о сроках завершения ремонта.

– Думаю, потребуется недели две.

– Материала докупать не придётся?

Сергей покачал головой.

– В моей бригаде работают трудолюбивые ребята, но не чистые на руку. Постараюсь присутствовать ежедневно, и тогда материала не только хватит, но и останется!

Оба посмеялись, и Краснов, закончив работу, убрал инвентарь в подсобное помещение, а Никита сидел, задумчиво глядя в потолок. В этих стенах тишина звучала непривычно, как-то по-особенному; и, казалось, эхо раздавалось в помещении, даже когда никто не разговаривал.

Отсутствующий взгляд Никиты не остался незамеченным. Сергей пристрастно осмотрел друга, будто стараясь проникнуть за пределы его удрученного разума.

– Что с тобой? Никак витаешь в облаках.

Никита ответил не сразу. Помолчав с минуту, он мечтательно промолвил:

– Я видел самые прекрасные глаза на свете …

Глава 4

Сергей Краснов и Никита дружили с раннего детства. В отличии от друга он не получал высшего образования, а мастерству пришлось обучаться рано, что, благодаря целеустремлённой натуре, получилось блестяще. Спустя два года в строительной конторе Сергея повысили до мастера, уполномоченного командовать личной бригадой маляров и штукатуров. Так он с головой окунулся в работу, отодвигая личную жизнь на второй план.

Рядом с девушками он держался отречённо и неприступно, подобно Измайловской крепости во время штурма. Обиженные немыслимым равнодушием дамы отправлялись восвояси. Краснов обожал заводить знакомства, и все без исключения люди были от него без ума: будь то бабушка из соседнего подъезда, или продавец магазина автозапчастей, или холенная красавица, строящая глазки в кафе за столиком напротив. Возможно, он заводил мимолетные интрижки, но об этой тайне, покрытой мраком, не знал даже Никита. Сергей всегда был готов прийти на помощь в трудную минуту, потому знакомые и друзья дорожили его мнением и делились с ним самым сокровенным, ожидая улучшения самочувствия душевного, а затем – физического после разлитой по бокалам порции старины «Jack Daniel's», если того требовала ситуация.

Отодвинув расстеленные газеты, Сергей устроился на столе и протянул пачку сигарет Никите. Тот отрицательно покачал головой.

– Заинтриговал, Никита Андреевич! – сказал Краснов, подкуривая сигарету. – Рассказывай.

Никита подскочил со стула, как ошпаренный, и принялся расхаживать по комнате.

– Сам не пойму, что со мной… Внутри что-то изменилось. Эти глаза как драгоценные сверкающие агаты! Но вся соль не в их цвете, блеске, форме – в них есть что-то адское или райское, чему не придумали названия на этой планете! Ты не представляешь, какая волна непонятных эмоций накрыла меня! Хочется петь, выкрикивать спонтанные слова и танцевать как в водевиле! Такое чувство, будто в сосудах нет крови, там – сплошной адреналин! Она зарядила меня невероятной энергией, и внутри меня всё шумит и закипает! – Никита развел руки в стороны, его счастливый взгляд устремился к потолку. – Хочется обнять весь мир! Небо! Землю! Всех людей, хороших или злых – да какая разница?!… Хочу отдать им всё, что имею, всё до единого рубля! И я чувствую за спиной огромные крылья, которые несут меня к небесам…

Сергей был ошеломлен. Возбуждённо жестикулируя, Никита выглядел несчастным поэтом, опьяненный рассудок которого помутился страстью к поэзии; а его признание напоминало сборник безумных сочинений. Но как бы там ни было, Никита получил облегчение от вылитой тирады и сел обратно на стул. Глаза его мерцали таинственным блеском, а щёки неистово пылали. Амплуа умалишённого человека развеял басистый голос Сергея.

– Никогда ещё не слышал подобной ахинеи! Но если ты все-таки решишься раздать вещи нуждающимся, хочу быть первым в списке претендентов на твой Ниссан.

Никита улыбнулся.

– Серы-ы-ый, если бы ты только её видел…

Сергей усмехнулся.

– Да ты, мой бесценный друг, вляпался по самые уши! Любовь скрутила тебя.

– Не знаю. Я не уверен. Нет такого слова, чтобы охарактеризовать мои внутренние переживания в полном объёме. Но скажу я одно: эти глаза, как два сияющих агата, ходят за мной попятам, и я не хочу их прогонять…

– И где же ты обнаружил эти прекрасные глаза?

В краткой формулировке Никита ввёл его в курс дела, и Сергей, выслушав друга, задумчиво хмыкнул.

– Жаль, конечно, портить тебе настроение своим вопросом, но каким образом ты собираешься её найти? Конечно, мы сильно уступаем Москве, но городок у нас немаленький.

В миндальных глазах Никиты мелькнула тень коварства.

– У неё визитка выпала из кармана с адресом салона красоты. Завтра я съезжу туда, – он небрежно провел рукой по темно-русым волосам. – Пора заняться прической…

Сергей поразился. Никита был человеком флегматичного склада характера; он быстро загорался новыми девушками, но также быстро то чувство его отпускало. Внутреннее чутьё Краснова подсказывало ему, что Никита ещё хлебнет горя от пламени вспыхнувшего огня. Он долго наблюдал, как друг мельтешит по комнате, уточняя местоположение салона в мобильном. И только когда температура тела Никиты приблизилась к нормальным цифрам, и он заговорил спокойнее, Сергей осведомился его делами в офисе.

– Там всё идёт гладко, – отмахнулся Никита. – Макс улетает в Лондон на месяц, я буду на подмене. Днём мотался за доверенностью к нотариусу.

– Грановский никогда не сидит на месте. Не понимаю, зачем он огнездился в офисе, если его призвание: кататься по миру и пудрить иностранные мозги коммерческими предложениями.

Громко смеясь, они сразу вспомнили, как Максим Грановский – директор рекламного отдела, искусно проводит деловые встречи. Необходимость столкнуть с места застрявший бизнес частенько приводит к нему итальянцев, испанцев и немцев. Когда необузданная скупость толкала тех начать торги с Максимом (они предлагали ничтожную сумму за полный пакет услуг, стоящий в трое дороже предложенных денег), он по вспыльчивости своей швырял нецензурную лексику в адрес заграничных скряг. Они удивлённо моргали глазами, не понимая смысла жаркой речи. Их скудный словарный запас ни раз давал Максиму шанс отыграться на их филистерских познаниях. А молоденькая переводчица Ирина, привыкшая к буйному нраву начальника, переводила, как сломанный телефончик: неуместные ругательства заменяя вежливо короткими фразами. Но вести себя подобным образом он начинал только, когда его пытались одурачить. С достойными, по его мнению, людьми он вёл себя спокойно и расчетливо. Способность убеждать, развитая в колоссальной мере, помогала в подписании очередного договора с выгодными партнерами, и о нем начинали говорить, как о руководителе с большой буквы.

Грановский был самым что ни на есть экстравертом. Хамоватая натура с примесью необычайной наглости, несмотря на интеллигентное происхождение его рода, сформировалась на генном уровне ещё до рождения Грановского. Внешностью он не блистал: объёмный, с горбинкой нос; слишком светлые голубые глаза; русые, местами рыжие волосы и глубокая ямочка в подбородке. Единственным достоинством Максима можно считать лишь мускулистое тело. На массивных мышцах рук, казалось, вот-вот лопнут вздутые вены, а сквозь белую фирменную рубашку просился наружу пресс, толкая кубиками натянутую ткань одежды. Идеально прямым ногам с крепкими икрами могла позавидовать любая барышня, часами потеющая в спортзале. Выпивал он редко, но всегда до неходячего состояния.

Женитьба в его планы не входила, потому то с Юлей – помощницей отца в офисе, им не удалось сохранить крепость любовных уз. Она заявила, что созрела для семейных отношений и поставила перед фактом выбора: скорая свадьба или разлука. Максим пришёл в ярость! Никто не смел диктовать ему правила поведения и ставить перед ним немыслимые рамки. Он взревел, словно бешеный буйвол, сыпля на неё кучу обидных ругательств. В тот ненавистный день, совершенно не задумываясь о последствиях, он порвал с ней, а уже через неделю Юля покинула рабочее место в офисе во избежание нежелательных встреч с Максимом. С тех пор серьёзных отношений он не заводил, понимая, что девушки его возраста станут посягать на его личную свободу, с которой тот не готов расстаться; а те, что помоложе (так называемые им «пустые бесполезные курицы»), едва ли смогут разжечь в нём интерес. Но даже такие своеобразные люди, как Максим, способны на патетичные чувства. Он сильно привязался к Юле за немалый срок отношений. Мотивируясь поговоркой: «клин клином вышибают», он стал волочиться за лёгкой добычей, в основном, за секретаршами на работе, желая как можно скорее избавиться от точащих переживаний внутри. Когда ему надоедала любовница, фирма выплачивала выходное пособие, и уже новый стук каблуков раздавался рядом с его кабинетом. Днём – увлечение, вечером – спорт. Так размеренно и стабильно протекали его деньки.

Друзей у него было немного, и лучшим в своём окружении он считал Сергея Краснова, который несколько лет назад познакомил его с Никитой на своём дне рождения за городом. Изрядно напившись дорогого виски, молодые люди стали спорить на любовную тему между собой. Максим хоть и слыл спесивым, хладнокровным человеком, но в любовь с первого взгляда верил свято.

– Мои родители душа в душу живут двадцать восемь лет, – с гордостью утверждал Максим. – И я, между прочим, результат их непорочной красивой любви!

– Я вижу насколько красивой была та любовь, – иронично подметил Никита, подразумевая ничем непримечательную внешность Грановского. – Всё это чушь собачья для любовных романов!

– Ай, Соколов, только не надо утрировать! Я привёл тебе живой пример. А какое доказательство своей версии есть у тебя, кроме того, что ты занудный скептик?!

– А таких доказательств нет в принципе в природе, потому что чувства такого рода может и существуют, но зовутся явно не любовью, – спокойно сказал Никита. – Ты сам посуди, как можно влюбиться в человека, не зная его, как личность? Не обмолвиться ни единым словом, ни единым прикосновением? Влюбиться с первого взгляда – значит влюбиться в человеческую красоту, оценив лишь его внешние данные. То есть у человека, не обладающего привлекательной внешностью по какой-то причине – будь то старость или изуродованное лицо после аварии – нет ни единого шанса на то, чтоб его полюбили с первого взгляда? Если любовь и красота – два понятия тесно связанных, тогда почему эту вашу любовь считают абсолютной, если на самом деле она так далека от совершенства?

Максим растерялся и не знал, что ответить. Сергей держался отстранённо, тихонько посмеиваясь над упертыми товарищами.

– Друзья! – говорил он. – Сила вашего логического мышления доходит до феноменальности. Но не стоит забывать, что товарищи – верные товарищи – куда важнее всяких споров! Предлагаю за это выпить.

Всё закончилось мирными объятьями и бокалом пенного в руке. Но перемирие не помешало каждому из спорщиков остаться при своём личном мнении.

За время студенческих лет их пути пересекались не часто. Максим получил образование маркетолога в Москве и ничуть не надрывался в поисках работы. Его отец основал компанию одну из двух в городе, порядка пятнадцати лет занимающуюся дизайном и рекламой под названием «Design and Style». И, вернувшись с дипломом в руках, фирма отца радушно встретила Максима в качестве директора рекламного отдела.

Никита, отнюдь – после окончания института все силы бросил на трудоустройство. Несмотря на отличное резюме, характеризовавшее его, как дисциплинированного, трудолюбивого работника, удача улыбнулась ему не сразу. Ни для кого не секрет, что востребованность в живописцах и дизайнерах интерьера не велика. Да и в узкой специализации без опыта работы трудно получить вакантное место. Спустя месяц после отправления резюме Никите случайно позвонил Максим, чтобы узнать, как тот поживает. Когда Никита сообщил, что не нашёл работу, Максим потолковал с отцом, и на следующей неделе Никита получил заветную должность архитектурного дизайнера в «Design and Style».

После того, как Никита доложил Сергею о рабочих моментах офиса, он сразу сделался серьезным.

– Знаешь… Сегодня ведь не только незнакомка поразила меня. Нотариус, у которого забирал доверенность, похоже был не в себе.

Никита приступил к повествованию той встречи, припоминая дословно его загадочные изречения. Сергей слушал вдумчиво, иной раз вдыхая смолы дымящейся сигареты. В его мимике застыл открытый скептизм.

– Да мало ли на свете безумцев, – ответил он в конце рассказа Никиты. – Не засоряй голову бесполезными мыслями.

– Да я сам в это не верю, но никак не могу перестать об этом думать. Я видел его в кабинете, а потом в лифте… И оказалось, он только что прибыл из дома и якобы не встречался со мной, – Никита сделал паузу. – Как это объяснить?

– Быть может, у него серьёзное расстройство памяти или есть двойник. Уж не думаешь ли ты, что это демон, низвергнутый пучиной небес на землю?

Сергей расхохотался, но Никита испытывал необъяснимые трепет и волнение, обволакивающие сердце, и оно начинало быстрее стучать в груди.

– Не знаю. Здесь явно что-то нечисто. Макс говорил, нотариус – толковый мужик, лучший в городе! А главное – здравомыслящий. Но теперь я начал сомневаться.

– Да брось, Ник, всё это ужасные сказки на ночь! Доверенность ты получил, что ещё нужно? Забудь.

Никита растерянно кивнул.

– Ты прав, ерунда какая-то! Не стоит даже вспоминать.

Глава 5

Благодатск – городок средней полосы России с полумиллионной численностью населения. На западной стороне его громоздились горы Крижачи, на несколько сотен метров прокалывая кучевые облака острыми пиками. Они славились гостеприимностью и спокойствием; о лавинах и селях там не слышали с прошлого столетия. Безопасное нахождение на максимальной высоте хребта в своё время привлекло массу приезжих альпинистов и сноубордистов. На главных улицах плечом к плечу теснились витрины продовольственных магазинов, хозяйственных лавок, деликатно пропуская между собой здания детских садов, школ, ресторанов, больниц и других госструктур, характерных в любом городе. От Центральной улицы до торгового квартала, по мостовой через узкую, но глубокую реку Беглянку можно попасть в зелёную парковую зону. Там за пожелтевшими верхушками деревьев выглядывало колесо обозрения и несколько других аттракционов. Обогнув парк или пройдя сквозь тенистую аллею из микса дубовых и кленовых деревьев, взору открывался потрясающий вид на гладь тихого озера.

Раньше, когда о парке ещё не задумывались в кругах мэрии, озеро веяло чистотой и непорочностью. Красоту водоёма, сокрытого в лесном массиве, сложно передать словами. Сидя на берегу у камышей, нельзя не насладиться успокаивающей тишиной. И только дикие утки, опускаясь на водную поверхность, не боялись нарушать её великого безмолвия. Потому-то давным-давно эти места нарекли Тихими Заводями.

Со временем люди облюбовали живописное место, и заводи тихими назвать было трудно. Всё чаще там попадались кучки отдыхающих горожан с палатками, покрывалами и ручной кладью для пикника. Они жадно впитали солнце и наслаждались видением, как в прозрачной зеленоватой воде копошатся мелкие мальки.

На другом берегу озера, где людей сновало значительно меньше, сонливо уставились на Тихие Заводи десятки заселенных коттеджей и новостроек. Семья Соколовых участком на Заводях владела давно. Андрею Ивановичу дом и сад в несколько соток земли достались по наследству от отца. Каждое утро Андрей Иванович уединялся в тени садовых деревьев и, вдыхая свежий утренний воздух, наслаждался прекрасной погодой. Это утро не было исключением.

Дурманящий запах аппетитного завтрака разнесся по всему дому. Любовь Петровна готовила для мужа яичницу с помидором и беконом. Андрей Иванович уже сидел в кресле-качалке в саду, увлеченно листая утреннюю газету. В те моменты он размышлял на темы, которые предпочитал обдумывать в одиночку. Но неугомонные утки то и дело отрывали его от любимого занятия весёлым кряканьем. Он хмурил полуседые, негустые брови и щурил зеленые, глубокие глаза, будто негодование, вылитое на его широком лице, могло бы вразумить птиц вести себя потише. Хотя надо признать, что голосом он бы добился бо́льших успехов. В нем присутствовала офицерская грубость: отчетливый, звонкий; слова, сказанные таким голосом, обладали внушающим действием. И он немалого достиг благодаря ему.

С Любовь Петровной они были полной противоположностью, словно огонь и вода. Любовь Петровна обладала мягким складом характера, всегда прибегала к женским хитростям во избежание ссор и имела безграничный запас терпения. Этим качеством сын походил на мать, однако, унаследовал Никита и некую часть характера отца: спесивое упрямство.

Любовь Петровна убедилась, что Андрей Иванович спокойно читает газету, и набрала Никите, ожидая услышать в трубке бодрое «алло».

– Доброе утро, ма, – послышался тенор сына, не имеющий ничего общего с бодростью. – Который час?

– Ники, ты что ещё спишь? Уже девять утра.

– Что? Только не это! Я снова проспал. Мам, я перезвоню!

По ту сторону линии послышался треск от положенной трубки, и длинные гудки разрывали телефон своей монотонностью. Любовь Петровна улыбнулась. Частенько в школьные годы приходилось будить сына в два захода; Никита давно не мальчик, а привычки остались прежними.

Андрей Иванович всё также сидел спиной, погруженный в чтение. Она разложила завтрак по тарелкам и понесла в сад.