Buch lesen: «В твоем плену»
Часть 1
Глава 1. Тамин
Я до сих пор проклинаю тот день, возвращаясь мыслями назад, в маленький городок, где впервые увидел ее. Увидел и замер, не поверил, что она настоящая, что такие женщины на свете существуют.
Одетая в легкое, летнее платье, белое с голубыми цветочками, длиной до колена. Светлые волосы убраны в тугой, вьющийся по спине хвост, открывая взору хрупкие девичьи плечи с молочной, нежной кожей.
Небольшая аккуратная грудь вырисовывалась под тканью платья, приковывая взгляд, вызывая желание прикоснуться, ощутить тепло ладонью, пусть и через материю.
И даром что покрой платья очень скромный, не вызывающий, мысли все равно лезли самые грязные – и в то же время сладкие, такие, что член дернулся в паху от несвоевременного желания. Сглотнул тогда, разглядывая ее хрупкую, женственную фигуру, тонкую талию, красивые стройные ноги, обутые в простые туфельки без каблуков. Казалось, она не ходила – плыла, грациозно передвигалась по воздуху, ловко лавируя с полным подносом посуды среди столиков.
Проходя мимо, кинула взгляд в мою сторону, а меня словно обожгло синевой ее больших, невероятно красивых глаз в обрамлении длинных черных ресниц. Словно кусочек весеннего неба, смотришь – и растворяешься, тонешь в нем. Только холодный он, безразличный, глянула и отвернулась сразу же, будто и не заметила кто перед ней.
Я знал, что обладаю привлекательной внешностью, природа не поскупилась, и женщины раз за разом подтверждали это: стоило лишь появиться где, как чувствовал робкие, застенчивые женские взгляды, провожающие несмело в спину, а то и откровенно предлагающие себя, словно товар на рынке.
Недостатка в женском внимании не испытывал никогда. Родись я хоть последним плебеем, без гроша за душой, и то, чувствую, имел бы успех у женского населения, а наличие статуса миаро1, круглого состояния и огромных доходов делало меня просто идеалом без изъянов в их глазах.
В нашем мире деньги открывают почти любую дверь, а когда ты на одной из высших ступени правящей иерархии и тебе доступны практически все блага, люди готовы прощать тебе даже смертные грехи в надежде, что ты снизойдешь до них и обратишь свое внимание.
Я мог выбрать любую знатную девушку и знаю точно: она бы с радостью согласилась! Выше были только члены королевской семьи и, собственно, сама правящая чета.
Я мог даже не связывать себя узами брака, предложив очередной высокородной2 особе роль любовницы и содержанки, и она бы и на это пошла! А здесь, в каком-то провинциальном городке, в маленькой таверне на окраине, в этой сельской глуши, меня не удостоили внимания, можно сказать, вообще не заметили!
Да, я в тот момент путешествовал инкогнито, не раскрывая личности, но не заметить дорогой ткани моей одежды, манер, высоких чаевых, оставленных в щедром порыве, было просто невозможно! Сложив два плюс два, можно было с легкостью угадать, что я принадлежу к высокой знати, а это для таких девушек шанс на богатую и процветающую жизнь.
Нет, не в роли супруги, это точно, все же высшее сословие блюло чистоту кровей и не брало в жены женщин из низшей касты, но акхе3 – вполне! А здесь такое равнодушие!
Задело ли меня это? Однозначно, да!
Позже, вспоминая, я часто задавал себе вопрос: а запал бы я на нее, если она, как все, смотрела бы на меня плотоядным взглядом и заглядывала в рот в надежде хоть на какое-нибудь внимание? Наверное, все же да. Как ни крути, а девушка была необычайно красива. Нежной, чувственной, чистой красотой! Диковинный цветок среди кучи сорняков.
Она не отреагировала на меня даже тогда, когда в узком темном коридоре на кухню я зажал ее, шепча какие-то шаблонные нежности, которые говорил всем, кто так или иначе попадал в мою постель? Выворачивалась, умоляла отпустить, прекрасно понимая, что кричать и звать на помощь бесполезно – человека моего круга вряд ли накажут за подобное "внимание" к ее персоне, а вот себе она репутацию испортит.
Девчонка проигнорировала меня и тогда, когда я показал ей фамильный перстень, практически полностью представившись, кто я. Мне хотелось увидеть, как загорятся эти синие глаза алчным блеском, предвкушая скорую наживу, и я бы не поскупился ради такой куколки! Черт с ним, ради нее пошел бы даже на преступление! Откупился бы кругленькой суммой, не заключая необходимого договора и оставляя ей свободу.
Мне до дрожи в коленях хотелось увидеть, как пухлые алые губки раскроются в изумлении, готовые отработать каждую золотую монету, подаренную мной, как сапфировые глаза заискрятся неподдельным интересом при виде выгоды. Но вместо этого я стал свидетелем обратного. На дне синих омутов заклубился страх, опутывая и разрастаясь, словно сорняк на удобренном поле.
Она побледнела, поняв, кто перед ней и… она отказала мне!
Я ушам своим не поверил, когда услышал ее ответ. Меня как холодным душем окатили!
Еще никогда в своей жизни я не слышал от женщин отказа, не сталкивался с тем, чтобы был неинтересен, а тут, в глуши, где высшие сословия наверняка и проездом бывают не чаще пары раз за год, мне какая-то зеленая девчонка отвечает "нет"! Предвкушение, игравшее на языке приятным томлением и ожиданием сладкой развязки, сменилось горьким привкусом разочарования. Поражения. И даже в какой-то мере унижения.
Взять ее силой я не мог – она была из числа свободных, хотя если уж так углубляться, то, даже если бы и посмел, все равно выпутался, но лишних проблем и сплетен, когда твое имя нелестно полоскают на каждом углу, мне было не нужно. К тому же я не сторонник силовых методов в постели, мне приятней, когда женщины по собственному согласию идут на все. Распахивают объятия, стараются доставить удовольствие.
Вот и тогда собственный эгоизм взвился внутри, заставляя скрипеть зубами от бессилия, но тронуть я ее не тронул, пообещав, правда, напоследок, что это не последняя наша встреча.
Она стояла бледная, как полотно, боясь смотреть в глаза и пряча руки за спиной, а я довольно усмехался, рисуя в голове картины, как и в какой позе разложу ее. Пусть не в этот вечер, пусть чуть позже, но она будет моей! По своей ли воле или под гнетом обстоятельств, если не хочет по-хорошему, но она придет ко мне, приползет – сама.
Смакуя ее эмоции: растерянность, страх, непонимание, – я впился поцелуем в ее сочные губы, пахнущие карамелью и ванилью. От неожиданности она не успела отреагировать и впустила мой язык в свой рот. Такого всплеска адреналина в крови я давно не испытывал. Стоял в этом темном, убогом коридоре дешевой забегаловки, вжимал девчонку в стену, ощущая, как напряглось молодое тело, сминал мягкие, аппетитные ягодицы под платьем руками, и буквально "пил" ее, наслаждаясь близостью столь желанного тела.
Мозги кипели, в паху мгновенно все окаменело, придя в боевую готовность, желая поскорее оказаться внутри нее, как неожиданно она смогла вырваться и щеку обожгла звонкая, хлесткая пощечина.
В тот момент до меня не сразу дошло, что случилось, а когда секундами позже сознание вернулось, понял одно: девчонка подписала себе приговор! Она подняла руку на миаро, осмелилась, дерзнула! И не на кого-то, а на самого Тамина Шантарэ! Интересно, она хоть представляла размер содеянного?
Я подавил желание придушить ее на месте, с трудом убеждая себя, что этим ничего не добьюсь. Мне если что и нужно было, так это полная ее капитуляция, моя безграничная власть над ней, и добиться этого стало для меня долгом чести!
Зачем было нужно провоцировать зверя, размахивая перед его носом красной тряпкой, когда последствия такой агрессии неизвестны? А она рискнула!
Смелая девочка, такая нежная, хрупкая, фарфоровая на вид, даже не предполагала, на что в тот момент сама себя обрекла! И ведь меня не остановит ее внешний беззащитный вид. Ее глаза, такие чистые, незамутненные, словно высшей пробы сапфир, в которых плескалось оскорбленное чувство достоинства, подстегнули меня хлеще любых слов. А чертовка попалась с коготками.
Потом долгие месяцы эти глаза преследовали меня во снах, и привкус карамели с ванилью на губах заставлял просыпаться с каменным стояком среди ночи и выть от неудовлетворенного желания, даже если накануне по полной развлекался с очередной красоткой.
Что-то зацепила девчонка во мне, что-то, сидящее глубоко внутри меня, неподвластное самоконтролю, отчего я бесился и метался в такие периоды диким зверем.
Да, я хотел эту синеглазку, хотел гораздо сильнее любой согласной на все красотки, только вот дотянуться долгое время не мог, и это медленно грызло меня изнутри, накручивало и заставляло действовать несвойственными мне методами.
Я знал, что рано или поздно, но добьюсь поставленной цели, неважно, какими путями, только вот чем дольше это затягивалось, тем навязчивее становились мысли о ней.
Часто трахал в своей постели женщин, представляя на их месте эту хрупкую провинциалку с сапфировыми взглядом, а понимание того, что она, скорей всего, забыла меня, давно похоронив в закоулках памяти нашу встречу, вызывало неконтролируемое бешенство, заставляя драть своих любовниц до истеричных криков, рисуя в голове картины, где в тот момент нагибаю и насаживаю на себя ЕЁ, тараня со всей силы на полную длину своего члена.
В такие дни женщины уползали от меня на дрожащих ногах, всхлипывая и молясь, чтобы отпустил их. Только мне и не нужны были они.
Мне нужна была одна-единственная, непонятно чем зацепившая меня сука с колдовским синим взглядом, въевшаяся под кожу без возможности вытравить ее оттуда. И ведь жила себе спокойно где-то в своем захолустье, сама не осознавая, что стала дичайшей ломкой одного из сильнейшего миаро в этом мире!
Я так и уехал тогда ни с чем, увозя с собой чувство неудовлетворенности и внутренней злости на самого себя. Девчонка, видимо, испугалась и больше на глаза мне не попадалась. Порасспрашивав у местных и оставив им в знак признательности хорошую сумму за информацию, я узнал, что звали ее Армила и на тот момент она еще не достигла совершеннолетия, что означало лишь одно: связываться с ней сейчас было нельзя.
Законы нашего государства охраняли женщин от посягательств до их совершеннолетия очень строго. Если обесчестить девушку, не достигшую двадцати лет, пусть хоть самого низшего и бедного рода, даже миаро грозила жестокая расправа, вплоть до потери статуса и состояния!
Я все это понимал, но смириться оказалось сложнее. Стоило немного подождать, чтобы удовлетворить своего внутреннего зверя, который проснулся и скалился, пуская слюну при воспоминании о нежном теле девчонки и ее сочных губах.
Но и здесь был плюс: девочка наверняка была еще невинная, чистая, не познавшая порочной ласки мужских рук. Понимание этого бальзамом ложилось на мое задетое самолюбие. Я подожду. Я дождусь. Но не надейся, что забуду.
Глава 2. Армила
– Мила, какая же ты красивая! Родись ты миаро, смогла бы побороться за сердце наследника! – вздохнула мама, поправляя непокорный локон в моей прическе.
Я никогда за эти годы не рассматривала, не любовалась собой, глядя в зеркало, считая свою внешность заурядной и незаметной. Да и времени на это особо не было.
Отец с матерью держали таверну, а я, как старший ребенок, была главная помощница в семье.
Сегодня же, в свой главный праздник, в день совершеннолетия, разглядывая себя в отражении как в первый раз, стояла пораженная собственной красотой. Словно видела себя впервые и не могла поверить! На меня смотрела шикарная красавица в длинном бирюзовом платье из тончайшей ткани, которая обтягивала лиф и талию, а внизу, начиная от бедер, свободно струилась до самого пола.
Часть волос убрана в высокую прическу и заколота модными шпильками, остальные – мягкими локонами ложились на плечи и спину. И я вроде, и в тоже время не я!
– Она – наша гордость! – с мягкой улыбкой добавил отец, незаметно подошедший сзади и сейчас обнимающий маму за плечи.
Мне почудилась легкая грусть в его интонации и во взгляде. Я нередко замечала печаль в глазах отца, когда он смотрел на меня. Причем в последнее время все чаще и чаще.
Переживал и боялся, чтобы не натворила глупостей? Не наслушалась нехороших советов вроде стать акхе?
С незапамятных времен наше общество делилось на миаро, высокородных и простых людей. Тех, кому повезло родиться одаренными, на чьей стороне были сила, деньги, власть и тех, кто с рождения был лишен всего этого. Миаро – не люди. Они похожи на нас как две капли воды: те же две руки, две ноги, голова и прочие части тела, но обладали куда большими способностями, чем обычный человек. И кровосмешение не допускалось. Тем более, что с годами чистокровные миаро вырождались. У них все чаще рождались дети с запечатанным даром – высокорожденные, что автоматически ставило их на ступень ниже. Такие не владели энергетическими потоками, не умели работать с пространственной материей, не открывали временные порталы и еще много-много таких “не”. А значит, были бесполезны в плане защиты нашего мира от внешних угроз.
Однако союзы с людьми случались. И именно для этих случаев были написаны строгие правила. Никаких браков, никаких совместных детей. Единственное, на что могла рассчитывать обычная девушка в отношениях с миаро – роль акхе. Сексуальная рабыня без права голоса, возможности иметь детей и семью в будущем.
Страшный сон, который врагу не пожелаешь. Хотя не все так категорично относились к подобной участи. В некоторых семьях девочек с детства растили с установкой, что акхе – это почетно, это возможность удачно устроиться в жизни, помочь материально своей родне. При обращении в акхе семья девушки получала круглую сумму денег, на которую могла не нуждаясь жить долгое время.
Подписать договор можно было только после наступления совершеннолетия и добровольно. Кто-то продавал себя от отчаяния и желания хоть немного помочь своей семье, кто-то в поисках легкой жизни. Но никто не мог дать гарантии, насколько жизнь в роли акхе будет легкой и беззаботной. Подписав договор, девушка становилась игрушкой в руках хозяина, который с того момента мог делать с ней все что угодно.
Только ее насильственная смерть была наказуема законом, правда, всего лишь штрафом в пользу государства, который любой высокородный мог заплатить без ущерба для своего бюджета.
– Мила, мама, папа! Гости уже собрались! – оповестил влетевший в комнату младший брат, затормозив всего в нескольких сантиметрах от отца и чуть было не врезавшись ему в живот.
Отец потрепал сына за густую шевелюру темных каштановых волос, с улыбкой глядя в его большие карие глаза. Младшие братья унаследовали от отца и цвет волос, и цвет глаз, а мне достались мамины гены.
– Мы уже идем, Кай! Готова, дочка?
Я кивнула.
Мое совершеннолетие родители решили отпраздновать с размахом в нашей таверне. Все-таки старшая дочь! И сколько я ни пыталась противиться, мероприятие решено было провести.
Меня с самого начала грызло неприятное предчувствие, будто что-то нехорошее должно случиться, покоя не давало, а понять, что именно, я не могла.
Внутри, в области сердца, ныло и давило ощущение безысходности. Что-то мрачное, вязкой ртутью заполняющее грудную клетку и мешающее дышать, сдавливало и заставляло волноваться без повода.
– Мила, ты бледная вся, дочка! Ты точно хорошо себя чувствуешь?
– Я волнуюсь немного, – выдавила улыбку, – во взрослую жизнь вступаю как-никак! Все хорошо, мам, пойдем, гости ждут.
Родительница покачала головой, особо не поверив, но двинулась следом за мной вместе с отцом.
Десятки гостей, знакомых и незнакомых, сидели за накрытыми столами, тянущимися длинными рядами вдоль стен в нашей таверне, которые в этот день украсили цветами и надувными шариками. Кого-то из приглашенных я знала с детства, кого-то видела изредка в наших местах, в любом случае чужих среди них не было.
Как только мы вошли в зал, послышался нестройный гвалт голосов, выкрикивающих поздравления, восхищение и пожелания. Нескончаемый поток желающих поздравить потянулся к нашему столу с подарками и удушающими объятиями.
Только мой друг и верный защитник Силах стоял в стороне и терпеливо наблюдал за происходящим. Меня с самого начала удивило, почему он не оказался в числе первых поздравляющих.
Когда наконец все подарки были подарены, поздравления выслушаны и гости спокойно расселись по местам, Силах поднял руку, требуя тишины, и направился ко мне.
– Армила! Этот день я ждал столько, сколько помню себя, – начал он пафосно. – С самого раннего детства я был очарован тобой, и уже тогда, будучи ребенком, я поклялся, что всегда буду рядом, буду защищать тебя до последнего вздоха, до последней капли крови! Ты стала для меня моей вселенной, мечтой, идеалом, который я никогда не предам!
Силах продолжал говорить, говорить, говорить. А у меня ноги слабели от осознания происходящего. Я видела, что в этот момент решается моя дальнейшая судьба. Понимала, что он собирается сказать и не желала продолжения! И хуже всего было то, что я сама виновата в происходящем.
Силах действительно был моим самым лучшим другом с самого детства. Озорной парень с растрепанными русыми волосами и вечно торчащим непокорным чубом на макушке, который никак не хотел приглаживаться, с россыпью веснушек на носу и щеках, загорелый и непоседливый.
Он, как наседка за цыплятами, носился за мной по пятам, защищая от местных хулиганов, помогал, если видел, что мне требовалась помощь, и был частым гостем в нашей семье.
Я настолько привыкла к его присутствию в своей жизни, что воспринимала Силаха как члена нашей семьи. Он стал для меня старшим братом, которого у меня не было, моим примером для подражания, учителем в детских проделках.
Наши родители хорошо ладили и на нашу дружбу смотрели с умилением, надеясь, что в будущем она перерастет во что-то большее.
Переломный момент наступил неожиданно. Я еще была подростком, когда Силах, который старше меня на четыре года, возмужал, на глазах превратившись в молодого парня. На него стали засматриваться девушки, по вечерам он все чаще начал пропадать неизвестно где, и однажды я застала его за сараем вместе с дочерью сапожника в момент их поцелуя.
Силах прижимал девушку к стене, руками шаря у нее под платьем, пока она, закрыв глаза, глухо стонала, зарывшись пальцами в его волосах.
Увидев открывшуюся картину, мне стало обидно, противно и мерзко одновременно. Мой друг, мой Силах променял меня на какую-то размалеванную девицу!
Теперь было ясно, где и с кем он проводил вечера. Меня затрясло от душивших слез, от обиды. Всхлипнув, я бросилась со всех ног бежать от этой грязи, пару раз падая, сбивая колени, поднималась и снова неслась вперед, едва соображая и почти ничего не видя из-за застилавших глаза слез.
Силах, заметив меня, бросился следом, оставив свою девушку. Он нагнал меня у дверей дома, схватил, прижимая к себе, пытаясь успокоить, пока я колотила его по груди кулаками, кричала, чтобы отпустил, что от него воняет ею! Он терпел, сжимая меня в объятиях, шепча, что это все несерьезно, что ему важна только я и что ради меня он готов жизнь отдать. Тогда же, когда после получаса моих рыданий он все же сумел меня утихомирить, Силах пообещал, что будет только мой и принадлежать хочет только мне.
Я не совсем понимала всей серьезности и смысла сказанных фраз, но мое эго успокоилось. Мы вновь стали проводить много времени вместе, по-прежнему шутили, дурачились, только взгляд у Силаха, когда он смотрел на меня, стал другим – тягучим, глаза темнели, – а сам он словно переставал замечать, что творится вокруг.
Мне иногда становилось не по себе до мурашек, но уже в следующее мгновение возвращался мой Силах, тот самый, которого я знала с детства, с озорным, улыбающимся взглядом.
– Армила, ты станешь моей женой? – голос парня ворвался в сознание, вырвав из воспоминаний.
Я стояла напротив него, глядя в полные надежд такие знакомые голубые глаза, и не знала, что ответить. Вернее, знала, что должна была сказать, но "хочу" и "должна" – разные вещи, и если второе говорить легко, то первое приходится выдирать клещами из себя.
Я не хотела! Не желала. Но все так закрутилось в моей жизни, что обратной дороги не было. Я сама подогревала интерес Силаха, понимая, что он неравнодушен ко мне. Сама провоцировала, надевая кокетливые наряды, улыбалась и видела, с какой завистью смотрят подруги на меня, осознавая, что один из самых достойных парней очарован лишь мной.
Я играла его чувствами, не понимая серьезности всей ситуации, мне льстило его внимание, а последствия… кто в таком возрасте задумывается о них?
Хотелось быть любимой, вызывать восхищение и внимание парней, и в данном случае друг уделял мне это внимание в избытке.
Родители шептались о свадьбе, а я об этом старалась не думать, отодвигая подобные мысли на потом. Да и потихоньку становилось просто некогда думать об этом. Я начала помогать родителям в таверне, Силах тоже пропадал днями на работе, мы виделись реже и реже.
Это теперь я поняла, что он усиленно старался заработать на свадьбу. Он ждал моего совершеннолетия!
– Мила, не молчи, – почувствовала толчок в бок от матери и вздрогнула.
Подняла глаза, а язык словно к нёбу прилип.
– Ты хоть кивни, что согласна!
– Невеста от счастья дар речи потеряла! – гоготнул кто-то из гостей.
Я стояла растерянная, зная, что нужно ответить, что с Силахом у меня шанс построить семью, нарожать детишек, что о таком муже можно только мечтать!
Но люблю ли я его настолько, чтобы ответить да?! Станет ли он для меня, как папа для мамы – таким же любимым, родным, желанным? Готова ли я делить с ним каждую ночь постель, просыпаться каждое утро вместе и жить бок о бок до самой старости? Наверное, да. Или все же?..
Я еще не успела справиться с сомнениями и ответить, как в зал неожиданно залетел мальчишка с оглушительной новостью:
– Миаро! Сюда идут миаро! Они ищут Армилу Наврои!
Гости затихли. Мама побледнела и к ней тут же шагнул к ней отец.
Я застыла, не в силах понять, что происходит. Как миаро оказались в наших краях и зачем им я? Абсурд какой-то! Я не нарушала никаких законов, не давала никому повода. Я вообще не знакома ни с одним из них!
Шагнула к столу, налила стакан воды и поднесла ко рту, смачивая пересохшее горло.
Двери распахнулись, впуская в зал отряд из нескольких человек. Дорогая одежда, ухоженный вид и родовые перстни указывали на то, что мальчишка не ошибся: это и правда были миаро, правящая политическая ветвь, верхушка элиты, приближенные к трону. По крайней мере, трое из них точно, остальные, похоже, просто высокородные.
Они вошли, замирая при входе, оглядываясь и кого-то ища взглядом. Некоторые из них, не стесняясь, поморщились от внутреннего вида таверны.
– Мы ищем Армилу Наврои! Ее приказано доставить в Лестерию! – громко огласил один из них.
И тишина. Только редкое покашливание в рядах гостей.
– Есть среди присутствующих Армила?
– Кем приказано? Она свободная! Вы не имеете права! – вступилась за меня мама.
– У нас приказ.
– От кого? Кто посмел?
– Это не обсуждается.
– Вы не можете! Я не позволю! Слышите?
– Не поедет добровольно – применим силу, закон вы знаете!
– Это он? Кто еще мог отдать такой приказ?
Я смотрела на их спор, и холодный, липкий страх полз по спине. Что происходит? Миаро никогда не интересовались нашей жизнью, а если и бывали в нашем городке проездом, то и внимания никто не обращал. Кто мы для них? Пыль под ногами? Мелкие букашки? Кого имеет в виду мама, называя его "Он"? Что за тайны за моей спиной?
Гости начали вставать со своих мест, выкрикивать что-то взволнованно, мама все больше нервничала. Атмосфера вокруг наполнялась негативными эмоциями.
Я метнулась к родительнице, хватая ее за холодные руки:
– Мама! Мамочка! Что происходит? Что им от нас нужно? Зачем они здесь? Зачем им я?
– Мила, родная моя, доченька, прости, не уберегла! – прошептала она сквозь накатывающие слезы.
Красивое лицо исказила гримаса боли и мама разрыдалась.
У меня от бессилия сжалось все внутри. Я словно прочувствовала ее боль: скручивающую, безысходную, режущую по живому. Схватила за руки, не понимая ничего.
– Увести! – раздался сухой приказ одного из миаро.
– Нет, нет, нет! Папа?! – закричала я, ища поддержки у отца.
Глядя как два амбала забирают самого дорогого мне человека и не в силах им помешать. Попыталась рвануть за ними, но была остановлена.
– Иви! – четко дал понять, чтобы я не лезла один из конвоиров.
– Папа, что происходит? Останови их! Папа!
Но отец будто не слышал меня. Стоял на том же месте и, опустив руки, обреченно качал головой.
– Прости, дочка! Прости.
– Нам не нужна ваша мать, ей никто не причинит вреда! Просто следуйте за нами и никто не пострадает! – Сделал шаг навстречу один из миаро.
– Куда? Куда вы меня забираете?
– Скоро все сами узнаете.
– Я поеду с ней! – раздался сбоку голос Силаха. – Я ее будущий муж и имею право!
Миаро обернулся, разглядывая посмевшего к нему обратиться.
– У нас не было указаний привозить лишних!
– Но Армила обручена! И я на правах жениха имею полное право и настаиваю разрешить мне ее сопровождать!
Они переглянулись между собой. Тот, который раздавал команды, кивнул.
– Будь по-твоему. Но я не гарантирую тебе твоих прав в столице!
– Все равно! Я ее не оставлю!
– Силах! – простонала я. – Заче-е-ем? – взглядом умоляла не делать глупости.
Он взял меня за руку, крепко сжимая и глядя в глаза.
– Мила, все будет хорошо! Это недоразумение! Мы выясним и вернемся! Вместе!
Он разговаривал со мной как с маленьким ребенком, потерявшимся в большом городе, нежно гладил большим пальцем тыльную сторону дрожащей кисти руки и пытался успокоить.
– Вам лучше перестать упрямиться и добровольно пойти с нами! Мы упускаем время!
Главный миаро явно начинал нервничать и терял терпение.
– Но мама…
– Проявите благоразумие! Иначе ваша мама действительно может пострадать!
Меня по-прежнему колотила мелкая дрожь, мысли хаотично путались, но понимание, что ситуация безвыходная и мне все равно придется ехать с ними, наконец накрыло в полной мере.
– Мне нужно брать с собой какие-либо вещи?
– Нет. Вам все будет предоставлено по приезде в столицу.
