Buch lesen: «Поликарпыч»

рассказ

Поликарпыча я знал с самого рождения. Когда-то он работал сантехником в домоуправлении и со своим открытым и бесхитростным характером стал почти родственником каждому в нашем дворе. На свете не было того, чего не умел бы Поликарпыч. Зимой он заливал на площадке каток, а летом сооружал детскую площадку. Весной, благодаря ему, чуть ли не на каждом дереве появлялся скворечник. А осенью он подолгу махал своей жилистой мозолистой рукой вслед отлетающим в теплые края птицам. И по его небритым щекам текли слезы.

День Победы он, бывший солдат, всегда отмечал по-своему. Прикалывал в два ряда ордена и медали на стареньком, залатанном костюме. И шел сажать в нашем дворе маленькое деревце. Затем, тщательно утоптав землю, подолгу стоял возле него, приговаривая осипшим голосом: «Ну, вот, теперь и ты, друг, будешь жить в нашем дворе». Чужому трудно было понять, что происходит. Но мы-то давно знали об обещании Поликарпыча. Когда-то, еще в 45-м, он поклялся, что всех погибших ребят из своего партизанского отряда вернет в строй. И каждый год в День Победы будет сажать во дворе по вишневому деревцу и называть их именами своих павших товарищей. Так, постепенно – из года в год – наш двор превращался в вишневый сад. Мы все наизусть знали имя каждого. Огромный, цветущий, белоснежный сад. Это была борьба со смертью. И символ бессмертия…

Как-то, в канун очередного праздника Победы мы собрались помянуть старого военного друга Поликарпыча. Мои друзья Петька и Шурочка, Поликарпыч, Юрьев и я. Такая непритязательная мужская компания… Поликарпыч открыл бутылку, разлил водку, тяжело вздохнул и поднял свою рюмку.

– На войне, как на войне. И слава тем, кто погибает в начале, когда до победы еще далеко. Они даже не знают: не бессмысленной ли будет их смерть? И будет ли победа вообще? Но все равно идут первыми. Так давайте за первых!

Мы дружно встали и выпили до дна. Вдруг раздался резкий звонок в дверь. Петька направился к двери. В прихожей раздался чей-то громкий голос, и на пороге появился местный дворник. Все его звали Колян, этакий «свой в доску». Он всегда был мне крайне неприятен, а сейчас особенно. Даже его стиль изъясняться, такой нарочито просторечный. Но делать было нечего. Не выставлять же человека за дверь только потому, что нам не нравилась его рожа… Дворник громко и очень печально вздохнул. И робко примостился в углу комнаты на краешке стула.