Сын. Я постоянно в разъездах, иной раз просыпаюсь, смотрю в потолок, на стены и сразу даже не понимаю, где я, куда меня занесло. Как будто затерялся в пространстве и во времени.

Профессор. Меня это тревожит.

Сын. Мне самому не нравится. (Улыбается.) Хорошо, что пока ещё не забыл, кто я такой и как меня зовут. (Смеётся.)

Профессор (улыбается). Я давно не слышал твоего смеха.

Сын. Теперь серьёзно. Последняя поездка меня доконала. Я почувствовал, что больше так не хочу, что это не моё.

Профессор. Я как-то не совсем понимаю тебя.

Сын. Как будто жизнь проходит мимо. Нет удовлетворения от того, что я делаю.

Профессор. Последний процесс ты воспринимаешь как свою неудачу? Поэтому?

Сын. М-м-м. Не знаю, есть ли тут связь. Раньше для меня это очень многое значило – выиграть дело, победить, несмотря ни на что.

Профессор. И ни на кого…

Сын. Да, это так.

Профессор. А теперь?

Сын. Теперь… Я по-прежнему равнодушен к людям, которых защищаю, но раньше мне не было противно это делать…

Профессор. И как ты намерен поступить?

Сын. Пока не знаю. Может, в политику пойти? Стать во главе какой-нибудь общественной организации? Бизнес мне неинтересен. Меня привлекает управление массами. А, как тебе это?

Профессор. Хм. А какая у тебя программа?

Сын. Да никакой. Мне пока всё равно, просто чувствую в себе силы организовать толпу и повести за собой.

Профессор. Но это же гигантская ответственность… Да, у тебя есть харизма, воля, сила, даже, возможно, талант, но всё должно быть нравственным, иначе беда.

Сын. Ну почему сразу беда?

Профессор. Да потому, что толпа слепа, она гораздо более восприимчива к злому, чем к доброму. Ею управляют инстинкты и низменные потребности, а человек должен стремиться к возвышенному. Иначе какой же он человек?

Сын. Опять философия. Давай лучше пить чай.

Профессор (вздыхает). Давай.

Сын (отхлёбывая из чашки). Вкусный чай, отец. Самый вкусный чай – твой.

Профессор. Я рад. Может, помня о чае, будешь больше бывать дома.

Сын смеётся.

А вообще, хорошо, что к твоему приходу я успел помыть посуду…

Сын. То есть?

Профессор. Да почти целый день не было воды.

Сын. Пора свернуть шею этой управляющей компании…

Профессор. Ты заметил, что погода испортилась?

Сын. М-м, мне как-то не до погоды. Ну, наверное.

Профессор. Солнца нет уже несколько дней. (Барабанит пальцами по столу.) Днём шёл дождь, и я думал: вот с неба падает вода, а в доме её нет…

Сын. Вода…

Профессор. Что?

Сын. Да вспомнил…

Профессор. Что?

Сын. Есть такое высказывание: можно бесконечно долго смотреть на три вещи: на то, как течёт вода, как горит огонь и как работают другие люди. (Хохочет.)

Профессор. Ну…

Сын. Есть ещё один вариант концовки: как считают деньги. (Хохочет.)

Профессор. Это пошло.

Сын. Согласен. Мне больше нравится первый вариант.

Профессор. Мне тоже.

Сын. А как бы ты объяснил этот феномен?

Профессор. Ты про воду, огонь и работу?

Сын кивает.

(С иронией.) Про воду, огонь и медные трубы…

Сын смеётся.

Что ж… Вода – это как бы подвижная неподвижность. И стоячая вода, и текучая. Вот смотри. Озеро. Вода стоит, она неподвижна, но это только миг, а потом рябь от ветерка, лист упал и стал кружиться, водомерка пробежала и оставила еле заметный след на воде, ветер подул – и волны… А если река, если вода течёт, то это особенно чувствуется: всё время движение, волны, плавные перекаты, но общее впечатление постоянства, неизменности. Так было всегда, и так будет всегда. И это завораживает.

Сын. А огонь?

Профессор. Огонь для древнего человека был загадкой, даром богов или духов. Ему приносили жертвы, его задабривали, считали живым. Он может сжечь и согреть, он несёт уничтожение и созидание. И тот, кто управляет огнём, возвышается над всеми.

Сын (для себя). Значит, огонь…

Профессор. Раньше у костров собиралось племя, древние люди пели песни, устраивали пляски, имитировали движения животных, кто-то был оленем, кто-то охотником. Они совершали свои обряды и верили, что это поможет, что охота будет удачной, что племя не будет голодать. Потом открытый огонь горел в очаге жилищ, в домах, в замках, которые освещались факелами. В темноте ночи, в холоде зимы только огонь спасал человека. Огонь и согревал, и освещал, он помогал избавиться от страха – страха перед неизведанным, перед злыми силами, духами тьмы. Современный человек редко сталкивается с открытым огнём, но, сидя у костра, он глядит и глядит на пламя, на языки огня, на пляшущую стихию… Даже тот, кто не привык думать, чувствует, что огонь – это могучая сила, это жизнь и смерть, это пульс природы.

Сын. Отец, да ты настоящий поэт.

Профессор. Ну что ты. Просто мысли вслух.

Сын. А работа?

Профессор. Работающие люди – это тоже движение. Движение – это жизнь, изменение, развитие, порыв вперёд, в будущее, попытка овладеть временем, подчинить себе обстоятельства. Когда человек работает, пространство и время упорядочиваются и как будто подчиняются человеку. И человек чувствует себя творцом своей судьбы, он сильнее, чем в покое, хотя и в покое может созидать силой мысли.

Сын. А когда мы глядим на работу других?

Профессор. Мы мысленно приобщаемся к ней, видим, как другие преобразуют мир, упорядочивают его. Даже если работа не приносит блага, например разрушает природу, человек об этом может не подозревать, он верит в свои силы, свой разум, свои руки, он чувствует свою силу, и это передаётся другим, заражает тех, кто рядом, энтузиазмом, желанием тоже что-то сделать, оставить свой след на Земле.

Сын скептически смотрит на отца.

Строители могут казаться муравьями на высотном доме, но каждый из них в какой-то момент чувствует себя гигантом, потому что сделал это – построил огромное здание. Это профессиональная гордость.

Сын закидывает голову, задумчиво смотрит вверх.

Учитель сильно устаёт от каждодневной текучки, суеты, ответственности, но, глядя на подросших учеников, может гордиться тем, что его труд, старания, нервы, заботы реализовались в детях, оставили след в их сознании, в их душе.

У сына остановившийся взгляд.

Парикмахер умелыми движениями приводит в порядок наши волосы, творит красоту. Повар готовит обед в столовой и чувствует удовлетворение от того, что голодные люди могут насытиться вкусной едой. Это тоже гармония. Можно не думать об этих вещах, но даже глупый человек что-то такое чувствует, вот почему любит смотреть на чужую работу, на процесс созидания чего-то нового.

Сын. Да, это всё хорошо. Я вроде бы не глупый, но вряд ли смог бы так объяснить, как ты.

Профессор. Ты просто не пытался.

Сын. Как хорошо, что есть с кем поговорить по душам.

Профессор улыбается.

Спасибо, отец. Дай обниму тебя.

Профессор. Мой мальчик…

Они обнимаются. Квартира «закрывается».

Явление второе

«Открывается» вторая квартира. Мать стоит у окна, дочь сидит за компьютером.

Мать. Опять пасмурно. Солнца нет уже несколько дней. Когда же это кончится?

Дочь. Опять скулёж. Ты мне мешаешь.

Мать. Такси подъехало… О, сын профессора!

Дочь (вскакивает, подходит к окну). Вернулся…

Мать. Как он хорош! Красавец мужчина!

Дочь пристально смотрит.

Дочь. А ты не могла бы… по-соседски…

Мать. Что?

Дочь. Ну, как-нибудь… Может, к нам их пригласишь?

Мать (изумлённо). А повод?

Дочь. Ну будто у меня день рождения.

Мать. Они не придут.

Дочь. А ты попробуй.

Мать. Это невозможно, неловко.

Дочь. Ну ради меня! Когда я тебя о чём-то просила?! Тебе трудно хоть что-то сделать для меня?! Да?!

Мать. Не кричи. Я попытаюсь. Но не вини меня, если они не придут.

Дочь. Тогда завтра!

Мать. Господи…

Дочь. Нет, сегодня пойди и скажи, что у меня день рождения в субботу. Пригласи их, да понастойчивей!

Мать. Хорошо, сделаю, как ты просишь, но не вини меня…

Дочь (не слушая). У меня есть деньги, я отложила на чёрный день. Но это будет светлый день, лучший день! Надо будет купить самое лучшее. Сейчас посмотрю цены. (Ищет в Интернете.)

Мать. Господи… Ты веришь, что они придут?

Дочь. Конечно!

Мать. Мне бы твою уверенность…

Дочь. Да, хорошо бы, тогда бы ты, возможно, давно уже была женой профессора.

Мать. Как ты можешь?

Дочь (не слушая). Шампанское… Так… Лучшее… Коньяк… Икра…

Мать. Чего же ты ждёшь от этого дня? Если они придут?

Дочь. Никаких «если». Они придут! Чего жду? Что моя жизнь наконец изменится! Господи… Хоть посмотреть на него вблизи… Может, я ему понравлюсь. Может… Ах, если бы…

Мать. Боже мой… Боже…

Дочь. Хватит причитать! Я верю, что они придут. А если нет, я просто отравлюсь, потому что не могу больше так жить – прозябать тут вместе с тобой! Отравлюсь, и дело с концом!

Мать. Боже… Доченька… Не говори так. (Плачет.)

Дочь. Мама! Ты желаешь мне добра?

Мать (сквозь слёзы). Ну конечно.

Дочь. Тогда ты пойдёшь к профессору и пригласишь его с сыном. Так пригласишь, чтобы они пришли!

Мать. Господи… Я постараюсь!

Дочь. Вот и хорошо. Не плачь. Вот увидишь, всё будет хорошо.

Квартира «закрывается».

Явление третье

«Открывается» первая квартира. Профессор с сыном сидят на кухне, пьют чай. Звонок в дверь.

Профессор (удивлённо). Кто-то звонит.

Сын. Ты кого-то ждёшь?

Профессор. Нет, конечно. К нам же давно никто не ходит. (Идёт к двери, открывает.)

Это вы?.. Здравствуйте…

Мать (робко). Здравствуйте, профессор. Извините, если побеспокоила.

Профессор. Да нет, ничего… Что вам угодно?

Мать. Если вы позволите, я бы зашла и рассказала о цели своего визита.

Профессор. Да, конечно, проходите, пожалуйста.

Мать. Спасибо.

Сын. Отец! Кто там?

Профессор. Это наша соседка.

Сын. Ну идите сюда.

Профессор. Да, пойдёмте на кухню. Может быть, выпьете с нами чаю?

Мать. О… Вы так любезны. С удовольствием!

Заходят на кухню.

(Кланяясь.) Здравствуйте.

Сын. Здравствуйте. (Пододвигает ей стул.) Присаживайтесь, не стесняйтесь.

Мать садится, потом профессор.

Мы вас внимательно слушаем.

Мать. Дело вот в чём.

Сын. Отец, предложи гостье свой фирменный чай.

Профессор. Да, конечно, у нас есть вкусный крепкий чай с травами. Я сам делаю сбор и завариваю, как меня научили на Алтае. Как вы относитесь к чаю с травами?

Мать. О, это чудесно. Я с удовольствием выпью вашего чаю, профессор.

Профессор наливает ей чай. Мать отпивает глоток.

Чудесно! Это… Это просто бесподобно… Такой вкус… Вы настоящий гурман!

Профессор довольно улыбается. Сын прищуривается.

Сын. Мы вас слушаем, дорогая соседка.

Мать. Да, конечно. Я бы никогда вас не побеспокоила, как можно… Но тут, понимаете… Такая ситуация…

Сын. Что, денег, что ли, хотите занять?

Мать. Нет-нет, как можно! Дело вот в чём. (От волнения сжимает ладони.) У моей дочери будет день рождения в субботу, двадцать пять лет. Мы вас хотели пригласить. У нас никого нет, родственники очень далеко. Самые приятные люди в нашем окружении – это вы. Я помню вашу маму, она была такой красивой…

Сын. Вот это ни к чему…

Мать. Ради бога, простите. У меня что на сердце, то и на языке… Простите. Я ради дочери прошу. У неё нет кавалера, никого нет. Она совсем одна. И, знаете, когда видит вас из окна, то её лицо словно освещается изнутри…

Сын беззвучно смеётся. Профессор поднимает брови.

Простите. Я скажу всю правду. Дочь отправила меня. Она верит, что вы придёте. А если нет, то обещала отравиться. (Начинает плакать.)

Профессор. Как же это? Вот нелепость. Ну подождите, не плачьте.

Сын. Ха-ха-ха! Извините, но это смешно.

Мать начинает плакать в голос.

Профессор. Не плачьте. Ну не плачьте. Мы что-нибудь придумаем.

Мать постепенно успокаивается.

Мать (вытирая слёзы). Простите меня, ради бога. Мне так стыдно. Но я очень боюсь за дочь. Она влюблена, она дурочка, конечно, но может сделать что-нибудь непоправимое. Я переступила через стыд, через приличия, всё ради неё. Я же мать.

Профессор. Допустим, мы придём.

Сын. Отец!

Профессор. На что же надеется ваша дочь?

Мать. Она… Я не знаю. Но пусть хоть посмотрит на вашего сына вблизи. (Сыну.) Она надеется, что понравится вам.

Сын. Ха-ха-ха!

Профессор. Перестань. Тут дело серьёзное.

Сын. Да я понимаю, но ничего не могу с собой поделать. (Смеётся.)

Мать робко улыбается.

Мать. Вы такой красивый… Любая голову потеряет…

Сын. Ха-ха! Только вы не теряйте, пожалуйста! Ха-ха-ха!

Мать. Я… Постараюсь…

Сын смеётся.

Профессор. Допустим, мы придём. Но если ваша дочь и дальше будет нас так шантажировать… Ведь это шантаж…

Мать. О! Я не думала об этом… Господи, что же делать?

Сын (снисходительно). Ладно, придём. Я сам поговорю с вашей дочерью. Всё образуется. Успокойтесь. Это хорошо, что вы откровенны. Да, у меня такой вопрос: у неё действительно день рождения в субботу?

Мать. Ах! Если откровенно… О боже… Нет, ей уже исполнилось двадцать пять. Это просто повод, чтобы вас увидеть. Простите! Хотите, я на колени встану? Только простите!

Сын. Ну, это лишнее. Мы же уже пообещали, что придём. И легенду вашу разрушать не будем. Что же ей подарить?

Мать. О! Да что хотите! Она будет рада любому подарку от вас! Любому!

Сын. Хм.

Профессор. Ситуация неожиданная для нас, но мы вас понимаем, поэтому идём вам навстречу. Будьте и впредь с нами откровенны.

Мать. О! Конечно! Просто камень с души свалился! Господи! Я даже не верю! Как мне вас благодарить?

Сын. Я вас прошу о матери моей больше не говорить.

Мать. Да-да, конечно, простите, пожалуйста.

Сын. Всё, вопрос решён. Во сколько вы нас ждёте в субботу?

Мать. О! Как вам угодно!

Сын. Хм. Часов в двенадцать нормально будет?

Мать. Да, конечно! Очень хорошо! Очень!

Сын. Допивайте чай, он полезный.