Buch lesen: «Очень плохая история»

Schriftart:

Перевод с английского Е. Г. Богдановой

Published by arrangement with Canongate Books Ltd, 14 High Street, Edinburgh EH1 1TE and The Van Lear Agency LLC.

Глава 1

– Ты уверена? – спросил Джейсон, прикрывая рукой глаза.

Он всматривался в темный фасад дома на Парк Гроув в районе Вуд Грин, и резкий свет натриевых уличных ламп мешал ему. Было тихо, как на церковном дворе, невозможно было уловить ни малейшего движения. Сквозь плотно задернутые шторы не пробивалось ни щелочки света, ни вверху, ни внизу. Они опоздали. Скорее всего, Лайема Беттса здесь уже нет.

– Все будет в порядке, – негромко ответила Ева. – Можешь мне поверить. Ты сам сказал, что инфа верная. Наверное, прячется где-то за домом.

В полумраке он мог различить лишь овал ее прелестного лица. Каждый раз, когда он смотрел на Еву, его охватывала слабость. Лучше бы он никогда не рассказывал ей о Лайеме Беттсе, вдруг подумалось ему, или хотя бы тянул до последнего. Но тихий голосок у него в голове нашептывал, что это не самая лучшая мысль. И даже сейчас он не был уверен в его правоте. Он бы сейчас все отдал, чтобы снова оказаться у нее дома, в постели с ней, вместо того чтобы болтаться здесь, в грязи, в этом пропитанном влагой саду. Глупо искать ветра в поле. Но она, понятно, так просто не сдастся. Ева не первую неделю охотилась за Лайемом Беттсом. И его поимка была, кажется, единственным, что ее интересовало.

Он вздохнул и отдал шутливый салют:

– Да, мэм.

В ответ она наградила его улыбкой, такой редкой на ее лице, и легко поцеловала в губы. Джейсона как током ударило. Он потянулся к ней, но она отстранилась:

– Потом.

Ева по-прежнему улыбалась, а Джейсона охватила тоска. Никакого «потом» не будет, хотя он еще не набрался смелости сказать ей об этом. Он должен вернуться домой, к жене, «и никаких отговорок на этот раз», он и так уже на два часа опаздывает. Сегодня – годовщина их свадьбы, как бы мало это ни значило для него.

Не то чтобы Ева будет против, если он отправится домой. Она никогда не против, в этом и состояла часть проблемы. Джейсон хотел бы знать, что она чувствует, но слишком хорошо понимал: спрашивать не стоит. Ответ наверняка ему не понравится, так что он заталкивал этот вопрос в самые отдаленные уголки мозга, где уже и без того скопился ворох неприятных мыслей.

Он не сводил с нее взгляда, и ему казалось, что он тонет в ее глазах.

Ева все еще улыбалась:

– Давай. Надеюсь, нам много времени не понадобится.

Лавируя между кучами строительного мусора, она прошла вперед, к ступенькам, ведущим к входу, быстро прочла таблички под звонками, сказала:

– Десять «В» с другой стороны, должно быть. – И спустилась.

– Я пойду первым, – предупредил Джейсон. – Вдруг он что-нибудь устроит?

– Не устроит. Лайем просто киска. Он не против поговорить со мной.

– Киски способны менять окрас.

– Только не он. Для меня он все сделает.

«Неправда», – хотел напомнить Джейсон. Как ей было прекрасно известно, Лайем Беттс пустился в бега вполне намеренно. Возможно, решил, что засветился, и свалил куда-нибудь подальше.

Ева присела на корточки и принялась пристально всматриваться в грязное подвальное окно:

– Внутри под дверью свет пробивается. Кто-то там есть. Попробуем зайти сзади.

После дождя бетонная дорожка была скользкой, и Джейсон едва не упал, обходя дом. Дальше проход загораживала высокая деревянная калитка, над которой была протянута колючая проволока. Калитка оказалась запертой. Он толкнул ее плечом, но она не поддавалась. Ева была рядом, и он ощущал аромат ее духов. Ему хотелось закрыть глаза и зарыться лицом в ее мягкие темные волосы, вместе с ней забыть обо всем. Он мог думать только об этом.

– Здесь должен быть вход, – негромко произнесла она. Ясно, что никакие трудности не заставят ее отступиться.

– Ладно, сейчас посмотрим, можно ли открыть с другой стороны.

Побалансировав на мусорном ведре, он вскарабкался на каменную стену, окружающую сад. Осторожно двинулся по стене вперед. Пройдя несколько футов, спрыгнул вниз на дорожку и подошел к калитке с другой стороны. Уличное освещение сюда не проникало, и в темноте он ничего не мог различить. Пахло сыростью и плесенью. Сделав шаг в темноте, он обо что-то споткнулся. Лежащий на бетоне предмет издал металлическое звяканье.

– Все в порядке? – шепотом спросила Ева за калиткой.

– Да, только ничего не видно.

Джейсон достал телефон и включил фонарик. Калитка оказалась прочной, с мощными засовами наверху и внизу. Посередине – новый на вид замок. Джейсон осторожно отодвинул засовы, но калитка по-прежнему не открывалась. Замок был заперт. Джейсон заметил, что в деревянное полотно калитки был вставлен глазок, снабженный самодельной металлической шторкой. Кто-то явно помешан на безопасности.

Луч фонарика высветил мощеную дорожку, ведущую в глубь сада. Подняв телефон выше, Джейсон увидел наполовину застекленную дверь, рядом на кирпичной стене было намалевано белой краской «10В».

Он направился к двери.

Донеслись приглушенные удары – в доме играла музыка. В воздухе висел сладковатый запах марихуаны. И по-прежнему ни проблеска света, окна были темные.

Джейсон прошелся вдоль фасада. Фонарь осветил небольшой заросший травой сад. Стеклянные двери патио были закрыты и завешены с другой стороны куцыми шторами. Внутри мелькали тени, до его слуха донеслись звук голосов и смех. Он вернулся назад и резко забарабанил в дверь. Никакой реакции не последовало – он снова постучал. На рифленое стекло упал луч света. Джейсон увидел, что из коридора к двери движется колеблющийся силуэт.

– Кто там? – произнес с иностранным акцентом мужской голос.

– Полиция. Я ищу Лайема Беттса.

– Нет тут таких. Уходите.

Из Восточной Европы, возможно, русский.

– Послушайте, мы знаем, что он здесь.

– Я говорю, уходите.

– Нам надо с ним поговорить…

В тот момент, когда Джейсон достал служебное удостоверение, ожидая, что ему откроют, он уловил справа шорох и какое-то движение. Мелькнуло чье-то лицо. Последовал выстрел, еще один. Толчок в грудь – и сразу же острая боль. Он упал на колени на мокрую землю:

– Ева.

Вкус крови во рту.

Попытался позвать Еву еще раз, но из его губ не вылетело ни звука.

Глава 2

Когда к церкви подъехала похоронная процессия, на землю обрушились струи ледяного дождя. Близился полдень, но небо было свинцово-серым. Ева нырнула под намокшие ветви старого тиса, чтобы скрыться от посторонних глаз. Дерево росло на границе с кладбищем, рядом с очень старым на вид памятником. И мощный ствол, и густая зелень создавали надежную защиту от любопытствующих взглядов. Будь все по-другому, она бы предпочла побродить среди могил, почитать эпитафии, поразмышлять о тех, кто лежал под плитами, представить их жизнь, близких людей и, наконец, смерть.

«Мне иногда кажется, что тебе легче иметь дело с мертвыми, чем с живыми», – однажды заметил Джейсон. Она тогда была полностью поглощена одним из своих дел.

«Кто-то ведь должен говорить за них. И бороться за них», – ответила она.

Разве мог он понять, что для нее мертвые всегда были рядом?

Шумиха в прессе в связи с убийством тянулась больше недели, но по поводу самих похорон сразу было объявлено, что церемония пройдет тихо – только члены семьи и близкие друзья. Тем не менее у главного входа на кладбище собралась толпа промокших насквозь репортеров, парковочная площадка была забита, а ведущая к ней узкая дорожка уставлена велосипедами, что свидетельствовало о том, что сержанта уголовного розыска Джейсона Скотта многие любили.

Церковь стояла на окраине деревни недалеко от Лондона, процветающей и безмятежной, как будто сошедшей с картинки. У дверей каждого дома цвели розы, газоны идеально подстрижены, на тротуарах ни пылинки. Для здешних обитателей было важно, в какой цвет выкрашена дверь, не паркуете ли вы машину возле чужого дома и не выставляете ли мусорное ведро в неположенном месте или в неположенный день. От такой жизни с ума можно сойти. Ева любила свободу и анонимность жизни в Лондоне, где можно завести семью, развестись, умереть – пройдет не один месяц, прежде чем ваши соседи об этом узнают. Она особо не интересовалась, где живет Джейсон со своей женой Ташей и маленькой дочкой Изабель, но ей и в голову не приходило, что он мог поселиться в таком месте – уж слишком вразрез это шло с его легким, уживчивым характером. Возможно, так решила Таша – Джейсон говорил, что почти всегда выбор был за женой. Ева помнила, как он жаловался, что дорога до работы занимает много времени и он сильно устает. При мысли о том, как мало, в сущности, она знала о нем, ее охватила печаль. Но она и не хотела ничего знать.

Собравшиеся притихли под зонтиками. Ева различила нескольких коллег по работе и еще глубже забилась под дерево, откуда было видно, как гроб с телом Джейсона подняли с засыпанного цветами катафалка и понесли по крутым каменным ступенькам в сторону кладбища. Она с ужасом ожидала этого момента, не зная, какие чувства будет испытывать. Но в конце концов она вообще ничего не почувствовала, кроме печали и усталого примирения со случившимся. Процессию возглавляла Таша. Опустив скрытое за вуалью лицо, она тяжело опиралась на руку близкого друга – сержанта уголовного розыска Пола Дента, он когда-то был шафером на их свадьбе. Сразу за ними следовала женщина средних лет – видимо, мать Таши. Она крепко держала за руку маленькую белокурую девочку.

Изабель и была причиной женитьбы Джейсона. «Единственной причиной», – неоднократно подчеркивал он. Как будто это имело какое-то значение.

В прошлом году он привел девочку на работу, пока Таша бегала по магазинам, и с гордостью показывал всем сотрудникам. Когда Таша пришла, чтобы забрать дочь, напряжение между ней и Джейсоном ощущалось почти физически. Он тогда с кем-то встречался. Роман с Евой у него был отнюдь не первым, что, с точки зрения Евы, многое упрощало. У нее не было ни малейшего желания разрушать чей-то брак, и вопрос, почему Джейсон не собирался хранить супружескую верность, если и возникал, то чисто из любопытства. Вскоре после того, как между ними завязался роман, она спросила его об этом, и Джейсон ошибочно принял ее интерес за нечто большее.

– Не думай ты об этом. – Он обхватил ее лицо ладонями и приподнял, чтобы встретиться с ней глазами, прежде чем поцеловать. – Все уже в прошлом. У меня никого нет, и вообще все неважно, кроме тебя.

Она не нуждалась в этих уверениях – он так и не смог этого понять.

Ева сделала глубокий вдох, затем выдох. Его глаза… Ей не хватало его, не хватало прикосновений, запаха, его физического присутствия. А теперь из-за нее Джейсона больше нет среди живых.

Снова вспомнился тот вечер на Парк Гроув. Ни он, ни она не знали, что дом уже находился под наблюдением бригады из Девятого отдела Управления по борьбе с преступностью MPS¹. Услышав выстрелы, полицейские выскочили из припаркованного неподалеку фургона, снесли деревянную калитку и нашли Джейсона, лежащего с другой стороны дома без сознания в луже крови.

Вызвав подкрепление, они оставили с ним Еву, а сами принялись обыскивать дом и сад. Там, в проходе, она обняла его, бережно прижала к себе и шепотом попросила держаться, хотя знала, что это бессмысленно. Пуля прошла насквозь, как будто копьем пронзила. Он был тяжелый, а кожа ледяная на ощупь… В темном узком проходе стоял густой запах крови. У нее руки стали скользкими от крови, кровь была на волосах, кровью пропиталась одежда, даже на губах ощущался ее вкус. Наедине с Джейсоном она оставалась не более десяти минут, но ей казалось, что прошла вечность. Когда прибыли санитары, он уже был мертв. Еще утром они лежали вместе в постели в ее квартире. Он обнял ее, чтобы помешать встать, затем со смехом стал уговаривать позвонить на работу и сказать, что она заболела, а потом провести весь день с ним. Если бы она послушалась его!

Ева на мгновение зажмурилась и с силой тряхнула головой, чтобы избавиться от этой картинки, и тут в кармане завибрировал телефон. Она вытащила его и прочитала на экране:

Вы готовы поговорить, Ева? Я здесь, чтобы помочь.

Джон

Кто он такой, этот Джон? За последние сутки уже пятое сообщение с незнакомого номера. Она пока не ответила. Похоже, однако, неведомый ей Джон точно знал, что произошло на Парк Гроув, когда раздалась стрельба. Он перечислил ошибки, которые она допустила, а также некоторые детали, не попавшие в прессу и неизвестные ее коллегам по работе… И все же это, наверное, очередная журналистская уловка, а может, кто-то из коллег решил над ней поиздеваться. С чего бы этот Джон, кем бы он ни был, решил ей помочь?

Пока она смотрела на экран, размышляя, стоит ли написать ему, чтобы он оставил ее в покое, пришло очередное сообщение:

Вы ведь знаете, что вам устроили ловушку, не так ли?

Ева замерла, не сводя глаз с экрана. Чего добивается этот человек?

Мысль о подставе и раньше приходила ей в голову, но она ее отбросила. Наводка была верная, из надежного источника – Джейсон неоднократно уверял ее в этом. Он всегда думал о том, как бы доставить ей удовольствие, вот и в этот раз просто хотел ее порадовать, предложив поехать к тому дому. И она поверила ему на слово: настолько стремилась заполучить Лайема Беттса, что не стала углубляться в выяснение источников информации. Теперь очевидно, что Беттса использовали как приманку. Он никогда не появлялся в том месте, как и где-либо поблизости. Получается, кто-то намеренно вбросил информацию, зная, как она среагирует? Если так, то зачем? Хотели сорвать наблюдение, ведь там паслись парни из Девятого отдела, или же навредить ей самой? А точнее, ее попыткам выяснить хоть что-то конкретное. Теперь она отстранена от работы, в ее отношении проводится внутреннее расследование, будет рассматриваться вопрос о дисциплинарной ответственности, так что доступа к следствию у нее теперь нет. Теперь никто с ней не разговаривает. Она постаралась убедить себя в том, что им с Джейсоном просто не повезло – все дело в неудачном стечении обстоятельств, – но интуиция подсказывала, что все не так просто.

Ева сунула телефон в карман и вдруг услышала, как кто-то зовет ее по имени. Обернувшись, она увидела идущего через поле мужчину. Он осторожно ступал по мокрой глине, опасаясь поскользнуться и упасть в грязь. На лоб надвинут капюшон мешковатой коричневой куртки, из-за чего лица не было видно. Мужчина помахал ей рукой.

– Привет, Ева, – крикнул он, неуклюже перелезая через низкую каменную стенку кладбища, и она узнала Ника Уолша, репортера одного из таблоидов.

Дерьмо… Скрыться уже не удастся.

Тяжело дыша, Ник подошел к ней. Пухлое веснушчатое лицо порозовело.

– Господи… никуда не гожусь, – выдохнул он.

Капли с капюшона стекали ему на щеки. На кроссовках налипли комья глины, джинсы промокли до коленей, но его это сейчас, похоже, мало заботило.

– На пару слов, Ева.

– Отвали, Ник. Сейчас не время и не место.

– А когда? – Он уперся руками в бедра, слегка наклонился вперед и испытующе посмотрел на нее. – Давай встретимся где-нибудь… в любое время, когда тебе удобно.

– Я уже сказала тебе: оставь меня в покое!

Она бы предпочла ответить более резко, но, как пойдет служебное расследование, еще неизвестно, и Ник или кто-то другой из их братии может пригодиться, чтобы изложить свою версию этой дурной истории.

Уолш выпрямился. Широкая грудь его все еще вздымалась.

– Ты винишь себя за…

Он не отличался высоким ростом, но его голос звучал всегда мощно, а уж в тишине этого скорбного места – оглушительно.

– Слушай, заткнись, а?

– Извиняюсь. – Он улыбнулся. – Смерть Джейсона Скотта… как говорят, произошла по твоей вине. Мол, ты не должна была… идти туда с ним.

Ева бросила на него жесткий взгляд. Впрочем, Ник всего-навсего сказал ей в лицо то, о чем другие шептались за спиной. А разве сама она думает по-другому? Ни разу, даже в самых потаенных уголках души, она не оправдывала себя. И уж тем более не обманывала себя мыслью о том, что ответственность несет кто-то другой.

– Не трать попусту свое время. Мне нечего тебе сказать.

– Да ладно, Ева, хватит рассказывать.

Его голос разносился во все стороны. Раздались пронзительные крики, за которыми последовал протяжный вой. Ева перевела взгляд на церковь. Таша, воздев руки, указывала на Еву и Уолша. Все посмотрели в их сторону. Большая часть воплей Таши потонула в порыве ветра, но общий посыл был понятен. Последовала пара ослепительных вспышек, и Таша в изнеможении упала на руки Пола Дента.

– Хорошенькое будет дельце, – ухмыльнулся Уолш.

Вытащив из кармана пачку сигарет и зажигалку, он сложил ладони, чтобы прикрыть огонек.

Затянувшись, он подошел к ней ближе:

– Слушай, так когда будет дисциплинарное слушание?

– Отвали! – отрезала она и уже было пустилась в обратный путь через поле, нимало не заботясь о том, что Уолш последует за ней, но тут заметила, что начальник отдела уголовной полиции Найджел Кершоу, ее шеф, отделился от похоронной процессии и направился в их сторону.

Ева отошла на шаг от Уолша:

– Шел бы ты, а? Тебе тут ничего не светит.

Уолш по-прежнему улыбался:

– Да ладно! Они ж на тебя всех собак повесили. Ты ничем им не обязана. Что там сейчас происходит?

– Я знаю не больше, чем ты. А то и меньше на самом-то деле.

Бросив взгляд на Кершоу, Уолш наклонился к ней:

– Почему бы тебе быстренько своими словами не рассказать мне, что же все-таки произошло?

Она покачала головой:

– Мне не о чем рассказывать.

– Да? По информации из моих источников, ты не должна была ходить к тому дому.

– Без комментариев.

– А это правда, что вы с Джейсоном Скоттом были не просто друзьями? Не хочешь прокомментировать?

Ева решительно сложила руки на груди и снова качнула головой:

– Я уже сказала. Ты зря тратишь время.

Она старалась говорить насколько возможно громко. Кершоу уже подходил, и она надеялась, что он слышал ее слова.

– Проваливай, Уолш! – рявкнул шеф. – Ты на частной территории. Инспектору уголовной полиции Уэст нечего тебе сказать.

Кершоу был крупный мужчина с глубоким хриплым голосом, в котором чувствовался акцент уроженца Южного Лондона. Он возвышался над ними обоими, как башня.

Уолш с невозмутимым видом пожал плечами и поднял руки, сдаваясь:

– Без проблем. – Затем перевел взгляд на Еву. – Я позвоню тебе, – бросил он, прижав воображаемый телефон к уху.

Репортер натянул на лицо капюшон и, насвистывая, неторопливо направился к главному входу на кладбище.

– Правильно, Ева, – сказал Кершоу. – Пойдем лучше со мной. Здесь есть другой выход. Найдем симпатичное местечко, где можно посидеть. Нам обоим будет полезно что-нибудь выпить.

Глава 3

Не обменявшись ни единым словом, они направились в деревню. Кершоу раскрыл свой громадный черный зонт, а его водитель медленно ехал за ними. Ева видела шефа впервые с тех пор, как ее отстранили от работы, и молчание ей показалось неловким. У них были нормальные рабочие отношения и пока что они сохранялись. Но перспектива тихой выпивки вдвоем не сулила ничего хорошего.

Первым на их пути оказался бар «Крикетерс Армс». Ева проследовала за Кершоу в глубь почти пустого зала.

– Что будешь пить? – спросил он, поставив мокрый зонт на стойку у двери.

– Кофе, если у них есть, пожалуйста. И немного молока.

– Ничего покрепче?

– Нет, спасибо.

– А, ну да, я забыл, ты же не пьешь.

Ее удивило, что он помнил об этом, хотя, с другой стороны, в тягостной атмосфере всеобщих возлияний в их отделе непьющий сотрудник выделялся среди общей массы как белая ворона.

Кершоу прошел к барной стойке, а Ева устроилась за столиком рядом с горящим камином. В овальном зеркале в медной раме она увидела свое отражение и поморщилась: волосы из-за дождя закрутились в дурацкие тугие завитки, щеки одутловатые, потухший взгляд, под глазами темные круги.

Ева вытащила из сумочки круглую резинку и собрала волосы в хвост, потом провела помадой по пересохшим губам и повернулась спиной к огню, стараясь впитать как можно больше слабого тепла. Увидев, что Кершоу возвращается с напитками, выпрямилась на стуле.

– Вот, может, согреешься, – угрюмо произнес он и со стуком поставил перед ней чашку кофе с молоком. – Ты, кажется, совсем промокла.

Себе шеф принес полный стакан виски с содовой.

Он тяжело опустился в стоявшее напротив Евы кожаное кресло, провел пальцами по густым седеющим волосам, откинулся назад, ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

– Вот так лучше. – Взяв стакан, он сделал большой глоток и покачал головой. – Мне и в голову не могло прийти, что ты будешь на похоронах, а то бы я кое-что тебе сказал. Ты должна была знать, что это самая большая глупость, которую ты могла учинить. Не согласна?

Отблески огня освещали грубо вылепленное лицо, квадратный, воинственно выпяченный подбородок. Кершоу говорил негромко, но Ева почувствовала, что шеф еле сдерживает гнев, и промолчала. Не раскрывать рот – самая лучшая линия поведения. Пусть говорит, пусть высказывает все, что у него накопилось внутри. В конце концов его раздражение иссякнет, и он успокоится.

Кершоу вытянул перед собой длинные ноги и какое-то время смотрел в огонь, а потом снова перевел взгляд на нее:

– Ну, и зачем ты явилась, когда ясно было, что тебя заметят? Я стараюсь разрядить обстановку, загнать этих законников в их вонючие конторы, замять это дело, а что до вдовы – пусть себе скорбит. Я сделал все что мог, чтобы свести к минимуму последствия для тебя, Ева, и для нас всех. А ты являешься, и все летит к черту. Да еще этот говнюк-репортер нарисовался. – Он отхлебнул еще виски, поднял глаза и поймал ее взгляд. – Ты ведешь себя легкомысленно. Как будто тебе плевать на последствия для себя и для других. И то же самое с убийством. Тебе все нужно довести до крови. И так всегда, черт бы тебя побрал! – Шеф тяжело вздохнул, в упор глядя на нее. – Ты огорчила меня, Ева. Ты знаешь об этом? И тебя, кстати, тоже могли убить.

Он поднял брови, очевидно, ожидая ответа. Но что она могла сказать? Мысль о том, что ее могли убить, ничего не значила, но только он не поймет. Проработав с ним почти год, Ева считала, что шеф – справедливый человек, в целом открытый и честный. Она знала, что он заступался за нее, насколько это было возможно, после убийства Джейсона. Жаль, что все так обернулось. Кершоу только исполнилось пятьдесят, через несколько месяцев он собирался выходить на пенсию и надеялся, что все пройдет гладко. А теперь по ее милости он попал под крупномасштабное внутреннее расследование со всеми вытекающими последствиями. Она подвела его и жалела именно об этом.

– С Ником Уолшем я никак не связана. Я не говорила ни с ним, ни с кем-то еще из прессы и понятия не имела, что он будет преследовать меня, да еще в таком месте.

Шеф наклонился к ней:

– Не будь ты такой наивной, черт возьми! Они же вцепились в эту историю, стараясь раскопать грязь. И я не хочу, чтобы ты давала им пищу. Зачем ты устроила эту сцену?

– Я никакой сцены не устраивала. Меньше всего я хотела, чтобы кто-то видел меня.

– Да ну! – Кершоу со стуком поставил стакан на стол, и ложечка у нее на блюдце звякнула. – Ты ведь думала, что это твой долг – прийти на похороны, разве нет? – Он вопрошающе всматривался в нее. – Именно поэтому ты пришла?

– Мой долг?

– Ты чувствовала, что обязана быть там.

– Ничего подобного, шеф.

– Тогда почему ты пришла?

Ева молча смотрела ему в глаза. Неужели он действительно считает, что она могла спокойно остаться дома во время похорон, как будто все происходящее не имело для нее никакого значения? Как будто Джейсон для нее ничего не значил? Церковный двор, гроб с телом на плечах его друзей и коллег, могила, в которую его опускали, – это воспоминание всегда будет стоять у нее перед глазами, как останется и чувство вины за его смерть.

Шеф по-прежнему пристально смотрел на нее:

– Так почему же?

– Я просто хотела попрощаться, вот и все.

Выражение его лица немного смягчилось.

– Что бы ты ни чувствовала по отношению к Джейсону, ты должна была понимать, что прийти, когда там его жена и все семейство, но самое главное – пресса с их поисками дерьма, это неразумно.

Семейная жизнь Джейсона была чистой видимостью, и все, включая Кершоу, знали об этом. Но спорить было бесполезно.

– Я уже сказала. Я не думала, что меня увидят.

Кершоу сощурил карие глаза и покачал головой:

– Тебе попросту на все наплевать, вот в чем проблема.

Он со скрипом отодвинул кресло на пару футов от огня, уже хорошо разгоревшегося. Языки пламени устремлялись вверх, в трубу камина. Достав из нагрудного кармана ослепительно-белый хлопчатобумажный носовой платок, Кершоу промокнул лоб.

– Ты сама-то как? – поинтересовался он, аккуратно сложил платок и убрал его обратно в карман.

Вопрос застал ее врасплох, как и нотки участия, прозвучавшие в его голосе.

– В отношении Джейсона или в отношении расследования?

– Я имел в виду Джейсона, но и по поводу дела тоже хотелось бы знать.

– Со мной все будет в порядке. Я говорю о Джейсоне.

Шеф испытующе смотрел на нее, и в его глазах она заметила смущение. Ей следовало бы вести себя по-другому: показать свои чувства, но она не могла ни плакать, ни скорбеть. Возможно, он ожидал от нее именно этого. Откуда ему знать, что глубокое, мучительное чувство вины не оставляло ее? И ей не хватало Джейсона больше, чем она могла сама себе признаться.

Кершоу наклонился к ней:

– Ты ходила к психотерапевту?

– Мне дали телефон. Но пока мне это не нужно.

По выражению лица шефа Ева поняла, что в смысле реакции по-прежнему не отвечает его ожиданиям, но притворяться не хотела. Психотерапия ей точно не нужна. У нее уже был такой опыт, хотя Кершоу об этом никогда не узнает. Какой смысл снова и снова исследовать каждую деталь, пережевывать заново кошмарный момент из прошлого, когда все, чего она хочет, – это забыть. Что бы ни говорили специалисты, если без конца ковырять рану, она никогда не заживет. Есть способы получше справиться с горем, болью и виной, и она справится. Помощь ей не нужна.

– Ты уверена?

– Совершенно. Со мной все будет в порядке, – твердо ответила она. Может, шеф наконец прекратит задавать свои дурацкие вопросы?

Кершоу долго смотрел на нее, потом коротко кивнул и откинулся в кресле, устремив мрачный взгляд в огонь.

– Есть какие-то новости насчет стрелявшего? – спросила Ева после короткой паузы. Это все, что теперь имеет значение.

Он снял с брюк белую ниточку, некоторое время рассматривал ее, зажав между пальцами, потом бросил на пол.

– Пока ничего конкретного. Оружие мы нашли на одной из улиц неподалеку. Баллистическая экспертиза указывает на связь с расследованием, которое ведут в Хокстоне. Следы указывают на Восточную Европу. Удивляться не приходится… И да, нам пришлось отпустить девчонку, что была с ними в доме. Она ничего не знает. Главный подозреваемый испарился вместе с двумя другими. Скорее все они – часть украинской банды.

– А что насчет Лайема Беттса?

– Ни слуху ни духу о нем.

– То есть он там не был.

Кершоу метнул на нее недовольный взгляд:

– Черт побери, конечно не был. Эта твоя инфа – полное дерьмо.

– Гораздо хуже. Я уверена, что это была ловушка.

– Как-как? Не понял.

– Кто-то меня подставил. Специально подсунул инфу, что якобы Беттс будет в этом доме. И этот кто-то был уверен, что я клюну, отправлюсь туда и окажусь, так сказать, в эпицентре.

Кершоу нахмурился – он явно хотел услышать что-то другое.

– Серьезно? И ты собираешься рассказать об этом на дисциплинарном слушании?

– Ну да.

– Если доказательств нет, номер не пройдет.

– Я добуду доказательства.

Он покачал головой:

– Как бы то ни было, факт остается фактом: пытаясь поймать Беттса, ты нарушила приказ.

– Но я абсолютно уверена, что Беттс что-то знает об убийстве в Хайбери.

– Слушай, я говорил тебе, чтобы ты оставила Беттса в покое?

Голос Кершоу разносился по всему бару, на них начали оглядываться.

– Тут речь совсем о другом. И вообще-то я несколько раз пыталась дозвониться до тебя.

Он бросил взгляд в сторону буфета, где мужчина и женщина устроили перепалку на повышенных тонах. Телефон Кершоу в тот день был довольно долго отключен. В последнее время это происходило довольно часто и без объяснений. Ходили слухи, что у шефа есть любовница и что он встречается с ней в рабочее время. Если понадобится, она озвучит на дисциплинарном слушании, почему не могла с ним связаться. Уже пятнадцать лет, как отдел стал ее домом, и Ева не собиралась сдаваться без боя.

– Когда я не смогла дозвониться до тебя, – многозначительно произнесла она, – я попросила разрешения у инспектора Джонсона, и тот дал мне добро.

Кершоу раздраженно посмотрел на нее:

– Но он говорит, что не давал разрешения.

– Врет.

– С чего бы это?

– Чтобы прикрыть свою задницу, как он обычно делает.

– Ева, в протоколе об этом ни слова.

– Времени не было написать.

Он вытащил пузырек с таблетками из кармана пиджака, положил в рот две и запил остатками виски. Потом со стуком поставил стакан на стол.

– Ты говоришь, что Джейсон дал тебе эту информацию, но ты понятия не имеешь, каким образом она к нему попала. Так?

– Именно так, но я собираюсь это выяснить. И кто бы это ни сделал, он за это заплатит.

– Ничего такого ты не сделаешь, забудь. У тебя и так полно проблем.

– То есть меня подставили, и это не имеет значения? Ну так для меня имеет!

Кершоу нагнулся к ней через стол, обдав ее запахом виски:

– Хорошо. Возможно, кто-то хотел, чтобы ты облажалась, или, предположим, кому-то нужно было сорвать наблюдение. И для этого использовали тебя… Тебе не кажется, что версия притянута за уши?

– А что, такого не может быть?

– Давай еще раз. Ты ведь понятия не имеешь, откуда инфа, так?

– Нет. Пока нет.

– А теперь посмотри на это глазами комиссии на твоем дисциплинарном слушании. Ты ударяешься в авантюру, хочешь найти информатора, но при этом сделала то, чем официально запрещено заниматься…

– Я уже сказала: я несколько раз пыталась дозвониться до тебя. Не дозвонилась, но получила разрешение…

Кершоу сердито мотнул головой:

– Ты берешь с собой сотрудника, своего подчиненного, женатого парня, который…

– Мои отношения с Джейсоном тут ни при чем.

Он выставил вперед огромную ладонь:

– Дай мне сказать. Я не собираюсь морализировать. Джейсон Скотт не был святым, но ты старше его по званию, и ваши отношения не в плюс к твоей репутации. Итак, ты взяла сержанта, и вы встряли в крупномасштабную наркооблаву. Два месяца слежки псу под хвост, главный подозреваемый сбежал – возможно, и из страны, – а твой сержант убит. И теперь уже меня ждет втык сверху.

1.Служба столичной полиции (англ. Metropolitan Police Service), ответственная за обеспечение общественного порядка на территории Большого Лондона. – Здесь и далее примеч. переводчика.