Buch lesen: «Обрести крылья»

Часть первая

Глава 1

Закат. Самое красивое время суток. Закат над морем еще прекраснее. Небо и воду разделяет тонкая полоса, подсвеченная светом заходящего солнца. Сначала солнце ярко-желтое, как пшеница в солнечный день, постепенно бледнеет и окрашивается в нежный золотистый цвет с ярким ободом по краю. Тогда облака становятся золотыми, и на воде появляется дорожка, отражение солнца. Ее еще называют дорога счастья. Есть поверье, если проплыть немного по солнечной дорожке загадав желание, то оно сбудется. А если поплыть по ней к закату, то с последним лучом солнца попадешь в дом к самой богине Фарте ¹. Старые люди говорили, что богиня прекрасна, как утренняя заря и нежна, как лепесток розы. Молодые мужчины и зрелые воины, наслушавшись историй, иногда пытались доплыть до замка богини, чтобы посмотреть на красавицу и узнать, правда ли она так прекрасна. Смельчаки, найденные утром на берегу, никогда не рассказывали, что с ними случилось в море, доплыли ли они до замка, как встретила богиня незваного гостя. Только хмурились, и отворачивались, угрюмо посматривая по сторонам. Потом люди за ними замечали, как они смотрели на горизонт, и мечтательно улыбались. И народ решил, что богиня запретила рассказывать о себе, наложив особое заклятие. Поэтому, люди такие странные. Были и такие, что всегда ходили хмурые, а при взгляде на горизонт вздрагивали, ругаясь сквозь зубы. Люди нашли объяснение и этому: кому-то богиня дарила улыбку, а для другого и пинок под зад припасала или чего еще похуже. Это, какое настроение будет, поди, догадайся, очень капризная дама – удача.

Многие деревенские девушки, бабы и даже молодые парни плавают на золотистом закате, загадывая богатство, взаимную любовь, удачное замужество, здоровья, детей. У кого желания исполняются, про тех говорят, богиня поцеловала.

А иногда Солнце становится багряным, окрашивая вокруг себя воду, облака в самые необычные цвета – смешивая в себе оттенки: от бледно-розового до бордового. Дорожка становится красной, как кровь. Жители деревни Затон, стоявшей не далеко от моря, назвали такой закат «кровавым». И он не сулил ничего хорошего для рискнувшего проплыть по дорожке. Если на «золотой» закат желания исполнялись, как ты их загадал, ну вот, например: хочу замуж за богатого, то ты выйдешь за красивого, работящего парня. А в «кровавый» закат такое желание рискует обернуться неожиданностью, жених будет стар, крив, но богат. И не поспоришь – желание то исполнилось.

Проплыв по такой дорожке счастья обязательно в твоей жизни произойдут самые неожиданные перемены, и хорошо еще только в твоей, а ведь может затронуть и соседей и семью или всю деревню. Изменения не всегда бывают хорошими. Несколько лет назад один парень на спор проплыл по «кровавой» дорожке. В результате: в тот год был неурожай, сборщик налогов объявил об увеличении выплат и эпопеей всех неприятностей стал вербовщик из армии. Он забрал, чуть ли не половину работоспособных мужчин, в их числе был и незадачливый спорщик. Служить, в армии, надо было пять лет. Вернулись все, кроме пловца. Говорят, он остался служить и уже дослужился до капитана.

Поэтому жители деревеньки Затон, никогда не заходят в воду на «кровавый» закат. Страшно. Никому не хочется менять размеренный уклад на что-то неизвестное и не всегда приятное. Сегодня был как раз «кровавый» закат.

Селена сидела на краю утеса, смотрела на закат. По щекам текли слезы. Она всегда была не такой как все: любила смотреть в небо, пока все остальные девушки строили глазки парням, ей нравилось придумывать разные истории и с удовольствием рассказывать их всем, кто готов был слушать, особенно любили ее истории дети. Еще нравилось ходить по лесу и собирать травы, корешки которые можно использовать для лечения от разных хворей. Пожалуй, это единственное занятие, которое ей прощали окружающие. И родители, как только ей исполнилось девять лет, отдали в ученицы к травнице Веренике. Но все чаще родные заводили разговор, что пора и свой дом иметь вместе с мужем и детьми. «Одними мечтами, да сказками сыт не будешь»– говорила мать, накрывая на девять человек стол, – «Лечение травами конечно хорошее дело, но оно не даст столько денег и не прокормит ее многочисленное семейство, как богатый муж». Селена только вздыхала. Брала корзину и уходила в лес, собирать грибы или ягоды.

Семья была большая, надо было их всех кормить. Набрав полную корзину даров леса, девушка приходила на любимую полянку, среди берез, ложилась на спину и, рассматривая облака, мечтала. Облака помогали ей придумывать самые необычные, веселые сказки о людях с крыльями, их тонконогих конях, что любят мчаться наперегонки с ветром, про любовь и дружбу. Вечером она рассказывала эти сказки своим братьям и сестрам, да соседским ребятишкам, которые специально приходили в гости на такие посиделки. Ее мать только вздыхала, но сказки слушала, делая вид, что занята по дому.

У девушки была самая обычная внешность, таких девиц полно в округе: круглое лицо без всяких изъянов, хорошенький прямой носик с веснушками, ямочки на щеках и огромные глаза цвет, которых меняется, в зависимости от настроения девушки, становясь то ярко-голубыми, то цвета грозового неба. И самая большая гордость волосы до пояса, густые волнистые темно-русого цвета, которые Селена, заплетала в косу и закручивала в пучок на макушке. Несмотря на самую обычную внешность, многие неженатые парни посматривали в ее сторону, да что скрывать и женатые мужики посматривали, если жен рядом не было.

Многие завидовали, и чем старше становилась Селена, тем злобнее разносилось шипение ей вслед: «Девице уже 18, а она все в девках ходит» – шипели одни. «Всех женихов спровадила»– вторили другие. « Все по лесу шатается – травки собирает, да сказки соседским детишкам рассказывает» – добавляли третьи. И тут же присоединялись четвертые – «Часами может в небо смотреть. Что там можно высмотреть? Еще и детей этому учит». Но, как только Селена заканчивала домашние дела, с радостью отправляли своих детей в гости. Сказки слушать.

Селена всегда удивлялась, зачем сплетничают? Чему завидуют? Что встает до рассвета, некоторые травки надо собирать с первой росой, а потом помощь по хозяйству, ведь их девять человек в доме, мал, мала меньше. После обеда бежать к Веренике и делать настойки, мази, отвары. И только после этого она садилась, смотрела в небо и рассказывала сказки маленьким слушателям. А то, что парни на нее стали засматриваться еще с шестнадцати лет, то это их проблемы. Но от зависти и сплетен это не спасало.

И вот, чтобы утихомирить сплетниц вчера староста Пропий пришел к ним в дом и сказал, что нашел ей пару. Была такая традиция в их деревеньке, жениха для девицы мог найти староста, если отец с матерью долго выбирают, и предложить его кандидатуру. Выбор Пропия пал на сына мельника из соседней деревни. Парень был необычайно красив. Высокий, широкоплечий, сильный – мог сразу три мешка с мукой поднять на второй этаж, где располагались жернова мельницы, и богат, но совершенно глуп. Недаром говорят, сила есть – ума не надо. Отец с матерью были счастливы, их проблемы с деньгами можно решить, выкуп богатый взять, и никто не спрашивал согласие самой невесты. Ясно же, засиделась в девках, сопротивляться не будет. Отец ударил со старостой по рукам, и они вдвоем ушли свататься к мельнику. Вечером прибежал малец и сказал, что все сладилось, и они отмечают. Мать тяжело вздохнула (отмечать могли и неделю) и пошла в кладовку, подсчитать, сколько у них продуктов хвати ли, чтобы накормить всех кто придет на свадьбу или все равно придется обращаться к соседям. Селене было велено собирать приданное.

Девушка прорыдала у себя в комнате до ночи, не обращая внимание на младших сестричек Майку и Гелю, сидевших напротив испуганными воробушками. Приходила старшая сестричка – Милика. Она была за мужем уже год, за кузнецом из их деревни, и через пять месяцев ожидала прибавления. Пыталась успокоить.

– Селя. Ведь он красивый и сильный, – приговаривала Милика, гладя сестру по плечу. – Он тебя на руках носить будет, ну а то, что умом не вышел не беда, ты всегда его вокруг пальца обвести сможешь.

– Лика, как ты не понимаешь. Я не люблю его! – сквозь рыдания выговорила Селя. – Я с ним обниматься не смогу, не то, что поцеловать или в кровать лечь!

–Да, – согласилась Лика. – Без любви и я бы не смогла. Если бы не любила своего Кузичку, не смогла бы даже в щечку его поцеловать. Не рыдай, что-нибудь придумаем.

Милика задумалась, теребя прядь волос. Из-за приоткрытой двери выглядывали младшие братики. Так уж получилось, что старшими были только девочки, потом сразу три мальчишки. Агнесса, мать Селены, родила тройню, на радость мужу. Почти месяц такое счастье отмечал, чуть дорогу домой не забыл. Соседи шептались: « Как бы в запой не ушел на радостях. Что будет делать Агнесса?» Сочувственно смотрели на женщину и вздыхали. Агнесса только с досадой головой качала, вот сороки.

– Селя! Тебе надо проплыть по дороге счастья,– уверенно сказала сестра, оставив волосы в покое.

– Зачем? – от удивления девушка даже перестала плакать.

– Ты загадаешь желание и поплывешь. Еще не было случая, чтобы желание не сбылось. Я так замуж вышла за моего Кузьму. – Торжественно начала говорить Лика и мечтательно улыбнулась от воспоминаний о своем муже.

–Но нужно время, для исполнения желания, – попыталась сопротивляться Селя. – А отец приедет уже через неделю.

– Ерунда! – уверенно ответила Лика. – Если хорошая пьянка, отец появиться только через две недели. А на исполнение желания достаточно и пяти дней. Проверяла. Ко мне Кузичка подошел ровно через пять. Действуй, если хочешь замуж по любви!

Вот такой разговор произошел между сестрами вчера, а сегодня с утра Селена занялась своими обычными делами, только после обеда не пошла к травнице, стала собирать приданное под чутким руководством матери.

И вот сейчас она сидит на утесе и смотрит на «кровавый» закат. По щекам текут слезы, мысли скачут, как жеребята весной. Что делать? Откладывать на завтра? А вдруг отец решит, что хватит гулять и приедет раньше? Что же делать? Над волнами крикнула чайка и ринулась в волны, чтобы взлететь с добычей. Поудобней перехватила рыбу и полетела к гнезду. Проводив взглядом птицу, Селена решилась. Она встала на краю утеса, посмотрела на багряное солнце, на красные облака, на «кровавую» дорожку. Помолилась богине Фарте и всем богам заодно, загадала самое заветное желание, зажмурилась и сделала шаг вниз.

Глава 2

Вереника сидела за столом и перетирала в ступке корень репеня, один из ингредиентов для зелья от облысения. Это зелье пользовалось успехом не только у мужской части населения Затона, когда волосы вдруг решали покинуть голову, но и некоторые женщины пробирались к ней огородами, за заветным пузырьком. Наверно поэтому в деревне было мало лысых мужиков и волосы всех женщин были густые и шелковистые. Все хотят нравиться противоположному полу. Руки делали привычную работу, а мыслями травница была далеко. Она вспоминала, как первый раз увидела свою ученицу.

Нескладную девчонку в коротеньком платьице, со сбитыми коленками и мечтательным взглядом привела ее подруга Агнесса. Звали девочку Селена, она была второй дочерью Аги (так ласково звала подругу травница), тогда ей было девять лет. Девочка внимательно рассматривала обстановку, глазки возбужденно заблестели, увидев пучки травок сушившихся под потолком. При этом ребенок прятался за юбку матери. Агнесса тем временем говорила:

– Ники, возьми ее в ученицы ради всех богов. Оборвала все травы во дворе, на огороде только картошку не трогает. Ладно наш сад, так она к соседям лазает. Неделю назад у Скворчихи тыкву унесла. Еле помирились, обещала за тыкву варенье из голуники – аж две банки.

Взмахнула руками Аги.

– А зачем ей тыква? – удивилась травница.

– Это, чтобы зелье вкуснее было, а то в нем травки горькие, – важно сказала девочка.

Агнесса опять взмахнула руками и спросила:

– А клумбу у дома старосты, зачем оборвала? Уж как Пропий ругался, грозился выпороть. Если не образумится.

– У них цветы необычные, пушистые, – пробормотала девочка, – я хотела попробовать их для волос использовать. Но дядя Пропий отобрал.

Теперь молодая женщина вытирала глаза передником.

– Возьми ее в ученицы, Ники, – умоляюще смотрела на травницу. – Она ж из этих травок что-то варит. Всех собак и кошек на улице вымазала. Теперь собаки у нас с мягкой шелковистой шерстью, да еще пахнут цветами. Ой, кошки такие же, по всей деревне.

– У них еще блох нет, – возмущенно буркнула Селя.

– Зато, теперь, у Фила есть,– возмутилась мать.

– А как они оказались у сына старосты? – спросила Вереника, ей действительно стало интересно.

– Они перепрыгнули, – со знанием дела ответила девочка. – Фил рядом лежал.

– А почему Фил рядом лежал? – поинтересовалась травница, наклоняясь к девочке, глаза ее смеялись.

– Он упал рядом. Кошка убежала. Блохи остались. Испугались. Попрыгали на Фила, – смотря в пол, чуть слышно прошептала Селя.

– А почему Фил упал? – заинтересовалась и Агнесса.

– Он хотел пнуть моего Просю, я его толкнула, – все еще смотря в пол, возмущенно сказала девочка. Травница с трудом пыталась сохранить серьезное выражение лица.

– А Прося это кто?

– Мой поросенок, – с гордостью ответила девочка, – он всегда со мной ходит. Рядом с ним кошки дают себя намазать моим зельем.

Мать опять взмахнула руками и запричитала:

– Ники, возьми ее в ученицы. А то она уже на сестрах экспериментировать начала. Вот отобрала баночки. Вдруг, если бы намазала, у Гели выросла шерсть мягкая и шелковистая, или чего похуже. Научи мою Селю всему, что знаешь.

В глазах у женщины стояли слезы. Вереника кивнула, забрала баночки. Посмотрит потом, что юное дарование туда намешала.

Взглянула на Селю и спросила:

– Пойдешь ко мне в ученицы?

Девочка закивала и на ее чумазом личике заиграла искренняя улыбка. Агнесса кинулась обнимать подругу, горячо ее благодаря.

Так в размеренной жизни травницы появился маленький ураган па имени Селена. Девочка постигала все тайны траволечения в течение девяти лет. Постепенно становясь лучшей в своем деле. Вереника могла доверить ей прием больных, пока сама ходила по лесу, собирая редкие травы. Она видела, как девушка расцвела, и очень переживала, понимая, что родители выдадут ее замуж против воли, потому что так надо.

Вздохнув, пересыпала растертый корень репеня в баночку. Убрала ступку с пестиком и подошла к зеркалу, поправить волосы. На нее смотрела женщина лет тридцати, чуть бледноватая для деревенской жительницы, высокая, с гордо поднятой головой, казалось, что она знатная дама на приеме у лорда, а не простая травница в далекой деревне. Васильковые глаза смотрели устало, словно многое в этой жизни повидали. Вот только густые, чуть вьющиеся волосы длиной до пояса были абсолютно седыми. Грустно улыбнувшись отражению, Вереника пошла к печке, ставить чайник. И тут в дверь постучали.

Травница ничуть не удивилась, мало ли что могло приключиться в деревне, пошла открывать. На пороге стояла насквозь промокшая, растрепанная, в испачканном платье, дрожащая Селена.

– О, Боги, что случилось?! – воскликнула травница. Хватая девушку за руку и затаскивая в дом. Тут же начала снимать с нее промокшее платье, одновременно пытаясь растереть тело руками. Справившись с мокрым платьем, схватила полотенце и стала тереть им девушку, потом принесла из спальни свое платье и шерстяной плед, быстро одела стучащую зубами ученицу и завернула в плед, так, что только нос торчал. Быстро заварила нужные травки, чтобы простуды не было, достала успокоительную настойку и накапала в приготовленный чай несколько капель, сунула кружку с травяным чаем в руки Селены. Девушка схватила ее, сжав так сильно, что пальцы побелели. И стала пить, не замечая, что это кипяток, жадно, проливая чай на платье. Выпила всю кружку. Посмотрела на Веренику и зарыдала, спрятав голову в руках.

Травница растерянно смотрела на нее, потом опустилась рядом на скамейку и обняла.

– Тихо, девочка, все хорошо. Ты расскажи, легче станет. Ничего непоправимого нет, все можно исправить.

– Н-ника, я-я-я не хочу замуж! Он глуп, как пробка! – всхлипывая, закричала девушка.

– Все-таки сговорили, – вздохнула женщина и с грустью посмотрела на вновь расплакавшуюся девушку.

– Селя, не плачь. Ты останешься у меня, – строго сказала Вереника, гладя ее по голове и целуя в висок. – Родителям скажем, что ты не можешь выйти замуж, не закончив обучения. А учиться тебе, – травница задумалась, подняв глаза к потолку, – скажем, еще лет пять. Ни один парень не будет столько ждать.

Действительно, как все оказалось просто и почему Селена сразу не пошла к наставнице. Пронеслось в голове девушки.

– Н-ника, я с-сделала б-большую г-глупость, – все еще всхлипывая, сказала Селя.

– Что такого глупого ты могла сделать? – ласково сказала травница, целуя девушку в макушку. – От родителей сбежала? Я бы тоже ушла, если бы давили, а на тебя давят все кому не лень.

Травница нахмурилась, думая о чем-то своем.

– Я прыгнула в «кровавый» закат, – прошептала Селена.

Вереника не сразу поняла, о чем речь, а когда слова дошли до ее разума, побледнела. Отстранилась, крепко держа девушку за плечи, и внимательно на нее посмотрела. Селена сидела, сжавшись и стараясь не смотреть наставнице в лицо. Бледная, лихорадочный румянец на щеках, руки сжимают пустую кружку, словно она спасательный круг. Травница всхлипнула и обняла свою непутевую ученицу крепко-крепко, словно хотела уберечь от всех бед.

Глава 3

Солнечный лучик прокрался сквозь щель в шторах и пополз по комнате. Сначала прошел по ковру, забрался на столик, перескочил на кровать и стал скользить по лицу спящей девушки. Селена попыталась натянуть одеяло на голову, но лучик все равно находил щель и продолжал мешать спать. Пришлось проснуться. Открыв глаза, девушка сразу не поняла где она. Комната была не ее, стены из светлого дерева, темный ковер с непонятным рисунком, столик с женскими мелочами, небольшое зеркало на стене. В окно, занавешенное плотными шторами, пробивалось солнце, лучик которого ее разбудил. И приятный запах трав. Селена глубоко вдохнула знакомый запах и поняла, она у своей наставницы. Вот только, что она здесь делает? Еще раз оглядевшись, девушка стала одеваться, и поспешила во двор. Утренние процедуры никто не отменял. Приведя себя в порядок, она присела на крыльцо и задумалась. Что же вчера такого произошло, что ночевать пришлось у своей наставницы. Из задумчивости ее вывела кошка, она стала ходить вокруг Сели, тыча мокрым носом ей в руку, добиваясь ласки. Селена взяла кошку на руки и растерянно стала чесать за ушами. И тут она все вспомнила. ВСЕ. Закрыла лицо руками и застонала. Стало страшно, что же теперь будет. Никого еще не оставляли в деревне после купания в «кровавый» закат. Никого.

«Зато не придется выходить замуж за этого громилу», – пронеслась мысль. Прижатая кошка сдавленно мяукнула, Селена выпрямилась и отпустила животное. Посмотрела на небо, вздохнула, как перед прыжком в воду, поднялась и зашла в дом.

Вереника хлопотала у печки, доставая пироги и ставя их на стол. Взглянула на испуганную девушку и сказала:

– Садись за стол. Завтракать будем.

На столе уже стоял чугунок с кашей, нарезанный ароматный хлеб и свежеиспеченные пироги. Ели молча, каждый думал о своем.

Когда на столе появился чай, Селена, наконец, смогла сказать:

– Вереника, что я наделала? Как я родителям скажу, что натворила? Что мне делать?

Девушка опять обхватила голову и застонала.

И тут в дверь загрохотали. Не дожидаясь пока откроют, дверь распахнулась и в дом ворвалась Агнесса. С порога, не замечая ничего вокруг, закричала:

– Ника! Селя утонула! На утесе нашли ее платок! – женщина вцепилась в косяк двери, чтобы не упасть.

– Она в море бросилась, чтобы замуж не выходить,– прошептала из последних сил Аги, сползая по стене. Глаза ее закрылись, и она упала в обморок. Селена побелела, как полотно и бросилась к матери. Вереника стала быстро искать смесь для приведения в чувство и успокоительный настой заодно. Он пригодится не только для подруги, но и себе нервы поправить не помешает.

Агнесса пошевелилась, щека болела. Она дотронулась до больного места и тут почувствовала, как ее обнимают и на груди кто-то горько рыдает.

– Мама, мамочка. Прости меня непутевую. Я не утонула, я здесь.

Агнесса погладила по голове всхлипывающую девушку и улыбнулась. На глаза навернулись слезы.

– И ты меня прости, – женщина села и крепко обняла свою дочь. – Я знала, что это парень не для тебя. Но все равно не могла противиться воле отца. Нам деньги нужны, а он богат. Прости меня, доченька.

Слезы катились из глаз, она гладила свою дочь по волосам, целовала ее и тихо радовалась, что Селена жива.

Вереника выпила приготовленную настойку и налила еще. Посмотрела на рыдающих женщин и выпила стаканчик снова, но наливать больше не стала, так и спиться недолго (настойка делалась на чистом спирту). Нет, нервы после последних суток явно подлечить требуется.

– Милая, пойдем домой, – глядя в глаза дочери, сказала Агнесса. – Мы откажем Горию, я с отцом поговорю, – не очень уверенно произнесла она, словно пыталась убедить саму себя, что это удастся.

Селена грустно посмотрела на мать и выпалила:

– Мама, я вчера прыгнула в море. Был «кровавый» закат.

Агнесса посмотрела на дочь. Не сразу до нее дошло, что сказала Селя. А когда поняла, задрожала всем телом и опять заплакала, не забывая крепко прижимать дочь к себе. Сквозь слезы взглянула на свою подругу, ища поддержку. Вереника сидела на стуле, опершись локтем на стол, придерживая голову ладонью, второй рукой она краешком своего платка вытирала слезы, а перед ней стояла бутылка с наполовину выпитой успокоительной настойкой.

Селена вскрикнула, подскочила к наставнице и быстро убрала бутылку. Потом они с матерью подхватили Веренику под руки и отвели ее на кровать. Девушка принялась готовить отрезвляющее зелье, а ее мать укрывала подругу шерстяным пледом. Наконец зелье было готово. Поддерживая голову, Селена осторожно влила его в рот наставницы. Вереника еще какое-то время пребывала в нирване, потом резко вскочила и бросилась пить воду. Выпив почти два ковша, она присела на лавку и, вытирая вдруг заслезившиеся глаза, посмотрела на наблюдавших за ней женщин.

– Селя, кто научил тебя делать эту гадость?! – возмущенно воскликнула Вереника.

– Ты, – девушка с трудом прятала улыбку.

– Ну, надо же. А я все думала, что это мужики зверем на меня смотрят. Многие женщины просили отрезвляющее зелье. Я не думала, что оно ТАК действует, – задумчиво бормотала травница, потирая лоб. – После него месяц не будешь не то, что водку, простое вино пить. Да, удружила я мужикам. Того запаса, что сейчас в деревне на год хватит.

Агнесса и Селена весело засмеялись. Немного погодя к ним присоединилась и Вереника. Отсмеявшись, женщины резко стали серьезными. Агнесса посмотрела на дочь и подругу:

– Что будем делать? Старосте сказать, так будет верещать не хуже порося. А толку будет ноль.

– Перемены затронут и Затон тоже, – прошептала девушка, смотря на половицы. – Конечно, он будет ругаться.

– Пора уже встряхнуть это болото! – неожиданно зло сказала Аги. – Одна традиция сговаривать невесту чего стоит. И ведь сговорить может не только отец или мать, а любой значимый человек. Как в нашем случае – староста. И желания невест во внимание не берутся. Отец не хотел отдавать тебя в другую деревню, но ты, же знаешь, пара кружек спиртовой настойки и его можно уговорить мать родную продать. Староста и воспользовался, ты ж его Фильке отказала, вот и злится.

Агнесса тяжело опустилась на лавку, злость прошла, наступила усталость. Руки безвольно опустились на колени, плечи поникли, на лице залегли скорбные складки. Она сразу как-то постарела лет на десять.

– Аги, что ты говорила о море? – о чем-то думая спросила травница.

Женщина удивленно посмотрела на подругу и ответила:

– Селя бросилась в море, на утесе нашли ее платок.

– Это то, что нужно! – радостно воскликнула Вереника. – Для всех наша девочка бросилась с утеса, чтобы избежать нежелательного замужества и староста ничего не сможет сделать. А Селя поживет у меня, пока все не уляжется.

Травница была довольна. У Агнессы в глазах появилась надежда. Одна Селена была мрачна.

– А что потом? Все время прятаться? Все равно кто-нибудь увидит рано или поздно. Перемены начнутся, и ничего не скроешь, – хмурясь, сказала Селя.

Женщины переглянулись. Возразить что-либо они не могли, девушка была права.

Глава 4

Ветерок скользнул по развешенному белью, запутался в развешанных снастях, поиграл в клумбе с необычно пушистыми цветами, закрутил пару вихрей из пыли на дороге и ничего больше не найдя для своих игр улетел на околицу. В деревне было тихо. Даже петухи помалкивали, не отсчитывая часы как обычно. В деревне был траур. Все жители собрались на кладбище, хоронить молодую травницу. От нее остался один платок, тело рыбаки так и не нашли. В деревянный ящик положили многострадальный платок и одежду девушки. Многоголосое рыдание разносилось над погостом, мужчины стояли, молча и злобно, поглядывая на старосту. На лице Пропия красовались синяки под глазами, и был сломан нос. Это отец Селены, Феодул, вчера приголубил старосту. Приехав после сговора, он не сразу заметил, какая тишина в доме. Тройняшки сидели тихо и боялись пошевелиться, дочери прятали заплаканные глаза. Только когда посмотрел на жену, понял, что-то не так. Агнесса сказала тихо, еле слышно, пряча глаза: « Селя прыгнула с утеса».

Спокойного мужчину стало не узнать. Он крушил все, до чего мог дотянуться: тяжелый стол из массива заморского дуба развалился пополам, от удара кулаком по гладкой поверхности, от стульев остались одни щепки, не выдержали встречу со стеной, лавка уцелела, только потому, что на ней сидели дети.

Ничего не видя перед собой, Феодул выскочил во двор, опрокинул на себя ведро воды, потом еще. И тут во двор вошел Пропий. Посмотрел на мужчину и заговорил, с фальшивым сочувствием:

– Федя, не убивайся ты, так сильно. У тебя еще есть две дочери. Кого- нибудь из них мельнику сговорим. Такая выгодная сделка ведь, – и осекся, стал потихонечку пятиться назад.

Феодул посмотрел на него, взгляд, убитого горем отца, горел жаждой мести. Он выпрямился, закатывая рукава, стал неспешно приближаться к старосте.

– Сделка, говоришь, – в его голосе зазвучали раскаты грома. – Выгодная, говоришь, – кулаки сжались сами собой. – Скольких ты так выгодно сговорил?

– Федя, успокойся! – завизжал староста, пытаясь сделать еще один шаг назад. Но ноги не слушались, сдвинуться он не смог, и с ужасом смотрел на приближающегося Феодула. Мужчина подошел вплотную, презрительно посмотрел на старосту, и со всей силой ударил его в нос. Пропий вылетел со двора, только каблуки на сапогах мелькнули, и врезался в стоявшую на дороге телегу. Сполз по ней на землю и остался лежать, блаженно улыбаясь.

Сегодня он стоит чуть в стороне и старается не смотреть на убитую горем семью. Взгляд все равно возвращается к зареванным девочкам, к стоящей с безжизненным лицом женщине и суровому мужчине. Смотря на их лица, он отчетливо видел, что его служба старостой в деревне скоро закончится не сегодня, так завтра.

И никто не обратил внимание, на стоящую под деревьями хрупкую фигуру, прячущую лицо под темным платком. Только травница внимательно посмотрела на нее и покачала головой.

После того, как закопали пустой гроб, двинулись к дому рыбака. Феодул остановился и встал перед старостой тронув того за плечо сказал:

– Ты не идешь. Тебе не рады в нашем доме.

Развернулся и зашагал, ссутулившись и смотря в землю.

Долго на поминках не сидели. Люди стали расходиться где-то через пару часов. Им было неудобно, ведь почти все сплетничали или разносили слухи о Селене. Вскоре за столом осталась только безутешная семья и Вереника. Феодосий хмуро смотрел в свою тарелку и сжимал ложку в кулаке, так, что она согнулась. Агнесса и Вереника переглядывались, тройняшки испуганно смотрели на взрослых и шептались. Майка и Геля прижались к друг другу и смотрели то на отца, то на мать, то на сестру, сидевшую напротив. Милика уткнулась в плечо мужа и плакала. Она винила себя, что посоветовала сестре проплыть по дорожке счастья. И еще, боялась момента, когда отец спросит, кто надоумил его дочь прыгнуть с утеса.

Глубоко вздохнув, Милика посмотрела на отца. Его лицо посерело, глаза смотрели в одну точку, зубы стиснуты так сильно, что, кажется, сейчас сотрутся в крошево.

– Папа, – окликнула его Милика. Феодул посмотрел на нее невидящим взглядом. Девушка сглотнула и продолжила, – Я должна тебе сказать…

Но продолжить она не успела, дверь в избу открылась. Все дружно повернули головы. На пороге стояла женщина, скорее девочка, завернутая в темный платок так, что видны были только глаза. Она замерла у входа и только смотрела на людей за столом. Первая отмерла Вереника.

– Аги, детям пора спать.

– Да, да, конечно, – пробормотала хозяйка.

Схватила за руки сыновей, крикнула сестрам и пошла в комнату. Девочки нахмурились. Недовольно посмотрели на мать (тут сейчас начнется что-то интересное, а их отправляют спать, как малышей), но спорить не стали. Нехотя сползли с лавки и, оглядываясь на незнакомку, отправились за матерью. Едва дети скрылись за дверью, Вереника встала со своего места, подошла к неожиданной гостье, обняла ее за плечи и повела к столу. Феодул посмотрел на них и опять уткнулся взглядом в тарелку. Милика внимательно рассматривала незнакомку, ее фигуру, одежду, взглянула ее в глаза. Замерла, смотря на закутанную фигуру, губы беззвучно шевелились. Если прислушаться, можно различить, как Лика шепчет имя своей сестры. Кузьма недоуменно посмотрел на жену и перевел взгляд на гостью, присмотрелся, охнул и побледнел. Крепко обнял супругу и посмотрел на Веренику. Травница улыбалась. В горницу вернулась Агнесса и села рядом с незнакомкой. Ее лицо осветила счастливая улыбка, и Аги крепко обняла худенькое тело. Незнакомка всхлипнула и стала разматывать платок. Милика вскрикнула, бросилась к сидящей напротив девушке с криком:

– СЕЛЯ!

Прижалась к груди сестры и зарыдала. На ее крик распахнулась дверь в комнату, и оттуда вылетели Майка с Гелей, они не пошли спать, подслушивали под дверью. Обе с радостными криками бросили к сестре и повисли на ней, чуть не уронив. Феодул словно в забытьи смотрел на женщин, потом моргнул, потряс головой, отгоняя видение. Зарычал, вскочил, чуть не уронив стол, и сжал дочь в медвежьих объятьях. Приговаривая: