Доспехи демона. Копье

Глава 4. Откуда берутся демоны

Тора сидела под деревом, завернувшись в плотный плащ, по которому стекали струи дождя, и насмешливо глядела на меня. К дереву рядом был прислонен ее неизменный посох, а под задницей волшебницы виднелся немаленький такой и очень плотно набитый вещмешок.

– Надо думать, твоих рук дело. – наполовину спросил, наполовину резюмировал я.

– А чьих же еще? Когда я поняла, что ты намерен уйти, я каких только заклинаний не навесила на твой дом, чтобы знать, когда ты соберешься свалить.

– Чтобы помочь мне пройти через купол? Я думал, ты сообщишь магистру, что его подопытный кролик сбежать надумал.

– Чтобы ты устроил бойню? – Тора невесело усмехнулась и поднялась. – Я достаточно хорошо тебя успела узнать, чтобы понять, что необходимость пролить кровь не остановит тебя на пути к твоей цели. Так что будем считать, что я спасла обитателей храма тем, что помогла тебе уйти.

– Спасибо. – от чистого сердца сказал я. – Ты сделала совершенно верные выводы и поступила… Не скажу, что правильно, но, по крайней мере, благоразумно. Не знаю даже как и благодарить тебя, ведь тебе теперь в ордене за это… Даже не знаю, что будет.

– Ничего мне не будет. – улыбнулась Тора. – Потому что я туда не вернусь.

– То есть как не вернешься? – удивился я. – А что ты будешь делать?

– С тобой отправлюсь. – Тора легкомысленно пожала плечами. – Мне не привыкать.

Я растерялся:

– Но… Не то чтобы я был против, но… Зачем тебе это?

– Ну, во-первых… – Тора на секунду задумалась. – Хотя нет, забудь. Без "во-первых".

–Хорошо, без "во-первых". – согласился я. – А что во-вторых?

– А во-вторых – кто будет тебе готовить зелье? – Тора подняла вещмешок и потрясла его возле уха.

– А ты что, можешь? – недоверчиво спросил я.

– Легко! Я прочитала рецепт в библиотеке, там все несложно, один ингредиент только редкий, но я набрала его достаточно в храме, тебе надолго хватит.

– Украла. – укоризненно поправил я ее.

– Украла. – легко согласилась она. – Так что, мы едем? Или все-таки будем ждать, что твое отсутствие обнаружат?

– "Едем"? – подозрительно повторил я. – Ты что, и лошадей украла?!

– Я смотрю, в дождь ты особенно сообразителен! – засмеялась Тора. – Поехали уже, пока я по колено в этой грязи не застряла!

Оказывается, в здешнем мире был свой аналог байки про лиса и кролика, который умолял не бросать его в кусты, чтобы его враги сделали именно это, и он там благополучно спетлял. Только здесь была черепаха и чайка, которая хотела ее разбить, чтобы съесть, а черепаха взмолилась не кидать ее в воду, ведь об воду она разобьется моментально. Глупая чайка кинула ее в воду и черепаха тут же ушла от нее на дно.

Тора воспользовалась этой байкой, чтобы побудить свое непосредственное руководство отправить ее наводить порядок в захламленной библиотеке – целый день во всеуслышание ныла, как ей не нравятся пыльные книги и что только бы ее не отправили в библиотеке, ведь у нее аллергия на пыль.

И, в итоге, наказание библиотекой не прошло для Торы бесследно…

Она вынесла оттуда настоящую прорву информации!

Все это она рассказывала, смеясь при этом чуть ли не в голос. Там, куда раньше заходили только в случае критической необходимости, когда попадался особенно непробиваемый демон, что происходило крайне редко, как оказалось, была целая бездна полезного! Там были даже фолианты, датируемые временами войны с Десаном – истлевшие, хрупкие, с крошащимися страницами, которые от превращения в пыль удерживала только магия. Нашлись и хронологии появления и становления ордена, начиная с выбора места расположения храма и заканчивая основными тезисами орденского устава.

Было там и про купол. Оказывается, пробовали несколько вариантов защитного купола, о каждой попытке ведя подробный дневник, и в итоге остановились на куполе, составленном из трех других видов – маскировочного, что скрывал храм от всех взглядов извне, сигнализационного, который сообщал о пересечении и еще одним, который в фолианте назывался "нервным" и заставлял любого, кто приближался к куполу, не зная, что тот скрывает, начинал испытывать необъяснимое беспокойство и желание делать ноги, причем разные люди чувствовали это по-разному, в зависимости от своего менталитета. Случайным охотникам могли привидеться десятки медвежьих следов, что моментально отвадило бы их от этого места, а какой-нибудь далекий от охоты грибник мог внезапно вспомнить, что он не закрыл входную дверь дома, и, чем ближе он подходил бы к куполу, тем более страшные картины погрома у него в голове возникали бы.

Три заклинания были сплетены воедино, образуя единый купол, который, тем не менее, все равно можно было обмануть на время, если хорошо понимать, как составлено его заклинание. Подробная формула даже была представлено в тех же фолиантах, наряду с формулами полного отключения купола на случай, если храм ордена придется куда-то переносить, чтобы можно было погасить купол на старом месте и развернуть уже другой – на новом.

– Купол, по сути, это вообще шедевр магии! – никак не успокаивалась Тора, покачиваясь в седле идущей неспешным шагом лошади. – Редкий случай самоподдерживающегося заклинания, которое не рассеивает энергию вовне, а если и рассеивает какую-то крошечную часть – восполняет ее из окружающей среды самостоятельно!

– Я смотрю, тебе понравилось работать с книгами. – усмехнулся я, поправляя капюшон плаща, который Тора предусмотрительно упаковала в седельные сумки черной с белым лбом лошади, что предназначалась в качестве транспорта для меня. – Будь твоя воля, ты бы, наверное, их с собой забрала.

– Забрала бы. – вздохнула Тора. – Да в мешки уже столько всего напихала… Да еще дождь этот – тут никакие книги не переживут.

Это точно. Дождь все лил и лил, как будто там наверху прорвало трубу. Если бы нам пришлось устраиваться на ночлег по такой погоде, мы бы здорово намучались, даже при условии, что Тора снова взяла с собой гамаки, а не, например, палатку, с которой вообще туши свет. Хорошо хоть плащи оказались хоть и тяжелыми и шуршащими, но очень качественными и не пропускающими ни капли влаги.

Так мы и ехали, пустив вязнущих в мокрой земле копытами лошадей медленным шагом. Тора без умолку болтала, рассказывая, что еще она смогла найти интересного в библиотеке, я молчал и преимущественно слушал, иногда задавая наводящие вопросы по поводу заинтересовавших меня тем.

Так предполагалось двигаться всю ночь и весь следующий день тоже. По словам Торы, надо было оказаться как можно дальше от храма, чтобы нас сложнее было найти, когда орден примется за поиски.

Так и сказала – не "если", а "когда". Эта маленькая оговорка однозначно давала понять, что спокойно жить нам не дадут.

Дождь стал стихать только под утро. Буквально в ту же секунду, как над горизонтом появился первый намек на рыжий градиент, кто-то наверху принялся медленно и важно крутить ручки небесного смесителя. Постепенно стихал шум дождя, заставляющий говорить на повышенных тонах, постепенно истончались струи воды, льющиеся с капюшона, и примерно через полчаса, когда солнце уже наполовину вылезло из-за горизонта, дождь кончился.

И тут же снова стали слышны все звуки, которые он маскировал до этого момента. Трели первых утренних птиц, влажное чавканье грязи под копытами лошадей, шуршание плаща при каждом движении, звяканье сбруи, когда лошади потряхивали головами. Даже Тора начала изредка прерывать свой бесконечный рассказ, чтобы прислушаться к пробуждающемуся лесу.

Спустя еще час солнце уже прочно закрепилось на небосводе и начало припекать. Не то чтобы это было неприятно – по температуре было вполне комфортно, но сидеть в плотном плаще при таком ярком солнце казалось неправильным. Я, кое-как изогнувшись и привстав в стременах, снял его прямо на ходу, и пристроил перед собой, Тора, глядя на меня, поступила так же.

До этого момента я не видел, вот что она одета, но, оказывается, продуманность не ограничилась одними только сборами сумок – одежду она тоже подобрала самую что ни на есть подходящую. Конечно, было бы крайне странно думать, что она снова выберет для себя тот наряд, в котором я ее впервые увидел – кусок красного полотна, повязанный вокруг бедер, и больше ничего, но и такого продуманного снаряжения я не ожидал тоже.

В качестве обуви Тора выбрала высокие, до середины голени, сапоги с небольшим, буквально сантиметровым, каблуком. Затягивались сапоги шнуровкой, а голенища были подвернуты в два раза, и, наверное, будучи развернутыми, позволили бы переходить вброд иные ручьи. В сапоги были заправлены штаны из плотной кожи, на правом бедре перехваченные ремешком, держащим набедренную сумку. Второй точкой ее крепления служил широкий кожаный пояс, почти корсет, на шнуровке, плотно обнимающий талию волшебницы. Под корсетом виднелась плотная рубашка с коротким рукавом, а кисти рук обтягивали темные кожаные полуперчатки. Довершала образ лихой искательницы приключений коса, в которую Тора собрала свои роскошные, черные как деготь, волосы.

А вот я в чем был, в том и слинял. Хорошо хоть в пижаму не переоделся, имитируя отход ко сну. Но даже и без этого мой внешний вид был далек от походного – простая рубашка с воротом на шнуровке, простые штаны, даже без карманов и простые ботинки, чуть ли не галоши. Будь я кем-то другим, или наоборот – будь кто-то другой на моем месте, то в таком виде отправляться неизвестно куда не стал бы не то что даже на спор, даже под страхом смерти!

Оправдывал мой авантюризм только тот факт, что я все еще оставался самый неуязвимым существо и одновременно – самым идеальным оружием этого мира. А значит, с любыми трудностями, от добычи еды, до самообороны от каких-нибудь разбойников, я легко бы справлялся…

По крайней мере, какое-то время. По крайней мере, пока меня полностью не поглотит демон.

Солнце весело играло в прозрачных капельках, повисших на кончиках листьев, но не спешило сушить землю – оно просто на нее не попадало. Копыта лошадей продолжали размеренно чавкать, оставляя за собой четкие глубокие следы. Я запоздало подумал, что по ним нас легко могут вычислить, но Тора развела мои опасения, напомнив, какой ночью был дождь и уверив, что все следы за тот период напрочь смыло. И теперь, чтобы найти следы, которые мы оставляли за собой сейчас, нужно было хорошо представлять, в какой стороне вообще искать.

Мы перекусили прямо на ходу вяленым, твердым как деревяшка, мясо, которое Тора достала из седельной сумки, запили водой из одной фляги, перекидывая ее друг другу, остановились один раз, чтобы справить естественные потребности, о чем я тут же пожалел, потому что забираясь поглубже в кусты, моментально промочил всю свою одежду, и отправились дальше в путь. Хотел было завернуться в плащ, чтобы не зябнуть в мокром лесу, но неожиданно понял, что, в общем-то, и не холодно. Крайне неожиданное ощущение, когда ты чувствуешь, как мокрая ткань липнет к телу и подсознательно съеживаешься в ожидании любого легчайшего дуновения ветерка, что выбьет из тела дрожь и заставит его покрыться гусиной кожей… А ничего этого нет. Будто искупался в одежде и лег обсыхать на шезлонг на пляже Мальдив, а не в мокром глухом лесу.

Ближе к полудню Тору начало клонить в сон. Она и без этого давно уже перестала болтать как заведенная – то ли выдохлась, то ли рассказывать было больше не о чем, а тут и вовсе стала клевать носом и периодически вскидываться, будто просыпаясь.

– Остановимся? – спросил я, когда она в очередной раз задремала.

– Нет. – твердо, как могла, ответила Тора. – Нет, нельзя. Надо двигаться до ночи. Там посплю.

Я попытался воззвать к голосу разума:

– Да ты же под копыта упадешь.

– Я в стременах, не упаду. Буду падать – проснусь. – упорствовала Тора.

– Ну значит свернешь не туда, а я не замечу. – не отставал я. – И все, пиши пропало.

– Вот пропадешь – тогда и напишу. – слабо усмехнулась Тора. – Прямо на лбу тебе. Давай лучше сделаем так – я привяжу свою лошадь к твоей и немного подремлю в седле, а ты продолжишь двигаться.

– Я же не знаю, куда!

– Куда угодно, главное не обратно. Мы сейчас находимся внутри Ландрийской подковы – это такое интересное место, где крупный торговый тракт без видимых причин дугой огибает дугой совершенно пустой участок леса.

– Совершенно без причины?

– Абсолютно. Не брать же за причину то, что именно в этом участке леса располагается храм ордена, в самом деле?

– Ага, понятно.

– Так что в какую сторону не двигайся, выйдешь на этот тракт.

– И как скоро?

– Завтра к полудню выйдем, если остановимся только на ночь. Так что давай, останавливай своего коня.

Я послушно остановился, Тора неловко слезла и принялась шаманить со сбруей своего лошади.

Спустя десять минут она уже мирно дремала, покачиваясь в седле, и крепко держась за луку. Кажется, ей не впервые так спать – она даже во сне умудрялась отрабатывать движение лошади, качаясь телом туда-сюда. Я бы вряд ли так смог, даже при условии, что сам могу уснуть, передав наблюдение за телом демону.

Кстати, о демоне. Давненько что-то его слышно не было.

А что говорить-то? Ты уши развесил, слушая волшебницу, да и я, надо сказать, тоже.

О, я смотрю, ты нахватался земных выражений?

С тобой еще не того нахватаешься.

Ты это сейчас о чем?

Да обо всем! Купола эти, зелья, маги-демонологи!.. Я смотрю, за шестьсот лет люди солидно продвинулись в деле истребления демонов… Намного дальше, чем я себе представлял!

Шестьсот лет – огромный срок. В моем мире, знаешь, за такой срок люди перешли от войны методом "добеги до врага и насади на копье" к методу "нажми на кнопку, чтобы враг умер".

На что нажать?

Это… Хм… Короче, шестьсот лет это очень много. В конце концов, именно ты заставил людей изучать тему демонов, именно после тебя они стали появляться в этом мире. Не будь тебя – и люди бы и знать не знали о демонах! Если бы ты остался единственным, то тебя бы победили и забыли, как страшный сон, но ты был лишь первым.

Не я, а Десан. И не первым. Никогда Десан не был первым демоном. Первым, кто открыл проход на земли именно этого мира – да, но это не одно и то же!

Погоди… Что значит "открыл проход"? Проход откуда он открыл?

Оттуда, где обитают демоны, очевидно же.

А что это за место? Это что, ад, это какой-то лимб, чистилище?

Это великое ничто, межпространственная пустота. Ткань, которая держит все миры на своих местах и в равновесии. То, что составляет саму суть мироздания, и при этом не подчиняется его законам, потому что именно там эти законы куются. Место, в которое легко попасть, но в котором некуда идти, потому что само понятие пространства там отсутствует. Колыбель магии и одновременно – место, где любая магия умирает. "Место"… Как будто это можно назвать местом. Ты не поймешь, ты никогда там не был. И никто не поймет, даже я сам, едва только покинув пустоту, уже не могу понять, как она устроена, и как я оттуда вырвался. Сколько времени я там провел… Ха, время. Как будто там есть время. Прошли мгновения или века, или время вообще стояло на месте… А, может, оно шло вспять? Не знаю, ты не поймешь. Все, что там происходило с Десаном, нельзя объяснить словами ни одного языка ни одного мира.

"Происходило"? Это звучит так, словно Десан попал в это… "место", а не родился там!

Так и есть. В пустоте ничего не может зародиться, потому что в ней ничего нет. Туда можно лишь попасть, но абсолютно все, что туда попадает, необратимо меняется. Искажается, ломается, перековывается, и одушевленное и бездушное. Неодушевленные предметы перенимают суть пустоты и растворяются в ней без следа. Одушевленные же… Пустота пытается растворить и их, пропитывая океанами бесконтрольной, хаотично направленной магии, и только сильный разум способен не расколоться, не рассыпаться на части под этим натиском! Разум, который держит воедино какая-то мысль, какая-то цель, словно гвоздем сбивающая воедино мысли, стремящиеся разлететься, раствориться, потеряться. Удержать личность в клубке сгустившейся, обретшей плоть, магии, подчинить ее себе, сформировать из нее свое новое тело, стать ошибкой мироздания… Именно это и называется "стать демоном".

Значит, ты не родился демоном?!

Никто не рождается демоном, человек. Демонов вообще не существует. Существуют только ошибки. Ошибки отдельных миров, скопившиеся в отдельном живом существе, которое попало в Пустоту, и выбралось оттуда.

Выбралось куда?!

А это уже кто как. В Пустоте нет понятия пространства, и нет понятия времени, но если бы они там были, то, можно сказать, что в каждый момент времени можно выбраться из Пустоты в какой-то один мир. И те, кому невтерпеж, кто стремится вырваться как можно быстрее – выпадают в миры в виде тех, кого вы называете "слабыми демонами", в виде темного тумана. Чем… "дольше" демон находится в Пустоте, тем прочнее его контроль над магией, заменяющей ему тело, тем он плотнее, тем он… сильнее.

Значит, ты… Значит, Десан был в Пустоте очень долго?! Настолько, что превратился в ходячий кошмар всего мира?!

Можно и так сказать. По крайней мере, в такой формулировке ты хотя бы частично поймешь, как все это происходит.

А почему он там был так долго?! Он ждал выхода в какой-то… Нет, погоди… Десан ждал момента, когда появится выход именно в этот мир?!

Миров бесчисленное множество. Десан видел их все одновременно, когда находился в Пустоте. Да, он искал среди них именно этот.

Но почему?!

У него… Оставались здесь кое-какие дела.

Дела?! То есть, ты… То есть, он был родом из этого мира?!

А ты соображаешь. Соображай и дальше, у тебя отлично получается.

Нет, погоди, а кем был Десан до того, как попал в Пустоту?!

Но демон больше не отвечал.

Глава 5. Тот мир, этот мир

Наутро следующего дня, как Тора и обещала, мы выехали на крупный торговый тракт. Ну, то есть как… Это, может, по здешним меркам он считался крупным… Для меня же, городского жителя, привыкшего к асфальту, это была простая проселочная грунтовка. Да, широкая – полосы в три, если измерять привычными мне мерками, да, хорошо накатанная – совсем не пылящая и отдающая глухим уханьем в копыта на каждом шаге, – да, явно накатанная не просто так, а поверх невысокой, но все же вручную сделанной насыпи, съедающей неровности местного рельефа там, где надо…

Но все равно это была обычная проселочная грунтовка. Чуть изгибаясь на всем видимом протяжении, она рассекала лесную чащу, вся рябая от лучиков света, местами пробивающихся через плотную листву нависших над дорогой деревьев, чьи ветви за малым не переплетались друг с другом, формируя настоящий коридор. Казалось бы – попробуй дотянись через десять метров дороги друг до друга, а на тебе – дотянулись. И явно не собирались на этом останавливаться. Пройдет еще десяток лет, и придется по тракту ехать с факелами и фонарями – так плотно затянется полог листьев, отрезая путь солнечным лучам.

Да и сейчас постоянное мелькание солнечных лучей по лицу не доставляло особой радости. Приходилось жмуриться и постоянно хотелось протереть глаза – настолько раздражала постоянная перемена освещения, порою до пяти раз за два метра пути. Не знаю, с какой там скоростью движутся торговые караваны по этому тракту, но если хотя бы вдвое быстрее, чем мы – шагом, то возницам должны двойной оклад платить за то, что они терпят этот природный рейв.

Едва мы выбрались на тракт, Тора меня «обрадовала» новостью о том, что впереди у нас примерно месяц пути.

Месяц. Пути. В седле.

Я даже сперва не понял, как она вообще совместила в одном предложении эти три слова. Потом долго пытался понять, почему она с таким спокойствием об этом говорит.

– Я не могу для нас открыть портал. – в ответ на мое недовольство ответила волшебница. – То есть, могу, но тебе это ничего не даст. Не забывай, внутри тебя все еще сидит демон.

Один из тех моментов, когда я пожалел о том, что во мне поселился магический паразит.

В смысле, помимо моего обычного недовольства этим фактом.

Лошади привычно топали пешком, примерно раз в час мы пускали их в рысь на пятнадцать минут, чтобы и самим не залипнуть, и им дать небольшую нагрузку. На обед останавливаться не стали, снова перекусили вяленым мясом и каким-то остро пахнущим, как камень твердым, сыром в обсыпке из молотого черного перца, и нормально остановились только под вечер, когда солнце уже наполовину село за горизонт. Расседлав лошадей и наказав мне их почистить, благо, этому она меня научила еще по пути в храм ордена, волшебница скрылась в лесу – отправились на поиски чего-то, что можно поймать, освежевать и подать на ужин в качестве свежатины.

Когда я заканчивал с чисткой, она вернулась, держа за ноги какую-то тучную серую птицу с болтающейся, явно свернутой, шеей, а в другой руке зажимая углы большого платка, из которого торчали какие-то растения.

– Там вода. – она кивнула куда-то справа от меня. – Возьми ведра, напои лошадей, сегодня можно из фляг не лить.

– Ведра? – не понял я. – У нас что, и ведра есть?

Вздохнув, Тора опустила на землю свою добычу, и принялась копаться по седельным сумкам, пока не извлекла какой-то комок кожи, перемотанный кожаным же ремнем. Что-то дернула, встряхнула – комок развернулся в кожаное мягкое ведро с двумя ручками – теми самыми ремешками. Следом Тора вытащила лист тонкого металла, который я сначала принял за элемент каркаса седельной сумки, согнула его в кольцо вокруг окружности ведра, придав ему жесткости.

– Охренеть. – только и выдал я. – Таки мадам знает толк в извращениях.

Тора довольно улыбнулась моей реакции, и, покопавшись во второй сумке, кинула мне свернутое второе ведро.

– А почему мы таким не пользовались, когда ехали в храм? – поинтересовался я, ковыряясь со свертком.

– У сопротивленцев не было такого оборудования. – вздохнула Тора. – У них же почти все сидели в тюрьме, в том числе и люди, которые владели бы подобным, а когда ты их освободил – они не могли вернуться обратно к своему имуществу. То, что предоставила нам… Как ее там, леди… В общем, она-то явно не из путешественников, ее максимум – на охоту в соседний лес выбраться и к закату вернуться. Откуда у нее такие вещи?

– Звучит логично. – вздохнул я и встряхнул ведро, разворачивая его полностью. – Ну, я пошел.

– Прежде чем дать лошадям ведра, не забудь немного нам на ужин отлить! – напомнила в спину Тора. – И себе на зелье не забудь!

– Да, мамочка… – тихо прошептал я, уходя в кусты.

Метрах в двухстах от лагеря нашелся ручей – маленький и меленький. Он бежал по руслу из камней, почти половина которых торчала над поверхностью воды – настолько он был мелким. Я несколько раз примерялся ведром, чтобы зачерпнуть побольше воды разом, но получалось зацепить буквально пару кружек. Сначала я раз за разом сливал зачерпнутое во второе ведро, пока оно не наполнилось, целиком, и тут пришла пора задуматься, как наполнить второе. Идею разлить пополам и нести, сколько есть, я отмел – ходить за водой второй раз очень не хотелось. Я еще раз посмотрел на перекошенное из-за неровной сборки ведро, с наклоненного бортика которого тонкой струйкой текла вода, и мне пришла в голову идея.

Вытащив металлический лист с боковины пустого ведра, я сплющил его, так, чтобы дно осталось плоским и ровным, нашел в ручье место поглубже прочих, и притопил в нем ведро до самого дна, после чего взялся за полощущиеся в быстро потоке ручке и поднял.

Так получилось набрать больше половины ведра разом. Намного лучше, чем пытаться начерпать из мелкого ручья. Присев и кое-как надев ручки на коленку, чтобы не сложилось обратно, я доукомплектовал ведро металлической боковиной, подхватил второе, и пошел в лагерь.

Тора там уже закончил разделывать и ощипывать предназначенную над на ужин птицу, и даже успела развести огонь – прямо на ровном месте, без всяких каменных очагов и прочего. В костре виднелись стебли травы, которую она принесла в платке, а возле самой волшебницы лежало несколько грязных неровных клубней, чем-то напоминающих картошку, но с острыми кончиками.

– Наконец-то. – проворчала Тора, недовольно косясь на меня. – Ты там как будто из облаков воду добывал.

– Ну извините. – в тон ей ответил я. – Не все такие крутые путешественники-выживальщики, как ты. Мой самый длинный поход в жизни длился три дня, и то у нас вся еда в консервах да сублиматах была.

– В чем-чем? – заинтересовалась Тора, выуживая из седельной сумки небольшой плоский котелок, очень похожий как раз на те, что мы брали с собой в поход.

– Консервы это когда готовая еда упакована в… железные банки. – объяснил я, отливая из того ведра, что пополнее, в котелок воды. Тора кивнула и достала из второй сумки второй такой же. – Герметично упакована, то есть, туда нет доступа воздуха. Может храниться веками.

– Так уж и веками. – не поверила Тора, жестом показывая, что хватит воды.

– Еще как. – кивнул я. – Говорят, в армии кормят консервами, произведенными семьдесят, а то и больше лет назад!

– Сказки какие-то. – усмехнулась Тора, вешая один котелок на огонь, а из второго отливая немного в деревянную плошку и кидая туда клубни. – Но ладно… А второе, как ты сказал? Суб…

– Сублиматы. – я подхватил ведра и поставил их перед лошадями. – Это когда готовая еда полностью лишена воды, остается только сухая часть.

Тора, не отрываясь от мытья клубней, подняла свои красивые бровки домиком:

– То есть это просто высушенная еда?

– Она не просто высушенная. – я похлопал шумно пьющих лошадей по шеям и вернулся к костру. – Там какая-то хитрая схема, в итоге у тебя еда лишается вообще всей влаги, что в ней есть. Ну, скажем, один целый помидор превратится в… Ах да, у вас же тут другие единицы измерения. Ну, скажем, сублимированный помидор будет размером с твой ноготь.

Тора подняла перед собой испачканную в земле руку и, нахмурившись, уставились на ноготь на указательном пальце.

– И это… вкусно? – все так же хмурясь, спросила она.

– Ну, в походе о вкусе думают в последнюю очередь. – улыбнулся я, садясь рядом. – Если только ты не бывалый турист-походник, у которого тысячи километров за спиной. Такие, говорят, настоящие кулинарные шедевры способны творить в диких условиях… Собственно, как и ты.

Тора опустила руку и зарделась при этих словах. На ее красноватой коже это было очень хорошо заметно, особенно в свете костра – по щекам будто две ягоды брусники размазали.

– Но так как мы были начинающими туристами, нам достаточно было, чтобы это было съедобно. – продолжил я, глядя как Тора прямо с рук нарезает в котелок корнеплоды крупными ломтями. – Но, на самом деле, это действительно было вкусно.

– А как жевать-то? – Тора развела руками. – Он же, наверное, твердый, как камень!

– Кто?

– Помидор же!

– Ах, ты об этом! – я засмеялся. – Не переживай, в кипятке он быстро набирает воду обратно.

– И становится таким же, как и был?

– В общих чертах, да. Если ты просто намочишь сублимированный продукт, то он будет очень страшным на вид, поэтому никто целиком те же овощи или там мясо не сублимирует. Обычно делают в виде очень маленьких кусочков или вообще порошка. Тут главное сохранить и передать вкус, а какое оно будет на вид – второе дело. Главное же это компактность, чтобы места немного занимало.

– Это действительно проще, чем охотиться? – усмехнулась Тора. – Столько условий, столько труда просто для того, чтобы нести еду с собой? А консерки твои? Считай, не только еду несешь, но еще и железа кучу.

– У нас не то, чтобы много мест для охоты. – вздохнул я, глядя, как ловко Тора разделывает птицу. – Здесь у вас проще с этим – выходи в лес да промышляй, сколько влезет. У вас и леса-то в пешей доступности от городов. В моем мире леса вокруг города это, в основному, чуть более зеленые, по сравнению, с обычными, свалки.

Тора при этих словах дернулась, зашипела и сунула в рот царапнутый большой палец. Подняла на меня большие удивленные глаза:

– Ф шмышле швалки?!

– Ну вот в прямом. – я указал глазами на остатки травы в костре. – Вот у тебя остался мусор, ты его сожгла. А часть мусора не горит, те же например железные банки от консервов. Но они еще ладно, они металлические, они в конце концов ржавеют и разлагаются. В моем мире есть такие материалы, как резина и пластик. Резина-то у вас тут тоже есть, я видел, а вот до пластика вы еще не дошли.

– Пуахие машириаы? – промычала Тора, вытащила палец, осмотрела его и снова сунула в рот.

– Материалы прекрасные, просто великолепные. Люди плохие. – усмехнулся я. – У нас в городах совсем не такая жизнь, как тут у вас, там все проще – в домах людей есть все удобства. Газ, на котором можно готовить, вода, которую не надо носить, она сама льется по твоему желанию, отопление без печей и дров. Куча техники для готовки, да и саму еду можно купить не просто готовой, а тебе ее еще и привезут прямо домой!

– Факое и у вас ефь. – кивнула Тора, снова достала палец, осмотрела его – вроде кровь перестала идти.

– Но у вас-то надо придти заранее и договориться об этом, верно? А у нас можно заказать еду прямо не вставая с дивана. Причем какую хочешь – хоть сразу на весь день себе, завтрак, обед и ужин. У нас есть целые сервисы… Ах, как бы тебе… Короче, целые артели, которые зарабатывают тем, что сводят воедино людей, которые желают заказать еду, и людей, которые желают продать им эту еду.

– И как они на этом зарабатывают? Или это на добровольных началах?

– В моем мире почти ничего не осталось на добровольных началах. – невесело усмехнулся я. – Они на этом зарабатывают, конечно. Огромные деньги причем зарабатывают.

– На чем? – все не понимала Тора. – Что мешает людям избавиться от посредника и брать то, что они хотят напрямую?

– Зачастую люди не знают, чего они хотят. – я пожал плечами, глядя на коней, которые закончили с питьем и теперь пощипывали траву. – А такие службы показывают им все доступные варианты, и люди такие «О, хочу вот это!».

– Выбира-а-ают. – понимающе протянула Тора. – Я бы тоже хотела иметь возможность выбирать, что мне поесть. Я имею в виду, каждый день. Принеси, пожалуйста, одно ведро сюда.

Я кивнул:

– На постоянной основе, я понял. В этом-то нет ничего плохого, плохое начинается, когда люди из-за всего этого изобилия начинают… Мы это называем «с жиру беситься».

Сходив за ведром, вода в котором плескалась на самом донышке, я продолжил:

– С одной стороны, у людей моего мира есть все, что нужно для того, чтобы комфортно жить, не прикладывая практически никаких усилий к этому. Я, конечно, не говорю сейчас о тех, кто по долгу службы работает в тяжелых условиях, о геологах, кто месяцами в тайге, о нефтяниках, которые неделями на буровых посреди океана, и прочих людях… Я про обычных городских обитателей, к которым я и сам отношусь. Дом в городе, может быть, маши… Ну, самобеглая повозка, возможно, дача за городом, но это сейчас не модно.